4
С утра Елена Дмитриевна была бледна и молчалива. Даже не цеплялась по своему обыкновению к Инессе и не давала полезных советов по ведению хозяйства Юльке. Илья ни на шаг не отходил от Стаса. Видимо считал, что тот уже на его стороне. Юлька наметанным глазом видела, что Стаса это злит, но держался он по-прежнему вежливо и корректно.
На завтрак в очередной раз открыли банки со шпротами, достали крекеры и печенье. Юлька сварила рисовую кашу Сашке и Марку. Малышка опять отказалась, только сгрызла одно печенье и выпила молока. Стас отнес тарелку Марку. Вернулся, озабоченно хмуря брови.
А Инессу после завтрака стошнило. Из отделанной кафелем комнатки она вышла, держась за стену. Присела на стул и неуверенно улыбнулась:
– Видимо, сайра вчера попалась несвежая…
– Мда-а, сайра, конечно. Продуктов на пять месяцев запасли. Зачем, спрашивается? Надо было на все оставшиеся средства вертолет покупать… наверно, хватило бы. И брать с собой кого-нибудь полезного, кто не только кулаками махать умеет. А так, пока в пробке стояли, нахватались радиации. Не подумали мы… Ох, не подумали… – не удержалась Елена Дмитриевна.
– Крепка задним умом… старуха Изергиль, – процедил еле слышно Илья.
– Я?! Ах ты Рембо недоделанный! – возмутилась Елена, и Юлька поняла, что сейчас начнется пошлая базарная свара.
– Кошелка драная!
Елена Дмитриевна побагровела и набрала воздуха в легкие. Сашка, засунув палец в рот, с зачарованным интересом изучала орущих друг на друга дяденьку и тетеньку. Она никогда прежде не видела кричащих друг на друга людей и не слышала таких слов. Если только по телевизору. Но по телевизору много чего показывают… говорящих котов, например. Юлька со Стасом почти никогда не ссорились, так уж у них было заведено. А если разногласие все же случалось, то проблему обсуждали вежливо, не повышая голоса, стараясь выбирать время, когда Сашка спала. Дольше суток ссора никогда не длилась, к утру обиды забывались.
Правило завел Стас. До него Юлька часто скандалила с матерью и считала это совершенно нормальным. Когда она по привычке попыталась в первый раз наорать на Стаса, он искренне удивился и огорчился. Так искренне, что ей стало стыдно, и больше она таких попыток не совершала.
Воспитатель в Юльке лихорадочно подыскивал для Сашки правдоподобное объяснение происходящему.
– Илья, а почему вы, собственно, позволяете себе такие выражения по отношению к даме? Я не намерен терпеть в адрес Елены Дмитриевны подобные высказывания! – тихо, но твердо произнес Стас.
Илья вскинул голову, хотел ответить… но, оценив расстановку сил, понял, что на его стороне никого не окажется. Встал, злобно сузив глаза, шутовски расшаркался:
– Простите мя, грешного, занесло дурака, больше не повторится!
Засунув руки в карманы и независимо насвистывая, он удалился в сторону компьютера. Спустя пару минут оттуда послышались приглушенные звуки стрелялки, которую вчера обнаружил Стас. По-видимому, ленивый системщик забыл стереть игрушку перед сдачей компьютера в эксплуатацию заказчицам, и вот теперь она пригодилась.
Марк заворочался, выбрался из-под одеяла, сел и негромко хмыкнул. Юлька взглянула на него и обмерла. Лицо и руки молодого человека покрылись красными пятнами, а кое-где и небольшими язвочками, глаза лихорадочно блестели.
Она подошла, присела на корточки:
– Марк, у тебя температура? Чем помочь? Что принести?
– Яда! – бодро, как всегда, ответил Марк и добавил шепотом: – скажи своему ковбою, что порядочность еще никогда и никого до добра не доводила. Надеюсь, Илья его не зарежет ночью кухонным ножом. Это надо, такого козла при всех унизить!..
Юлька тяжело вздохнула. Стас всегда сам все решал и привык отвечать за свои поступки. Ее слова ничего бы не изменили, тем более что в глубине души она считала, что он поступил хоть и опрометчиво, но совершенно правильно.
Во время обеда Илья унес свою тарелку в дальний угол, а после демонстративно ее вымыл. Он ни с кем не разговаривал и старался держаться особняком.
Юлька уложила Сашку и устало присела к столу с вязанием. Неожиданно Инесса поманила ее к себе. Удивленная неожиданным вниманием, Юлька, послушно подошла. Седовласая дама, чуть прищурившись, окинула ее оценивающим взглядом. Как будто мерку сняла.
– Юленька, подождите, я сейчас… – легко вскочила с кровати, развернулась на каблуках, подошла к своему шкафу и распахнула дверцы. Вернулась обратно, держа в руках симпатичный полосатый свитер, новенькие джинсы, смешные тапочки с ушами и какой-то пакет:
– Вот, мне кажется, вам будет в самый раз… – отводя глаза, сказала Инесса.
– Ну, что вы, Инесса Львовна, зачем, не надо, еще один свитер у меня точно найдется… – смутилась Юлька.
– Милая моя, – голосом учительницы младших классов отчеканила Инесса, – насколько я понимаю, все, что у вас есть из одежды – это то, что сейчас на вас. Плюс свитер. Вы в этом так и собираетесь, не снимая, ходить? – и сухо добавила: – Берите, берите, это не последнее.
Понимая, что она права, Юлька не стала больше отнекиваться. Поблагодарила, взяла вещи и уединилась в комнатке. Там не спеша, с удовольствием, насколько это было возможно при тонкой и едва теплой струйке из душа, вымылась. Рост у них с Инессой оказался примерно одинаковый, так что с длиной проблем не возникло. Зато выяснилось, что размер ноги у Инессы чуть меньше и тапочки Юльке слегка малы, но вероятно поддадутся разноске. В пакете обнаружился комплект нижнего белья, и весьма откровенного… Бюст у Инессы, насколько успела заметить Юлька, больше размера на полтора, поэтому лифчик она сразу отложила в сторону. Примерила джинсы. В талии слегка велики, а вот в бедрах жмут. «Конечно, роды еще никому фигуру не улучшили…» – с грустной улыбкой подумала Юлька.
– Ну, подошло? Вот и замечательно, – окинула ее критическим взглядом Инесса и вернулась к своему вязанию.
Марк к вечеру окончательно слег, растерял всю браваду, и сразу стало видно, насколько ему плохо. Он хрипло, с присвистом дышал, вздрагивал всем телом, кутаясь в одеяло. Один раз не успел добрести до туалета, и его стошнило прямо на пол. Юлька собралась было убирать, но Стас ее прогнал и сам пошел за тряпкой. Тем не менее, кровь на полу она заметила…
Часов в семь Сашка начала капризничать, укладываться головой ей на колени и жаловаться, что холодно. Юльку и саму познабливало. Она пощупала маленький лобик и пошла за градусником. У малышки оказалось почти тридцать восемь. Она опять отказалась от ужина и попросилась спать вместе с мамой. Юлька опасалась самого плохого. Ее тоже слегка мутило, хотелось лежать и не шевелиться.
Вскоре и остальные разбрелись по кроватям в унылом молчании. Со стороны Марка доносилось тихое поскуливание, кашель и стоны. Юльке действительно стало казаться, что он светится в темноте.
5
…Новое утро не принесло облегчения. Илья сидел с ногами на раскладушке, завернувшись в одеяло и нахохлившись, точно больная хищная птица. Завтракать он не стал, только выпил чая. Инессу опять тошнило, Стас периодически едва заметно морщился, а это, Юлька знала, был явный признак того, что у него сильно болит голова. Обычно ласковая и спокойная, Сашка хныкала, куксилась, вредничала и просилась домой. У Юльки сердце разрывалось от жалости и любви, но чем она могла помочь? Марк лежал, отвернувшись к стене, и если бы не тяжелое дыхание, Юлька подумала бы худшее. У нее и у самой ломило затылок, и ощущалась небольшая температура.
Одна Елена Дмитриевна делала вид, что все в порядке. Заварила чай, удобно расположилась за столом и аппетитно захрустела печеньем. Но и она, судя по бледному лицу и резко обозначившимся кругам под глазами, чувствовала себя неважно.
Юлька с Сашкой на руках и Стас подсели к Марку. Тот, не открывая глаз, вяло попытался их прогнать, но быстро угомонился. То ли понял, что уже бесполезно, то ли у него просто кончились силы. Юлька укачивала Сашку, едва слышно шептала немудреные детские стишки и считалки, напевала знакомые песенки. Ближе к обеду Стас помог им с малышкой перебраться на их раскладушку. Они легли, обнявшись.
Инесса и Елена с Ильей обедать тоже не стали.
Марк хрипло, не своим голосом попросил пить. Стас с трудом поднялся, налил в кружку воды, подошел к нему. Неожиданно погас свет, осталась только пара аварийных лампочек. Юлька приподнялась, еще не осознавая, что происходит, положила успокаивающе руку на теплую Сашкину спинку. На большее у нее просто не было сил…
Раздался гулкий удар, стены затряслись, с потолка посыпался мусор. Еле слышно вскрикнула Инесса. В следующее мгновение потолок над ними просел, а в дальнем углу, где находились Марк и Стас, судя по жуткому грохоту, обвалился. Наступила кромешная темень. Юлька хотела закричать, но не смогла, пропал голос. С минуту она расширившимися от ужаса глазами всматривалась в то место, где всего минуту назад стоял Стас. Потом сознание милосердно отключилось.
Уже проваливаясь в спасительное забытье, на размытой грани небытия и реальности, Юлька увидела яркую вспышку…
Часть вторая
Юлька
1
Ей снились сны…
Было такое ощущение, что вся жизнь проходит перед глазами. Иногда она, буквально на долю секунды, на один взмах ресниц, выныривала из сновидений. И тогда казалось, будто она парит в невесомости, в полутьме, которую прорезают размеренные неторопливые всполохи сине-зеленого света.
…Снилась мать. Миниатюрная, худенькая, усталая женщина, которая на скромную зарплату учительницы младших классов одна воспитывала Юльку. Отец испарился, когда дочери исполнилось годика полтора. Посчитал, что маленький ребенок – слишком большая нагрузка на его нежную ранимую психику. Финансовая помощь с его стороны окончательно прекратилась спустя год. Он уехал из Брянска, где они тогда жили, чтобы начать новую жизнь. Юлька его совсем не помнила, и знать о нем не желала.
В пору детства она была легкомысленна, лазила с мальчишками по многочисленным оврагам и крышам гаражей, играла в казаки-разбойники, купалась в Десне. Вела бродячий образ жизни и старалась реже приходить домой, где на нее обрушивался груз материнского педагогического опыта. Содранные коленки, тройки в школе, мелкое хулиганство и безобразия продолжались лет до тринадцати.
…В тот день мать застала ее за воровством яблок из сада через дорогу, крепко взяла за руку и привела домой. Юлька ожидала обычного крика до хрипоты, но ничего подобного не произошло.
– У тебя нет никого, кроме меня, а я не вечна, – сухо, глядя мимо нее, сказала мать. – Если ты прямо сейчас не возьмешься за ум, тебя ждет весьма незавидное будущее. Судьба проститутки. Или алкоголички. Впрочем, если постараешься, ты сможешь совместить. Только запомни – и те, и другие долго не живут.
Материнское спокойствие и непривычная отстраненность подействовали на Юльку гораздо сильнее, чем все предыдущие скандалы. Она занялась учебой и даже пошла по стопам матери – смогла поступить в БГУ, Брянский государственный университет на социально-педагогический факультет. И все у нее, возможно, сложилось бы иначе, если бы еще на первом курсе она не встретила Сашкиного отца.
…Иван был года на два старше Юльки, блестяще учился на юридическом, и все преподаватели в один голос пророчили ему великолепную карьеру и скорый переезд в Москву. Всесторонне подкованный, начитанный и, безусловно, умный, он обладал способностью почти в любой ситуации принимать нестандартные решения. Казалось невозможным представить себе, чтобы он чего-то не сумел, не смог или не знал.
Но Юлька замечала и кое-что еще… Иван легко шел по головам, всегда добиваясь только выгодных для него результатов. Спал с лаборанткой именно той кафедры, с которой могли наметиться проблемы; всегда знал, какой комплимент сделать пожилой преподавательнице или билеты на какой спектакль мечтает достать преподаватель по профилирующей дисциплине.
Некрасивый, немного сутулый, хотя и неплохо сложенный, в целом он производил странное впечатление. Его внешность существовала как бы отдельно от него и не имела для Юльки никакого значения. В нем чувствовалась какая-то внутренняя сила, которую можно было сравнить только со стихийным бедствием. Вокруг Ивана всегда вилась компания из постоянно меняющихся знакомых и подруг. Он ни секунды не сидел без дела, постоянно заводил новых приятелей, расставался со старыми, куда-то ездил, что-то затевал, пропадал, появлялся…
Неискушенная во взаимоотношениях полов Юлька попала…
По утрам, в любую погоду, прячась за массивными конусами колонн, она караулила Ивана у входа в университет. Знала наизусть расписание занятий и всегда старалась лишний раз пройти мимо двери его аудитории. Обеденные перерывы проводила в его любимом кафе. С независимым видом ждала над неизменной чашкой чая – на большее у нее не хватало денег. А он появлялся всегда в окружении шумной кампании и рассказывал что-то интересное, к чему Юлька безуспешно пыталась прислушаться.
Отношения со студенткой-первокурсницей не сулили никакой выгоды, но восторженный взгляд симпатичной девчонки на секунду привлек его внимание. Иван снисходительно ей улыбнулся. Юлька была не в его вкусе, ему нравились миниатюрные утонченные брюнетки, но об этом она узнала позже… А тогда он подошел к ней, обмершей от страха и счастья, и завел непринужденную беседу ни о чем. Результатом беседы стало приглашение в драматический театр. Поход не состоялся по уникальной причине – именно в этот день часы перевели на зимнее время, и несобранная Юлька опоздала на целый час. Увидев время на уличных часах, она рвала на себе волосы и придумывала тысячи вариантов, как ей добиться прощения. Ни один из них не пригодился…
На следующее утро, маясь после бессонной ночи, она поджидала его в дверях. Иван не сразу ее заметил, мельком ободряюще улыбнулся, бросил: «Хорошо выглядишь», и… побежал по своим делам. Пару месяцев он с Юлькой не заговаривал, только небрежно кивал при встрече. Она сходила с ума, не находила себе места, стала хуже учиться.
…Как-то в декабре она засиделась в библиотеке и, уже собираясь домой, столкнулась с Иваном в гардеробе. Вместе вышли на завьюженную улицу, и он внезапно предложил прогуляться на Покровскую гору. Путь предстоял неблизкий, было темно и холодно, руки оттягивала тяжеленная сумка с книгами, но отказать Ему она не могла. Минут через десять молодой человек забрал у нее сумку, пронес метров сто и вернул с обаятельной улыбкой: «нет, Боливар не вынесет двоих…».
Почти час они бродили по старому городу, и это казалось Юльке настоящим счастьем. Он болтал ни о чем, перескакивая с темы на тему. Рассказывал немного об архитектуре, об истории, о себе. Ловил, когда она поскальзывалась, и даже какое-то время вел за руку. Проводил до подъезда, отказался от чая и растворился в темноте. До этого дня Юльку никто никогда не провожал и не держал за руку.
Она надеялась, что на Новый год он хотя бы позвонит, но телефон молчал.
…Он опять пробегал мимо, всегда куда-то опаздывая. То бросал на ходу «как дела», то отпускал незамысловатый комплимент, то молча кивал, улыбаясь каким-то своим мыслям. Несколько раз она замечала, как он уходит с занятий с очередной молоденькой барышней, сжимающей в руках «щедро» подаренную розочку. Видела и то, как он увивался вокруг новенькой практикантки с кафедры иностранных языков. Но ревновать не смела и чувствовала благодарность даже за мимолетный интерес.
Так прошло три года. Раза два за семестр, или чуть чаще, Иван неожиданно приглашал ее в какой-нибудь музей или на прогулку. Ему нравилось мучить неопытную девчонку рассказами о своих бесконечных подружках. Он наслаждался ее неумело замаскированным отчаянием и как будто подпитывался им. Ему было весело. Со стороны могло показаться, что Юлька стала для него наперсницей, которой поверяют самые сокровенные тайны. На самом деле, она превратилась для него в забавную игрушку.
Ей бывало плохо после таких встреч, но заставить себя отказаться от следующей, каждый раз оказывалось выше ее сил…