Приговор в рассрочку - Сергей Долженко

Приговор в рассрочку

роман

Сергей Долженко

© Сергей Долженко, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Правила симметрии

Пробившись через турникеты Ярославского вокзала, Шмыга ухватил Витеньку за ворот тяжелого кожаного плаща и выдернул из людского водоворота, в котором тот закружился со своим багажом.

– Тебе жить хочется? Так поторапливайся!

– Москва! Прут, как оголтелые! – отдуваясь, прокричал Витенька, пытаясь локтем оттереть пот с толстощекого красного лица. Но чемодан гнул руку к земле, и он только мазал по подбородку. На него было жалко смотреть: в полчаса из вальяжного нового русского он превратился в жалкого провинциала-мешочника, оглушенного столичной суматохой: губы тряслись, серые глазки вылезли из орбит, узел галстука съехал набок и вверх.

– Бегом!

– Стараюсь… – с одышкой шептал замученный клиент.

Мелькнули зеленые точки на цифровом табло «Москва-Кинешма. Девятый путь, отправление в шестнадцать сорок». Проскочили милиционера, лениво облокотившегося на металлические поручни ограждения.

«Так, спокойнее, здесь не посмеют».

Детектив оглянулся. Остатки толпы с пришедшей электрички тают в темном провале подземного перехода, студенты размахивают проездными перед контроллером; бабушка бьет дерматиновой сумкой по штангам, перемкнувшим ей путь; небритый мужичок в джинсовом костюмчике с коричневым баулом остановился перед милиционером, что-то спрашивает…

«Кажется, оторвались…».

Скорым, чересчур скорым шагом они направились вдоль состава. «Посадка закончена. Провожающих просим покинуть…» – тек из открытых тамбуров мягкий баритон. Проводники в синей форме и жестких негнущихся фуражках загоняли курильщиков по вагонам.

В поезде прятаться бессмысленно. Тогда они точно окажутся в ловушке. Их найдут и убьют, даже если они запрутся в багажном отделении!

– Может, передохнем? – жалобно спросил Витенька. – Сдохну ведь!

– Сдохнешь, – безжалостно отозвался детектив. – Никуда не денешься. Вопрос только в том – когда? Если есть желание – сегодня, сейчас, то, пожалуйста, постой, отдышись… Но лучше – через три месяца, когда кончится срок договора. Аванс не хочу возвращать…

Шмыга оглянулся, замедлил шаг, ему стало скучно и сильно захотелось холодной воды.

– Впрочем, отдыхай… – безвольно махнул он рукой. – Что уж тут суетится!

Миронов тоже посмотрел назад, и встал.

Преследователи появились на выходе из перехода мгновенно, словно материализовались из воздуха. Двое спортивного вида молодых мужчин в одинаковых серых плащевых куртках; оба светловолосые, с невыразительными равнодушными лицами, неотвратимые в своей непреклонной решительности, точно восставшие из будущего терминаторы.

«Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас, грешных!» – даже не помолился Иван Петрович, а равнодушно и устало проговорил про себя молитву, как затверженный текст, уже ни на что не надеясь.

Фигуру милиционера качнуло, он нехотя оторвался от заграждения и перегородил убийцам дорогу. Вяло бросил руку к кепи…

– Бегом! – очнулся Шмыга.

Миновали тепловоз, впереди показался бетонный тоннель с отвесными стенами, на которых была нарисована аршинными буквами надпись «В добрый путь!». Лицо Витеньки из красного стало белым. Он тащился, спотыкаясь, волоча чемодан, словно носильщик к концу смены.

Детектив оглянулся еще раз. Милиционер спускался в переход, его кепи с кокардой качнулось над серой чертой асфальта и пропало. Терминаторы шли уверенным шагом, различимые лица деловиты, сосредоточены. О, эти умеют убивать! Вчера во дворе сталинской многоэтажки на проспекте Вернадского они устроили бойню, расстреливая живых и мертвых, только чтобы добраться до клиента, будь он неладен.

Перрон обрывался. Дальше горячей стальной паутиной расходились рельсы, переливаясь синим и черным на пропитанной мазутом земле. Беглецы встали. Впереди идущий ленивым, даже нарочито замедленным жестом расстегнул «молнию» светлой ветровки. Профи. Не жмет потной рукой за пазухой рукоятку пистолета – уверен в себе. Или пустят в ход ножи?

Тепловоз рявкнул, но беглецы даже не вздрогнули.

– Это все? – прошептал Шмыга, скривив губы в непонятной для него самого усмешке.

«Сколько там я прожил? Неполные тридцать. Много или мало? Как посмотреть. С одной стороны некоторым и меньше достается, а с другой, все же хотелось бы протянуть до восьмидесяти, возраста святых и праведников, возраста полной исчерпанности земных благ и земных страданий. На чем он спалился? На извечной своей жадности. Получил авансом тридцать тысяч евро, хотел на эти деньги купить Анечке черным лаком облитый „BMW“. Купил…»

Нащупал в кармане теплый мобильник. Позвонить? Сказать пару последних слов? Боже, сколько мороки доставит ей смерть мужа! Ехать в Москву на опознание, затем искать цинковый гроб, место в багажном отделении…

Тепловоз рявкнул еще раз, медленно тронулся, так тихо, еле заметно, что показалось, будто перронная лента поплыла под ногами, а поезд как был, так и остался на месте…

«Теперь все! Конец фильма…»

Неделей раньше преуспевающий владелец гадательного салона «Мадам Фуше», и по совместительству детектив по предотвращению несчастных случаев, Иван Петрович Шмыга в самом благодушном настроении прибыл к себе на работу. В легкой куртке из дорогой тонко выделанной кожи, в золотых очках типа «хамелеон», благоухающий дорогим парфюмом, он совсем не походил на нищего обтрепанного следователя городской прокуратуры, коим когда-то являлся.

Ныне Иван Петрович выглядел, как говорят, на миллион долларов, собственно так, как и должен выглядеть преуспевающий бизнесмен, женатый на дочери нижневолжского миллионера. К своему новому обличью детектив почти привык, только нет-нет да эдаким явно подчеркнутым жестом вынимал из кармана сотовый телефон последней модели с откидной панелькой, встроенной цифровой фотокамерой и цветным дисплеем. Хмуря брови, резко, почти сурово вопрошал: «Кто это? Перезвоните в офис. Буду через полчаса!» Затем ловко вскидывал руку, так что панелька телефона захлопывалась сама, и крохотный серебристый футляр исчезал в его широкой ладони. Довольный произведенным фокусом, надменно окидывал взглядом окружающих, и невозмутимо шествовал дальше.

Офис столь блестящего молодого человека располагался на втором этаже корпуса бывшего водного института, сданного в аренду сотням мелких фирм и фирмочек – от ателье по пошиву нижнего дамского белья и турагентств до производителей мягкой мебели и экологически чистой туалетной бумаги. Среди них и затесался гадательный салон «Мадам Фуше». Впрочем, на металлической двери, декорированной ламинатом цвета морской волны, красовались лишь две витиевато выписанные буквы «МФ». Обращались в гадательный салон лишь строго по рекомендациям, поскольку теперь его владелец в случайных визитерах не нуждался. Шел солидный клиент, оплата услуг осуществлялась через банковские счета…

Однако не надо думать, что посетитель, оставив в коридоре личную охрану, далее оказывался в полутемной комнате, увешанной цветными цыганскими шалями, садился на темный ковер, неловко поджимая ноги, а некая загадочная женщина в восточном одеянии, бросая из-под приклеенных ресниц томный и загадочный взгляд, начинала раскладывать карты, с ловкостью шулера взламывая новую хрустящую пачку. Нет. В гадательном салоне «Мадам Фуше» гадать перестали давно, да и никогда всерьез этим не занимались. Под вывеской этого обычного для наших смутных и беспокойных времен учреждения скрывалось уникальное агентство по предотвращению несчастных случаев. Под несчастным случаем здесь понимали решительно все события насильственного характера, имеющие для человека негативное значение: классические несчастные случаи – от вывиха при падении с тумбочки до производственной травмы; дорожно-транспортные происшествия, разводы, измены, банкротства и тяжкие заболевания. Вообще, любое неприятное событие, которое обычный человек не в состоянии предвидеть, а, значит, и предотвратить.

В агентстве предвидеть и предотвращать умели. Для этого карты не годились. Да и сам Иван Петрович к картам относился равнодушно, умея в компании поддержать игру лишь в «подкидного дурачка». Поэтому за железной дверью цвета морской волны можно было найти все что угодно, но только не карты Таро, хрустальные шарики, ароматические свечи, тибетские колокольчики и прочие «астрологические» штучки. Больше всего офис из двух помещений – крохотной приемной и просторного кабинета с широким на всю стену окном – походил на обычное присутственное место. Легкая мебель в стиле «хайтэк» из металла и светлого пластика, компьютеры, плоские шкафы «стэнли», жалюзи, под потолком узкая серебристая решетка кондиционера…

Единственно, что вызывало недоумение человека со вкусом – это присутствие в приемной двух горшков с уродливо разросшимися кактусами, каждый, наверное, в полметра высотой. Но с ними Иван Петрович ничего не мог поделать, поскольку наличие этих колючих пустынных созданий было категорическим требованием самой мадам Фуше, по имени которой и назывался гадательный салон.

– Во всех газетах пишут, что кактус глушит радиацию! – авторитетно заявляла она, кутаясь в белейшую ангорскую шаль, искрящуюся, словно глыба антарктического льда.

– Но мы не в Чернобыле, – пробовал возражать Шмыга. – И ближайшая атомная станция в трехстах километрах от нас!

– Это что? – с отвращением показывала пальцем мадам на компьютер, сонно шумящий на столе у противоположной стены.

– Он выдает радиации не больше, чем ваш домашний телевизор!

– Чушь! Пиар! Я читала статью, где ученые рассказывают, как ваши машинки вызывают рак, язву, а через вирусы даже распространяют СПИД!

Когда мадам Фуше ссылалась на газеты, спорить с ней было невозможно. До начала трудовой деятельности в салоне своего имени она звалась Варварой Федоровной и пятнадцать лет проработала вахтером в рабочем общежитии. А все вахтеры, как известно, самые начитанные люди.

Впрочем, Иван Петрович пару раз ловил мадам за тем, что она, с увлечением щелкая мышкой, раскладывает карточный пасьянс на экране монитора. И делал вид, что не замечает, как она тут же хватала тряпку и начинала с ожесточением тереть клавиатуру, словно присела к компьютеру только за тем, чтобы смахнуть с него пыль.

Но в то солнечное июньское утро, с которого и начались большие неприятности вжизни Ивана Петровича, Варвара Федоровна участливо кивая головой, выслушивала солидную даму в длиннополом плаще, в очках замысловатой оправы на золотой цепочке, у ног которой стоял мужской портфель с блестящими замками.

– Я делала для него все! Шла, как мать, на любые жертвы. И, поверьте, не жду от Витеньки благодарности. Но он обязан проявлять ко мне хоть какую признательность, если его черствое сердце не способно на ответную любовь.

– Сколько лет мальчику?

– Тридцать три в январе исполнилось, – сказала посетительница и вздохнула.

Мария Антоновна Миронова, или тетя Маша, как ее называли в определенных кругах, являлась владелицей фирмы «Мечта», чьи автомобильные салоны, торгующие поддержанными иномарками, в последние два года расплодились по всему городу. Когда позвонил бывший клиент, которому в свое время Шмыга оказал серьезную услугу, и попросил принять Миронову, детектив сразу подумал о том, что хорошо бы в качестве гонорара взять одну из западных красавиц типа «бьюика» или «бмв», блестевших подновленным лаком за темными стеклами витрин центрального автосалона на площади Горького. И даже, грех-то какой, на мгновение возжелал, чтобы проблемы Мироновой того стоили. Правда, на мгновение. Проблемы с крутыми бизнесменами, как правило, заканчивались выстрелом в затылок на закрытом Бугровском кладбище. Иногда вместе с ними сбрасывали в могилы и тела их адвокатов. А криминала Шмыга избегал в любой форме, навидавшись крови в городской прокуратуре, где несколько лет отработал старшим следователем по окончании Саратовской юридической академии.

– Доброе утро! – вежливо приветствовал обеих дам Иван Петрович. – Мария Антоновна, извините за опоздание. Прошу вас!

– Мы еще не закончили, – сухо отозвалась Варвара Федоровна, которые в кои-то веки встретила родственную душу.

Иван Петрович улыбнулся и с легким полупоклоном сказал посетительнице:

– Я подожду.

Зашел в кабинет, неплотно затворив дверь.

– И мой басурман в том же роде… – горячо зашептала Варвара Федоровна. – Тот же случай, как у вас. Завтракай – не буду, домой – за полночь. Сижу, жду и трясусь, кабы что ни случилось.

– А вашему сколько? – последовал заинтересованный вопрос.

– Сорок, почти сорок один. Разведен, теперь мается, как юнец сопливый. А невестка моя – ох, и стервой была. Представляете…

Спустя полчаса раскрасневшаяся тетя Маша вошла к детективу.

– Какие у вас работают тонкие, душевные люди…

– Портфельчик не забывайте, – крикнула мадам Фуше из приемной. – Мы за вещи ответственности не несем!

– Варвара… Мадам! – с укоризной воскликнул Иван Петрович. – Минутку…

Выскочил за портфелем, и погрозил бывшей вахтерше кулаком.

– Слушаю вас, Мария Антоновна! – пригласил он посетительницу, уже доведенную Фуше до последней черты откровенности, к разговору.

Автомобильная королева вывалила на главу гадательного салона все, что обычно вываливают личному психотерапевту. И перипетии взаимоотношений с последним любовником, неким Карлом Густавовичем, который «всю жизнь мне испортил», хотя позже выяснилось, что встречались они немногим больше месяца; тяжелую драматическую историю воспитания единственного сына, которого «этот подлец-отец» видел только раз в жизни, и то на снимке УЗИ в последний месяц беременности…

Сын тети Маши, тридцатитрехлетний Витенька с трудом окончил политехнический и некоторое время находился в свободном полете, то есть, беспечно проживал матушкины средства. С большим трудом ему удалось внушить мысль, что тот, кто не работает, тот мало и плохо ест. Как понял Иван Петрович – был скандал, и не один. Витеньку отлучили от большой маминой груди. Год он пробовал жить самостоятельно: снимал квартиру, в конструкторском бюро автозавода разносил очищенные карандаши и бумагу, ибо на большее оказался неспособен. Затем сломался, покаялся и был устроен управляющим в одну из дочерних фирм «Мечты». За дело взялся с большим энтузиазмом, сумел за месяц продать два десятка машин, до этого безнадежно пылившихся на автостоянке. Растроганная мама в качестве генерального директора принялась выписывать солидную премию, да выяснилось, что машины ушли по смехотворно низким ценам, а «удачливый» дилер положил в карман двадцать штук баксов «отката», не учтенных ни одной из бухгалтерией Мироновой. Ни легальной, ни теневой.

– У меня есть служба безопасности, – с тихой материнской грустью говорила тетя Маша. – Обычно они занимаются решением этих проблем. Вместе с упущенной выгодой потери составили…. порядка двухсот пятидесяти тысяч долларов. На такую сумму я должна была предъявить ему счет. Но отдавать Витеньку в руки этим мерзавцам…

– Я вас понимаю…

– Ничего вы не понимаете, – отмахнулась автокоролева. – Выброс партии иномарок почти по себестоимости привел к снижению цен во всем городе. Возникли проблемы с коллегами, они понесли убытки, и заяву предъявили мне…

– Извините, Мария Антоновна, – встревожено заерзал на месте Иван Петрович. – Вас не предупредили, что мы занимаемся исключительно личными проблемами?

На этом месте надо было грубо оборвать разговор и отказать в самой категорической форме. Но он, дурак, сидел и не в силах был оторваться от соблазнительного видения: по горной дороге в розовых рассветных лучах летит стремительный двухместный болид; в салоне упоительно пахнет дорогой кожей, ветер с шипением ложится под капот, чуткий руль реагирует на каждое движение пальцев, как реагирует изнеженная чувствительная красавица на прикосновения возлюбленного…

– Эти проблемы тоже личные, – властно парировала Миронова, – но я их решила. Это в прошлом.