– А-а, если в прошлом… Так что же необычного происходит с вашим сыном? Есть рациональное объяснение вашему беспокойству? Были ли неприятности, несчастные случаи. Может быть, он ломал ногу, в его припаркованную машину врезался асфальтовый каток, рядом с ним застрелили прохожего…
– Типун вам на язык! – вздрогнула Миронова, очертив крестом широкую грудь. И постучала три раза по кромке Шмыгиного стола. Напрасно, он был изготовлен из пластика, хотя стучать следовало по дереву. – Слава Богу, за ним два охранника присматривают. День и ночь не отходят. Я сама им ноги переломаю, если с ним что-то случится.
Прощеный балбес взялся за ум, стал надежным помощником матери в коммерческих делах. И настолько успешно подменял ее, что Мария Антоновна решилась отойти от дел и осуществить свою заветную мечту.
– Домик купила в деревне. В Барково, от города километров двадцать. О таком всю жизнь мечтала! – неожиданно для себя призналась тетя Маша, несколько конфузясь. – На сухом взгорке, внизу ручей, мосток деревянный, и видно далеко-далеко вокруг.
Сняла очки, и ее большие карие глаза хлопали так мило и растерянно, что детектив улыбнулся и подумал: «В каждой женщине живет маленькая трогательная девочка».
– Устала, честно скажу – устала! Хочется по земле босиком пройтись, малины в ладонь набрать…
Тень, которая нависла над обоими при упоминании «проблем с коллегами», исчезла, растаяла в лучах стремительно восходящего солнца, к которому через горные кручи летел личный «бьюик» владельца гадательного салона «Мадам Фуше». Озабоченная мамаша решила подстраховаться от проблем, могущих возникнуть в переходной период, когда сыночек полностью возьмет управление в свои руки. Тут и подвернулось агентство, которое как раз и занимается будущими неприятностями. Чудесно! Дельце, о котором можно мечтать. Хороший, стабильный договор о сопровождении серьезной денежной фирмы. Люди солидные, резких движений не делают, особых хлопот не доставят. Осталось выполнить некоторые формальности.
– Что-нибудь еще беспокоит? В последнее время были плохие сны? Извините за вопрос, специфика нашей работы.
– Нет. Сплю, как лошадь. Только голову до подушки доношу, сразу отрубаюсь.
– И все же?
Девяносто процентов клиентов салона «Мадам Фуше» спали, как убитые. Большинство из них сновидения считали бредом измотанного сознания. Тем не менее настоятельная информация в форме изматывающего душу кошмара прорывалась и сквозь усталость, и сквозь атеистический скептицизм.
Мария Антоновна задумалась, сведя мохнатые брови к переносице. В этот момент в кабинете раздался странный щелчок.
– Что это? – вскинулась она.
– Кондиционер, наверное, – пожал плечами детектив.
– Один помнится. Сидит в башке, – с неохотой заговорила она, помолчав. – Неделю назад мы поссорились с Витей. И потом, – это было как раз в ночь со среды на четверг, – мне снится, идет он к глиняной яме, на дне которой ревет экскаватор. Глазенки широко открыты, ручками машет, оглядывается и жалостливо кричит: «Мама!» Будто потерял меня, и не видит, что я совсем рядом стою, зову его: «Витенька, Витенька!» Он не слышит меня, качаясь, подходит к самому краю, уже на самой бровке, глина под ним осыпается, комья летят вниз, и он вот-вот сорвется… Надо же, приснится такая жуть! Переволновалась, наверное, из-за своего дурня.
Яма, экскаватор? Детектив отложил в сторону золотой «паркер», и откинулся на спинку кресла.
– Еще, пожалуйста, припомните парочку ваших снов за прошедшую неделю.
– Ах, да! Как-то на днях на теплоходе куда-то собралась со всей родней… – усмехнулась она. – Мы вечером накануне говорили, что летом бы неплохо разгрузиться – в круиз по Средиземноморью отправиться. Ну, и сон в тему.
– Большой белый теплоход, многопалубный… да?
– Не помню, – пожала плечами Миронова. – Обратила внимание, что много народу провожало меня. Видела московскую тетку Настасью, которую лет сто не навещала. Сухонькой ручкой так машет усердно. Глупости! Я ее тоже недавно вспоминала.
– Вы не обратили внимание, в сновидении теплоход начал отплывать или и продолжал стоять у пристани?
– Да на кой вам сдались мои сны? – слегка раздраженно сказал автокоролева. – Вы о моем сыне побеспокойтесь.
– Ну, что ж, – миролюбиво сказал Иван Петрович, которому опять шальной горный ветерок стал нежить лицо. – Не смею настаивать, но будьте осторожнее.
«Все же договор о сопровождении я подписываю с Виктором Мироновым, а не с его мамой», – подумал он успокоительно. «Да и будет еще время поговорить о снах самой госпожи Мироновой»
Эх, был бы он тогда повнимательней к матери будущего клиента, не пришлось бы ему стоять в жаркий июньский день на перроне Ярославского вокзала и трястись всеми поджилками, глядя в стеклянные глаза приближающихся терминаторов!
– Меня такая «крыша» опекает, что мне по барабану любые наезды, – снисходительно усмехнувшись, произнесла автокролева. – Что касается шпаны: я в коридоре своих жеребцов оставила – любого растопчут и не заметят.
Прощаясь, тетя Маша полюбопытствовала:
– Говорят, вы решали проблемы самого президента?
– Да, – скромно кивнул детектив. Правда, не добавил, что сам президент об этом так и не узнал.
– Сколько? – заговорщицки подмигнув, спросила, понизив голос мадам Фуше, когда автомобильная королева исчезла за могучими плечами охранников и дверь мягко захлопнулась за ними, издав мелодичный звонок.
– Не знаю, – откровенно сказал Иван Петрович, потянувшись. На его лице промелькнула самодовольная улыбка. Посмотрел на визитку. – Завтра утром меня ждут в особняке Мироновых на улице Родионова, 16. В одиннадцать ноль-ноль. Оба – и мама, и сын. Там и решим окончательно. Но, как я правильно понимаю, на детях нельзя экономить. Тем более, таких, которые скоро будут стоить несколько десятков миллионов евро.
– Ну-ну, – скептически хмыкнула Варвара Федоровна. – Значит, ничего пока не дала. Зря я тут перед ней распиналась.
– Мадам, вы с вашим пессимизмом неуместны. И ничегошеньки не смыслите в том, как надо вести высокий бизнес!
– Давно ли из драных штанов вылез? – немедленно парировала несносная Фуше. – Кабы не твоя женушка с папой-миллионером, сидел бы у меня в общаге и пустым чайком пробавлялся.
– Почему пустым? Чай вы, Варвара Федоровна, всегда подавали мне с лимоном, – от избытка хорошего настроения удачливый предприниматель наклонился к ней и дружески обнял за плечи.
– Иди! И машинку свою выключи, – ткнула она гневно в сторону компьютера, – шумит почем зря, а у меня давление, между прочим.
Шмыга вернулся в кабинет и включил принтер. Прокрутился барабан, из лотка вылез превосходный цветной снимок автокоролевы, запечатленной в тот момент, когда она нахмурилась в раздумье, и действительно стала похожей на властительницу королевства не королевства, но небольшого варварского государства – точно.
– Прекрасно! Как и нужно – анфас, – пробормотал Иван Петрович, вытащил из ящика стола металлическую линейку и приложился к фотографии.
В последнее время его интересовали методы экспресс-анализа, которые бы позволяли быстро, в считанные минуты вычислить признаки надвигающейся насильственной смерти. Любопытные разработки на эту тему давно существовали в современной науке. Так, американец Бакстер при посредстве индикатора микроэлектрических колебаний обнаружил, что растения довольно бурно реагируют на гибель своих собратьев по клеточной жизни. Биолог Лайл Уотсон на основе изучения повадок животных и птиц, питающихся падалью, сделал вывод, что умирающий организм иногда подает довольно мощный сигнал. Врачи Грин, Голдстейн и Мосс из штата Нью-Йорк проанализировали истории болезней внезапно умерших пациентов. Выяснилось, что большинство этих пациентов находились в депрессивном состоянии от недели до нескольких месяцев перед внезапной смертью. Это дало им повод утверждать, что депрессия может быть вызвана гормональными изменениями, которые готовят центральную нервную систему к тому, чтобы принять смерть. Русский ученый Автандилов занимался исследованием связи между симметрией лица и эмоционально-физическим состоянием человека. Он опубликовал любопытную работу, в которой утверждал, что лицо человека перед гибелью приобретает строго симметричное выражение.
Все это было очень интересно, но Шмыга подходил к этим открытиям с сугубо практической стороны. Скажем, надо определить насколько опасность угрожает клиенту – поставил на стол бегонию перед клиентом. Свернулись листочки, завяли цветочки, надо срочно принимать решительные меры. Насчет птиц и животных… уже проблематично. Конечно, сейчас можно купить за хорошие деньги и гиену, и шакала, и даже грифа. Но тогда неизвестно, от чего раньше клиент помрет, то ли от несчастного случая, то ли от внезапного визга хищника, который забьется в клетке от ощущения смертельной опасности. Да и пахнет от них ужасно, а Варвару Федоровну не заставишь убираться за ними.
Депрессии? У кого сейчас только нет депрессии! При нынешней инфляции получить на руки листок с подсчетом —депрессия; зайти в собственный подъезд, мрачный бетонный колодец, пропахший мочой и куревом, заваленный отбросами и пользованными шприцами наркоманов – двойная депрессия.
Вот личико замерить по миллиметрам – чистая и не пыльная работа. Поэтому глава гадательного салона «Мадам Фуше» тайком снимал клиентов, проводил замеры и полученные результаты записывал в особую тетрадку.
Госпоже Мироновой близкая смерть не угрожала. Носик немного скошен в сторону, левый уголок верхней губы опущен на два миллиметра ниже, чем правый… Да и один глазик явно больше другого.
«Циркуль надо купить, измерять окружность зрачка», – сделал себе пометку пытливый исследователь.
Остаток дня Иван Петрович провел в приятных хлопотах. Долго бродил по автосалонам «Мечты», присматривая иномарку в пределах тридцати тысяч евро – именно такую цифру он наметил для завтрашних переговоров. Накупил в киосках кучу автомобильных журналов. В машинах, а тем более импортных, если честно сказать, разбирался мало, и даже не разбирался вообще, поскольку права получал в милицейской автошколе, находясь за рулем потрепанной «Волги». Поэтому к встрече с иномаркой решил подготовиться заранее, чтобы потом нажимать всякие кнопки и рычаги с видом знатока.
Дотошно расспрашивал менеджеров, обсидел водительские кресла почти всех сколь-нибудь симпатичных машин. И лишь одна крохотная неприятная мысль точила его сердце: что за экскаватор угрюмо тарахтел на дне гигантской ямы в сновидении Мироновой? Сынишка слепо идет к краю пропасти – понятно. В кошмарно очерченном образе выразились мамины тревоги. Судя по тому, как она трепетно к нему относится, ямой может быть что угодно – какой-нибудь запретный плод, увлечение, к которому он тянется, не замечая опасности, даже привычка ходить зимой с непокрытой головой. Может, он к пивку пристрастился, к женщинам легкого поведения… Нет бы расспросить… теперь гадай!
Гадать Ивану Петровичу не стоило. Этот образ в сновидении Мироновой, как и в сновидении любого другого человека, действительно, мог означать что угодно – от начинающейся простуды до пивного алкоголизма. Но в данном случае образом не являлся. Королева нижневолжского автомобильного рынка видела во сне тот самый экскаватор, что в настоящее время, дребезжа буро-желтыми панелями корпуса, вгрызался в склон огромного оврага, на дне которого среди тревожно шелестевших берез лежало старое Бугровское кладбище. В то время, когда детектив Шмыга нежно целовал в шейку свою драгоценную Анечку, сидящую на его коленях и с восторгом листающую мелованные страницы журнала «Иномарка», толстые металлические зубья поддевали пластованный дерн, обнажая красноватую влажную глину.
– Михалыч, кончай!! – проорал подошедший здоровяк в брезентовой спецовке с барсеткой под мышкой. В толстых пальцах с золотыми печатками была неумела зажата гелевая ручка.
– Не слышит, – отозвался рабочий, сидящий с сигаретой на низенькой железной скамеечке. – Ему хлеба не надо, работу давай!
– Михалыч! – о кабину грозной машины ударились, рассыпаясь два комка земли. Ковш дернулся и повис в воздухе.
– Ну, что надо? – дверца кабины заскрежетала, показался стриженный седым бобриком мужичок.
– Ты наряд от кого получал?
– В администрации!
– От кого, глухая тетеря?
– А я знаю? Вы там каждый день меняетесь!
– Здесь участок по две штуки евро за место, а заявку никто не подавал.
Рабочий рассмеялся так, что закашлялся. Сплюнул.
– Так что, впрок выкопали? Напрасно горбились?
– Мне написали, я сделал, – сказал Михалыч, прыгнув и тяжело приземлившись на бровку только что выкопанной могилы. – Завтра не будет, послезавтра привезут. Делов-то! Чай, богатые тоже мрут.
– Дождем размоет, мне два раза наряд на одну работу закрывать? – рявкнул здоровяк. – Где бумага?
И пока продолжались разборки по копке могилы для неизвестного покойника, сыростью потянуло по ногам, клочья тумана повисли на памятниках и оградках, засветились на центральных кладбищенских дорожках тусклые фонари и на листьях деревьев задрожала луна с темными нездоровыми пятнами на бледном лице.
Глава вторая. Чисто воровская фамилия
Белоснежные пики горных вершин остались позади. Серая лента спидвея с ослепительно белой разметкой, точно рисованная чистейшей акварельной краской, стелилась под новенькие бошевские протекторы. Слева переливались зелеными огнями пальмовые рощи, серебряные барашки океанских волн бежали на песчаный берег. Перламутровый «бьюик» Шмыги бесшумно рвался вперед, едва касаясь дорожного полотна. Взлетевшее солнце грело правую щеку, руки покойно лежали на кожаном чехле рулевого колеса, под напольным ковриком пощелкивала автоматическая коробка передач…
– Герл, ю вил би э вумен, – напевал умиротворенный детектив хитовую песенку из тарантиновского «Криминального чтива». – Девочка, скоро ты будешь женщиной и придешь ко мне, – продолжал он вольным переводом.
И ничего, что он пока сошел с переполненного маршрутного автобуса, и какая-то дачница отдавила ему ноги в начищенных до блеска туфлях мешком семенной картошки, а проспавший остановку рыбак, очумело выскакивая из салона, хлестнул концом удочки по лицу… Мелочи! Житейские пустяки. Последний сор перед зеркально чистой дорогой, летящей в роскошное будущее. Тридцать тысяч евро и ни копейкой меньше. Стопроцентная предоплата. При торге можно остановиться на бартере. Но чтобы хвостик штук в пять остался. Нужно будет доработать салон по цветовой гамме, установить Hi-Fi аппаратуру, JPRS-навигатор… – Иван Петрович не зря вчера до двух ночи штудировал глянцевые автожурналы.
По улице Родионова тянулись за сплошными заборами особняки новых властителей российской жизни. Финские сборные домики с коричневой черепицей, миниатюрные готические замки, американские коттеджи с классическими коротко стриженными газонами перед стеклянной входной дверью, и добротные кирпичные купеческие дома с маленькими узкими оконцами-бойницами, забранными решетками с прутьями толщиной в руку.
Дом автомобильной королевы принадлежал к последнему типу, выпирая мощными обводами из чащи высоких развесистых тополей. В сплошном металлическом заборе детектив еле отыскал узкую входную дверь с панелькой кодового замка под никелированной крышкой. Набрал шифр, небрежно начерканный чернильной ручкой на визитке.
Вошел, с опаской озираясь. Ему почему-то казалось, что по двору обязательно должна рыскать свора оскаленных ротвейлеров в шипастых ошейниках. Однако никто не выбежал навстречу, да и в самом особняке, пожалуй, не обратили внимания на его появление, когда он постучал в парадную дверь большим медным кольцом, висевшим на вычурной скобе.
Постоял в нерешительности. Делать нечего, пошел вдоль стен. Может, они парадным не пользуются; или на лужайке за домом лежат в шезлонгах под цветными полосатыми тентами, лениво цедят шерри-коктейли, а в бассейне с подогревом плещутся загорелые русалки, или в этот момент усаживаются в зале за длинный стол, а дворецкий в белых перчатках на серебряном подносе вносит фарфоровую супницу…
Иван Петрович ни разу не угадал. Парадным входом жильцы пользовались регулярно. Но сейчас это было бы затруднительно, поскольку массивную дверь с начинкой из бронированной стали подпирали могучими плечами два «мерзавца» из службы безопасности фирмы «Мечта». Погруженные в загадочные смертные сновидения, изрешеченные крест-накрест 7,62-мм акээмовскими пулями, они не слышали, как робко стучал вежливый гость. Слуг тетя Маша, воспитанная на социалистических идеалах, сроду не держала, но вход в дом-крепость со двора был. И на его широких ступенях из розового мрамора сидела в спортивном костюме сама хозяйка дома с таким беспомощным выражением лица, будто только что совершила длительную пробежку и рухнула от усталости, не добравшись до кресла. Очки на золотой цепочке висели на груди, глаза широко открыты…