– Неважно, – отмахнулась она. – Сюда гляди. Святые Петр и Февроний! Покровители семьи русской.
– Помню, – вежливо сказал Шмыга. – Как ни пытались их похоронить раздельно, не получалось – на другой день их гробы вместе оказывались.
– Ничего ты не помнишь, богохульник, – миролюбиво сказала Варвара Федоровна. – Любовь у них была. Настоящая. Она вырвала его из объятий самой Смертушки. Болел он тяжко после того, как сразил змея, что к жене его брата, князя Муромского, похаживал. Выходила, через все страсти прошла неизмаранная, и любовь к мужу за гроб перенесла. Помню, в лодке плыла вместе с мужем в изгнание, так один хлыщ к ней пристал. Увидела Феврония недоброе в его глазах, зачерпнула ладошкой с одного борта водицы и велела ему выпить. Выпил тот. Зачерпнула с другой стороны борта и снова ему поднесла. Выпил. Она и спроси его: Есть ли разница, мой друг? – Нет, – отвечает тот. Тогда Феврония и говорит ему, кабану похотливому, – так и женское естество, что одно, что другое – все одинаково. Ты зачем, жену оставив, на жену чужую пялишься? Понял хлыщ, что прозорлива Феврония, и глазки свои бесстыжие опустил, оставил свои блудные мысли.
– Да, были женщины в русских селеньях, – саркастически усмехнувшись, согласился Иван Петрович. – Были, да сплыли. Если никого сегодня не будет, так я пойду?
– Сиди! Напиться всегда успеешь! Неизвестно, будет кто или нет. Объявили людям, так слово надо держать. Кто знает, откудова к нам едут? Вчера вон из Лыскова приехали, а это не ближний свет. Ты лучше испей водицы святой, и просвирку съешь. Глядишь, и холостяцким мукам твоим конец придет.
Он криво улыбнулся. Старается бабулька. Пытается наложить белые нитки на гнилую расползшуюся ткань. Напрасно. Прошлого не вернуть. Как там в песне? «Ты мне не снишься, я тебе тоже…»
Однако послушно надкусил безвкусный пресный хлебец и запил муромской водичкой. Поперхнулся, закашлялся.
– Вот, дурь из тебя пошла, – ласково сказала Варвара Федоровна, похлопав ему по спине широкой ладонью. – Землицы с их могилки возьми, по углам своей холостяцкой квартирки рассыпь. И вернется к тебе тепло и семейный покой.
Она аккуратно оторвала лист от газеты, свернула кулек и щедро сыпанула туда глины. На оставшейся странице бросился в глаза жирный заголовок «На месте падения Боинга-747 найден черный ящик…»
– Ты не думай, не только для тебя стараюсь. Мой Петька третий год мается один. Носки дранные, холодную китайскую лапшу по вечерам ест, а все хорохорится – мне и одному хорошо.
Видел Шмыга пару раз ее сына – Петра Решетникова. Солидный мужик. Автобизнесом занимается, и любовниц молоденьких у него пруд пруди. Ничего, оклемается Иван Петрович, немного придет в себя, так еще не одно женское сердце засушит и в альбом приклеит.
В дверь позвонили. Один раз, другой.
– Говорила, жди, – довольно подскочила бабушка Варя, и торопливо принялась убирать со стола гостинцы. – Денежки наши пришли. Иди, прячься.
Шмыга с большим облегчением скрылся в спальне. Достал заветную фляжку и приложился. Пусть не коньячок, а водочка, разбавленная, чтобы отбить резкий запах, апельсиновым соком, но все равно хорошо. Если в первое время, когда он начинал прикладываться, ему обязательно требовалась закуска, и карманы его были набиты сушками, сладкими сухариками, конфетами, то сейчас организм не был столь капризен, с благодарностью принимая алкоголь.
Кровь пошла по венам сильными, теплыми толчками, в голове прояснялось, мысли обретали привычную свободу и легкость. Он вытянул ноги, расслабился, но едва задремал, как вошла Варвара Федоровна, сунула ему заполненную анкету и встала под образами.
– Благодатная Дева Мария, Господь с тобою… – зашептала она.
Представитель небесных сил вчитался в написанное. Наталья Федоровна Степаненкова. Сорок четыре года. Разведена. Что ему в последнее время одни разведенки попадаются? Сегодня под утро ей приснился сон, от которого впала в большое расстройство. Так и было написано прописными буквами: «БОЛЬШОЕ». Видела сына, лежащим в гробу. Вместо свечки в сложенных руках пачка исписанных бумаг. Отпевают почему-то не в церкви, а в большом зале с колоннами. Лежит красивый такой, с длинными блестящими волосами, глаза открыты, улыбается. В этом месте клякса – должно быть и сердобольная гадалка, записывая, пустила слезу.
– Пустяк, – зевнул Иван Петрович, откладывая в сторону листок.
– Тебе пустяк, – мгновенно отвлеклась бабушка Варя, – а бедная женщина совсем извелась. Плачет беспрерывно.
– Скажи ей…
Представитель потусторонних сил помедлил. Собственная смерть, смерть родных и близких совершенно не то, что смерть в реальной жизни. Этот образ, зеркально преломляясь в сновидении, как правило, отражает резкое скачкообразное качественное изменение личности, которую во снах мы видим умершей. Смерть в жизни для нас выглядит прежде всего, как безвозвратность потери, необратимость происшедшего – вот отчего так велико наше отчаяние и горе. Но во снах лишь подчеркивает, что изменения, происшедшие с «умершим», окончательны и безповоротны. Какие эти изменения? Да самые разнообразные. Выйти замуж, например. Женщина уж никогда не станет девицей, следовательно, изменения, происшедшие с ней, необратимы. Или получить паспорт на шестнадцатилетие. Вы – гражданин, и это на всю оставшуюся жизнь. Окончить университет – отныне до самой реальной смерти вы человек, в анкете которого теперь всегда будет написано «образование – высшее». Постой! С чем сыночек лежал в гробу? С листочками? Отпевали прилюдно в актовом зале? Наверняка, то ли с курса на курс переберется, то ли диплом получит.
Но ведь трепещущей от страха простой женщине ничего не скажут такие слова, как «качественное изменение личности… взойти на новую ступень духовного роста…»
– Скажи ей, что сон крайне благоприятный. Предвещает сыну большой успех. Его трудолюбие будет скоро вознаграждено, и он начнет пользоваться авторитетом в глазах окружающих. Пусть идет домой и ждет от него самых приятных известий. Минутку, Варвара Федоровна, от вашей протеже, загадочной мадам Икс, сегодня ничего не было?
– Ох, девичья память! – всплеснула она руками, – забыла! Сейчас принесу, родной. И вышла.
Иван Петрович несколько оживился. Вот уже месяц он был вовлечен в странную игру, которая интриговала и разжигала в нем профессиональное самолюбие. Одна из подруг Варвары Федоровны, тоже прихожанка церкви Святой Татианы, примерно раз, а то и два раза в неделю ходила к ней толковать свои сны. Себя не называла, в анкетной графе «Ф.И.О.» ставила прочерк, и вообще, никаких личных подробностей не сообщала. Да и сама Варвара Федоровна ее инкогнито не раскрывала, только однажды таинственным шепотом сказала, что: «Женщина из богатых – много жертвует приходу, культурная, интеллигентная. Перенесла столько горя, что не дай нам Бог!»
Шмыге нравилось, что в отличие от обычной клиентуры, мадам Икс хорошо владела слогом, даже с некоторым литературным изяществом. Свои сновидения помнила прекрасно, до мельчайших деталей, поэтому бывший детектив легко в них ориентировался. Переводчиком снов является наше сознание. Если оно утомлено, забито хламом повседневных бытовых забот, то не надо ждать от него качественной работы: обрывки сюжета, отдельные образы, никак не связанные между собой… Толковать такие сны, все равно что складывать клочки полусожженого письма. Лишь кошмар, в силу его всеподавляющих негативных эмоций может целиком дойти до утомленного сновидца.
Мадам Икс тяжелой физической работой явно не грузилась. Ее сознание, точно вышколенный слуга, добросовестно, слово в слово, списывало информацию со страниц душевной памяти. Сначала сон-пустяк, на который Шмыга обратил мало внимания: видела дочь босой, стоящей на холодном пронизывающем зимнем ветру. Будто она бежит к дочери с курткой в руках, но добежать не может, поскольку снег под ногами тает, превращается в чистую талую воду, которая поднимается выше и выше, и, наконец, доходит ей до пояса.
Шмыга тогда посоветовал поменьше оплакивать страдания дочери, и побольше обращать внимания на ее здоровье.
Мадам не послушалась. И дочь слегла на неделю с ангиной. Тем не менее, этот случай с точно угаданным будущим, заставил ее поверить в необыкновенные способности «бабушки Вари».
В следующем сновидении, которое она просила растолковать, все-таки сумела добежать до своей крошки, одеть и увести в теплый дом. Особый знаний не потребовалось, чтобы констатировать – мать сумела утешить и вылечить дочку. Так оно и оказалось на деле. Шмыга стал терять к мадам интерес: видимо все переживания богатенькой и свободной от необходимости зарабатывать на хлеб насущный мадам Икс, были связаны с единственной дочерью, – как вдруг в ее снах появился покойник!
Сон потряс женщину до основания, и заставил представителя Небес задуматься. Снилось ей, будто молится она усердно, коленопреклоненно, к ней подходит батюшка в белых одеждах, поднимает с колен. Ведет куда-то выше и выше, они оказываются над темной деревенькой, где не дома, а маленькие, вросшие в землю лачуги. Черные сухие деревья, редко где в оконцах слабые огоньки. Она тянет его в эту деревеньку, но он улыбается, ведет ее выше… Они поднимаются с необыкновенной быстротой. Она видит город с высокими желтыми домами необычной архитектуры, и вскоре оказываются в одном из них, в бедно обставленной комнатушке, где он ее оставляет. В эту комнатушку входит молодая девушка. Красивая, нарядная, с длинными по пояс волосами и показывает на две кровати. Одна застлана постельным бельем, вторая с голым матрацем и крохотной жесткой подушкой без наволочки. Все. На этом месте сновидение или оборвалось, или мадам не захотела продолжить рассказ.
Но даже из того, что она сама написала мелким разборчивым почерком в анкете, Иван Петрович вывел для себя следующее. Есть в жизни богатой сновидицы дорогой умерший. Для того, чтобы встретиться с кем-то из живущих, проводник не нужен, да и забираться высоко не надо. Детали указывают на душевный запрос сновидицы. Тоска по умершему, мучительный вопрос – разлука навсегда или они когда-нибудь встретятся? Где они, наши любимые, дорогие, навек ушедшие? И вот Небо внемлет печали и оказывает милосердие: по зову тоскующей души является ангел-хранитель, который устраивает свидание с тем, кто, казалось, ушел в никуда.
Полузаброшеная нищая деревенька – кладбище. Туда она тянет своего проводника, наивно полагая, что истлевшая одежда – это все, что остается от такого мощного энергетического образования, как человеческая душа. Маловеры! Точно Господь при сотворении Адама всю свою исполинскую силу потратил на создание пустячка, недолговечной, капризной в обращении, ломкой игрушки. Оставим в стороне убеждения мадам Икс, хорошо проявленные в этом эпизоде сна. Старец в ответ, мягко улыбнувшись, вознес ее в лоно Авраамово, где проживают те, которые праведности не заслужили, чтобы быть ближе к Богу, но и зла большого не допустили, чтобы оказаться в преисподней. С образом города «странной архитектуры» Шмыга был хорошо знаком. Хотя он не занимался изучением потусторонним миром, и в этом мире дел хватало, но образ необычного города являлся в сновидениях людям разной профессии, разного возраста и совершенно отличных друг от друга убеждений. В загадочный город неземной архитектуры поднимались с проводниками или без; и атеисты, и истово верующие; и «эзотерики», кришнаиты, приверженцы мадам Блаватской или отъявленные нигилисты, не верящие ни во что; академически образованные преподаватели вузов, неграмотные старушки; скучные технари без толики воображения и художники… Их объединяло только одно – тоска по своей потере и желание вновь увидеть дорогой и милый сердцу облик ушедшего.
Свидание – вот точный жанр подобных сновидений. В любых других случаях явление сновидцу умершего близкого человека означает предупреждение о смертельной опасности высшей категории. Странно другое – для кого в комнате умершей приготовлена вторая кровать? Для самой сновидицы? Для кого-то из ее близких и родных?
В тех случаях, когда Иван Петрович не мог точно указать на причину возникающей угрозы, он рекомендовал клиентам особую осмотрительность, осторожность даже в мелких, повседневных делах. В причины и обстоятельства, не лез. Все же он теперь простой толкователь сновидений, а не детектив по предотвращению несчастных случаев, как раньше. И каждый человек в конечном счете ответственен за свою судьбу. Поэтому, на всякий случай выдав заключение в стиле Густавуса Миллера – «сон предвещает горести, следует остерегаться дальних путешествий, опасаться происков коварных врагов, отказаться от планов, могущих причинить ущерб вашему здоровью» – Иван Петрович с нетерпением стал ждать следующего поворота событий. Свидание – все же не относится к сновидениям, от которых надо бросаться в панику и принимать чрезвычайные и неординарные меры. Может быть, мадам проявила простое любопытство.
Варвара Федоровна вернулась озабоченная.
– Ушла. Засомневалась, но повеселела. В сонниках, говорит, не так написано. Показала, я дословно запомнила. «Если вам приснится мертвым кто-то из ваших близких – Вы должны стойко встретить какое-то испытание, может быть, даже потерю». Во как!
– К черту сонники, – весело отозвался прорицатель. – Если бы вы знали, как они пишутся! Левой ногой и по простейшей ассоциативной связи. Во сне вам подносят хлеб, режут и кладут его на подставленный перед вами поднос – значит, судьба даст вам славу и богатство!» И невдомек современным снотолкователям, что еще во втором веке нашей эры Петроний писал, как гадалка предупреждала Апулея, что есть во сне хлеб – к тяжким страданиям. Это ключевой образ, неизменяемый во все века и цивилизации. Сами ли вы едите, угощаете ли кого-то, накрывают ли для вас стол, подают поднос с едой – все это предвещает огорчение, расстройство, семейные скандалы, конфликты на службе. Так, есть в одиночку большое блюдо – к тяжелым душевным страданиям. Есть мясо – огорчения принесут вам другие. Жареное мясо – раны нанесут вам сплетники. С кровью – родные. Чем меньше блюдо – тем меньше огорчения. Чем больше – тем сильнее они заставят вас переживать. Если в сновидении вы отказываетесь есть предложенную пищу – значит, в жизни вам удастся превозмочь душевную боль или бушующие вокруг конфликты не затронут вас глубоко.
– Во как! – уважительно отозвалась Варвара Федоровна. – Ты бы потом это все мне на бумажке записал, глядишь, и я бы умной перед народом выглядела.
– Где анкета вашей протеже? Кстати, поделитесь, она вам не говорила, что за горе ей пришлось пережить?
– Нет, не говорила, – со вздохом сказала Варвара Федоровна. – Нет у меня привычки в душу лезть. Коли надо, сама скажет. Раз молчит, значит, время не пришло. Держи.
Иван Петрович торопливо развернул сложенную напополам бумагу. В графе «Содержание сна» всего лишь два предложения: «Я снова оказалась в той комнате и увидела, что на второй кровати приготовлено свежее постельное белье. Господи, помилуй меня, грешную».
Глава вторая. Идеальный денек
Рейс по непонятным причинам задерживали. Аня видела в иллюминатор, как отъехал трап от борта самолета, сделал круг по полю, едва не столкнувшись с самоходными багажными тележками, снова вернулся. Из того же самого зала, где ее мучила тетка в клетчатой юбке, вышел немолодой, пропеченный южным солнцем человек с барсеткой в руках и, придерживая панаму с широкими полями, медленно, враскачку пошел к самолету. Так невыносимо медленно, словно никуда не торопился.
«Опоздавший? Еще один миллиардер? Кто бы он ни был, он – наглец. Держать столько пассажиров в напряжении! – с возмущением думала Аня, чувствуя, как поднимается утихшая было злость. – А-а, плевать. Все равно улетим».
И действительно, как только загорелый толстяк поднялся, трап отъехал так стремительно, что лестница закачалась вправо-влево, грозя перевернуться. Хлопнула овальная дверь, опоздавший прошел и сел в в последнем ряду, который примыкал к стенке VIP-салона.
Турбины с визгом и свистящим шипением стали набирать обороты, роскошный дворец аэровокзала с красной двускатной крышей и башней с высокими стрельчатыми окнами качнулся и поехал назад и в сторону… еще один кусок жизни, словно отломившаяся от айсберга льдина, покачиваясь на волнах, отплывал в прошлое.