Пообещав старушкам принять меры, Фёдор зашёл в подъезд, не без удовольствия протиснулся в лифт между бюстами стоящих друг против друга дам, и через минуту открывал квартиру.
Жилище встретило хозяина, как родного: автоматически вспыхнул свет в прихожей, сами собой ласково замерцали видеопанели на кухне и в единственной комнате. На отпускные Фёдор хотел установить ещё один экран в совмещённом санузле. Грезилась ему суперновая модель в формате 33 D. Представляете? Стопроцентная передача объёма, цвета, звука, запаха, вкуса, осязательных ощущений… Бреешься эдак утром или душ принимаешь, а с экрана льются ароматы Ямайки. Или какая-нибудь полуобнажённая красотка прямо с панели как бы приласкает… Но теперь об этом можно забыть на неопределённый срок: нет отпуска – нет и отпускных. Или у Василия Павловича занять?.. Грусть об утраченном отдыхе ударила изнутри с новой силой. Однако теперь к ней прибавилось жгучее любопытство с примесью волнения.
Будем реалистами: обычному сыну эфира (ну, пусть лучшему бойцу дружины) на балу у императора делать нечего. И если его, тем не менее, туда зовут, значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Само собой, приглашение каким-то образом связано с экспедицией, о которой упомянул Хоробрых… Что за экспедиция? Куда? С какой целью? Ничего этого полковник не сказал. Сопел, кряхтел, но не сказал. Похоже, и сам толком не знает. Ну и ладно. Всё равно нынче вечером всё так или иначе прояснится…
Размышляя об этом, Фёдор разделся, аккуратно повесил форму в шкаф, и в одних трусах отправился в ванную. Стесняться некого, хоть голым ходи. Время от времени (да чего там – довольно часто) холостяцкую жизнь приятно разнообразили посещения девушек, но не более того: жениться Фёдор пока не собирался. Предстояло дослужиться хотя бы до капитана. Правда, иногда по вечерам накатывало одиночество, становилось скучно, и тогда он задумывался: а не завести ли фантомашку. Почему бы и нет? Есть-пить не просит, выгуливать не надо, собеседник тот ещё…
Побрившись, Фёдор сделал разминку по методике Хаудуюдуня. Седенький наставник-китаец Суй Кий, тряся длинной редкой бородой, постоянно объяснял жестами, что ежедневная полуторачасовая тренировка, а лучше две – это минимум, позволяющий поддерживать форму. Сейчас Фёдор отрабатывал бой с воображаемым противником. Особенно хорошо получался «Удар, рождающий радостный звон в голове неприятеля». Это когда средним пальцем правой ноги бьёшь в левое ухо спарринг-партнёра. Поэтичные названия довольно точно отражали самочувствие после пропущенных ударов. Однажды во время тренировки, пропустив «Полёт пятки в лобную кость, дарящий врагу покой и забвение», Фёдор при всей недюжинной силе и выносливости буквально отключился. Последнее, что он запомнил сквозь искры из глаз, была укоризна в добром взгляде наставника. Тот явно ожидал, что любимый русский ученик успеет увернуться…
После того случая, как бы в утешение, Суй Кий подарил Фёдору массивный яшмовый перстень. При этом наставник жестами объяснил, что яшма – настоящий талисман. Она оберегает от порчи и сглаза, предупреждает о смертельной опасности, спасает от склероза и болезней желудочно-кишечного тракта, а главное, – дарит носителю мудрость. Мудрость, очевидно, заключалась в древнекитайских иероглифах, вырезанных на ободке перстня. Их значение Суй Кий Фёдору не объяснил.
– Придёт время, и смысл откроется тебе без чьей-либо подсказки, – вот и всё, что он сказал воспитаннику жестами…
В память о наставнике Фёдор носил перстень, не снимая, хотя бойцу на дежурстве и не полагается. Полковник разрешил в порядке исключения.
Когда тренировка была закончена, Фёдор принял душ, наскоро перекусил и с удовольствием разложил постель. Бессонная ночь на дежурстве, волнующий разговор с командиром, интенсивная физическая нагрузка сделали своё дело: он сразу провалился в сон. Благо до вечерней встречи с полковником времени было изрядно. Видеопанель заботливо уменьшила звук, а потом, глядя на похрапывающего бойца, и сама перешла на спящий режим.
Ровно в девятнадцать ноль-ноль отдохнувший и посвежевший, затянутый в парадную форму Фёдор вошёл в кабинет к полковнику.
Хоробрых, также весь в парадном, окинул бойца одобрительным взглядом, поправил эполет и велел нацепить придворную шпагу. Шпага выглядела авантажно, но не стреляла. Да и кто бы пустил на бал к императору с боевым оружием…
Тут надо сделать небольшое отступление.
Чем глубже мир погружался в пучину информационно-технологического прогресса, тем сильнее массами овладевала тоска по прошлому. И что делать? Понятно, к сохе уже не вернёшься, серийный выпуск телевизоров КВН не наладишь, конвейер по производству «Жигулей» не запустишь. О первозданной чистоте природы и патриархальном покое дворянских гнёзд-усадеб и говорить не приходится… Но можно, обращаясь к собеседнику, назвать его «милорд», одеться по моде давно ушедших столетий, стилизовать современные вещи под старину!
Во времена, в которых разворачивается наше повествование, человечество увлечённо играло в ретро. Не в силах изменить эпоху кардинально, люди стремились прикоснуться к прошлому хотя бы в мелочах. Корпорация, чутко реагирующая на малейшие запросы телезрителей, не сплоховала, и начала разностороннее внедрение ретро-стиля в собственную практику. Ну, там организация канала «History on-line» и ему подобных, съёмки крупномасштабного сериала «Вперёд, в прошлое!», выпуск видеопанелей в архаичных вызолоченных багетах, и пультов в виде лаптей. Замечательный рейтинг с ходу набрало ток-шоу «Былое и мы». Телеаудитории, судя по опросам, также импонировало, что директора каналов носят благородные титулы баронов и графов, руководители объединений именуются герцогами, а глава Корпорации, демократически избираемый на пять лет, торжественно коронуется как император.
Также очень нравилось, что на телепарадах, организуемых в честь праздников или памятных дат, сыны эфира и гвардейцы-инквизиторы маршируют, стуча ботфортами, в парадной форме с аксельбантами и эполетами, положив ладони на эфесы шпаг. В реальности это были мелкокалиберные скорострельные автоматы, стилизованные под старинное холодное оружие. Впрочем, в случае необходимости простым нажатием кнопки квазишпага трансформировалась в простую полицейскую дубинку. И, естественно, сохранялись исконные колюще-рубящие функции.
…Российская резиденция императора занимала несколько этажей в телебашне Останкино-25. Та, в свою очередь, раскинулась на нескольких гектарах на живописном берегу Москвы-реки. Это была наиболее фешенебельная среди московских телебашен. Она и строилась в расчёте на балы и приёмы. Её элегантный шпиль, украшенный флагами Корпорации, терялся в облаках. Сегодняшний костюмированный бал обещал быть особенно многолюдным. Гостевые вертолёты один за другим приземлялись у грандиозных башенных опор, группы ярко одетых людей покидали чрево винтокрылых аппаратов и устремлялись внутрь сооружения.
Хоробрых и Фёдор скромно прибыли по реке на дежурном катере. Вертолёт сынам эфира не полагался – не инквизиторы какие, а добираться на машине значило увязнуть в пробках до глубокой ночи. Шли столетия, менялись эры и мэры, строились новые дороги и развязки, но транспортная проблема казалась бессмертной. Правда, с появлением специальных автовидеопанелей стояние в заторах обрело некоторый информационно-развлекательный смысл.
Поднявшись по гранитным ступеням причала, сыны эфира пересекли предбашенную площадь и ступили в холл первого этажа. Здесь Хоробрых предъявил плечистым секьюрити пригласительные жетоны. Проверку документов, фейс-контроль, металло– и пластмассодетектор, ручной досмотр прошли быстро. Как упоминалось, в эпоху окончательной и бесповоротной победы телевидения, террористические угрозы постепенно ослабли, но бдительность осталась на высоте. К тому же не было ни малейшей гарантии, что на смену шахидам не придут блогеры-смертники или библиоманы-фундаменталисты.
Бальное действо разворачивалось на втором этаже телебашни. Огромный зал живописно пестрел костюмами и лицами. Под высокими сводами звучала музыка в живом исполнении прославленного симфонического оркестра. Душу радовали классические мелодии Крутого, Матвиенко, Газманова. В центре зала активно танцевали. Вдоль стен раскинулись фуршетные столы с напитками и закусками. С разрешения командира Фёдор взял фужер джина, разбавил тоником и стал с интересом присматриваться к публике. Кого здесь только не было – с точки зрения пола, возраста, ретро-предпочтений и сексуальной ориентации… Стоявший рядом и хлебавший мартини из запотевшего бокала Хоробрых комментировал.
– Василий Палыч! А что за толстый хмырь в пластиковых латах и с надувным копьём подмышкой? – спросил Фёдор.
– Тихо ты! – гаркнул полковник шёпотом. – Я тебе дам «хмырь»… Это герцог объединения криминальных каналов. Из Мурманска. Говорит, что в роду были крестоносцы, вот и форсит…
– Ясно. А этот, который глушит виски из горла? Ну, в наряде индейца?
– Этот? А-а, Тюбетей Бойкое Перо. Можно сказать, последний из могикан газетной журналистики. Шутом держат…
– А вон тот, что косит под водяного?
– Да ну его в болото… Хозяин «Хватай-банка». Заказов от него много, пригласили как образцового рекламодателя. Но, говорят, характером – чистый птеродактиль…
– Ёксель-моксель! Смотрите! Блондиночка в красных туфельках и голышом!
– Вижу. Красивые туфельки.
– Василий Палыч! Костюм же Евы!!
– Так Ева и есть. Фамилия Браун. Герл-френд вон того парня в коричневом. Говорят, фюрер половины кабельных каналов в Мюнхене…
Фёдор вертел головой на триста шестьдесят градусов, крякал, дивился. В некоторых гостях, содрогаясь от благоговения, он узнавал знаменитостей: актёров, телеведущих, режиссёров. Пока Хоробрых жевал бутерброд, сын эфира урвал автографы у популярных актёров-комиков Малышониса и Карапузиса. Будет что детям показать – когда-нибудь.
Над гламурной толпой под звуки музыки порхали стайки хмельных от обилия информации фантомашек. Болтовня, слухи, сплетни… Ешь на здоровье. И всё в немереных количествах, всё даром! Фёдор и сам чувствовал себя вроде тех фантомашек. Общение с бомондом, усугублённое джином с тоником, возбуждало, словно костюм Евы в непосредственной близости. На какое-то время боец даже забыл, для чего пришёл на бал. Захотелось танцевать. Тем более что некоторые условно одетые красотки недвусмысленно поглядывали на мощного сына эфира, а одна даже демонстративно облизнулась. Вольные нравы имперского двора были секретом полишинеля… «Хочу быть дерзким, хочу быть смелым», – решился Фёдор, подтягивая ботфорты.
Но в этот момент кто-то тронул его за плечо. Боец стремительно обернулся. Перед ним стоял ливрейный лакей с неприметным одноглазым лицом.
– Лейтенант дружины сынов эфира Фёдор Огонь? – негромко спросил он.
– Так точно, – машинально ответил Фёдор.
Лакей наклонил голову.
– Вас ждут. Следуйте за мной.
– А я? – спросил Хоробрых, ставя бокал на столик.
– Вам велено передать благодарность за доставку лейтенанта и приказано отдыхать, – вежливо сообщил одноглазый.
Хоробрых пожал плечами, кивнул Фёдору, и снова взял бокал.
Покинув зал, лакей с Фёдором долго шли широким коридором второго этажа, вдоль стен, увешенных крупными стереографиями. Фёдор с любопытством косился по сторонам. Стереографии отражали яркие эпизоды из жизни Корпорации: открытие телеканала «Масс-культура»… съёмки реалити-шоу «Сам дурак»… свадьба звёзд сериала «Противная любовь» Джонни Лизинга и Гарри Мониторинга…
Время от времени коридор делал поворот на девяносто градусов, и в какой-то миг бойцу показалось, что они возвращаются к тому месту, из которого тронулись в путь. Но вот проводник остановился у двери с табличкой «Молчать! Идёт совещание»! Оглядевшись по сторонам, он наклонился и приник единственным глазом к замочной скважине. Внутри скважины что-то слегка взвизгнуло. Фёдор догадался, что заработал сканер, считывающий рисунок глазной сетчатки. Дверь широко распахнулась, опрокинув лакея прямо на руки к бойцу.
– Никак не привыкну, – сквозь зубы пожаловался лакей, растирая лоб.
– Больно? – участливо спросил Фёдор.
– Ерунда, – отмахнулся тот. – Вот в прошлый раз, когда глаза лишился…
Миновав коварную дверь, они прошли коротким тамбуром и остановились на пороге какого-то помещения.
– Личные покои императора, – торжественно сказал лакей, пропуская Фёдора вперёд.
Ну, что ж, покои, выдержанные в салатных тонах, не разочаровывали – ни богатством обстановки, ни изысканным дизайном, ни инкрустированной мелкими бриллиантами видеопанелью во всю стену. В другое время Фёдор с удовольствием поглазел бы на эту роскошь. Но сейчас интереснее была компания, собравшаяся в апартаментах.
У окна, задумчиво глядя на иллюминированный берег Москвы-реки, стоял высокий широкоплечий человек лет сорока, в строгом тёмно-сером костюме и белой рубашке с галстуком. Правильные черты лица были проштампованы печатью неброской мужской красоты. При виде человека на ум приходили слова «порядок», «организованность», «дисциплина».
«Расхлябанность» и «безалаберность» – такие слова вспоминались при виде другого мужчины в очках, развалившегося на диване. Давно не юноша, что-то около пятидесяти, но бритая голова, седеющие усы и взъерошенная бородка странным образом придавали неказистому облику нечто молодёжное, даже лихое. На фоне мягкой диванной кожи застиранная куртка, мятая футболка и потёртые джинсы очкарика смотрелись просто вызывающе.
Третий человек, присевший на ручку кресла, был похож на Мефистофеля. Таким его делал горбатый профиль, вкупе с пронзительным взглядом чёрных глаз. «Дон Педро! Какой это был мужчина!» – вспомнились Фёдору слова из древнего фильма. Шевелюра-копна, квадратный подбородок, большая жемчужина в мочке левого уха – согласно придворной моде… Во всём прочем – человек как человек, ничего особенного. Разве что чересчур откровенно разглядывал девушку, сидевшую в кресле напротив.
А вот на девушке взор Фёдора остановился, как вкопанный. Иначе и быть не могло… «Ёксель-моксель!» – мысленно простонал сын эфира. Он был старый солдат, и не знал слов любви.
Вообразите блондинку, прелестную, как весна, с огромными светло-голубыми глазами, с нежнейшим овалом лица и неправдоподобно чудесной фигурой. Вообразили? Так вот, девушка была ещё лучше. Она окинула застывшего на пороге Фёдора доброжелательным взглядом, и уши бойца томатно засветились. Откашлявшись, он выдавил:
– Добрый вечер! Всем привет!
– Сам привет! – хмыкнул молодящийся очкарик.
Строгий мужчина медленно наклонил голову. Мефистофель-Педро сделал неопределённый жест. Девушка улыбнулась и сказала:
– Добрый вечер. Проходите. Присаживайтесь.
О, если бы сесть у её дивных длинных ног, обтянутых чёрными чулками в еле заметную сетку!.. Нет, нельзя быть на свете красивой такой… «Блондинка – значит, дура», – попытался успокоить себя Фёдор, забиваясь в угол дивана. Не помогло. Захотелось убить демонического брюнета. Или, по крайней мере, заставить смотреть в другую сторону…
Охваченный непривычным смятением, Фёдор не заметил, как в боковой стене распахнулась незаметная дверь, скрытая под шёлковыми обоями. В апартаменты вошли двое.
Один из них был император. Другой – кардинал, он же великий инквизитор.
Глава четвертая
Смерть в апартаментах
Биография императора была широко известна каждому школьнику.
Как и Фёдор, он происходил из семьи мелкого регионального барона. Однако на этом сходство и заканчивалось. Унаследовав после смерти отца захудалый эротический канал, будущий император занялся его развитием. Настоящим прорывом стало созданное им гормональное реалити-шоу «Кто на ласку заводной?», вызвавшее бум среди провинциальных эротоманов, а главное – интерес рекламодателей. Развивая успех, молодой барон взял крупный кредит и сделал сериал «Железный гомосек», оказавшийся чрезвычайно рейтинговым. Затем последовали документальные циклы «Публичные радости» и «Стартовая панель». К радости спонсоров, в прямом эфире отлично прошёл конкурс на лучшую откровенную частушку, где победила ставшая крылатой «С милым рай и в шалаше, если милый неглиже». В общем, креатив бил ключом, принося дивиденды…
Надо ли удивляться, что спустя пять лет будущий глава Корпорации выбился в графы. К сорока годам он возглавил объединение интимных каналов имени блудницы Анфисы, и таким образом вошёл в Совет герцогов. А через десять лет его единогласно избрали императором Корпорации. Ну, или почти единогласно… Хватало, конечно, и других кандидатур. Вполне реально претендовал на престол босс объединения гламурно-тусовочно-музыкальных каналов. Серьёзные шансы были у спортивного герцога. Но сексуальное лобби победило.