Триггерная точка - Евгений Юрьевич Ильичев 4 стр.


Так Коликов и протаскался со своей подопечной по центру восточного Берлина два часа, всё это время, оставаясь в тяжёлом неведении, относительно истинных оперативных способностей молодой шпионки.

С наступлением темноты, негостеприимный восточный Берлин, все же наводнился прохожими. Толпа оживила серые улицы. Служащие и клерки, работники магазинов и кооперативных лавчонок, военные и полицаи. Все, как один повылезали из своих нор в надежде разнообразить свою тусклую, до тошноты скучную жизнь.

Эльма лавировала в толпе, словно лыжник на склоне. От её благостного дневного настроения не осталось и следа. Сейчас девушка была сосредоточена и напряжена. Руководствовалась она лишь сухими инструкциями и холодным расчётом. Движения её сделались порывистыми и чёткими, походка больше напоминала легкий бег. Со стороны она, должно быть, выглядела, как торопящаяся на свидание барышня. Она лихорадочно сжимала подмышкой свою сумочку. Коликов чувствовал насколько напряжены пальцы её рук.

Интересно, что за информация скрыта в той шифровке? От кого она и кому предназначена? Эльма определенно не могла знать ответы на эти вопросы. Шифровка на то и шифровка, чтобы её никто не смог прочесть, не зная ключа. Имела ли этот ключ сама Эльма или она всего лишь курьер, Коликов не знал. Но судя по всему, в скором времени тайна прояснится. Девушка свернула в какую-то подворотню и быстро спустилась в полуподвальное помещение довольно маленького и неприметного бара.

«А вот и явка» – подумал Коликов и увидел периферическим зрением девушки отблеск фар автомобиля. Вероятно, одного из тех, что следовали за девушкой на протяжение всего пути. Как ни странно, но довольно грамотные действия девушки на время позволили отделаться ей от пешего «хвоста». Возможно, поспеши она забежать в бар, и ребята на авто проехали бы мимо. Но тихий скрип тормозов не позволил Коликову расслабиться.

Глава 3

– Итак, Геннадий Степанович, что вам известно об этой женщине?

На голограмме посреди длинного полированного стола повисла информация об объекте. Голос генерала звучал тихо, даже с присвистом. Это навело Зорина на мысль, что генерал находится в ярости.

– Не могу знать, товарищ генерал-майор! – лихо отрапортовал полковник, догадываясь, что каждое сказанное им вслепую слово, может здорово аукнуться ему в скором будущем.

Уже не первый раз он попадал впросак по вине Коликова. Но сегодня капитан превзошёл сам себя. Была четкая директива, спущенная «сверху», прорабатывать все вероятности связанные со Второй Мировой Войной в целом и с Великой Отечественной, в частности. Перед вызовом на ковер, полковник Зорин успел лишь вычислить, какую из вероятностей, предложенных компьютером, выбрал своевольный капитан. И выбор этот полковника просто обескуражил. Шестьдесят второй год! Зорин прекрасно понимал, просочись эта информация наверх, оправдаться будет трудновато. И вот – просочилось. Вытирайте, товарищ полковник. А как, собственно, он – полковник Зорин, может контролировать процесс внедрения, инициированный капитаном Коликовым во внеслужебное время?

«Тактика у меня такая» – мысленно передразнил Коликова Зорин и, выдохнув, продолжил докладывать генералу:

– У капитана Коликова тактика такая. – Зорин мысленно выругался: «Дурак! Ничего умнее не придумал?»

– Не подчиняться прямым приказам – это, по вашему, тактика? – леденящим душу басом просипел генерал.

– Я не о том, товарищ генерал-майор. Коликов, оператор толковый, но внедряться по правилам, увы, отказывается. Может лишь в спящего объекта проникать. А для того внедрение производит ранним утром.

– Полковник, ты чего мне уши греешь? Я эту систему разрабатывал. Я у её истоков стоял. Мне ли не знать, что наше утро и утро объекта внедрения вообще никаким образом не пересекаются! Внедрения происходят рандомно. На выбор даются, лишь вероятность и сам объект. А все остальные параметры будь то утро, вечер, трезвый объект или пьяный или, может, обоссанный в окопе, это уже частности, которые никак не контролируются. Ни компьютером, ни оператором.

– Я знаю, товарищ генерал-майор. – побелел Зорин. – Но никак повлиять на капитана Коликова не могу. Я уже несколько раз писал рапорт на ваше имя об отстранении капитана Коликова от оперативной работы.

– Коликов самый результативный из операторов! – возразил генерал. – Мы не можем принять такой рапорт от вас. Сам Коликов, насколько я понимаю, вполне доволен работой. И на вас, между прочим, ни разу не пожаловался.

«Ещё бы эта тварь на меня пожаловалась, – Зло подумал Зорин. – Я ему жопу раз двести прикрывал уже!»

– Так точно! Доволен! – поддакнул он генералу.

– Ему действительно не хватает дисциплинки. – уже мягче продолжил генерал. – Но увольнением такие вопросы не решаются, полковник.

– Так, как же мне на него влиять? Я не могу сутками напролет сидеть на объекте. А если бы и мог. Капсула подчиняется только оператору. Мое присутствие в пультовой никаким образом не влияет на выбор Коликовым вероятностей.

– Политработу нужно проводить грамотнее, полковник! – назидательно подняв палец вверх, сказал генерал. – В наше время, политработу проводили каждый день. А иногда и посреди ночи поднимали, чтобы позаниматься. И всё доходчиво объясняли. И до всех доходило. А с теми, до кого не доходило, занимались сверхурочно.

Генерал встал с потертого временем кожаного кресла, прошел в дальний конец кабинета и вынул из приоткрытого сейфа досье.

– На прочти. – тонкая папочка полетела по полированной поверхности стола и замерла у самого его края. Видимо, у генерала уже рефлекс выработался. – Накопай, об объекте всё, что только можно. Все архивы подними. Все связи подключи. Но информация об этой Эльме Хейнкель к вечеру должна лежать у меня на столе. Нужно понять, почему компьютер предложил поработать с ней.

– Есть, добыть информацию! – Зорин взял папку и посмотрел на генерала. – А с Коликовым, что делать? Отзывать?

– Ты не хуже меня знаешь, что отозвать его не получится. Во всяком случае, не повредив ему рассудок. – Генерал вдруг сменил гнев на милость и, усевшись в своё кресло, уже спокойным тоном добавил. – У Коликова на сенсации чуйка! Ты сам это знаешь. Раз он посмел ослушаться прямого приказа, значит, что-то в той вариации его смутило. Твоя задача, как начальника, выяснить, что именно.

«Тёлка молодая его смутила» – подумал Зорин, но вслух произнес другое:

– Но, товарищ генерал-майор, как же мне подтягивать дисциплину капитана Коликова, если вы сами потакаете ему?

– А ты мне не дерзи тут! Ты его начальник и получать по голове за косяки подчинённых – твоя святая обязанность. Свободен!

– Но, эдак, демон Коликова совсем распоясается! – попытался возразить Зорин, но властный голос генерала его одёрнул:

– Всё я сказал! Кру-гом! Шагом-марш!

***

На встречу с Эльмой так никто и не явился. Девушка напрасно провела вечер в баре. Коликов понял, что она не раз бывала в этом сомнительном заведении, во всяком случае, бармену она бросила короткое «мне как обычно» и смело отправилась дожидаться своих сарделек и пива за свободный столик. Пару раз к ней подсаживались подвыпившие мужчины, в надежде раздобыть на вечер дешёвой и чистой любви – слишком уж образ Эльмы не подходил к этому заведению. Коликову бар больше напоминал старенькие московские рюмочные с одним лишь исключением – вместо знаменитых чебуреков, тут подавали сардельки. Кстати, приличные – наверняка контрабанда с запада. Эльма легко отделывалась от навязчивых ухажеров. Коликов выяснил, что миловидная на вид, его подопечная в совершенстве владела местным сленгом и фольклорной речью. Она заложила несколько филигранных речевых оборотов, причём со вторым ухажёром нарочно произносила свою речь громко, так чтобы в баре все уяснили – она не на работе, она ждёт встречи.

Но с самой встречей, видимо, вышла неувязочка. Девушка впустую прождала до одиннадцати вечера, безучастно посасывая из соломинки какой-то забугорный безалкогольный коктейль – третий по счёту. Вела она себя довольно правильно. Внимания к себе не привлекала – во всяком случае, намеренно. Посетителей пристальными взглядами не смущала, но каждого изучила довольно бегло. Села девушка так, чтобы было видно и вход в бар, и все проходы в подсобные помещения. За выбор позиции Коликов её похвалил.

Запланирована ли была встреча на сегодня или связной должен был являться в этот бар ежедневно, Коликов не знал. Ему оставалось лишь безучастно наблюдать за развитием истории. Конечно, было довольно скучно, но специфику работы ему объяснили ещё при отборе в отряд. Он был готов и на это и на то, что после каждой «командировки» реальное тело приходилось приводить в порядок не меньше недели. Капсула высасывала из оператора все соки. Как в психическом плане, так и в физическом.

Изобретение на самом деле было гениальным. Насколько Коликов знал, аналогов подобным капсулам, как и самой технологии перемещения чужого сознания во времени и пространстве не было ни у китайцев, ни у пиндосов, ни у иранцев, ни у евреев с индусами. Бедные британцы из ми-5, ютившиеся после «Великой Волны Возмездия» в полуразрушенной Варшаве даже мечтать о таких технологиях не могли. Не говоря уже о японцах. Они зализывали раны и строили козни, но как-то тихо, не высовываясь, глубоко запхав себе в анналы истории свои имперские замашки. А технология работала. Кому именно из ученых российской корпорации «Заслон» пришла в голову мысль влиять на инфополе земли, Коликову не было известно. Эта информация была строго засекречена. Но он точно знал, что с этого всё началось. Как только в России появился первый анализатор инфополя планеты, стало ясно, что в этом поле обитают не только текущие потоки информации, но и всё, что могло туда просочиться за последние сто тридцать лет. Глубже заглянуть так и не удалось. То ли старая информация со временем рассеивалась, то ли разбавлялась новыми потоками информации, то ли мощностей у нашего суперкомпьютера не хватало. В общем, был барьер в сто тридцать лет. Глубже никто не мог проникнуть. Со временем учёные обнаружили, что инфополе содержит не только физическую информацию – данные, которые можно записать на носитель, а после воспроизвести или прочесть. Расширяя спектры сканирования, ученым удалось выявить особый вид информации. Она была крайне неустойчивой, изменчивой и потому легко поддавалась коррекции. То есть на эти потоки можно было влиять. Нужны были лишь охлажденные до сверхнизких температур полупроводники и растущие, откуда надо, руки инженеров. Одно открытие тянуло за собой другое. Вскоре стало понятно, что эта изменчивая информация – есть не что иное, как чистый поток сознания конкретных людей. Поначалу все решили, что эти потоки сознания принадлежат людям, живущим сейчас в две тысячи пятидесятом году. Но, со временем, наши ученые придумали способ прямого внедрения чужого сознания в конкретный изолированный покток, пойманный в общем инфополе. Первые же эксперименты на добровольцах показали, что все потоки сознания, к которым у человечества есть доступ, принадлежат людям, давно почившим. Под это явление даже теорию подвели, мол, ныне живущие люди ещё не так сильно повлияли на ход истории, чтобы удостоиться чести быть записанным в её общее инфополе. В общем, доступ был лишь к далекому прошлому. Какого же было удивление первых путешественников во времени, когда они поняли, что, внедряясь в чужое сознание, они могут не только наблюдать за объектом, но и влиять на его действия. А в ряде случаев и полностью перехватывать управление этим объектом. Как правило, эти влияния, так или иначе, влияли на текущую временную линию.

– Огоньку не найдется? – Коликов, похоже, закимарил и пропустил момент, когда к Эльме подошёл какой-то здоровяк. Да, при внедрении и многочасовом бездействии сознание утомлялось ровно так же, как и при простой умственной работе. А раз есть утомление, то есть и его последствие – потребность во сне. Довольно опасное состояние, кстати. Случалось, что уснувшего оператора выбрасывало обратно в капсулу, и вмешаться в ход текущей операции он уже не мог. Повторного внедрения организовать не получалось – вселенная давала лишь один шанс повлиять на своё прошлое. И это хорошо, если просто выбрасывало… При экстренном выбросе можно было и без мозгов остаться. Так что здоровяку Коликов был благодарен. Чего нельзя было сказать об Эльме. Она явно была на взводе и ответила мужчине довольно грубо.

– Не курю, отвали.

– Я не спрашивал, куришь ты или нет. – довольно нагло ответил мужчина. Только сейчас Коликов, а точнее Эльма, удосужилась его разглядеть. Перед девушкой уселся небритый толстяк в потертой кожанке и тёмных очках. Такой, американский байкер из сороковых, только в Германии шестидесятых. Дикий сюрреализм. Коликов даже усомнился в том, что в действительности не спит. – Я просил, огоньку, детка.

Коликов сразу понял, что происходит. Скорее всего, здоровенный мужик – один из оперативников, следивших за Эльмой. Судя по чистому баварскому выговору, всё-таки штази. Девушку устали пасти и решили задержать. Или они по своим каналам получили информацию о том, что именно сегодня будет передана шифровка через Эльму. В людном месте разведка светиться не хотела, а потому к девушке подослали провокатора, который спугнёт её и вынудит выйти на улицу, в ночь. Там девушку задержат и увезут на допрос. Возможно, с пристрастием. В сумочке они обнаружат записную книжку, а в ней те каракули. Без ключа, которого у самой Эльмы, может, и нет вовсе, записку они, скорее всего, не расшифруют. Девушку будут долго пытать, а потом искалеченную, беззубую, с несколькими сотрясениями мозга и переломом челюсти определят в какую-нибудь больничку восточного Берлина. Через пару месяцев девушку осудят, как шпионку. У них в загашнике наверняка завалялось несколько эпизодов, которыми они смогут доказать её причастность к какой-либо западной разведгруппе. Один из самых гуманных судов в мире естественно даст Эльме максимальный срок. И девушка выйдет из тюрьмы глубокой старухой лишь после «потепления». Это если вообще выйдет.

«Что же вы хотели мне сказать, подсовывая эту недошпионку?» – Злился Коликов, прекрасно понимая, что сейчас будет. У него даже созрел коварный план помочь бедной девочке выпутаться из этой ситуации.

«Так, мол, и так задание близилось к концу, девушка была близка к провалу…» – Коликов на ходу придумывал оправдание своему вмешательству. Нужно было что-то предпринять.

Но Эльма Коликова опередила.

– Ой, простите. – пролепетала она, медленно поднимаясь с места. – Я совсем вас не признала.

Бугай, несколько опешил, но с места не двинулся. Девушка же, медленно обходя столик, положила свою руку на горячую мозолистую ладонь мужчины и, подойдя к тому вплотную, наклонилась прямо к его лицу.

– Я уже думала, ты не появишься, милый. – Нарочито громко, так чтобы её было слышно у соседних столиков, сказала она. Она бросила беглый взгляд на зал, и лишь убедившись, что весь бар наблюдает за ними, преодолела последние сантиметры, отделявшие её губы от губ боевика.

Вам случалось целовать огромного, бородатого байкера? Нет? Для Коликова этот опыт тоже был в новинку. Капитану пришлось приложить всю свою волю, чтобы немедленно не прекратить это безобразие. Девушка целовала боевика жадно, сладко, как самого желанного на свете любовника. Коликов даже не понял, что было более омерзительным в этот момент, насмешливые возгласы вокруг или то, что бородач, хоть и удивился, но все же с готовностью ответил на поцелуй девушки. Его огромный язык то и дело норовил перекрыть ей дыхательные пути. Огромные ладони тут же обосновались на талии Эльмы и тисками сжали её хрупкое тело. Девушка же, ни капли не смущаясь, лишь усилила страстность, с которой целовала противного байкера. Правая рука мужчины соскользнула к ягодицам Эльмы. Не встретив никакого сопротивления, она опустилась ещё ниже на бедро девушки, и Коликов почувствовал, как этот бугай, довольно бесцеремонно запустил свои грязные пальцы Эльме промеж бедер, почти доставая до самого сокровенного.

«Нет, этого российский разведчик точно не потерпит!» – Яростно запротестовал Коликов и уже был готов схватить рукой Эльмы огромную пивную кружку и со всего размаху разбить её о голову хама.

В самое последнее мгновение девушка отстранилась от мужчины и горячо прошептала незнакомцу прямо в ухо:

– Потерпи, сладкий, я только носик припудрить…

С этими словами девушка быстро отошла от обескураженного разведчика и быстрым шагом направилась в уборную. Её путь сопровождали все пятнадцать голов завсегдатаев бара.

Девушка заперлась в туалете и первым делом прополоскала рот.

Назад Дальше