«Как это вообще возможно? С другой стороны, ведь существует философский камень, так почему не существовать толтекскому талисману с подобными свойствами? Может, талисман обладает какой-то неизвестной силой и именно он привел меня сюда? А может, взаимодействие философского камня с талисманом и закинуло в эту реальность? Тогда понятно, почему отец не предупредил. Не может быть! Это просто какая-то мистика, – решила Брана. – А не мистика вообще, что я оказалась здесь? По существу, это лишь продолжение всего необъяснимого, что со мной сейчас происходит…» Ведя этот диалог с собой, Брана пыталась как-то примириться с происходящим.
Постепенно все внутреннее пространство посветлело и оказалось огромным. Складывалось впечатление, что оно было рассчитано на гигантов. Из центральной части достаточно плоского пола вырастало некое образование, напоминающее переплетенные корни деревьев. Эти корни будто поддерживали внутренний свод пирамиды и являлись, судя по всему, основной осью строения. Посередине оси было небольшое утолщение, внутри которого находился кристалл, очень похожий на черный бриллиант в звездном преобразователе, только намного больше. В разные стороны от этой так называемой оси расходились нити-ветви, которые переплетались друг с другом через утолщения, создавая подобие гигантской паутины. Брану вдруг осенило, что вся эта структура напоминала модель Вселенной, хотя с той же вероятностью это было похоже на нейросеть человеческого мозга. Она пригляделась повнимательнее и постепенно начала различать знакомые очертания. Брана не поверила собственным глазам. То, над чем работала она и многие ученные по всему миру, располагалось над ее головой. Это была объемная модель Вселенной, мало того – ее расширенная версия. Брана сразу отметила участки, о которых понятия не имела.
«Это просто невероятно…» – она сейчас уже и не знала, что потрясло ее больше: та реальность, в которой она оказалась, или то, что сейчас предстало перед глазами.
***
Я вновь у Истока!
Но «я» изменилось —
Исчезли границы,
Судьба заискрилась.
Красота внутреннего строения завораживала. Все здесь было создано из единого материала и достигло прозрачности янтаря. Свет, проходя сквозь невероятные сплетения форм, играл неповторимыми переливами цвета и оживлял всю конструкцию.
Что это за технологии? Для чего? И кто мог их воплотить в жизнь? Вопросы, естественно, возникали один за другим, как, впрочем, и ответы на них. Брана просто вспомнила частную коллекцию с инопланетянами и их летающими тарелками, которую видела вчера.
Через какое-то время она вдруг осознала, что настолько увлеклась своими размышлениями об открывшемся ее взору необыкновенном творении, что абсолютно забыла о жрецах. Те стояли перед ней полукругом в терпеливом ожидании.
«Что им от меня нужно?» – мгновенно возник вопрос, вернувший ее в страшную действительность и заставивший сердце учащенно стучать.
Брана тут же взяла себя в руки, вспомнив, что она здесь в роли полубогини, или дочери бога. Демонстративно развернувшись спиной к жрецам, величественно прошествовала к плетеной колонне в центре, выстраивая на ходу дальнейший план действий: «Мне нужно избавиться от них и сделать так, чтобы они распустили толпу. Через прозрачные пол и стены будет видно, когда не останется ни души, и я смогу наконец забрать свой нейронавигатор».
Брана понимала также, что жрецы чего-то ожидают от нее. Выгнать их из верхней пирамиды у нее получится, вопреки их ожиданиям. Возможно, она даже сумеет объяснить жестами свое желание – разогнать толпу по домам. Но интуиция подсказывала, что талисман свою роль сыграл и необходимо произвести новое впечатление, соразмеряемое для них с чудом. Это подстегнет их на точное выполнение ее указаний.
Брана достала мобильный. Производя с ним манипуляции, она специально развернулась так, чтобы видели ее руки и то, что она в них держит. Краем глаза наблюдая за реакцией жрецов, Брана осталась довольна результатом. Те стали переглядываться друг с другом и о чем-то шептаться. В их взглядах вновь появились удивление и страх. Брана наконец нашла, что искала. Наложив на экран встроенный выдвижной 3D-модулятор, запустила программу. Выросшая на пару метров вверх голограмма маленькой части Метагалактики слегка подрагивала. Возможно, аппарат все-таки повредился при падении, но эта объемная картинка, хоть и дрожащая, произвела неизгладимое впечатление на присутствующих. Кроме самого визуального эффекта, было видно, что голограмма очень похожа на внутреннюю структуру пирамиды. Брана не упустила момент и плавными, величественными жестами объяснила жрецам, чего от них хочет. Про себя подумала, что если они чего-то и не поняли, то приложат все усилия, чтобы угодить ей, и оказалась права. Они тут же спустились вниз. Один из них, скорее всего старший, начал говорить с толпой. Достаточно быстро вся площадь между пирамидами опустела. Жрецы вознесли молитву, воздевая руки вверх. Брана отчетливо слышала, что они несколько раз повторили данное ей прозвище «Дочь Утренней Звезды». Вскоре и сами они скрылись с глаз.
Брана облегченно вздохнула, мысленно поблагодарив гида за его предупреждение о ворах. Именно поэтому она спрятала мобильный во внутренний пояс под платьем, что и спасло устройство. Теперь оставалось преодолеть какие-то сто шагов, чтобы добраться до нейронавигатора. Главное, чтобы он был на месте и сработал. Но только она собралась воплотить в жизнь желаемое, как пол под ней дрогнул и отверстие входа закрылось. Брана оказалась заперта.
Вскрикнув от неожиданности, она присела на корточки. Толчок, который показался Бране началом землетрясения, оказался началом полета. Пирамида плавно отдалялась от земли, теряя при этом прозрачность. В то же время черный бриллиант внутри переплетенной колонны стал светиться, быстро повышая интенсивность свечения. Внезапно вся конструкция засияла уменьшенной копией Вселенной. Приступ паники, смешанный с восторгом, остановил голос отца:
– Ты прошла испытание! Дальше будет намного легче. Иначе было нельзя. Помни, я всегда буду любить тебя!
Брана очнулась. Нейронавигатор левитировал над ее ладонью, слегка поблескивая внутренним светом черного бриллианта. Очень медленно, еще не веря, что все закончилось, Брана убрала устройство и разрыдалась.
***
Через какое-то время рыдания стали стихать. К ней постепенно возвращалась способность трезво рассуждать. Прежде всего она решила убедиться, что никаких повреждений на теле нет. Сперва ощупала голову, затем всю себя. Никаких синяков, волосы аккуратно уложены, платье тоже целое, лишь верх оказался мокрым от слез.
«Ну что? Надо выбираться отсюда», – подумала Брана, и от этой мысли стало не по себе. Она лишь представила, что вновь может оказаться в реальности, похожей на ту, из которой каким-то чудом выбралась, и мурашки покрыли тело. Откуда она знает, возможно, философский камень барахлит? Волнение нарастало с новой силой.
На ум пришли слова отца, после которых она очнулась. Это слегка приободрило, и Брана полезла вперед. Приблизившись к выходу и позволяя глазам привыкнуть к свету, она почувствовала очередную удушливую волну страха. Не в силах больше терпеть неизвестность, высунулась наружу, словно дикий зверь из логова, и сразу же осмотрелась. Рядом никого не было. Пирамида была в точности такой же, по которой она сюда взобралась. Солнце висело в утреннем небе, но туристы еще не успели нагрянуть. Вдали она увидела несколько автомобилей. Выбравшись из этой «норы времени», она с облегчением осмотрела себя уже при свете дня. Еще раз убедившись, что внешне с ней все нормально, она заторопилась убраться подальше от этого зловещего для нее места.
По дороге в отель Брана позвонила домой, чтобы удостовериться, что это ее родная реальность, а не очередное приключение. Только услышав голос деда, Брана окончательно успокоилась.
Несколько дней она приходила в себя. Кровавыми пятнами вспыхивали в мозгу обезглавленные жертвы; восторженно орущая, безумная толпа; опьяненный кровью старый жрец. Ужас и отвращение до предела наполняли Брану в эти моменты. Сразу адреналином напоминал о себе гнев, по силе сравнимый со взрывом сверхновой, но спасший ей жизнь.
Брана никогда не испытывала таких мощных эмоций. Сколько себя помнила, она была относительно уравновешенной и спокойной. Может, нейронавигатор вскрыл ящик Пандоры, находящийся глубоко в ее подсознании?
Брана не была до конца уверена, чем являлся приключившийся кошмар: реальностью или творением рассудка, воспаленного страхом жестокой смерти? Хотя страх смерти возник, когда под воздействием нейронавигатора она очутилась в ином мире.
Плохим воображением Брана никогда не страдала, но как ее мозг в настолько изощренной, экзотической форме мог родить столь несочетаемое, как модель Вселенной внутри летающей пирамиды и кровожадных дикарей? Смертельная опасность, которую она ощущала множество раз, – вот единственное логичное объяснение. Возможно, этот кошмар рождался по мере нарастающего в ней ужаса и незадействованные резервы подсознания раскрывались поэтапно, создавая еще более страшную фантазию?
Значит, пирамида – это лишь плод ее фантазии, как и все остальное? А как же тогда тот первый опыт у скалы? Вероятно, какая-то часть приключившегося с ней все-таки произошла в действительности. И как разделить действительность с фантазией, если все произошедшее воспринималось реально пережитым?
Эти вопросы сводили с ума. Впервые показав ей философский камень, отец пообещал, что постепенно она во всем разберется, и это придавало уверенности.
Еще Брана часто возвращалась к его последним словам, сказанным внутри пирамиды: «Дальше будет легче». После этой фразы она наконец оставила тот дикий, кровавый мир и вернулась в свой, в привычный.
Голос и слова отца она давно уже принимала как достоверный факт, где бы они ни звучали. Ее разуму необходимо было хоть за что-то зацепиться, иначе Брана чувствовала, что теряет его. Придя к такому выводу, она перестала терзаться воспоминаниями, позволив жизни расставить все по местам. В ней возникла необходимость сменить мексиканский пейзаж, вызывающий нехорошие ассоциации, на привычный. Как только это случилось, ей опять стали сниться повторяющиеся сны, подобные тем, что снились в детстве. Только они дополнились новыми подробностями. Каменная пустыня, всадник, держащий ее на руках, и она в образе младенца. Их путь лежал к оазису, скрытому в глубине между скал и являющемуся вратами в подземный мир.
«Не тот ли это мир, который отец называл цивилизацией звездных отблесков?» – на этот вопрос ответа у нее не было. Сон всегда заканчивался на том месте, где на руках у мужчины они подъезжают к вырастающим на пути скалам, а им навстречу из узкой расщелины выходит человек.
После каждого ночного погружения в невероятно реальные сновидения о пустыне желание увидеть лицо всадника становилось столь сильным, что она ходила с этим желанием в течение всего дня. Ложась спать, надеялась увидеть его неуловимый образ, если сон повторится.
Вернувшись в Европу и повидавшись с семьей, Брана почувствовала себя уверенней.
В ее сознании прочно оседает решение посетить места, по которым когда-то путешествовала с отцом, чтобы вновь соприкоснуться с любимой архитектурой и наполняющей ее музыкой. Вскоре память окончательно исцеляется от тяжести пережитого. Через какое-то время Брана удивляется своему изменившемуся отношению к произошедшему в Мексике.
«В следующий раз ты отправишься за бесстрашием и обнаружишь его источник внутри себя». Пророческие слова отца, сказанные тогда у скалы, очень точно отражали то, что Брана стала осознавать о самой себе. Прожитый опыт словно оголил суть мысли, скрытую повседневной рутиной. Как же далеки были ее самые смелые предположения, как это будет, от случившегося.
Обычный человек на ее месте не просто оставил бы идею следовать дальше по списку, оставленному отцом и сулящему столь опасные приключения, а постарался бы побыстрее вернуться к привычной жизни. Но Брана была иной. Пророчество отца она почувствовала в своем сердце какой-то новой пульсацией. Словно сменив ритм, оно на самом деле становилось все более бесстрашным. В то же время внутреннее беспокойство усиливалось, как только начала планироваться поездка, связанная с третьей координатой.
Наконец, перестав бороться с собой, Брана нашла ту на карте.
Египет
«Это даже слишком предсказуемо, если не сказать банально», – не испытывая никаких эмоций, подумала она, когда увидела Египет. Не просто страну, а пирамиды в долине Гиза. «Может, мой сон о пустыне как-то связан с Египтом?» – промелькнула мысль, моментально лишив ее рациональной холодности. «Хотя вряд ли. Отец говорил про другое, – тут же оборвала она себя и вспомнила его слова о третьей координате. – Тебя ждет знакомство с миром столь древним, что он даже старше самой Вселенной».
Эта фраза подтверждала, что он однажды сказал про эту страну в ее детстве.
– Египет древнее, чем ты можешь представить. Именно здесь возникло две цивилизации с абсолютно разными направлениями развития. В одной из них ты живешь, а с другой тебе предстоит встретиться в будущем, но к этой встрече еще надо будет подготовиться.
Учитывая предыдущий опыт, Брана решила подробнее ознакомиться с древнеегипетской культурой и даже выучить минимальный набор слов языка фараонов. Начав это знакомство, Брана также вспомнила беседы с отцом на эту тему. В основном он рассказывал ей об отношении древних египтян к понятиям жизни и смерти. Загробная жизнь для них была естественным продолжением жизни земной. Умерший воспринимался как реально существующий. Впрочем, как и у многих других древних народов.
Небо древним представлялось как огромная водная гладь. Звезды и созвездия ассоциировались с богами и их обителями. Что примечательно, Небесный Океан состоял из семи уровней, и к каждому принадлежали свои созвездия.
Особенно важным моментом в религиозных представлениях египтян являлось плавание по небу в его восточную часть, где рождается солнце, и присоединение умершего фараона к сонму богов. Социальное неравенство земного общества переносилось в мир потусторонний, что всегда вызывало внутренний протест у Браны. Даже после смерти людей лишали свободы, усиливая тем самым их статус раба при жизни. Впрочем, как это ни печально, человечество не изменилось с тех пор. Поменялись лишь инструменты, несправедливость осталась.
Когда Брана добралась до указанного места, она уже основательно изучила древнюю историю и архитектуру страны. Красота и величие построек, увиденных ею воочию, поражали. На протяжении всего путешествия по различным археологическим местам Брана никак не могла избавиться от чувства внутреннего диссонанса. Для нее было очевидно, что столь величественная архитектура описывалась слишком скудными объяснениями причин, для чего все это строилось, и способов постройки. Уж в очень примитивном свете выставлялись люди, создавшие шедевры, о которых инженеры и ученые современности даже мечтать не осмеливаются.
Эти мысли были далеко не новы, но именно здесь, видя все собственными глазами, Брана в полной мере, как ей казалось, осознала всю глубину несостоятельности официальной версии.
Она задумалась об уровне образования древних архитекторов, невольно сравнивая его со своим. Брана хорошо понимала, что в качественном эквиваленте в лучшем случае она может претендовать на соответствие.
«Здесь не просто многомерные технические знания – здесь какая-то всеобъемлющая философия, скорее всего непостижимая для современного человека. Эти люди должны быть в высшей степени творческими интеллектуалами, фанатиками своего дела, отнюдь не религиозными. Какой же уровень образования и культуры должен быть в стране, чтобы готовить огромное количество таких специалистов? Неужели ученые настолько слепы в своем высокомерном чувстве превосходства над древними, что не рассматривают очевидное? Здесь попахивает мракобесием, причем не древним, а современным».
Размышляя об этом, Брана сидела на песчаном холме в отдалении от пирамид. Складывалось впечатление, что они совсем рядом, настолько поражали размером.
***
Несмотря на то что Брана сильно нервничала перед третьим включением нейронавигатора, она не могла не восхищаться монументальностью величественных форм. С места, где она находилась, открывался прекрасный обзор на все, что способен был увидеть человеческий глаз. Лучи предзакатного солнца словно протискивались сквозь мельчайшие песчинки, подброшенные силой ветра в воздушное пространство безбрежной пустыни. Постепенно нервозность сменилась волнением и азартом первооткрывателя.