Двое других стояли чуть поодаль, рядом с машиной премиум-класса. Модели “Консул”, кажется. Эти были в черных костюмах охраны. На лацканах пиджаков был вышит логотип с “компасом”. Но кому принадлежал герб, я не знал.
— Мастер Воронов? — с улыбкой осведомился стоявший у дверей мужчина.
Двор был пуст. Только эта троица и я. Дружинники постоянно вертели головами по сторонам, пытаясь выявить возможные опасности. На их месте, я бы уделил большое внимание окнам, откуда может прилететь что-нибудь неприятное. А может быть даже смертельное. Бойцы явно были напряжены. Ну оно и понятно: Корабельный район был вовсе не престижным. И люди, которые могли появиться здесь в таком прикиде, имели весьма высокий шанс пропасть без вести. Особенно после выступлений некоего фокусника в красной маске, который терроризировал особняки знати несколько дней. Коммунальные службы до сих пор закрашивали баннеры в его честь. И каждую ночь, баннеры появлялись заново. Парень, который убивал аристократов, стал настоящей знаменитостью среди простого люда. Обострив и без того напряженные отношения в обществе.
Краем глаза я заметил стайку подростков, которые наблюдали за дружинниками из-за кирпичного угла дома. Парни были в серых рабочих робах, на голове — широкие кепки, которые скрывали лица. Аборигены цепко изучали пришельцев, о чем-то переговариваясь. И я было решил, что они решились на грабеж, как один из дружинников лениво щелкнул пальцами, и прямо возле засады появился ледяной двойник, который шутливо погрозил пальцем паренькам. Те намек поняли и спрятав руки в карманы разошлись в стороны. Делали они это нарочито медленно, не торопясь.
— Мастер Воронов? — с той же улыбкой повторил мужчина с дипломатом. Он выглядел спокойным. Казалось, он вовсе не испугался возможности грабежа. Ну, или умел делать вид.
— Он самый, — ответил я, пытаясь оценить ситуацию.
— Прошу, — мужчина потянул дверь, открывая ее и помогая мне выйти. — Не стоит задерживать такси.
Я кивнул и вышел во двор. Дерзить такому дяде не хотелось. Особенно когда за его спиной маячат лбы охраны. Тем более начало разговора было достаточно вежливым и настраивало на дружелюбный лад. Машина мигнула фарами и выехала со двора. Я провожал такси растерянным взглядом.
— Не стоит беспокоиться. Ваши вещи уже погружены в нашу машину, — “Успокоил” меня мужчина. — Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Иван Васильевич Привалов. Я адвокат, представляющий интересы семьи Святогоровых.
Он протянул мне ладонь, и я ответил на рукопожатие:
— Очень приятно. Чем могу быть полезен?
Дорогу Святогоровым я не переходил. Вроде бы. Если только тронул кого-нибудь из их бастардов, но в приюте это обычное дело.
— Сейчас.
Адвокат открыл дипломат и вынул гербовый бланк, чтобы протянуть его мне.
— Я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, — пробормотал он, перебирая документы. — Ага, вот. Ознакомьтесь.
Я взял бумагу, бегло пробежал по ней взглядом.
“Это что? Шутка”? — мелькнула в голове мысль.
Оторвавшись от чтения, я оторопело посмотрел на Привалова. Но адвокат был невозмутим.
— Это не шутка. Павел Васильевич Святогоров пропал без вести полгода назад. Намедни, комиссия Священного синода признала его умершим. А так, как единокровных наследников у него не осталось. Позвольте полюбопытствовать, какой у вас цвет Силы?
— Белый, — растерянно ответил я. — Свет. И склонность к освоению мистицизма.
— Стиль боя рыцарь — храмовник, — продолжил Привалов. Поправил на переносице очки и улыбнулся:
— Значит, скорее всего все сходится. Прошу, Никита Павлович. Поедемте с нами.
И он указал в сторону “Консула”, у которого скучали бойцы.
Глава 2 Знакомство
Я уставился в окно, рассматривая местный пейзаж. Мимо проплывали витрины круглосуточных магазинов светились неоновыми вывесками баров, возле которых стояли люди самого разного возраста. Они курили и смеялись, что-то оживленно обсуждая. А у парадной одного из домов стояли, обнимаясь, парень и девушка, которые смотрели друг на друга счастливыми, влюбленными глазами. Он что-то рассказывал, а она смеялась искренним, заливистым смехом.
Управляемая автопилотом машина выехала из Корабельного района. Прокатилась мимо парка Основателей. В центре аллеи полукругом были установлены бюсты шестерых князей основателей Петербурга. Справа от парка высилось громадина храма святого Петра, в честь коего и назван был город. Напротив, через широкий Лиговский проспект высились многоэтажки жилого комплекса “Доходный Дом" отстроенный братьями Мамонтовыми. Основатели самой крупной строительной компании поступили весьма хитро, возведя жилой комплекс из десяти домов, и сдавая квартиры в посуточную и месячную аренду. Здесь можно было найти жилье на любой вкус и кошелек. От двадцатиметровых студий за восемнадцать рублей в месяц, до элитных квартир и пентхаусов с охраной и подземной парковкой, цена которых начиналась от четырехсот пятидесяти рублей. Зарплаты среднего чиновника Петербурга.
Я же уставился в окно, думая о своем. Случаи, когда бастардов принимали в семью, случались. Правда, они были единичными, но все же. Взять хотя бы Вику Симягину, которую признала семья Муромцевых. По слухам, Вика получила наследство и титул незадолго до смерти отца. Но эта история воспринималась приютскими детьми скорее сказкой. Подобные случаи были единичными. Потому что имущество семьи, у которой не было наследника, отходило Императорскому двору и перераспределялось между дворянами. Или продавалось какому-нибудь богатому бастарду. Охранка всячески препятствовала поиску наследников среди бастардов. А если такие и находились, их никогда бы не признал Синод. Но тут сразу два случая за два года…
— И зачем я понадобился семье Святогоровых? — осторожно попытался я узнать побольше информации.
Привалов обернулся ко мне. И на его лице не дрогнул ни один мускул. А вот дружинники, наоборот, переглянулись. И это мне очень не понравилось. Что-то эти ребята темнят. Не хотят сразу раскрывать все карты.
— Святогоровы являются одной из двенадцати самых старых семей Имперского Союза, — спокойно пояснил адвокат. — И по указу, подписанному между императором и семьей, один из наследников должен поступить на государеву службу.
Объяснение породило еще больше сомнений. Что за служба такая, которую не может принять другая дворянская семья?
“Зря я сел в эту машину. Ой зря. Надо было мне, дураку сказать мол вы, дядя, обознались, и бежать”.
Мысль появилась и тут же исчезла. Никто не позволит мне отказаться от наследства. Нет, убивать и калечить меня не станут, но создать мне проблемы вполне могут. Особенно если за дело возьмется охранка. Меня не возьмут ни в одно учебное заведение. Возникнут проблемы с поиском работы. А может быть, я “нарушу закон” и попаду в острог. Лет на двадцать. Ну, или пока не передумаю. Не просто так Привалов обозвал бумагу о признании меня наследником “предложением, от которого я не смогу отказаться”.
Машина пересекла мост и въехала на Княжеский остров. И по обе стороны от дороги потянулись коттеджи и особняки знати. Каждая дворянская семья считала своим долгом иметь здесь дом. Или летнюю резиденцию, куда аристократы приезжали, чтобы отдохнуть от шума и городской суеты.
Само собой, каждый дом был своего рода произведением искусства. Словно князья соревновались, чья резиденция больше и богаче. Эта идея натолкнула меня на мысль о сублимации и я невольно улыбнулся. А следом в голове мелькнуло: я что? Буду здесь жить?
Словно в подтверждение этого, машина остановилась у кованых ворот одного из особняков. Закрепленная на столбе камера повернулась в нашу сторону, а затем замок пискнул и створки медленно открылись, впуская нас на территорию.
— Ну, добро пожаловать домой.
Привалов обернулся ко мне и продемонстрировав ослепительную белозубую улыбку. Над которой явно поработали мезоамериканские дантисты.
Я только молча кивнул, рассматривая сложенный из каменных плит трехэтажный особняк с серой черепичной крышей. На фоне дорогих домов соседей, он выглядел угрюмо. Словно тюрьма.
Массивная башня, украшенная шатровой крышей, покрытой красной черепицей, разделяла здание на два крыла. И как мне показалось, все окна правого крыла были забраны толстой решеткой.
Широкая дорога вела к крыльцу, а у дверей уже стояли двое дружинников и мужчина в черной ливрее.
— И…
— Остались сущие формальности, — словно прочитав мои мысли, ответил адвокат. — Ритуал принятия, и признание вас Священным синодом. Но думаю, с этим вы справитесь уже без меня.
— И… когда будет проходить этот самый прием? — продолжал проявлять я любопытство.
— Матвей введет вас в курс дела, — ответил адвокат уже несколько раздраженно. — Кстати, вот и он.
Мужчина в черной ливрее спустился со ступеней и открыл дверь, помогая мне выйти из машины.
— Добро пожаловать домой, князь, — мягко произнес он. — Меня зовут Матвей. И я дворецкий семьи Святогоровых.
— И вам доброго дня, — ответил я, обращаясь к стоявшим во дворе людям.
Мои чемоданы уже были выгружены на дорожку. А рядом стоял парень лет двадцати, в черной форме слуги.
— Прошу вас, пройдемте.
Матвей склонил голову и направился в сторону дверей. Я последовал за ним. Поднялся по мраморным ступенькам. Дворецкий услужливо открыл мне дверь, и я переступил за порог.
Просторный холл с четырьмя колоннами, которые были выполнены в виде атлантов, поддерживающих сводчатый потолок, был практически пуст. Огромная люстра из хрусталя под потолком сияла хрусталем, у дальней от входа стены раскинулся широкий камин с медвежьей шкурой на полу. Диван и несколько кресел были обтянуты кожей, резной столик венчался бронзовым канделябром на несколько восковых свечей. Жуткая расточительность в век технологий. На стене напротив висела большая плазменная панель. От входа к лестнице на второй этаж, вела яркая красная ковровая дорожка.
Напротив входа красовались раздвижные витражные двери, ведущие на террасу. Цветные стекла пропускали скудное питерское солнце и расцвечивали пространство на редкость яркими бликами. В холле было два больших, во всю стену, арочных окна, которые не пропускали свет из-за частых деревьев снаружи.
В креслах у камина сидели две девушки. Примерно моего возраста. Обе одетые в короткие топы и тренировочные теннисные юбки, едва ли доходящие до середины бедра. Видимо, девочки только что закончили тренировку и теперь о чем-то беседовали. А на столике стояла початая бутылка вина и два наполненных бокала. Нужная вещь после тренировки. Красное вино неплохо восстанавливает Силу. У той, что сидела справа, на коленях лежал большой пушистый кот. Девушка рассеянно гладила его шелковистый мех.
Заметив вошедших, девушки прервали разговор и обернулись. Личико девицы с котом едва заметно подернулось гримасой, более напоминающее презрение. Впрочем, отвращение мигом сменилось доброжелательной улыбкой. Она выглядела мило. Хрупкая, с высокой грудью и длинными ногами. Длинные светлые волосы были убраны в высокий хвост, открывая красиво очерченные широкие скулы, острый подбородок, привлекая внимание к пухлым губам, на которых еще виднелось вино. Голубые глаза светились льдом.
— Скорее всего, это мой… брат, — мило проворковала она. — Добро пожаловать домой.
— Позвольте представить вам вашу сводную сестру, — вмешался Матвей. — Анастасия Святогорова.
— У меня есть сестра? — удивленно покосился я на дворецкого.
— Сводная, — повторил слуга. — Анастасия, дочь младшей жены Павла. Она была вписана в завещание.
— А это моя подруга. Ксения Викторовна Добрынина, — Анастасия указала на сидевшую напротив темноволосую девушку с хищным взглядом зеленых глаз. Она тоже широко улыбнулась:
— Очень приятно, князь.
Последнее слово прозвучало с едва заметной издевкой. Но я сделал вид, что не заметил ее.
— Сестра, — протянул я неуверенно.
— Чистокровная княгиня Федорова, — добавила девушка. — Павел Васильевич сразу дал мне фамилию. Теперь я Святогорова.
— Клевая киска, — кивнул я на ее колени, стараясь сменить тему разговора о чистоте крови. Начинать ссору в первые пять минут после возвращения домой не хотелось.
Анастасия опустила взгляд на свои колени, и на ее личике заиграла озорная усмешка:
— Хочешь погладить? — лукаво спросила она.
Ксения прыснула, прикрыв лицо ладошками.
— Спасибо. Возможно, в другой раз.
— Зря. Котики успокаивают, — проворковала Анастасия.
Матвей, который наблюдал за этим, с неодобрением покачал головой:
— Я вас ненадолго покину. Простите, но у меня много дел.
Он вышел, а Анастасия поднялась на ноги, переложив питомца на кресло:
— Всегда хотела братика, — проворковала сестра, пройдясь по комнате. — Правильно говорят: мечты сбываются.
Девушка неспешно одернула юбку, позволив мне насладиться видом ее упругих бедер, и подошла к пианино.
— Мы же вроде не родные? — уточнил я.
— И что? — удивленно подняла бровь девушка.
— В каком-то смысле, это даже лучше, — рассеянно протянула сидевшая в кресле Ксения. — Хотя и родные — тоже неплохо. Говорят, в этом есть своя прелесть.
Девушки рассмеялись. Анастасия подняла крышку пианино, который стоял у окна и села на стул.
— Позволишь? — я подошел к сестре и указал на музыкальный инструмент.
Девушка обернулась. Удивленно посмотрела на меня:
— Умеешь играть? Ты?
— Немного.
Анастасия встала со стула:
— Тогда почему бы не уступить дорогому гостю?
Я сел на стул, сложил пальцы в замок, вытянул руки. Пальцы захрустели. А затем я коснулся клавиш.
Приют, в котором я вырос, был образцово-показательным. Нет, это вовсе не означает, что дети там не устраивали кровавые распри, которые перерастали в смертоубийства с последующим скрытием тел.
Но к нам часто приезжали комиссии из синода. И благотворительные организации, перед которыми выслуживался Вяземский. Поэтому единственный предмет, который у нас преподавали на уровне городских школ — было театральное мастерство. Дети должны были в любое время дня и ночи сыграть роль счастливых воспитанников благодетеля. А еще музыка для концертов перед комиссиями. Поэтому любовь к музыке нам вбивали намертво. Иногда розгами, иногда — преподавательской линейкой.
Я осознал, что такой хороший инструмент мне не попадался. Несколько раз пробежавшись по тугим клавишам, я услышал справа преувеличенно долгий вздох и сдавленное: «Кто бы сомневался».
— Что поделать, сестренка, — усмехнулся я, посмотрев прямо ей в глаза. — Не всем же быть мастерами.
И я вступил. По мере того, как я играл, лица девушек вытягивались от удивления. Первой не выдержала сестра. Она захлопнула крышку с такой силой, что я едва успел убрать руки.
Я скрыл довольную ухмылку и встал со стула. Склонил голову и как бы между прочим, обронил:
— Его не мешало бы настроить. Ладно, я устал с дороги. Хочу отдохнуть перед ужином. Так что, пожалуй, я покину вас, дамы.
— Я провожу вас, Никита Павлович. Покажу вашу комнату, — предложил Матвей, который до того скрывался в тени.
Мы направились к лестнице. А в спину мне смотрели две пары глаз. Ксения смотрела с интересом и удивлением. А вот Анастасия…
Если бы взглядом можно было сжечь — я бы осыпался на ковровую дорожку лестницы горсткой пепла. Но я стоически выдержал этот взгляд. И скрылся в коридоре второго этажа.
* * *
Ксения Алешина задумчиво отпила вина:
— Неужели в доме Святогоровых появился кто-то равный великой Анастасии? — лукаво произнесла она. — Учтивый, образованный, ранг не ниже мастера. В восемнадцать лет. Уникальный случай…. - с восторгом пробормотала она, словно ни к кому не обращаясь.
На личике Анастасии проступили красные пятна:
— Замолчи, — попросила она. — Он бастард, который попал в этот дом из-за какого-то дурацкого закона. Он еще не прошел обряд. И не признан синодом. Не факт, что обряд приема пройдет гладко.
Но Алешина ее словно не слышала:
— А как он играет на рояле. Мммм… Длинные сильные пальцы пианиста…
В глазах девушки начали разгораться искорки плохо скрываемого интереса.
Бокал выпал из руки Анастасии и вдребезги разбился о паркет. На досках растеклась красная лужа.
— Жаль, что он твой брат, — продолжила Ксения. — Хотя… как ты сказала? Он не родной?
— Не пора ли вам домой, Ксения Алеесеевна? — со сталью в голосе поинтересовалась Святогорова. — Кажется, вы перебрали алкоголя.
Ксения с неохотой встала с кресла и одернула юбку:
— Пожалуй, — согласилась она. — Но не переживай. Теперь я буду заглядывать в гости почаще.