Лично разработала план развития экономики королевства на двадцать лет вперёд. По расчётам, уже через три года после начала её правления благосостояние подданных королевства должно было совершить значительный взлёт. А доходы бюджета увеличиться в пять раз — в первую очередь за счёт правильного расходования средств казны и искоренению воровства.
Но уже через полтора года после похорон матери Катя оказалась в Мужской башне.
Среди подданных разошёлся слух о её неизлечимой болезни. «С ума сошла». По-иному они не смогли объяснить желание королевы распахать заброшенные ещё при её предках поля (это вместо того, чтобы как прежде закупать зерно за границей на добываемое в шахтах Ягвары золото).
«Только сумасшедшая могла допустить к власти простолюдинок», — так говорили о ней благородные льеры, вернувшиеся на министерские посты. Они присылали ей пожелания скорейшего выздоровления. И воздавали похвалы её тётушке, объявившей себя регентшей при слабоумной королеве.
«Вполне предсказуемый поворот», — так отреагировал на Катины жалобы я.
* * *
— Могу помочь тебе отсюда сбежать, — сказал я.
«Слёзы милийской девы» подействовали: меня стали интересовать не только глаза королевы. Сумасшедшая Каталиния Восемнадцатая, или нет, но фигура у неё неплохая. Руки так и чесались пройтись по манящим изгибам и выпуклостям.
— И куда я пойду? — спросила Катя. — Кто меня ждёт? Что буду делать? Работать в шахте? Я ведь только и умею: править страной. Думала, что умею. А оказалось… что я просто сумасшедшая.
Она сделала глоток из горлышка бутылки.
Как у неё это… хорошо получилось.
— Все эти россказни учительниц оказались полной ерундой. Рассуждения о благе королевства — полная чушь. Никому это королевство не нужно — не дадут соврать. Я точно сумасшедшая, раз думала иначе. А ты почему здесь очутилась?
— Очутился.
Катя скривила рожицу, махнула бутылкой.
— Я здесь дожидаюсь льеру старшую дознавательницу, — сказал я. — А вот зачем ей понадобился — точно не знаю. Есть пара предположений. Одно из них, кстати, подсказала ты.
— Какое?
Королева запрокинула голову, вливая из бутылки в горло остатки «Слёз». Одежда на её груди натянулась, чётко очерчивая манящие округлости. Края блузы разошлись, предъявив мне белую кожу с парой родинок.
Я сощурился, точно притаившийся в засаде кот, увидевший канарейку.
— Забыла? Сама ведь предположила, что меня приволокли сюда, чтобы тебя развлекал.
— Кстати!
Катя указала вверх пальцем.
— Ты обещала мне спеть, — сказала она.
— Обещал.
— Какая, блин, разница…
— Действительно, — сказал я. — К разнице мы вернёмся позже. Обязательно. Раз уж я сюда пришёл. Ну… а раз обещал — значит, спою.
Потянулся за караукой.
* * *
— Обалдеть! А это что у тебя такое?
— Говорил же, что я мужчина.
— Обалдеть. Оно шевелится!
— Можешь потрогать. Не бойся.
— Я не боюсь. Вот ещё. Дай-ка сюда эту штуку…
* * *
Проснулся от головной боли. Она пульсировала в голове, грохотала в ушах. Открыл глаза, увидел в вышине над собой покрытый сеткой трещин серый потолок. Скастовал противопохмельное заклинание — выучил его ещё на первом курсе академии. Боль исчезла — грохот остался.
Пучок золотистых волос щекотал мне щёку. Я повернул голову, упёрся взглядом во взлохмаченную женскую голову. Катя прижималась щекой к моему плечу, морщила во сне посыпанный едва заметными веснушками нос. Мы с ней оба лежали без одежды, покрытые мурашками — сквозь открытую нараспашку дверь балкона в комнату проникал прохладный утренний воздух.
Интересно девки пляшут.
Вспомнил, что происходило ночью; в мельчайших подробностях. С одобрением посмотрел на соседку по кровати. Местная королева в постели, оказывается, не хуже чем… компаньонки. Трудилась усердно, хоть и не за деньги. Потому что сумасшедшая, или из-за того, что я такой привлекательный? Спасибо «Слезам милийской девы» — замечательная и очень полезная штука.
— Это к тебе долбятся, — сказала, не открывая глаз, Каталиния Восемнадцатая. — Гадины, голова и без них болит. Спать мешают. Рано же ещё.
Бросил «нет похмелью» и в королеву.
Та улыбнулась.
Сообразил, что стук звучал не в моей голове — за стеной, в коридоре. Около двери в мою комнату. К звукам ударов добавились встревоженные голоса.
Королева удерживала глаза закрытыми, прижималась ко мне, продолжала говорить.
— Сейчас вышибут дверь, — сказала она. — Не дадут соврать. Мою уже дважды выбивали, когда я не хотела никого впускать. Вломятся… а тебя там нет. Обалдеть. Любопытно было бы взглянуть на их рожи.
— Не хочу пропустить это зрелище, — сказал я. — Пойду.
Катя перестала улыбаться. Вздохнула.
— Иди, — сказала она. — Что, интересно, им от тебя в такую рань понадобилось?
Глава 48
Спрыгнул со стены на балкон в то самое мгновение, когда раздался треск древесины — капитулировали дверные запоры. Заглянул в комнату, увидел ворвавшихся в неё стражниц. Те заметили меня, замерли в нерешительности, обменялись вопросительными взглядами.
— Вы зачем дверь сломали? — спросил я. — Могли просто постучать — я бы сам открыл.
— Мы… стучали.
— Правда? Не слышал. Птицы на крыше раскричались. К дождю, наверное.
— Боярыня Кира Силаева, вас желает видеть льера старшая дознавательница. У нас приказ доставить вас к ней. Сейчас.
— Сейчас, так сейчас, — сказал я. — После того, как умоюсь. И съем что-нибудь. А вы, красавицы, погуляйте пока в коридоре. Буду готов — позову.
— Льера старшая дознавательница велела…
— Хорошо, что велела. Я её второй день жду. Так что и она немного подождёт.
— У нас приказ…
— Забыли, кто я и откуда? Хотите, чтобы я вас сглазил? Сделал так, что бы вы к завтрашнему дню покрылись коростой и облысели? Есть такое желание, красавицы? Могу устроить.
Стражницы побледнели. Попятились. Должно быть о том, как я умею отрывать руки, они слышали.
— Не хотите? — сказал я. — Вот и умницы. Погуляйте пока. За дверью. Постараюсь завершить свои дела побыстрее, обещаю. Угостил бы вас кофе, но чего нет — того нет. Знал бы, что вы ко мне утром заглянете — обязательно подготовился бы.
Стражи порядка нерешительно переминались с ноги на ногу. В глаза мне не смотрели. Но и выходить из комнаты не спешили.
— Что вы такие хмурые, девочки? — спросил я. — Не расстраивайтесь. Скажете потом начальнице, что я оказал сопротивление. Что приволокли меня к ней, рискуя своими жизнями. Станете в глазах начальства и сослуживиц героинями — справились с настоящим колдуном из Кординии. Кто из них на такое отважился бы? Так что помечтайте пока, красавицы. В коридоре. Я скоро.
* * *
К льере старшей дознавательнице меня не повезли на карете — повели по длинному подземному коридору, что соединял башню с дворцом. Свет ярких, но редких алхимических ламп баловался с нашими тенями. Он то удлинял их, растягивая вперёд, подобно корабельному тарану, то прятал их нам за спины, делая тени похожими на волокуши.
Шагавшая впереди меня молодая стражница изображала храбрую воительницу. Но временами с опаской оглядывалась. Вздрагивала, натыкаясь на мою улыбку, царапала копьём стены. Её сослуживицы шли за мной следом, сохраняя между нами почтительное расстояние, держали строй. Чувствовал на спине их пристальные взгляды.
Что бы ни хотела от меня старшая дознавательница, я уже понимал, что побыть в королевстве простым незаметным туристом не получится. Сам бы на месте властей не позволил свободно разгуливать по столице человеку, наделённому сверхъестественными способностями, чьи мотивы и желания совершенно непонятны, а возможности пугают. Уж точно присматривал бы за ним.
Одним только фактом своего пребывания на территории королевства я буду заставлять его правителей нервничать. И дело не только в моём умении творить колдовство — хотя и оно играло роль. Как выяснил, боярыни в Реве нечастые гости. Они редко покидали пределы Кординии. Их больше интересовали внутренние споры, нежели бесцельные путешествия.
Отсюда напрашивалась мысль: а что если мой визит в королевство неслучаен? Что если я здесь по заданию своего боярского рода, который подобно предкам нынешних королев подумывает перебраться на материк? К чему может привести такая миграция в Ягваре, по словам Кати, хорошо помнили. И это весомый повод для власть имущих, чтобы как минимум занервничать. Тем более что престол под регентшей и без того пошатывался.
* * *
Впервые в этом мире видел женщину в очках. Льера достала их из деревянного футляра после моего появления. Протёрла бархатистой тряпкой стёкла, закрепила очки без дужек на переносице, слегка надавив на пружины. Заставила меня всё это время стоять у порога. Словно проверяла пределы моего терпения, нащупывала границы моей самоуверенности.
И лишь завершив процедуру с очками, холодно поздоровалась со мной; не предложила — велела присесть на деревянный стул в центре её кабинета. Перекладывала на столе бумаги, отыгрывая погружённость в дела. Вновь заставляла меня ждать.
Стул подо мной заскрипел — вот если бы развалился, тогда бы моё терпение тут же иссякло. Пока же я изображал миролюбие и покорность: надел на лицо маску вежливой внимательности, растянул губы в приветливой улыбке. Забросил ногу на ногу, прицелившись в хозяйку кабинета носком сапога.
Первый же вопрос старшей дознавательницы отчасти подтвердил мои догадки.
— Зачем вы приехали в королевство, льера Силаева? — спросила она. — Какое задание вы получили от главы вашего боярского рода? Или вы выполняете распоряжение Совета?
Зыркнула на меня поверх линз очков.
Уловил в её голосе угрозу.
Попытался понять: мне намеренно её продемонстрировали, или старшая дознавательница угрожала по привычке. Всё же, судя по её уверенному поведению, она на своём посту не новичок. Должна понимать, когда, с кем и как можно себя вести.
Или в моём случае она ещё не определилась, продолжала выяснять границы дозволенного?
Не собирался играть с ней в игры. Поленился доказывать самому себе, что я опытнее и умнее этой вряд ли прожившей больше пяти десятков лет женщины: не самое интересное занятие. Но и брать инициативу в разговоре тоже не спешил.
— Вам должны были сообщить, льера, что я не боярыня, а боярин, — сказал я. — Мужчина. Кир Силаев, внук небезызвестной Ильсинии Силаевой и в какой-то степени её наследник. Меня интересует музыка, льера старшая дознавательница. Приехал в Реву, чтобы посетить ваш знаменитый театр…
— Посетили?
— Пока нет: не успел. Ваши подчинённые вчера не дали мне времени познакомиться ни с театром, но со столицей королевства.
— А вот на другие дела вы времени не пожалели, — сказала старшая дознавательница.
Показала мне исписанный мелким почерком лист бумаги.
Её увеличенные линзами глаза излучали не угрозу — равнодушие и усталость.
— Вот у меня заявление от некой льеры иль Гише… — сказала хозяйка кабинета. — Известна вам эта льера? Она сообщила, что вы нанесли ей визит…
Заглянула в бумагу.
— … позавчера. Как я могу судить, сразу же, как только прибыли дилижансом в Реву.
Отыскала в стопке другую записку, провела пальцем по строкам. Шевелила губами, словно вновь перечитывала нужный отрывок. Подняла на меня взгляд.
— Промежуток между вашим заселением в гостиницу «Столичная» и поездкой к льере иль Гише совсем небольшой. Достаточный лишь для того, чтобы освежиться с дороги, да пообедать… что вы и сделали, судя по докладу нашей осведомительницы.
Посмотрела на меня сквозь линзы очков. Чуть склонила на бок голову.
— Данный визит вам показался важнее, чем посещение театра, — сказала она. — Не правда ли, льера Силаева? Что в нём было такого важного? Почему вы так спешили его совершить? Толком не отдохнули с дороги — представляю, как вы устали: путь от побережья до нашей столицы неблизкий. Но вы пренебрегли отдыхом, поспешили к льере иль Гише. Почему, льера Силаева?
— Не льера, а льер.
— Как скажете. В этом я могу пойти вам навстречу. Льер Силаев, вы ответите на мой вопрос? Удовлетворите моё любопытство?
— Меня попросили передать льере письмо… — сказал я.
— Попросила штос-офицерша Лукория иль Гише, как я понимаю, — перебила меня старшая дознавательница. — Вот это письмо?
Она вынула из стопки очередной лист. Продемонстрировала его мне.
Я разглядел на нём знакомый почерк. Это с середины комнаты! Моё зрение явно улучшилось: раньше не замечал у нового тела такой зоркости.
— Не знаю, — сказал я. — Наверное. Я не заглядывал внутрь конверта. И да, конверт мне вручила льера Лукория — пообещал доставить это послание её сестре. Так… вы из-за письма меня сюда позвали?
Губы старшей дознавательницы изогнулись в хитрой улыбке.
Линзы очков блеснули.
— То есть, вы утверждаете, что не знакомы с содержанием письма, отправленного штос-офицершей Лукорией иль Гише?
— Нет, — сказал я.
— Но вы ведь догадываетесь, о чём написала своей младшей сестре ваша сообщница?
Слово «сообщница» опровергло предположение Каталинии Восемнадцатой. Мужскую башню меня привезли не для того, чтобы я развлекал пристрастившуюся к спиртным напиткам королеву. Потому что у привлечённого для выступлений перед монаршей особой артиста не может быть сообщников.
Зато они бывают у преступников.
Значит, в подвал Дома правопорядка меня возили не по ошибке.
— О чём же она написала? — спросил я.
Хозяйка кабинета покачала головой. Всем своим видом она показывала, что её терпение не безгранично. Но сдерживается, ведёт себя вежливо… пока.
— Только не нужно изображать невинную овечку, льера… льер Силаев, — сказала она. — Младшая льера иль Гише выразила готовность сотрудничать со следствием. Она сама!..
Подняла вверх палец.
— Слышите? Сама обратилась к нам, проявив гражданскую сознательность и доказав верноподданнические чувства. И не только передала нам письмо своей сбившейся с пути сестры. Но и подробно изложила на бумаге содержание той беседы, что вы с ней вели.
— Да неужели?
Я покачал носком сапога.
Сомневаюсь, что льера иль Гише написала о том, как пыталась меня изнасиловать. И вряд ли жаловалась на вновь обретённую девственность. Скорее уж, обвиняла меня в пропаже чего-либо ценного.
— Представьте себе, льер Силаев. Что бы вам ни наплели заговорщицы, могу вам ответственно заявить: подданные королевства любят своих правительниц. Они жалеют свою больную королеву. И уважают льеру регентшу, которая бесстрашно взвалила на себя в трудное для всей Ягвары время тяжелейший… я подчёркиваю: тяжелейший груз ответственности за страну.
Пожал плечами.
Заговорщицы. Это уже не воровство серебряных ложек.
— Поздравляю вас, — сказал я. — Что же наговорила обо мне льера иль Гише?
Старшая дознавательница вновь порылась в бумагах, выудила нужную.
— Эта уважаемая и заслужившая наше доверие женщина, — сказала она, — сообщила, что не только сестра в своём письме, но и вы лично, льер Силаев, склоняли её принять сторону врагов королевства. Вы уговаривали её примкнуть к заговору против королевской власти. Целями которого значатся убийство льеры регентши и похищение Великой Государыни Каталинии Восемнадцатой, с намерением…
Она подсмотрела в доносе.
— … лишить королеву медицинской помощи. Эта достойная женщина… я не побоюсь этого слова: патриотка страны!.. подробно расписала нам все планы заговорщиц. Как и для чего те хотят выкрасть нашу монархиню, описала придуманные ими способы воздействия на помутившийся разум Великой Государыни. А главное: сообщила о степени вовлеченности в заговор иностранных государств. В частности — боярских родов Кординии, чьим представителем являетесь вы, льер Силаев.
Я сохранил на лице серьёзное выражение.
— И какова же моя… степень вовлеченности во все эти ваши дрязги? — спросил я. — Ну… по мнению вашей патриотки, разумеется. Хочу понять, насколько глубоко я погряз в этом… ужасающем заговоре.
Льера старшая дознавательница сделала вид, что не заметила в моих словах иронию. Постучала пальцем по столу. Намекая на то, что её терпение на исходе.
— Не в нашем заговоре, — сказала она. — В вашем.
— Ну да, — не стал я спорить. — В их заговоре.
Хозяйка кабинета поправила на носу очки. Сдвинула брови.
Представляю, какое сильное впечатление обычно производит на несчастных женщин этот её строгий взгляд.
Краем глаза заметил, как вытянулись по струнке стоявшие около двери стражницы. Услышал, как испуганная муха в истерике забилась об оконное стекло. Отметил, что солнце на небе трусливо нырнуло за тучу, а деревья пугливо отшатнулись от окна кабинета.
— Льера иль Гише со всей ответственностью заявила, что именно вам заговорщицы доверили убить льеру регентшу. Что именно для этого вы и прибыли с острова.