– Я же говорил тебе её взять, – сказал василёк.
Пройдя по скрипучему, шатающемуся и осыпающемуся мосту, Чаки перешёл на ту сторону и увидел Грустного Котёнка. Он сидел у огромного колеса, обнимая высохший скелет. Несколько других скелетов лежали рядом.
– Это его семья, – догадался цветок.
– Да, это его семья.
Чаки хотел что-то спросить, но котёнок выглядел таким опустошённым, что мальчик просто погладил его по голове, вытащил фляжку и поставил рядом.
– Что это? – чуть слышно спросил Грустный Котёнок.
– Этот напиток поможет тебе победить грусть и снова почувствовать желание жить, – ответил Чаки.
– Убери, – печально сказал Грустный Котёнок. – С чего ты решил, что я хочу перестать грустить? Грусть – всё, что у меня осталось, и я не променяю её даже на все радости мира. Спасибо тебе за то, что опустил мост, а теперь уходи.
– Ты не пойдёшь со мной?
– Нет. Грустить нужно в одиночестве.
Мальчик убрал фляжку, попрощался и пошёл дальше.
– Некоторым очень нравится грустить, – сказал василёк. – Для них именно в тоске и печали состоит высшее наслаждение.
– Но ведь это неправильно! – возмутился Чаки.
– А кто решает, что правильно, а что нет?
Чаки не знал, что ответить, и промолчал. Обернувшись, он увидел Грустного Котёнка, всё так же обнимающего скелет.
– Они строили для него мост, а, когда достроили, так и не успели опустить и умерли.
– Многие умирают на пороге цели.
– Это очень грустно.
– Но ведь они никогда об этом не узнают, – возразил василёк.
– Да, они об этом никогда не узнают, – повторил Чаки, – но от этого не менее грустно.
Впереди показались какие-то руины.
– Ты когда-нибудь испытывала грусть?
– До того, как увидела тебя, я испытывала её постоянно.
– А сейчас?
– Сейчас я тоже грущу, но это другая грусть.
– Я тоже грущу и у меня это тоже другая грусть.
– Тёплая и светлая.
– Да. Тёплая и светлая…
Железный клоун на руинах пыльного города
Это действительно были руины, оставшиеся от когда-то шумного и многолюдного города. Чаки шёл по покрытым многовековым слоем пепла и пыли улицам среди остатков каменных стен, на которых отчётливо виднелись серые силуэты людей, запечатлённых в причудливых позах. Некоторые словно пытались прикрыться от чего-то, другие отворачивались, третьи стояли на коленях, воздев руки к небу.
– Как ты думаешь, кто их всех нарисовал? – спросил мальчик.
– Тот же, кто разрушил этот город, – ответил василёк. – Огонь, прирученный ими.
– Но, если они его приручили, – задумчиво спросил Чаки, – то почему не смогли с ним совладать? Почему не остановили?
– Огнём можно управлять только до тех пор, пока он в заточении. Стоит только дать ему свободу, и он пожрёт своих хозяев. Люди всегда знали это, но всё же выпустили его.
Мальчик с интересом посмотрел на отпечаток маленького ребёнка, тянущегося к высокой фигуре, которая бежала к нему.
– Зачем тогда они его выпустили? – спросил он.
– Чтобы убить других людей, – ответил василёк.
– Какие глупости! – воскликнул Чаки. – Зачем людям убивать друг друга?
– Раньше люди были другими. Они никак не могли поделить этот мир, их лидеры никак не могли решить, кто из них главнее.
– И поэтому они решили просто убить друг друга? – возмутился Чаки. – Встретились бы эти их лидеры, подрались друг с другом и, кто бы победил, тот бы и был главнее!
– Нет, – сказал цветок, – за их амбиции всегда умирали другие.
– Это же несправедливо!
Из-за стены, на которую смотрел Чаки, выплыла странная полупрозрачная фигура девушки с голубыми волосами. Она прошла сквозь обломки кирпичей, куски плит с торчавшей арматурой и, обратившись к Чаки, искусственным, но приятным голосом, пропела:
– Новый жилой комплекс в районе Алоха-Бич! Выгодные цены! Море, пляжи, пальмы! Подарите себе и своей семье маленький кусочек земного рая! Комплекс состоит из трёхсот бунгало, построенных из натуральных материалов! Никаких бездомных, насекомых и ядовитых змей! Круглосуточная охрана! Индивидуальный подход к каждому покупателю! Живите в раю уже здесь и сейчас!
– Спасибо, не интересуюсь, – сказал Чаки, но рекламная голограмма, не обращая на него внимания, уже поплыла прочь и вскоре исчезла за руинами. – Кто это был?
– Кто-то, кто продаёт дома, – предположил цветок.
– Ерунда какая! Зачем продавать дома, когда каждый может жить, где хочет и сам построить себе дом?
– Раньше земля не была ничьей, – ответил цветок.
– Как земля может принадлежать кому-то? – возмутился мальчик. – Она же сама по себе!
– Люди прошлого так не думали. Они считали, что, если что-то есть, то у этого должен быть владелец. У земли, у рек, у озёр, у морей, у лесов, у гор. Они делили между собой даже Луну и планеты!
– Это безумие!
– Раньше так не считали.
– Теперь я понимаю, почему они выпустили тот огонь, – задумчиво сказал Чаки, – делить больше было нечего.
– Не совсем так, конечно, – ответил василёк, – но ты прав – делить было больше нечего. У всего в мире был хозяин. Одни хозяева хотели уничтожить других хозяев, чтобы забрать себе их собственность или чтобы защитить свою. У большинства людей не было ничего. Даже земля, на которой стоял их дом, принадлежала кому-то другому.
– Как тогда было, наверное, страшно жить!
– Все привыкли к такому порядку вещей.
– Послушай, – с жаром сказал Чаки, – а как же любовь, дружба? Они были?
– Любовь и дружба были всегда, Чаки, – ответил цветок, – тогда, сейчас. Они будут и в будущем. Это то, что не проходит.
– И они всё равно уничтожили свой мир, – прошептал мальчик, чувствуя, как его сердце переполняется жалостью к людям из далёкого прошлого. Он смахнул с глаз слезинки и спросил: – А этого больше не повторится?
– Я не знаю, – ответил цветок, – я не знаю, Чаки.
– Скажи, а в городе есть любовь?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, я немного неточно выразился. Вы любите друг друга?
– Нет. Нам запрещено испытывать друг к другу чувства, к тому же после инициации мы не способны испытывать эмоциональную привязанность. Мы встречаемся друг с другом, но только ради удовольствия.
– А дети?
– Дети выращиваются искусственно.
– И ты?
– И я.
– Привет! – раздался голос.
Первая половина слова прозвучала нормально, а второй слог прозвучал низко и растянуто: «Ве-е-е-е-т».
– Кто здесь? – спросил Чаки.
Куча битого кирпича зашевелилась, и из неё показались сначала тонкие металлические руки с длинными пальцами, потом спина, а, когда незнакомец распрямился, мальчик увидел, что это железный клоун. Краска на металлическом лице давно выцвела и рассохлась, отчего улыбка выглядела немного пугающей, один глаз был выбит, а то, что когда-то было шапкой с бубенчиками, превратилось в небольшие ржавые рожки.
– Приве-е-е-е-т! – повторил железный клоун и со скрипом поклонился.
– Привет! – поздоровался мальчик. – А что ты тут делаешь?
Клоун сделал попытку распрямиться, но у него что-то заело в спине и, вместо того, чтобы разогнуть спину, он с грохотом упал на кучу кирпичей.
– Ох, хоть бы найти-и за-а-а-а-рядку! – простонал клоун.
Вообще-то роботы и всяческие механизмы стонать не умеют, да и чувств у них, вроде, никаких нет, но железный клоун, с его срывающимся голосом, говорил так, что Чаки и в самом деле показалось, что он стонет.
– У меня нет зарядки, – сказал Чаки.
– Я знаю, – тихо сказал клоун. – Её нигде нет. Электричества нигде нет. Я ждал, очень долго ждал в режиме энергосбережения, но электричество так и не появилось. Может, ты знаешь, где его найти?
– Киберро, – ответил Чаки.
Клоуна словно ударили. Он дёрнулся, со скрежетом распрямился и сел.
– А где это?
– Далеко, – ответил Чаки, – несколько дней пути.
– Я не дойду, – склонил голову клоун, – мне осталось несколько минут до полной разрядки.
– И что произойдёт потом?
– Не знаю, – ответил железный клоун. – Может, я просто выключусь, и буду видеть сны, а, может, просто исчезну. Но я не хочу исчезать!
Последняя фраза, произнесённая с надрывом, чуть не разрядила клоуна. Он прислонился к куче кирпичей и его глаз стал тускнеть.
– Можешь мне помочь?
– Да, – ответил Чаки.
– Я был создан веселить и радовать детей, – слабеющим голосом прошептал клоун, – но я так и не видел их. В тот день, когда меня создали, они все сгорели. Но, если есть ты, где-то должны быть и дети.
– Они есть.
– Возьми на всякий случай мой модуль памяти, – очень тихо сказал клоун, щёлкнув пальцами по виску.
Из его головы выдвинулась тонкая мерцающая пластинка.
– В этом модуле моя личность. Может, у тебя получиться найти мне новое тело и тогда я, после тысяч лет ожидания, смогу хоть кого-то повеселить. До встречи!
Он вытащил модуль из головы, протянул его мальчику и замер. Глаз слабо вспыхнул и погас. Чаки аккуратно взял тонкую пластинку из руки железного клоуна и тот тут же рассыпался, словно память было последним, что удерживало в мире его заржавевшее тело. Мальчик убрал модуль памяти в карман, сложил останки робота вместе и, натаскав кирпичей, устроил над ними некое подобие кургана. На большом обломке плиты, который Чаки положил сверху, он написал: «Клоун, который хотел радовать».
– Всё, нам надо идти дальше, – сказал василёк.
– Да, нам надо идти дальше.
– Он хотел радовать детей?
– Да.
– Знаешь, у нас в городе есть те, кто разбирается в старинных технологиях. Они наверняка могут разобраться с этим модулем памяти, но только вряд ли помогут.
– Почему?
– Они никогда никому не помогают.
– А их кто-нибудь просил о помощи?
– Нет.
– Тогда мы будем первыми.
– А ты, ты хочешь кого-нибудь радовать?
– Да.
– Кого?
– Тебя. Радовать и любить.
Хозяйка Солнца
Сразу за городом начиналась холмистая местность. Были среди них маленькие, едва достававшие Чаки до груди и настоящие великаны, взбираться на которые пришлось бы целый день, если не больше.
– Странно, что я не видел их из города пепельных руин, – сказал мальчик, глядя на возвышающуюся перед ним громадину, вершина которой уходила далеко в небо.
– Значит, тебе не нужно было их видеть, – ответил цветок.
Ящерка, словно почуяв что-то, резво выскочила наружу, взбежала на холм и через несколько секунд вернулась, держа в пасти трепыхающееся насекомое с длинными прозрачными крылышками. Придавив добычу, она положила её к ногам мальчика и уставилась на него маленькими глазками.
– Нет, спасибо, – сказал Чаки, поняв, что ящерка хочет поделиться.
Ящерка мотнула головой, придвинула насекомое ближе и снова посмотрела на Чаки.
– Кушай сама, – сказал мальчик.
Охотница пожала плечами и ловко, в одно мгновение проглотила насекомое, выплюнула крылышки и, почесав ноздрю острым коготком, вернулась на голову мальчика.
– Она точно голодной не останется, – сказал Чаки и тут ему в глаз попал солнечный лучик.
Чаки зажмурился от яркого обжигающего света, потом открыл один глаз и увидел, что на одном из холмов, не самом высоком, но стоящем отдельно от остальных, творится что-то невообразимое. Яркие лучи расходились в разные стороны, мигали, вращались и то и дело попадали по мальчику. Там словно находилось маленькое солнце, пытающееся вырваться на свободу.
– Я пойду, посмотрю, что там происходит, – уверенно сказал Чаки.
– Мне тоже интересно, – сказал цветок.
Ящерка едва слышно икнула. Она, по всей видимости, была не прочь подольше остаться в этом замечательном месте, где водятся такие вкусные насекомыши.
Глотнув рубинового зелья, чтобы было легче взбираться на вершину холма, Чаки застегнул куртку и пополз наверх. Он поднимался около часа, но нисколько не устал и даже не вспотел, а когда оказался на вершине, увидел странную прозрачную хижину, внутри которой вращался зеркальный шар. От этого-то шара и исходили те лучи, один из которых попал мальчику в глаз.
Рядом с хижиной сидела тощая лысая старуха в синем халате и, глядя на шар, улыбалась и громко хлопала в ладоши. Она была настолько увлечена, что даже не заметила мальчика.
– Здравствуйте! – громко поздоровался Чаки.
Старуха вздрогнула от неожиданности и повалилась на спину. Некоторое время она лежала тихо, словно притворялась мёртвой, а потом осторожно открыла левый глаз, посмотрела на Чаки и резво вскочила на ноги.
– Фу! – махнув обеими руками, сказала она. – Это всего лишь ты! А я было испугалась, что это воры и разбойники!
– Вы меня знаете? – удивился Чаки.
– Нет.
– Тогда почему вы сказали, что это всего лишь я?
– Ну, ты ведь это ты и есть, правильно? Поэтому я и сказала, что это всего лишь ты! Ты ведь для меня не представляешь угрозы, поэтому ты всего лишь, хе-хе!
Мальчику не понравилось, что его считают «всего лишь», однако он не хотел ссориться и решил узнать, что старуха тут делает.
– А можно узнать, что вы тут делаете?
Старуха недоверчиво оглядела мальчика, почесала длинный нос, откашлялась, улыбнулась и торжественно представилась:
– Я – Хозяйка Солнца! На этом чудесном холме я пленяю его!
– Зачем вам это?
Хозяйка Солнца достала из кармана старую изжёванную трубку, набила её какой-то вонючей дрянью и закурила, пуская из ноздрей удушливый сизый дым.
– Присаживайся! – указала она на землю.
Чаки присел, подложив ноги под себя. Старуха села рядом и начала рассказывать:
– Давным-давно, когда дни были длиннее, а солнце светило ярче и не было этих противных ночных мошек, которые кусаются. Знаешь, как они кусаются?
Чаки мотнул головой.
– Вот-вот, не знаешь! – воскликнула старуха и ткнула себя пальцем по лысой голове. – У меня от их укусов все волосы вылезли! Вот как они кусаются! Хорошо, что они так высоко не залетают!
Чаки подумал, что внизу он тоже никаких таких мошек не встречал.
– Вот, – медленно пробормотала Хозяйка Солнца, – вот как то так. Так, про что я? А, вспомнила! Жила я, значит, в грибной деревне. Ты бывал там, мальчик?
– Да, несколько раз, – кивнул Чаки и, чтобы сделать старухе приятно, добавил: – Там живут очень трудолюбивые люди.
Старуха с презрением посмотрела на него, прошипела что-то сквозь губы и сплюнула.
– Трудолюбивые лентяи там живут! – прокаркала старуха. – Сидят под землёй со своими грибами, а на поверхность выходить лишь по вечерам! А мне всегда нравилось солнце! Я выбегала на поверхность и всё смотрела на него и думала, как приручить его свет, а они смеялись надо мной. Говорили, что это невозможно! И тогда я натаскала зеркал со свалки…
Она усмехнулась, словно воспоминание о тех событиях доставляло ей искреннее удовольствие.
– Втайне ото всех я выстроила систему зеркал таким образом, что, когда настало утро, и я открыла люки, солнечный свет залил главную плантацию, ослепив на время всех, кто там был! Грибы, правда, все сморщились и подохли, но я была счастлива! Я доказала, что солнечным светом можно управлять! Теперь мы сможем выращивать что-то, кроме грибов! А они прогнали меня, да, они меня прогнали…
Хозяйка Солнца пошамкала губами, сплюнула и, задумчиво глядя перед собой, продолжила:
– Я долго ходила одна по серым пустыням пепла. Я злилась и хотела отомстить, а потом мне пришла в голову мысль, что солнце можно поймать для себя одной!
– Как? – изумился Чаки.
– Легко и просто! Видишь эту штуку? Она собирает лучи каждой гранью, а потом часть рассеивается в этих холмах, а часть остаётся внутри шара.
– Откуда вы знаете, что часть лучей остаётся внутри? Вы проверяли?
– Ты что! – воскликнула старуха, замахав руками. – Нельзя его открывать, а то лучи разлетятся! Но они там, внутри, поверь! Это верно так же, как и то, что вода мокрая, а камни твёрдые! Теперь в шаре лучей становится всё больше, а на самом солнце их остаётся всё меньше и скоро их там совсем не останется! Они все будут в шаре, они все будут мои! Солнце станет моим и тогда все те, кто смеялся надо мной, замёрзнут и умрут во мраке!
– А остальные? – спросил Чаки, поняв, что мечтой старухи является месть.
– А что мне остальные? – удивлённо подняла лохматую бровь старуха. – Пусть тоже замерзают, мне всё равно… Хотя нет, постой! Если захотят жить, то тогда, тогда… Ха! Им придётся поклониться мне и попросить немного солнца! Тогда я его им дам! Я не жадная! Я – Хозяйка Солнца!
Губы старухи дрожали, а глаза лихорадочно блестели. Чаки уже понял, что она давным-давно сошла с ума от злобы и желания отомстить. Ему стало жаль Хозяйку Солнца, ведь изначально она просто любила солнечный свет и хотела поделиться им с другими, а над ней смеялись, из-за чего она и стала такой злой.
– Пытливый ум не всегда приводит к хорошим последствиям, – тихо, чтобы его не услышала старуха, сказал василёк.
– Может, дать ей напитка? – ещё тише, чем цветок, спросил мальчик.