– Мешки нужны будут, когда вы постоянно заниматься станете. В них песок нагрузим, чтобы привыкали подолгу тяжесть носить и силы в теле прибавлялось.
– Добре, приготовим, – кивнул Андрей и, дернув брата за плечо, отправился домой.
За ними потянулись и остальные. Проводив их взглядом, Елисей повернулся к своим башибузуками и, сложив руки на груди, жестко сказал:
– Значит, так, орлы, и те, которые летают. Услышу, что стали над новичками смеяться или задевать их чем, точно выпорю. Вы все, как один кулак, быть должны. Это дома вы или сами по себе, или просто братья. А тут вы все побратимы. Братья в войне. Запомните это. Над новичками не издеваться, а помогать надо. Кто знает, как оно повернется, и тот же новичок тебе в первом же бою может жизнь спасти.
Глядя на серьезные, задумчивые физиономии мальчишек, Елисей убедился, что его слова были услышаны, и, кивнув, скомандовал:
– Ну, хватит тут придорожными столбами прикидываться. Домой пошли. Еще дел много.
Женщины встретили их на крыльце и с ходу принялись оценивать новинки, когда в калитку осторожно вошла вдова Лизавета. Увидев ее, бабка Радмила одобрительно улыбнулась и, сойдя с крыльца, позвала:
– Проходи, Лизавета, не тушуйся. Случилось чего, или опять нужда какая?
– Да я вон, к Елисею, – робко кивнула вдова на парня. – Огольцы мои сказали, что сами к тебе в ученье просились, и ты взять согласился. Так ли?
– Так, – коротко кивнул Елисей.
– А как же с оплатой быть? – растерялась женщина. – Мне и предложить тебе за то нечего.
– А ничего и не надо, – пожал парень плечами. – Вон, дом новый достроят, станешь там за хозяйством приглядывать вместе с бабушкой Радмилой. То и будет твоей оплатой. А мальчишек твоих я за свой кошт нужным обеспечу.
– Что, всех троих? – испуганно ахнула женщина.
– А как иначе? – удивился парень. – Иначе это будет насмешка, а не ученье.
– Так дорого же, – продолжала ахать вдова.
– Вот умная ты вроде баба, Лизавета, а все одно дура, – разом угомонила ее ахи Радмила. – Неужто так и не поняла, что ему своя ватага нужна? Которую он сам выучит, в которой верховодить станет.
– Нешто так делают? – окончательно растерялась вдова.
– Теперь нет. А раньше так и было, – вздохнула бабка, покосившись на парня.
– Это когда раньше-то? Что-то я про такое и не слыхивала, – продолжала недоумевать Лизавета.
– В те времена, когда еще дед мой молодым был, – фыркнула старуха, снова покосившись на Елисея. – Казаки, кто поопытнее, свои ватаги собирали и атаманами над ними ходили.
– Так то когда ж было! – не унималась вдова.
– А тебе в чем разность? – снова фыркнула Радмила. – Сыновей твоих делу учат? Нужное дают? Так какого тебе еще рожна надо?
– Так ведь дорого, бабушка Радмила, – снова завелась женщина.
– Тьфу ты, вот дура баба! – скривилась бабка и, не удержавшись, рявкнула в духе опытного армейского старшины: – А ну сопли подбери! Ты казачка или курица мокрая?! Сказано тебе, придет время, отработаешь оплату. А остальное не твоего ума дело. Сама тебя позову, когда надобность будет. А теперь домой ступай. И приготовь то, что мальцам понадобится, – велела бабка, и вдова, испуганно кивнув, поспешила выскочить со двора.
– Вот вроде добрая баба, а забила ее жизнь, – вздохнула Радмила, глядя вслед вдове. – И то сказать, который год одна детишек тянет.
– Потому и не хочу с них платы брать, – вздохнул Елисей.
– Нешто окромя ее, еще кто подходил? – встрепенулась бабка.
– Ермила вдовы сыновья были. Но их в ватагу взять мне сам бог велел. Было время, их батька меня учил. Видать, пришло время тот долг вернуть.
– А потянешь семерых разом? Да еще и две девки, – задумчиво спросила бабка.
– Потяну, – чуть подумав, решительно кивнул Елисей. – А надо будет, еще чего из новинок придумаю. Деньги в этом деле не главное.
– А что тогда главное? – удивилась бабка.
– Главное, чтобы мальчишки все испытания выдержали и с пути выбранного не свернули.
– Эти не свернут, – подумав, тихо ответила Радмила с какой-то странной, абсолютной уверенностью. – Им другой судьбы не будет. Вдовьи дети, что еще скажешь. Улыбнулась судьба, значит, будут за удачу зубами держаться. К тому ж им еще и за отцов отомстить охота. Так что учи, Елисей. Добре учи, – вздохнула женщина и, покачав головой, отправилась в дом.
* * *
Но похоже, на этом история не закончилась. Весть о том, что парень решил расширить количество учеников, мигом разнеслась по крепости, и еще через час на подворье вошел дед Святослав в сопровождении десятника Радмира. Кивнув на приветствия мальчишек, казаки присели к столу и, дождавшись чаю, принялись задавать вопросы, главным из которых был, как и на какие деньги Елисей собирается экипировать новичков.
– Да что вы словно взбесились с этими деньгами?! – не выдержав, возмутился парень. – Есть у меня деньги. А надо будет, еще добуду. Уж на этих мальчишек у меня точно хватит.
– Да ты не злись, казак, – усмехнулся в ответ Радмир. – Ко мне Лизавета примчалась и давай причитать, что, мол, ты ее так в долги загонишь, и станет она на тебя всю оставшуюся жизнь работать. Вот мы решили сами с тобой поговорить.
– Вот дура, – хрустнув сжатыми в кулаки пальцами, зло выдохнул Елисей. – Ей же бабушка Радмила русским языком сказала, что сама ее позовет, когда помощь нужна станет.
– Не держи зла, – тихо попросил Святослав. – Было уж у нее такое. Потому и сторожится. А ей я сам объясню, что долгов за ней не будет. И что сыновьям ее удача выпала. Иль не так? – тут старик метнул в парня острый, словно нож, взгляд.
– Так, – спокойно кивнул Елисей. – Не будь ее мальчишек, я б других взял. Мне без разницы, кого учить. Главное, чтобы учиться хотели.
– Добре, – чуть улыбнувшись, кивнул дед. – На стройке был? Видел, что там артель сделать успела? – сменил он тему.
– Вроде все так, как я и нарисовал, – пожал Елисей плечами.
– Ты сходи, поговори с артельным. Там у тебя вроде тоже придумка какая-то нарисована, вот он и интересуется, где так строят и что из того получиться может.
– Это он, небось, про дымоходы, – сообразил Елисей. – Верно все там. Только жести надо у кузнецов побольше заказать. На трубы. Тогда от печи по всему дому будет тепло расходиться. А летом те трубы перекрыть можно, и дым весь станет прямо на улицу выходить, – пояснил он свою задумку.
– Хитро, – удивился старик. – Но ты к нему все одно сходи. Дело-то новое.
– Схожу. Обязательно, – кивнул парень, чувствуя, что еще наплачется с этой стройкой.
* * *
Появление на подворье десятника Радмира стало для парня неожиданностью. Вежливо поздоровавшись, Елисей уставился на казака внимательным, настороженным взглядом. Чуть улыбнувшись, Радмир зябко передернул плечами и, качнув головой, растерянно проворчал:
– Ну и взгляд у тебя, парень. Ажно в спине похолодело. За тобой я. Дед Святослав велел привести.
– Так мы что, на всю ночь? Вечереет уже, – уточнил парень.
– У нас свои пути-дорожки, – лукаво усмехнулся десятник.
– Добро, сейчас соберусь, – понимающе кивнул Елисей, жестом приглашая его пройти в дом.
Быстро проскользнув в свою комнату, Елисей накинул на себя амуницию и, проверив оружие, вышел к забежавшим в дом ребятам. Увидев его, вся троица моментально подобралась, но парень одобрительно кивнул им, усмехнувшись, и негромко сказал:
– Что делать, вы знаете. Вернусь или ночью, или утром, как дела пойдут. Без меня вести себя тихо и морды никому не бить.
– Случилось чего, Елисей? – не удержавшись, тихо спросил Мишка.
– Нет. Все хорошо, – отмахнулся парень. – Это уже наши дела. Вас не касаемо, – добавил он, кивнув на десятника.
Радмир легко поднялся с лавки и, попрощавшись, вышел из дома. Следуя за ним, Елисей быстро оглядывался, привычно отмечая про себя важные отметины, для обнаружения тайного хода из крепости. То, что такой ход есть, Елисей никогда не сомневался. Другое дело, что искать его парню было элементарно некогда. Обойдя жилую часть крепости по кругу, Радмир вывел его к стене, где стояло несколько полуразрушенных строений. Почему их не восстанавливают, парень не понимал, но эти вопросы нужно было задавать не казаку.
Аккуратно просочившись в какой-то сарай, Радмир отодвинул в сторону какие-то ящики, переставил старые корзины и, ногой раскидав землю, нашел на полу деревянную крышку с позеленевшим от времени бронзовым кольцом. Ухватившись за него, казак с натугой поднял крышку и, вздохнув, тихо проворчал:
– Давно не пользовали. Как бы не залило от дождей.
– Старая постройка. В те времена на века строили, – успокоил его Елисей.
– Это верно. Говорят, ход этот старше крепости. Вроде как тут у местного князя когда-то дом стоял. Правда иль сказка, теперь уж и не скажешь.
– Ну, судя по кольцу, крышку еще с тех времен не меняли, – задумчиво проворчал парень.
– А и верно. Кольцо-то бронзовое. Ладно, пошли, – скомандовал Радмир, доставая из заплечного мешка свечной фонарь.
Ловко затеплив его, казак с сомнением заглянул в провал и, быстро перекрестившись, начал спускаться по старым, стертым каменным ступеням. Елисей, быстро оглянувшись и убедившись, что их похода никто не заметил, отправился следом. Опустив за собой крышку, парень спустился по ступеням и, не удержавшись, попросил:
– Радмир, потолок освети.
– А чего тебе потолок-то? – не понял казак.
– Интересно, как этот ход делали. Рубили или копали?
– И как про то узнать? – заинтересовался десятник.
– А вот смотри. Видишь, след? – Елисей коснулся заметных бороздок от какого-то рубящего инструмента. – Вырубали его. Похоже, тут скала сплошная.
– Как же скала, когда рядом огороды разводят, – удивился Радмир.
– С годами на камень землю наносит, а потом на том месте люди селятся, – улыбнулся парень. – Как думаешь, почему в этом место больше никто селиться не желает?
– Думаешь, из-за скалы? – догадался казак. – И то верно. Ни огород не посадить, ни колодец выкопать.
– Вот и я за то, – кивнул Елисей. – Ну что, пошли дальше?
– Ага, – кивнул Радмир и, переведя свет фонаря на пол, первым шагнул в нужную сторону.
К радости казака, подземный ход оказался сухим и чистым. Конечно, были и пыль и мелкие камушки, но ни сырости, ни плесени, ни даже какой-либо живности в ней не нашлось.
– Радмир, а чего при осаде не стали так бойцов выводить? – не удержавшись, спросил Елисей.
– Мало нас было для такой вылазки, – помолчав, вздохнул казак. – Да и раскрывать ход этот Святослав не велел. Скажешь про него, а потом объясняй всем, откуда узнал, куда ведет, когда пользовался? А там и до капища нашего недалече. А эту тайну никому раскрывать нельзя. Запомни, Елисей. Никто, никогда, нипочем про капище узнать не должен. Что б с тобой ни делали, как бы ни грозили, молчи. Умри, но молчи. Иначе и сам пропадешь, и близких своих погубишь. Святоши никого не пощадят.
– Это верно, – скривившись, кивнул парень.
Они подошли к другому концу подземного хода, и Радмир, осветив угол рядом с дубовой дверью, набранной из толстенных плах, потянул за толстое бронзовое кольцо, торчавшее из стены. Что-то щелкнуло, и дверь чуть качнулась на толстых кованых петлях. Колупнув их пальцем, Елисей отметил про себя, что и они были выкованы из бронзы. Казак толкнул дверь и выскользнул наружу. Выйдя следом за ним, парень быстро осмотрелся и растерянно почесал в затылке. Они оказались в том самом овраге, где было устроено стрельбище.
– Странно, что я тут никаких дверей не замечал, – не удержавшись, проворчал парень.
– А ты сам на нее глянь, – хитро усмехнулся Радмир.
В два шага обойдя дверь, Елисей оглядел ее внешнюю сторону и удивленно присвистнул. Снаружи к деревянным плахам каким-то образом был приклеен камень. Почесав в затылке, парень закрыл дверь и, отступив на несколько шагов, растерянно протянул:
– Как и не было ничего. А на земле еще и осыпь каменная. Никакой след не заметно.
– То-то и оно, – тихо рассмеялся Радмир. – Настоящие мастера делали. Вот, смотри. Вот тут, за валуном, нужно вот этот камень в землю вжать, тогда замок отопрется, и дверь можно будет отсюда открыть. Запомнил?
– Угу, – задумчиво кивнул Елисей. – А кроме вас, кто еще про ход этот знать может?
– Никто, – качнул казак чубом. – Мне когда Святослав про ход этот рассказал, я три седмицы за местом этим следил. Никого не было. Да и старый про ход этот вспомнил года три назад.
– Как так?
– Ты уж прости, но то не моя тайна, – смутился Радмир. – Скажу только, что к тому времени, когда я сам в крепость попал, из наших только он один остался.
Что значит «из наших», Елисей понял сразу. Речь шла о владельцах громовых стрел.
– Выходит, стрелы не только в крепости, но и в других местах носили? – уточнил он.
– Верно, – шагая по старой тропе, кивнул Радмир. – Да только капище одно сохранилось. Потому и сказал, молчи про него.
– За то будь покоен, – отмахнулся Елисей. – Я вот только думаю, как потом с воспитанниками моими быть?
– А ты думаешь, с чего казачий круг тебе помогать взялся? – иронично хмыкнул казак.
– Ну, хотя бы с того, что я сирот казацких к делу пристроить решил, – нашелся парень.
– Так-то оно верно. Да не совсем. Так скажу, это главная причина для всех, кто главного не знает. А главное, хочет Святослав орден наш возродить. Веру старую.
– Возродить? – удивился Елисей.
– А что?
– Сам же говорил, что святоши за такое всех под нож пустят.
– Потому и таимся, – вздохнул казак. – А хоть и таимся, а веру пращуров помним. Нельзя ее забывать. Никак нельзя. Может, потому и беды всякие на землю нашу рушатся, что старых богов забыли.
«О, философия пошла, – усмехнулся про себя Елисей. – Похоже, чем-то это капище местных казаков крепко зацепило. Точнее, не капище, а вера. Впрочем, если вспомнить, что предки местных воинов жили в этих местах от создания времен, то многое становится понятно».
Шагая сумеречным лесом, парень старательно запоминал дорогу к капищу. Кто знает, как оно все повернется. Вполне возможно, что ему придется срочно уходить из крепости и место, где можно будет пересидеть, всегда может понадобиться. Спустя час они подошли к знакомым уже воротам, и Елисей, шагнув на территорию капища, удивленно замер. Центральная фигура была освещена факелами, горевшими по огороженному периметру.
Перед идолом, в плаще из медвежьей шкуры, стоял дед Святослав, рядом с ним, скрестив руки на груди, статуей замер подъесаул Стремя. Сняв папаху, парень почтительно поклонился и, подойдя к самому краю огороженной площадки, вопросительно посмотрел на казаков.
– Сними с себя все оружие и обнажи торс. Крест тоже сними. Оставь только стрелу, – скомандовал старик.
Быстро оглядевшись, Елисей отошел в сторонку и, быстро скинув с себя все указанное, вернулся обратно.
– Пей, – приказал старик, подавая ему деревянную чашу с каким-то напитком.
Не споря, Елисей сделал пару глотков, но Святослав жестко добавил:
– До дна. Так надо, сынок, – еле слышно произнес он.
Чуть кивнув, парень допил прохладный, терпкий напиток до конца и отдал чашу старику. Кивнув, тот достал из складок одежды обсидиановый нож и, протянув его парню, велел:
– Принеси жертву.
Подчиняясь какому-то наитию, Елисей взял нож и, недолго думая, порезал себе левую ладонь. Потом, шагнув к идолу, он плеснул набежавшую в ладонь кровь к его подножию, прямо в горевший там костер. Но вместо запаха сгоревшей плоти костер вдруг ярко вспыхнул, словно парень плеснул в него керосина.
– Он принял, – радостно выдохнули казаки. – Он принял жертву!
Не ожидавший ничего подобного парень растерянно замер.
– Теперь сядь перед ним и послушай, что он тебе скажет, – тихо выдохнул Святослав, указывая на землю перед костром.
Послушно опустившись на землю, Елисей привычно сложил ноги по-турецки и, сложив руки на коленях, всмотрелся в каменного идола. Что стало истинной причиной его быстрого впадения в транс, парень так и не понял, но буквально через несколько минут он вдруг какой-то частью своего сознания понял, что ничего не замечает вокруг, а все звуки стали доноситься до него словно сквозь вату. Перед глазами все поплыло, а черты идола, раньше едва заметные, начали становиться все более реальными.
«Похоже, медитации были в ходу не только на Востоке», – мелькнула мысль, и Елисей тихо рассмеялся.
– А ведь ты зря смеешься, – вдруг услышал он и невольно вздрогнул, столько властной силы прозвучало в этом голосе. – Умение видеть невидимое всегда было частью умения воинского. Так зачем ты пришел, воин?
– Позвали, я и пришел, – ответил Елисей, мысленно пожав плечами. Тело свое он давно уже не чувствовал.
– И ты всегда идешь туда, куда зовут?
– Нет. Только к тем, кому доверяю.