— Итак, мой юный друг. Давай-ка я тебе обозначу место, где следует искать Тот Самый Артефакт для миллионера. Видишь ли, нас осталось всего двое, а пилить туда почти сутки. Если со мной случится трындец, дойдёшь сам. А что? Ты способный и неглупый, авось не сгинешь по пути.
— Но мы без понятия, какой артефакт искать? Сэм об этом знал.
— Включишь мозги на месте. А теперь смотри сюда!
Прошло двадцать минут с того самого мгновения, как они покинули вре́менное убежище и направились к таинственному Грязевому озеру. Пеппа в коем веке дурака не валял, и подробно рассказал неискушённому ботанику об особенностях местности, где следует откопать камень стоимостью в 30 миллионов баксов. Заинтересованный, Пит с жадностью внимал новую информацию, удивляясь, насколько правда переплелась с фантастическим вымыслом. У проводника даже нашлась старая потрёпанная карта 1986 года, подаренная мистером Валом. На ней Пеп куском камня нацарапал маршрут.
Холмы — Усов — урочище Гало.
За урочищем «Галей», как окрестили зубоскалы лесистую полосу, и располагалось нужное место. Небольшое озерцо с чёрной и жутко токсичной жижей, напоминающей лечебную грязь. Хотя по логике озеро следовало бы назвать Нефтяным. Чёрная вода и взаправду имела нефтяное происхождение: в округе витал ядрёный запах мазута и бензина, особенно в жаркое время, в десяти метрах от берегов вымерло всё живое. Этой «аномалии» удивлялись только безграмотные аборигены. По словам Пеппы, умники прекрасно знали о Полесском разломе и заброшенном месторождении, которое геологи открыли ещё в конце 80-х гг. Хотя без надобности туда предпочитали не соваться. Поговаривали, что любопытные теряли сознание от нахождения рядом с «озером» и получали токсические отравления. А особо смелые сталкеры сообщали об оптических иллюзиях.
И где-то в том районе следовало найти нужный артефакт.
«Арахис».
Интересно, а почему его так назвали? Догадка шевельнулась в его голове остроумным предположением, но до конца развить её химик не сумел.
— Долго будешь бабочек ловить, профессор?
Голос Пеппы вырвал его из прострации. Вова хлопнул глазами, не понимая, как так получилось, что он просто выключился в рейде. Старая истина о невнимательном сталкере — мёртвом сталкере — работала и по эту сторону Припяти. Пит так и не придумал, как отмазаться перед проводником, поэтому брякнул первую пришедшую в голову мысль:
— Засмотрелся.
Оправдание вышло нелепым. Пеппа презрительно фыркнул.
— Однажды ты останешься без ноги и будешь в этом винить себя, а не Зону.
С этими словами сталкер поддел ногой обломок советской мины ПФМ-1, которую из-за аэродинамики называли «бабочками».
— Кому-то не повезло. Так что радуйся. Иногда и они попадаются.
— Хорошо.
Пит густо покраснел. На этот раз ему действительно стало стыдно перед Пеппой. Возиться с ним он, как с дитём непутёвым, а толку мало. Как был новичком, так им и остался.
— Не хорошо, а не зевай, Питер! Мы сейчас переходим самое поганое место. Пустырь называется. Укрытий ноль, ну разве что за сосёнку схорониться можно. С Холмов нас видно отлично, особенно в оптический прицел. Так что советую шевелить лапками, пока демоны в балахонах не явились по наши души.
В этот раз Пеппа говорил более убедительным тоном.
Пит воровато поглядел на виднеющиеся погорки, которые сталкер величал Холмами. С этой стороны они были пологими, но проводник ещё на камнях объяснил, что это место окружено повсеместно аномальными ловушками. Странно, а почему так? Учёный на своей шкуре убедился, что энергетических возмущений тут меньше обычного, и вдруг такая особенность. Надо будет поднять вопрос среди знакомых, проверить эту выбивающуюся из общей классификации активность аномалий. Если выживет, конечно.
Если…
Песчаные барханы с торчащими пучками мха и ковыль-травы вынуждали их сбавить и без того медленный темп. Тяжело гружённые путники вязли в жёлтом песке, отчего приходилось тратить вдвое больше усилий. Однако выбор стоял невелик: либо заболоченные луга, либо пересечённая мелиоративными каналами местность. Песчаный пустырь — исключение из правил. Куда хуже двигаться по лесистой зоне, где за каждым деревом тебе угрожала опасность.
Они пересекли неглубокий овражек по зыбкому обваливающему краю, и через двадцать метров упёрлись в стену из полутораметровых деревьев, торчащих прямо из сухого канала. Рядом с ними весело искрила целая россыпь энергетических ловушек.
— Туда! — скомандовал Пеппа и осторожно направился вдоль канавки. Следом за ним тащился и Вова. В этот раз он проявил себя с лучшей стороны, отчего даже вечно недовольный проводник перестал постоянно на него оглядываться. Наука сработала!
Искрящие «электры» гостили не в одиночестве. Когда на проводника окружающее пространство взметнуло облачко пыли и травы, Пит догадался, что впереди них поджидала гравитационная ловушка. «Слабачка!» — прокомментировал сталкер, швыряя в неё горсть песка. Химик повторил его действия, больше для успокоения нервов, чем ради забавы. Пеппа в отместку показал ему большой палец и велел стеречь его тощий зад.
Проход обнаружился в пятнадцати метрах. С облегчением ведо́мый нырнул в увядающие кусты, преодолевая препятствие, и точно таким же макаром спустился и его боевой товарищ. Но выбраться из плена осин и высокого рогоза он не сумел: гневный окрик проводника заставил его замереть на месте.
— Замри!
Пит подчинился. Кривая осина рядом шевельнулась от ветра, роняя жёлто-красную листву.
— Ты тоже это слышишь?
Шёпот Пеппы потерялся в налетевшем порыве ветра, который с холодом принёс ещё и песчаную пыль.
«Что я должен был услышать?».
Целую минуту они стояли, не двигаясь, и слушали эфир. Трещали стебли рогоза от раскачивания, на молоденьких осинках трепетали листочки. Ничего противоестественного, в двух метрах дышал присевший проводник. На исходе шестидесяти секунд Пит уловил поодаль тихое, едва досягаемое бренчание чего-то металлического. Похожим образом соприкасались ключи в связке.
— Слышу. — ответил с запозданием Пит.
Пеппа тут же сполз в канаву.
— Значит, не показалось. Я думал, теряю квалификацию. Металлический лязг, верно?
Химик кивнул.
— Давай проверим. За аномалиями, там.
Пит закусил губу и взял на изготовку автомат. Ему вдруг стало жутко любопытно, что там бренчит и действует на нервы. Да и сталкеру тоже. Недаром говорят, что человечеством движет любопытство.
Выбираться с канавы они не стали. Гравитационная аномалия занимала меньше пространства и выглядела хлипкой, чтобы справиться с двумя путниками. А поросль росла не так часто и не мешала продвижению вперёд вдоль рукотворного бруствера. Осторожно люди продирались по сухому руслу мелиоративной протоки, огибая осины и заросли ивняка.
Лязг раздался громче.
Они двигались в верном направлении.
Путь им преградил завал из сучьев.
— Стой здесь! Если что, стреляй! — сказал полужестами Пеппа и неожиданно взобрался наверх. Пригнувшись, он короткими шагами засеменил вперёд, выставив перед собой «сайгу», и вскоре скрылся из виду. Только тихий треск сминаемого рогоза говорил, что спутник движется по каналу.
— Сука! — негромкий выкрик проводника едва не напугал напряжённого Пита. Тот готов был изрешетить из «двенадцатого» валежник и всё, что за ним находилось. Сдержался. И не зря. За кучей раздалось:
— Пит, вали сюда! И давай аккуратно, по моим следам.
— Иду. — буркнул ботаник и вылез из канавы.
5.
Бренчание исходило от армейского жетона, висевшего на нижней ветке полусухого ивняка. Поднявшийся ветер качал сухостой, и вместе с ним и вибрировали железки. Отсюда и звон. Но не этого вызвало оторопь у Пеппы.
Под веткой покоился скелет в неестественной позе.
Он будто сидел в яме, аккуратно вытянув перед собой ноги и заложив за спину руки. Голый череп с тёмными провалами устало, с укором, таращился в мрачную высь. Выглядел он зловеще: палящее солнце и ветер не до конца выбелили черепные кости, и их желтизна с серым налётом то ли ила, то ли грязи производила гнетущее впечатление. Из прорех истлевшей плотной ткани виднелись серые рёбра. Между ними успела прорасти пожухлая трава. Рядом с останками валялась стоптанная обувь: ботинки-говнодавы из облезлого кожзама с истёртым протектором и сбитыми носами. Обувь практически не пострадала, в отличие от одежды и плоти.
«Тинь-нинь».
Две бляхи соприкоснулись на ветке блестящими гранями, выдавив резонансный металлический звон.
Пит опустил автомат, наблюдая, как вибрирует железо. Напарник задумчиво крутил в руках болт, который, видимо, подобрал после броска в замершую костяную фигуру. Проверял на опасность место гибели.
— Его утопили. — ткнул стволом «сайги» в скелет Пеппа.
— Что? То есть, с чего ты взял? — не отрываясь, глядел на жуткие останки Пит.
— Очевидно же. Смотри, как вывернуты руки. Кости целы. Ни пулевой стрельбы, ни проломленной головы. Вон, даже налёт от ила остался на башке.
Проводник склонился над скелетом и тем же стволом что-то подцепил из земли.
— Вот и доказательства. Тонкая ржавая цепь. Наверняка под одеждой найдём ещё одну.
И правда. Покопавшись брезгливо в ворохе тряпок, которые расползлись под напором оружия, сталкер нащупал одну цепочку подлинне́е. Морщась, Пеп брезгливо двумя пальцами вытянул её на свет.
— Точно говорю. Жмурика убили, а труп связали, сбросили в канаву под утопленные ветки. За пару лет вода испарилась, жмур сгнил, а «американка» выплыла и повисла на суку. Вот и весь расклад.
«Следователь» бросил ржавую цепь обратно на труп.
— А кто это? — склонился уже и Питюшин над костями.
— Не знаю. Хотя…
Сталкер снял с ветки холодный медальон, перевернул.
— Смотри. Если тебе говорят эти цифры.
С замиранием сердца Вова схватил цепочку с двумя бляхами. На одной из них умелец выгравировал красивым почерком буквы:
S.T.A.L.K.E.R. GSC
На второй сияли цифры.
28. 04. 22. 2.
— Хм. Любопытно. Можно я заберу себе цепочку?
— Бери. Мне она ни к чему. Только место занимает. И всё-таки я догадываюсь, кто это такой.
Пеппа выдохнул и тихо сказал взбудораженному Владимиру:
— Убитый из Холмов. Чёрный балахон. Дрянная обувь. Близость. Труп оттуда. Готов руку отдать на отсечение. И что скверное, вряд ли этого человека убили чужие.
— Почему?
— Потому, Питер. Поганое место. А я говорил тебе о своих подозрениях.
Сталкер почесал трёхдневную щетину и качнул оружием в сторону Припяти.
— Слушай сюда, паря. Больше так глупо рисковать не будем. Я отправлюсь на разведку. Думаю, полчаса мне хватит, не больше. Похоже, мы влипли по-настоящему. Если рассчитываем добраться до Грязевого озера живыми, тебе придётся подчиниться и быть паинькой. И, самое главное, вытрясти из дурной головы мусор. Поэтому ты остаёшься здесь, ждёшь…
— Но Пеппа….
— Заткнись, Питер! Я иду один и точка! Пойми, для твоего блага и нашего общего дела. Не вернусь спустя полчаса, возвращайся по старым следам к камням и подожди Сэма. Иначе стемнеет, и тогда хана! Я понимаю, план дерьмо, Сэм — дерьмо и почти труп, если ещё не сдох. Но наше положение тоже дерьмовое, друг. Эти подонки в балахонах убивают своих и чужих, и не остановятся ни перед чем. А у нас контракт.
— Фак! — выругался тихо ботаник.
— О, ты постигаешь сталкерский дзен! — попробовал усмехнуться сталкер, но получилось плохо. — Тридцать минут, друже, и я вернусь. Верь в меня! Тем более у тебя появилась молчаливая компания.
Балагур и весельчак Пеппа ударил товарища по плечу кулаком, картинно козырнул и скрылся из виду.
Полчаса тянулись медленно. Пит вспомнил, как группа ждала Грешника на развилке, и в итоге ушли без него. Вот и теперь его не покидало ощущение, что Пеппа обратно не вернётся. Так и случилось. Лживый ублюдок обманул его, не придя и через сорок минут. На сорок второй минуте сдохла батарейка у часов, после чего разочарованный исходом Пит с горьким привкусом безнадёги повернул обратно.
Глава 8. Дорога для Сэма
Трава щекотала ноздри. Человек чихнул, раз, второй, перевернулся на спину, корчась от гадкой волны слабости. На него с яростью наваливалось облачное небо, прибивало к земле. Сэм пытался закрыться руками, но пальцы мелко дрожали, дрожали бесконечно долго и нудно, как у паралитика. Плохая новость. Хорошая заключалась в том, что приступ закончился, и он, вопреки прогнозу, не впал в кому, не загнулся ни за хвост собачий, а дышал и постигал суровую быль больного человека.
Сталкер сел на корточки, хищно подтянул к себе автомат, и потряс головой. Помогло. Звон прекратился, и он вспомнил всё произошедшее с ним. Похоже, он давно в отключке. Иначе отчалил в Нирвану с жуткой ломкой. Странно, Сэм совсем не помнил, что колол себе инъекцию. Забыл?
Нет. Невозможно.
Одного взгляда на распотрошённый пенал от лекарства хватило, чтобы понять иронию его жалкого положения. Придурок Пеппа спас его ничтожную душонку от медленной смерти. Как благородно! И это несмотря на избиение до бессознательного состояния. В том, что именно проводник всадил инъекцию, сомнений не возникало. Не слюнтяй же Пит это сделал! Поблагодарить бы свина, да пошёл он на хрен!
Сталкер попробовал приподняться, размять затёкшие конечности, и едва не грохнулся лицом вниз. Упал на колени, упёрся руками во влажный грунт. Слабость не отступала. Однако валяться в таком состоянии долго «анархист» не мог. Незнакомая Зона пугала до усрачки, и вынуждала активно шевелить чреслами. Чем он и занялся.
Рюкзак, автомат, глоток воды — и можно дальше идти. По дороге рахитичное состояние пройдёт. Главное, вернуться в игру, догнать ребят. Пусть они его и бросили. Имели право, зачем вошкаться с умирающим, когда у тебя горит «дело». Законы Зоны суровы. Он потерял сознание в самый неподходящий момент. Сэм ни капли не осуждал недавних попутчиков, прекрасно понимая, что сделал бы точно так же.
Это был второй раз, когда он дошёл до этой фазы. Первый приступ застал во сне, врасплох, чего раньше не случалось. Помог хороший человек. Со временем Сэм научился предугадывать первые симптомы болезни. Но хрень прогрессировала. Паузы между приступами сократились, отходняки стали жёстче. И что самое паскудное в этой истории — у него закончились деньги. Дорогостоящее лекарства требовали значительных средств. Тратил он больше, чем зарабатывал, запасы истощались. Неделю назад выгреб из тайника последние три инъекции — считай, месяц жизни. Сто́ит говорить, что «анархист» находился на грани помешательства. Мысль выстрелить себе в голову притягивала своей простотой и доступностью всё чаще. И лишь желание жить дальше вынуждало его цепляться за существование любыми доступными способами.
В этот раз приступ случился буквально на третий день после очередного приёма лекарства. Организм не выдержал купания в холодной Припяти и перехода на Север. Вот и полыхнуло. Теперь у него осталась всего одна ампула с препаратом.
Одна. Отсрочка, за которой наступало на пятки небытие.
Окружающая действительность плыла в стороны, будто часы Сальвадора Дали на картине. Трава оплетала ноги и пыталась его свалить, носки забирали песок. Мутило. Пройдёт, если потерпеть. Сама мысль, что он живой, согревала измотанное тело, вселяла потерянную ранее надежду. Пока Сэму везло несмотря на многочисленные трудности. Он получил малюсенький шанс на спасение.
Сто́ит поблагодарить за это Фаната.
Недотёпа сделал работу за него. Он поверил в мечту о таинственном артефакте, который появляется раз в три — четыре года во время глобального катаклизма. Умники с Болот называли это Сверхвспышкой. Им виднее. Удивительно, что покойник взялся за аферу: в одиночку отправился на Север, наплевав на риск и опасность потерять единственную жизнь. И всё ради денег, огромных даже по меркам Большой земли. Хитрец почти добился своего, но смерть сломала его мечту. Он сдох, едва не унеся в могилу тайну в 30 миллионов баксов. И заодно шанс для Сэма избежать гибели.
У него была возможность рискнуть вместе с Фанатом, но он проигнорировал компаньона. Мысленно Сэм раз за разом возвращался в прошлое, вспоминая последнюю встречу с ушлым сталкером. Тот сам нашёл его на Помойке. Выглядел он возбуждённым. И ещё от него несло ядерным перегаром.
— Пойми, друг, это правда. Ты помнишь жмура с северных болот? Он не врал. Камень существует. Профессор «включил» его. Прикинь, проф помолодел. Раскололся, что язва рассосалась и морщины на лбу и заднице исчезли.
— Допустим, это правда. Придётся ждать три года, чтобы добыть его, если не пристрелят наёмники или не загрызут мутанты.
— Ты прав. Но мы справимся. Бросим дела и рванём на Север, пройдём туман и речку. Найдем проход. Ты и я.