– В какой город летите, – спрашивала когда-то кассирша.
– В Лондон… нет, простите, мне, пожалуй, в Париж…
Здесь теперь никто никуда не продавал билетов. Ты сам выбирал, где и как ты теперь будешь жить.
Василиса шла меж кресел, вглядываясь в сосредоточенные лица людей. У всех ли есть наушники? Тяжелые, словно у летчиков, стартующих в самые верхние слои атмосферы, наушники лежали на каждом кресле. Каждый из «путешественников» должен был, надев наушники, найти музыку «своего» мира. Музыку, вызывающую в душе их особый резонанс. Людям предстояло определиться, куда им нужно отправиться? Музыка – подсказка, пароль, настройка. А, вернее, и то, и другое, и третье…
Присутствующие, надев наушники, полностью погрузились в свои ощущения.
Василиса, убедившись, что все заняты своим, тоже надела наушники. Да, эту музыку, вернее, подборки произведений великих, или просто популярных музыкантов мира, она уже слушала, и не раз. Почти все эти творения находили отклик в ее душе. И даже шансон, и даже попса… В каждом из этих произведений была в той или иной мере заключена искра божья, пускай, порой, даже самая маленькая.
Незаметно для себя она погрузилась в воспоминания.
Ясно увидела ту площадку в переходе метро на перекрестке между двумя станциями, где она повстречалась со своей первой группой.
Обычно минуты через три после одновременного прихода сюда поездов разных направлений, площадка пустела, и здесь оставались лишь те, кто назначил здесь встречу. Да, это было замечательно место для встреч, выходы с площадки вели на две разные станции, людской поток всегда был «проточный». Можно было взять, да и нырнуть в один из выходов, успевая в последний момент на ближайший поезд.
Откуда Василиса узнала, что это было не просто место для случайных встреч? Откуда-откуда… «Оттуда»!
Порой, пробегая мимо, и встречаясь взглядом, оставшимися на площадке после того, как рассасывался основной поток пассажиров, она чувствовала необъяснимое родство с ними.
«Мы все одной крови…»
И однажды… она осталась там, с ними. Словно кто-то подсказал ей это…
…И теперь, уже не раз побывав в тех мирах, в которые снова и снова устремлялись сейчас потоки людей из старого, доброго, а порой недоброго земного мира, Василиса отлично понимала, что ничего случайного в жизни не бывает и быть не может. Есть лишь то, что ты пока не можешь себе объяснить. Но ясность придет потом, когда ты будешь к этому готов…
Она чувствовала, что живет теперь словно в двух мирах одновременно: в старом, привычном, неизменном, словно созданном из твердого камня, не умеющем меняться. И – в новом мире, сотканном из легких энергий, постоянно меняющем формы, цвета, ощущения.
Но что и почему так тянуло ее оттуда, из тех миров, назад в мир доброй старой, одряхлевшей планеты? Ведь во многих мирах, где она бывала, – Василиса казалась всем своей. Как воробей, прижившийся под высоким потолком огромного универмага.
Что же ее держало в этом заколдованном круге между двумя мирами? Она не знала ответа.
Ну не та же встреча, ей-богу, с «серьезными ребятами» (конечно же, «совершенно случайная») из Конструкторского Бюро – (так они тогда представились).
…То, да сё. «Вы уже хорошо ориентируетесь в новом мире». «Вам здесь нравится?». «А «там»? «Вы нам нужны». Возможно, они говорили какие-то другие слова. Василиса запомнила лишь саму интонацию этих работников не очень видимого фронта. Да эту их манеру, впрочем, наверно, можно узнать в любом мире.
«Правоохренители», «тайняки» – в ее старом мире их называли по-разному. Она их чуяла за версту. Эта их тихая манера общаться с заглядыванием тебе в глаза. Хотя – может, у нее просто было какое-то предубеждение против этих, в общем-то, тихих и, возможно, безобидных ребят. Во всяком случае, то, о чем они говорили, во время той встречи не вызывало у нее ни раздражения, ни желания возразить. Словно они каким-то образом угадывали тайные мысли Василисы Ивановны.
…«Вы хороший психолог» «Люди вам доверяют».
Как они выглядели, эти «серьезные ребята» – Василиса уже точно не помнила. Не то, чтобы с памятью у нее было плохо, а просто после той встречи, когда она согласилась быть проводником, переходчиком, для людей, впервые переходивших в другие миры, – ей показалось, что словно легкая кисточка смахнула многие воспоминания из ее сознания.
А, собственно, и была ли та встреча? – лениво подумала она.
…Василиса приоткрыла глаза. Никаких изменений – люди в Зале Ожидания по-прежнему сидели на своих местах, погрузившись в медитации на внутренней музыке.
На Василису снова нахлынули воспоминания.
Почему-то она всё никак не могла определиться, где же ей остаться. В том из миров, где ей было наиболее комфортно? Или здесь, на этой старой, забытой Богом Земле, где её никто особо не ждал, но ей почему-то казалось, что есть те, кому нужно ее возвращение. Что-то одинаково удерживало ее во всех этих мирах.
Наверно, всё из-за того, что ей дана способность видеть, узнавать тех, кто уже готов к Переходу, как и она сама, Только они не могут пока еще найти выход, вернее, вход в этот новый мир. И она, переходчик Василиса Ивановна, нужна им.
Помнится, в молодые годы она с полным восторгом уносилась в командировки – подальше от прокуренной редакции, от злобного начальства – в другую, просторную, настоящую жизнь, – и все же потом опять возвращалась в этот чертов, склочный, полный интриг, подсиживаний и эмоциональных обвинений сволочной редакционный мир.
Василиса уселась в кресле поудобнее.
В сознании всплыл вопрос, – и уже не впервой. Каким это чудом все группы, перемещающиеся с ней, да и всё, что происходит здесь, в Зале Ожидания – остается незамеченными для обслуги аэропорта, сотрудников, охранников?
Но этот вопрос, как и ранее, безответно растворился в ее сознании. Мягкая кисточка в сознании, этот постоянный щадящий корректор…
Василиса поежилась, заворачиваясь в плед.
«А вообще, разве я кому-то что-то здесь должна?, – думала она, созерцая искрящийся перед глазами серебристый простор под музыку Генделя. – Сколько можно носиться из одного мира в другой? Девочка я вам, что ли?».
Теперь, в этом уже хорошо знакомом зале ожидания, Василиса чувствовала приятное привычное расслабление. Такой вот полный релакс.
«Абзац, – подумала она. – Отправляемся». Взглянуть бы, как это выглядит со стороны: то ли огромный серебристый самолет открывает им свои недра, то ли мерцающий звездолет… черт, что за стереотипы из старых научно-фантастических рассказов?…
Но только глаза не хотели открываться, и теперь уже музыка Моцарта наплывала со всех сторон, полностью заполняя все ее внутреннее пространство.
Василисе вовсе не было страшно. Ей было тепло и комфортно. Слава Богу – не впервой!
Чини за этот вечер не раз подходила к знакомой двери, прислушивалась. Ей казалось – она догадывается, куда отправляются все эти люди. И почему они налегке. Действительно, там, куда они отправлялись, все эти старые вещи им совсем не нужны.
«Если бы не сын»…– думала она, – и я бы была с ними…
Она делала все, что могла, – лишь бы собрать ему денег на операцию, -хваталась за любую работу,
«А, интересно, этот новый ее друг, Макс – кажется, его так зовут?, – догадывается обо всем так же, как и она?»
Кто ждет тебя на перекрестке?
Серафим
Мой новый мир был теперь наполнен, казалось бы, привычными звуками: пеньем птиц, шелестеньем листвы. Шорохом шагов по песку, журчаньем воды в ручье. Но все эти звуки были намного тише, чем там, в мире Земли.
Сравнивая с прежним, земным миром, можно было сказать, что теперь вокруг стоит оглушительная тишина. Оглушающая именно… своей тишиной, в которой нет места гудкам транспорта, треску и грохоту машин, громким крикам и разговору людей. Тишина прекрасная и таинственная. Полная. Наполненная иными, еле слышными звуками.
Весь этот мир очень отличался от того, первого (простите, старого, или, скорее, – прошлого) мира на Земле…
Хотя, пожалуй, само это деление на первый, второй, третий… сколько там еще этих миров, я точно не знаю, – не совсем корректно.
Да и почему «стал»? Он просто есть, этот мир вокруг меня. Мир мысленных образов, ощущений. Мир без слов. Где люди понимают друг друга, настраиваясь в резонанс на одну энергетическую волну, обмениваясь лишь образами и ощущениями и другой информацией, передаваемой квантовым путем.
Хотя еще порой по старой привычке мы обменивались и звуками, отдаленно напоминавшими то ли слова, то ли музыкальные ноты и мелодии, дополняя свои образы.
Серафим нетерпеливо потоптался у меня на плече. Но у меня не было в кармане ни крошки, – ничего, чтобы его порадовать.
Осторожно повернув голову в его сторону, я увидел черный клюв и над ним – блестящую круглую точку глаза. Ворон тоже смотрел на меня.
Он был похож на обычного земного ворона, сидящего на мусорке и каркающего на всех, кто проходит мимо. Наверно, я назвал его так по ассоциации со словом «серый». И уж точно имя не соответствовал смыслу древнеиудейского слова «сераф», что означало «огонь», или даже «дракон».
Наши пути впервые пересеклись год назад, когда слабый, но довольно крупный птенец, пролетая надо мной, вдруг шлепнулся – наверно, от усталости и истощения, – мне на голову, затем оттолкнулся своими скрюченными корявыми лапищами, и тяжело полетел дальше на бреющем полете.
Возможно, он тогда еще только учился летать. И по какому-то птичьему наитию уже тогда «усёк», что мне можно «садиться на голову», что называется, в прямом смысле. И что его точно не прогонят и, вполне вероятно, – еще и накормят.
Похоже, у меня с этой птицей установилась какая-то странная, но довольно крепкая связь. Я это чувствовал. Видно, то же чувствовал и Серафим. Видя меня поблизости, весьма фамильярно садился мне на плечо.
Я попытался мысленно спросить у него: «дружок, ты что-то хочешь от меня? Или ты любишь меня совершенно бескорыстно?»
Серафим встрепенулся, но конкретного ответа я так и не получил. Ворон неловко потоптался у меня на плече и, резко оттолкнувшись, взлетел, тяжело хлопая крыльями.
И это тут же погрузило меня в философское осмысление данного маленького события, да и вообще многого другого, что происходило со мной, с нами, людьми, в последние два невероятных десятилетия. Всё разворачивалось так быстро, что мы все не успевали полностью осмыслить суть происходящего.
Я знаю, кто меня ждет?
Наш мир в обиходе назывался Прозрачный.
А моя бывшая, Мариша, улетела в свой мир, который назывался Сияющий. Там, говорят, в небесах парили настоящие Серафимы, поговаривают, что они и в самом деле шестикрылые (кто знает?). Но как для меня – их мир был… какой-то уж слишком сияющий, причем, таким странным серебряно-белым светом, от которого у меня сразу начинали болеть глаза еще в самом начале экскурсии в их мир. От той зияющей белизны холодела в жилах кровь и плакала душа.
Я не настолько был набожен и свят, чтобы меня туда тянуло.
Мой же нынешний мир был прозрачен в самом прямом смысле. Каждый человек был прозрачен для другого. Мы могли – почти всегда – читать мысли а, главное, и намерения друг друга.
Но не все хотели попасть в наш мир, потому что прозрачным быть на самом деле довольно трудно. Нужно, во-первых, не бояться, чтобы твои мысли (все-все, и даже самые-самые) были прочитаны. Во-вторых, нельзя было держать в голове таких мыслей, которые никому нельзя читать. А это – ох, как трудно!
Были и еще моменты, заставлявшие многих сторониться нашего мира.
Итак, мой ворон улетел, мой час ретро-воспоминаний тоже вроде подходил к концу. Я не успел понять, грустно мне от всего этого, или нет. И тут услышал за спиной легкий звук, похожей на свист: «Ассс». Почувствовал: кто-то знакомый. Да, теперь мое имя «Александр» для друзей звучало именно так: тихий звук, похожий на шипенье пролившегося на плиту кофе…
Это был путешественник Вик, – я не раз его встречал в Тоннелях. Не забуду нашу первую встречу в Гималаях.
Я тогда подвернул ногу на каменистой тропе. В ближайшей деревне, куда меня притащили друзья, мы наткнулись на группу земляков. Мало того, один из них оказался будущим ортопедом. И ногу он мне вправил и забинтовал ее вполне профессионально. И дал отличное обезболивающее из листьев местного растения мату гхори, о котором я раньше и не слыхивал. В общем, Вик тогда мне очень помог. И позже, когда мы пересекались в Тоннелях, Вик тоже был как ангел-хранитель для тех, у кого случались проблемы в пути.
Вик сложил ладони в приветствии. Он знал, что я, хоть и не речист, но со мной можно разговаривать обычным земным языком. Телепатически – у него не очень-то получалось.
– Рад, что ты в хорошей форме, – сказал он.
Я кивнул в ответ.
– Хочу передать тебе пирожок, сказал Вик, – ты знаешь, откуда?
Я улыбнулся, пожав плечами. Ясно, что знаю, чего было спрашивать?
«Передать пирожок» – на общепринятом межмирском сленге означало, что меня ждет кто-то из знакомых в кафе «Переходчик», расположенном в Тоннеле, на одном из перекрестков Междумирья.
Это кафе, построенное недавно, служило местом встреч для тех, кто разбрелся по разным мирам. Для тех, кого связывали какие-то общие дела.
Ведь каких-то средств связи между отдельными мирами уже давно не существовало. И лишь путешественники, как в древности Гонцы, заменяли такую связь.
Вик улыбнулся, видя, что нужная информация дошла-таки до меня.
– Кстати, есть еще интересная новость. Я слышал, в Конструкторском Бюро ищут корреспондент-сотрудника из вашего мира. Почему-то подумал, что тебя это заинтересует.
Вик, действительно, был «мой» человек. Гонец, приносящий именно ту весть, которую ты ждешь, пусть даже еще неосознанно.
Новость и вправду, была для меня интересна.
Конструкторское Бюро – о нем слышали все, но никто ничего конкретного не мог о нем рассказать. В прежнем, земном мире его порой называли Создатель. Хотя, если быть точным, КБ, образно говоря, – была самая нижняя, доступная для нашего понимания ступень Создателя.
Логично предположить, что любой Создатель (творец), чтобы быть успешным, должен иметь связь со своими творениями.
Вот именно этим и занималось Конструкторское Бюро. Связью с миром, отладкой того мира, над которым бдел Создатель.
А у меня где-то в подсознании таились – ну, не то, чтобы сомнения, скорее, – замечания по Настройке.
Возможность настраиваться на поиск своих миров с помощью музыки – чудесное открытие. Но не существует музыки, идеально резонирующей с нашей душой. Да, верно. Настройку человека с помощью музыки можно проводить в два этапа…
…я почувствовал тепло на руке. Это Вик держал меня за локоть.
– Вижу – передал информацию как раз тому, кому надо, – сказал он.
А вот следующий его вопрос поставил меня в тупик.
– Кстати, где твой тотем?
Мои брови изобразили удивленный домик.
Вик пояснил.
–Да твоя птичка на плече…
«Почему ты назвал его тотемом»? – мои брови поднялись еще выше.
–А ты разве видел ворон, обитающих в других мирах, кроме земного?
Вик задал мне вопрос, который вообще-то я сам должен был себе задать.
– Поговаривают, что если за тобой постоянно ходит твой тотемный друг, значит, у тебя остались какие-то долги перед прошлой жизнью, или перед людьми из прошлого. И тотем так и будет ходить следом, пока человек не поймешь, в чем его долг.
– Хотя, возможно, это только легенда, – спохватился Вик.
Он пристально глядел на меня. Похоже, он, наконец, сказал всё, что должен был.
Вик поднял кулак, – приветствие путешественников, – и исчез почти так же бесшумно и незаметно, как и появился.
А мне теперь действительно было не до него.