– Мия говорила, что ты работаешь в больнице? – спросил Зэван.
– Под ней, – прикрывая глаза рукой, отозвалась девушка.
Примус Моро – маленькое произведение искусства с узорами и механизмом, позволявшим запалить пламя без использования спичек. Когда-нибудь эта новомодная штучка взорвется. Будем надеяться, что не сегодня. Наполнив латунный чайник с цветочным узором на пузатом боку, Лисара зажгла примус. Полюбовалась желтым пламенем и водрузила чайник на кованую решетку в виде переплетающихся стеблей плюща.
– Чаю? – спросила она.
– Не откажусь, – донеслось из зала.
Сосредоточившись на бытовых мелочах, она позволила себе на некоторое время забыть о случившемся. Отмерила немного дорогого скаррского чая. Заварочный чайник из лэрдского стекла без должного ухода обзавелся темным налетом и пятнами на боках. Пока грелась вода, Лисара оттирала заварник. Увлекшись процессом, не заметила, когда на кухню кто-то вошел.
– Чем магистры заливают печаль? – спросил он.
Вскрикнув от неожиданности, Лисара подскочила, заварник выскользнул из мыльных рук. Зэван качнулся вперед и поймал его у самого пола. Сделал он это столь непринужденно, словно каждый день на него кричат и швыряются дорогущими чайниками.
– Так чего тебе? Отечественной водки или заморского коньяка? – возвращая чайник в раковину, поинтересовался он. – У Мии где-то была припрятана бутылка шампанского.
– Спасибо, я чай, – пробормотала она, с трудом приходя в себя. – То есть буду чай.
– С коньяком?
– Нет, спасибо.
– Как знаешь, – хмыкнул Зэван, покидая кухню, и уже из гостиной спросил: – Под больницей – это где?
– В морге.
Если он что и ответил, засвистевший чайник не позволил это услышать. Засыпав листья в чайник, залила кипятком, представляя, как взбесился бы Ник. Как-то ему довелось пообщаться с выходцем из Скарры, что попал в больницу с отравлением. Тот долго рассказывал, как правильно заваривать чай, какой температуры должна быть вода и сколько раз ее нужно сливать перед завариванием. С тех пор Ник старался придерживаться данных рекомендаций и жутко раздражался, когда кто-то варил чай в кипятке вместо правильной многоэтапной заварки. Хотелось бы увидеть его лицо, если выяснится, что иностранец подшутил над молодым врачом.
Выставляя на расписанный поднос чашки и заварник, Лисара неосознанно тянула время. Досыпала сахара в сахарницу, выбирала чайную ложку покрасивее, складывала салфетки.
– Я уж думал, придется тащить еще один труп на ужин упырям, – сказал Зэван, когда она наконец покинула свое убежище.
Поставив поднос, она молча сервировала стол. Жаль, бесконечно заниматься этим нельзя. Взяв чашку в руки, откинулась на подушки, с неудовольствием глядя на Зэвана, который уселся на матовый кашемировый плед в грязных штанах.
– Чаем ты это не смоешь, – раскручивая янтарный напиток в пузатом бокале на низкой ножке, произнес он.
– Не думаю, что коньяк поможет, – отпивая чай крохотными глотками, она старалась сосредоточиться на процессе и не пускать в голову посторонние мысли. – Проблему он не решит.
– Зря. Алкоголь и хороший секс – самое лучшее лекарство!
Нервно рассмеявшись, Лисара пролила чай и, зашипев, оттянула мокрую рубашку.
– Трахаться высокоморальной магистресе предлагать, пожалуй, не буду, но вот от мандагарского коньяка отказываться не стоит.
– Кому? – смеясь, переспросила она. – Маги… кому?
– Как называют женщин-магистров?
– Так же, как и мужчин, – магистр.
Чай пришлось отставить в сторону, чтобы не ошпарить ноги. Все еще нервно хихикая, она отделила влагу от ткани, вытерла воду салфеткой. Сидящий напротив Зэван зябко передернул плечами.
– Тебя так напугали покойники? В морге на них не насмотрелась?
– Нет, не покойники. Сама смерть. Такая быстрая и… – она запнулась, – как бы это сказать… – избегая взгляда Зэвана, она принялась вытирать разводы со стола влажной от чая салфеткой. – Люди умирали на операционном столе, когда я ассистировала, и это совершенно не то же самое, как такая быстрая и… – вновь запнулась, – бескомпромиссная смерть.
– Интересно, а каким ты видишь развитие событий, если бы я не пришел? – наклонив голову, спросил он.
Закинув ногу на ногу, он баюкал бокал, а Лисара невольно засмотрелась на его руки, исписанные шрамами и татуировками, без выпирающих, как у Руда, мышц, но чудовищно сильные.
– Я не обвиняю тебя в убийстве, – подняв взгляд, посмотрела в глаза цвета винного янтаря. – При мне раньше людей не убивали, и нужно как-то осмыслить этот опыт.
– Или можно просто надраться, – пружинисто поднявшись, он принес графин воды и квадратный бутыль с чем-то зеленым.
– Абсент? – узнав запах, переспросила она.
– Ого, а наша скромница-магистр не такая уж и скромница, – развеселился он, ставя на стол две стопки. Порцию Лисары он смешал с водой.
«Скромница? – удивилась девушка, беря стопку. – Я произвожу впечатление скромной особы? Быть может, стоит обновить гардероб?»
Осушив стопку, Лисара иронично скривила губы:
– Напиток художников и поэтов. Легко творить, когда мозги превращаются в кисель.
– Это не доказано.
– Еще пара стопок, и мы пойдем в музей морга, я покажу на натуре.
Зэван клыкасто улыбнулся в ответ и наполнил стопки. Выпив еще, Лисара с прищуром посмотрела на сидящего напротив мужчину, решая, достаточно ли она выпила, чтобы залезть ему в пасть и посчитать клыки. Не показалось же ей, что там было четыре клыка.
– Должна предупредить. Моя доза опьянения очень маленькая, а после я становлюсь невыносимо нудной.
– Отчего это?
– В обычной ситуации из-за того, что нужно следить, как бы друзья чего не учинили, – посмотрев на стопку, девушка развеселилась. – Эй, мы ломаем устоявшуюся традицию!
Засмеявшись, он повторил манипуляции с водой и абсентом. Чувствуя легкое головокружение, Лисара отодвинула стопку.
– Еще рано. Мы ведь не хотим заблевать все это безвкусное великолепие.
Потерев лицо, она посмотрела на противно трезвого Зэвана, которого явно забавляло все это действо.
– Даже дети так быстро не напиваются, – смеясь, он опрокинул в себя стопку абсента и запил коньяком, Лисара скривилась.
Закинув ноги на диван, девушка с удовольствием растянулась на подушках.
– Зэван, а Зэван?
– М?
– Ты кто такой? – отпивая содержимое третьей стопки крохотными глотками, поинтересовалась она.
– А какие есть предположения?
Четвертый бокал улетел, его и не заметили.
Встав, она попыталась обойти стол, запнулась об него и повалилась на диван. Зэван было качнулся, чтобы поймать, но видя, что она сама справляется, остался на месте.
– У тебя не асовские глаза! – заявила она. – Такие я видела у пиросов, но для пиросов ты слишком мелкий и хилый.
– Спасибо, – отсалютовал он бокалом.
– Но сильный! – не унималась Лисара.
Пройдясь по столику, забралась на соседний диван с ногами, бесцеремонно вцепилась в лицо собутыльника и раздвинула пальцами губы.
– А зубы?! Это что за безобразие? Зубы тонкие, как у хищника, как у фрида, но ты не фрид! Как такое возможно?
Наконец высвободив лицо, он несильно отпихнул Лисару и, сделав большой глоток коньяка, прополоскал рот. Укладываясь на диван, она уткнулась ногами в его бедро и, уложив голову на подлокотник, прикрыла глаза.
– Даже для скромницы-магистра это как-то быстро.
– Я предупреждала. Я ведь магистр. Быстрый метаболизм, манипуляции с энергией и укороченный всем этим жизненный цикл.
Чувствуя, как он передвинулся, Лисара ощутила мягкое прикосновение к плечу.
– Не сплю. Голова кружится.
– Тогда пойдем в спальню.
Приоткрыв один глаз, она отметила, что он свой коньяк до сих пор не допил.
– Я еще не настолько пьяна, – садясь, заявила она и тут же пожалела о резком движении. Мир попытался совершить кувырок, и только руки Зэвана удержали ее от падения. – Ты не пьешь!
– Пью, – в доказательство он осушил бокал.
– Значит, не пьянеешь. Давай еще.
Отпивая, Лисара следила за собутыльником, которому пришлось наверстать упущенное, плюс штрафные.
– Ты умеешь пользоваться граммофоном?
Обернувшись, он посмотрел на огромную латунную трубу, что торчала над кадками с засыхающими цветами. Пока Зэван настраивал граммофон, Лисара пила чай. Встав коленями на диван, она подняла руку и, едва касаясь пальцами кожи на его шее, сконцентрировала немного энергии на кончиках пальцев. Тело Зэвана немедленно отреагировало, покрывшись крупными мурашками. Дернувшись, словно от удара током, он вмиг отскочил в сторону, разворачиваясь.
– Чего это ты делаешь? – потирая шею, хмуро поинтересовался он.
Вместо ответа Лисара засмеялась самым глупым смехом, какой могла выдать. Краснея, уткнулась в подушку, не в силах прекратить пьяный смех.
Комнату наполнили звуки вальса, и Лисара немедленно поднялась на ноги, подхватив рюмку абсента. Закружилась на открытом пространстве, да так увлеклась, что упала бы, не подоспей Зэван.
– За вальс! – объявила она и поднесла стопку к губам партнера по танцу.
Зашвырнув пустую стопку за спинку дивана, она обняла Зэвана и повисла на нем.
– Чем приличнее с виду девушка, тем хуже она ведет себя, пьянея, – поделился он житейской мудростью.
– А ты вообще не пьянеешь?
Устроив голову у него на плече, Лисара смотрела в темноту за окном и думала, как незаметно влить в него побольше алкоголя и развяжет ли это ему язык. Размышления прервал Зэван, несильно похлопав по спине.
– Спишь.
Позволив телу чуть расслабиться, промычала отрицательный ответ.
– А по-моему, спишь.
«А по-моему, ты что-то знаешь, но молчишь».
Расслабляя тело, она не ответила.
Мягко перехватив, он поднял ее на руки, вздохнув, унес в спальню. Уже приготовившись выпалить самую страшную из угроз, какую знала, Лисара неожиданно для себя была накрыта одеялом и оставлена в комнате одна. Граммофон затих. Зазвенела убираемая посуда.
Перевернувшись, Лисара вытащила руку с зажатыми в кулаки красными бусами. Ощупала деревянный лотос и вырезанный на нем знак, чувствуя, как с каждым штрихом холодеет в груди и цепенеет тело.
Бусы – подарок от родственников мамы. Квешцы верят, что единственный бог, достойный почитания, – это матерь всего сущего Асха. Когда Лисара отправилась на учебу, мама передала ей эти бусы. Доставались на свет они только в крайнем случае, в те годы Лисара еще верила в их магическую силу и трепетала перед ними. Увы, сколько ни молись, сводные братья не перестанут друг друга ненавидеть, а близкая подруга не избавится от наследственного заболевания. Позже эти бусы достались Тишине, чтобы Асха оберегала девочку. Да и тут от нее никакого толку.
Глава 25. Николас Фиар
Ночью был большой бой, и Николас едва успел на службу. Не спавший, он половину ночи собирал глупца, который решился выйти против пироса. Теперь, стоя перед шкафчиком с формой, Ник покачивался и, едва уткнувшись лбом в полку, заснул. Проснулся через минуту, когда хлопнула дверь раздевалки.
– Бессонная ночка? – весело поинтересовался один из врачей, что еще недавно скалил зубы из-за долга.
Пробормотав что-то невнятное, Николас пошел делать обход. Благо операций в последние пару дней было мало, и он быстро добрался до палаты Ниобы. Нужно все же что-то придумать, дабы никто в больнице не заметил резкого улучшения самочувствия. Меньше всего ему хотелось, чтобы Рудольф и Лисара попали под суд.
Постучав и не услышав ответ, он думал уйти, но, заметив несущегося по коридору заведующего в компании очередной проверяющей комиссии, нырнул в палату. Час ранний, даже сестры еще сюда не заглядывали. Благо Ниоба спит крепко и едва ли будет против, если Николас займет кушетку и немного подремлет.
Обернувшись, замер.
Кровать оказалась пуста. Мало того, ее даже не заправили. У Ниобы пунктик на порядок. Странно, что, сбежав, она не прибрала за собой.
Пройдя в палату, он поднял опрокинутое кресло, пододвинул на место кровать, собрал рассыпанные по полу книги, и только тут в голове что-то щелкнуло. Бледнея, Николас окинул палату взглядом и не сразу поверил пришедшей на ум мысли.
Стоп. Не нужно пороть горячку. Зачем кому-то ее похищать? Вероятнее всего, она сбежала. А если сбежала, то без помощи Лисары тут не обошлось.
Сразу спуститься в морг не удалось. Привезли дочь мельника, ее ноги угодили в жернова мельницы, а после сделки с Арусом Ника хотят видеть на всех операциях.
– Лисара! – ворвался он в зал и тут же попятился. – Фу! Что за вонь!
– Гнилостная эмфизема, – удивленно отозвалась Лисара, стоя над развороченным трупом. – Пролежи почти неделю во влажной, теплой среде, и не такое случится, – переведя взгляд на студента, кивнула на дверь: – Ступайте отдышитесь, сделаем паузу.
Бледно-зеленый, в предобморочном состоянии парень, опираясь на локоть Николаса, добрался до двери.
– Как ты это выносишь? – прижав рукав к носу, спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не выскочить следом за студентом.
– Много практики, хорошая вентиляция и возможность отключить рецепторы, отвечающие за обоняние, – улыбнулась она и вытащила что-то серое и склизкое из вскрытого трупа, положила на весы.
Решив оставить лекцию об опасности подобных манипуляций на потом, он спросил:
– Что это?
– Печень. Стыдно не знать, ты же хирург, – покачала Лисара скальпелем.
– Я привык видеть ее в несколько другом состоянии. Э-э-э, ладно, – неуверенно протянул он. – Сейчас ответь мне, только честно. Ты помогла Ниобе сбежать из больницы?
– Не думаю, что ей понадобилась моя помощь для столь простого мероприятия, – делая запись в блокноте, отозвалась она. – Хотя обидно, что Ниоба не предложила поучаствовать в веселье.
– Эм, как думаешь, стала бы она обставлять ситуацию как похищение?
– Зачем?
Оторвавшись от зловонного месива, Лисара подняла глаза. Видя ее непонимание, Ник вздохнул.
– В палате бардак.
– Ниоба не ушла бы, оставив за собой беспорядок, – нахмурившись, она отошла от стола. – Кто-нибудь еще знает?
– В палату я заглядывал в восьмом часу утра, а сейчас уже пять вечера, конечно, знают. Думают, она сбежала.
– Уже пять, – бросив удивленный взгляд на часы, Лисара вмиг подобралась. – Ты освободился со службы?
– Да. Пришел к тебе, как только смог.
– Загляни на квартиру, обойди остальных. Прежде чем впадать в панику, нужно убедиться, что Ниоба не решила пошутить.
На квартире ее не оказалось. Там все выглядело точно так, как в ночь, когда они планировали проникновение в «Дикого пса». Чашки расставлены в ряд на полке. Подушки взбиты и выложены от большой к маленькой, на столе ровно по центру кружевная салфетка, накрахмаленная до хруста.
Все бы ничего, если бы не разные раздражающие мелочи: дверца шкафа, закрытая не до конца, упавшая с вешалки рубашка, нерасправленный плед, на котором кто-то сидел.
Чувствуя, как возрастает беспокойство, Николас в первую очередь отправился к Рудольфу. Тот скучал в катакомбах и пожаловался, что Зар не пришел его сменить, хотя должен был появиться еще ночью.
Желая сорвать гнев, он явился в убогую гостиницу, где Зар снимал комнату, но там его не оказалось. Хозяин клоповника заявил, что «поганый цыган» не появлялся со вчерашнего дня.
С огромной неохотой Ник заставил себя зайти в гостиницу к Айналис. Та сделала удивленные глаза и, убедившись, что Лисары нет рядом, выпустила на волю мегеру.
– Если Ниоба хотела, чтобы ты узнал о побеге, то сказала бы, – делая вид, что разглядывает какую-то мудреную схему, снисходительно произнесла она.
Пришлось призвать на помощь все свои внутреннее спокойствие и стойкость, чтобы объяснить недалекой ситуацию с бардаком. Выслушав до конца, она переменилась в лице, подскочила и начала суетиться.
Уже поздним вечером они встретились в катакомбах. Принесли поесть Рудольфу и обсудить случившееся.
– Может, они ушли искать человека Эльбирина? – шепотом предложила Айналис.
«Могла бы и не стараться, за чавканьем Рудольфа они бы и гудок паровоза не услышали», – раздраженно подумал Николас. От мысли, что Зар и Ниоба отправились куда-то вместе, становилось тошно.
– Глупо соваться туда в одиночку, – с набитым ртом проговорил Рудольф.
– Предлагаю сходить к нему прямо сейчас, – вызвалась Айналис. – Я видела, как Зар зачаровывал птиц. Думаю, он хотел присматривать за Ниобой.
– Мне одному это кажется нездоровым? – спросил Николас. – Попахивает преследованием.
– Я попросила его это сделать на случай, если Ниоба решит сбежать из больницы, – задумчиво перебирая красные бусы, отозвалась Лисара. – Но в первую очередь он должен был разведать местность, в которой прячется человек Эльбирина, – подняв глаза, вперила взгляд в пространство, обитая где-то далеко в своих мыслях. – Айналис права, нужно сходить и убедиться, что Зара и Ниобы там нет. Они вполне могли сговориться и, как в старые добрые, отправиться за приключениями вдвоем.