Анжело заглянул на кухню, чтобы сказать, что уже уходит, и застал меня за этим странным занятием: прикладыванием холодных мокрых рук к щекам.
– Ты в порядке? – поинтересовался он и коснулся моего лба тыльной стороной ладони.
– Извини. – пролепетал я, глядя исподлобья от смущения. – Можешь приходить, когда захочешь. – сказал я. – Мне не всё равно.
Анжело весело усмехнулся и потрепал меня по волосам. Терпеть этого не могу! Так бы и треснул его за это! Я, что, ему собачонка?! Шпиц какой-нибудь?!
– Так-то лучше, Томми. – самодовольно улыбнулся он. – Не скучай тут без меня.
Только Анжело скрылся из виду – я наблюдал за ним из-за шторки на кухне, – как я тут же собрался и рванул в сторону, где небо потемнело больше всего.
Не знаю, сколько я шёл. Показалось, что целую вечность, если не больше. Город как-то растянулся, или это я стал ходить гномьими шагами? Как обычно в последнее время – не имею ни малейшего понятия.
Постоянно оглядываюсь. Мне кажется, за мной идут несколько человек. Семеро, не меньше. Я отдалённо слышу их семенящие шаги, стоит только отвернуться, а когда оборачиваюсь… Никого не вижу. Пустынная улица и совершенно никого вокруг. Добавить на тротуары и проезжую часть перекати-поле, так вообще стандартный зомби-ужастик получится или фильм-катастрофа.
Тем не менее, как бы медленно и какими бы мелкими шагами я не шёл, кто бы меня не преследовал, я, наконец-то, добрался до Темноты.
Она встала передо мной сплошной стеной. Огромная величественная и непроглядная стена. В ней нет даже намёка на то, что где-то в этом монолите может быть дверь или что-то вроде того.
Это всего лишь ночь. Из-за чёрных щупалец, затянувших небо.
Темнота живая, Темнота двигается… Плотная, это видно. И вовсе она не такое «отсутствие света», которое бывает в обыкновенную ночь. Это что-то другое. Mo chreach, так и тянет прикоснуться к ней. Страшновато. Голой рукой этого точно делать не следует. Где-то точно должна быть палка.
Я только подумал об этом, огляделся и заметил в паре шагов от себя воткнутую в землю палку. Что? Её здесь не было, это точно. Откуда она взялась? Я нерешительно посмотрел по сторонам, а затем протянул руку к загадочно появившейся палке.
То, что надо. Длинная и прочная. Я с осторожностью наставил палку на стену и медленно подхожу. Моё орудие с лёгкостью прошло через Темноту. С палкой абсолютно ничего не случилось.
Я обрадовался и резво шагнул в Темноту, но тут же врезался в неё, словно в каменную стену. На лбу, кажется, останется несколько ссадин. Я потёр ушибленное место ладонью и простонал что-то невразумительное. Чёрт, как больно!
Я снова взял палку и попытался ткнуть ей стену, но деревяшка так же беспрепятственно, как в первый раз, прошла через неё. Как это возможно? Когда я трогаю стену рукой, то она каменная, а когда палкой… Ничего не понимаю.
Может, беспрепятственно через Темноту проходит только дерево? Я нашёл камешек, листик с дерева сорвал и откопал в урне жестяную банку, чтобы проверить своё предположение. Я по очереди попробовал пропускать каждый из предметов и, как ни странно, они все с лёгкостью прошли сквозь стену.
Через эту чёртову стену всё проходит, но только не я!
А может, не только я не могу, но и все остальные люди тоже не могут пройти через Темноту? И если это так, что будет с нами, когда город полностью накроет мрак?
По спине пробежали мурашки, а в голову полезла всякая белиберда. Нет, экспериментировать с прохожими сейчас я не стану. Это плохая идея. Я и так в последнее время привлёк к себе слишком много внимания доктора Морган.
Похоже, придётся ждать Анжело. Надеюсь, он мне не откажет.
Покидая этот мир
Впервые за долгое время в Темноте я чувствую себя таким живым. Во мне столько жизни, что хватит не на одну сотню лет! Не знаю, что это, но кожу изнутри просвечивают всё те же крошечные частички. Я сияю как самая настоящая звезда. В полном мраке мой свет кажется ослепительным.
Выхожу на улицу и, стоит мне лишь подумать о том, чтобы фонари зажглись, как они начинают светиться. Не тем блёкло-жёлтым светом, к которому я привык с детства, а ослепляют белоснежным сиянием.
Я иду по узким пешеходным дорожкам и чувствую, что весь этот город от канализационных труб глубоко под землёй до шпилей самых высоких зданий принадлежит мне. Я – город. Я могу в одно мгновение разрушить его до основания и тут же возвести новый. С помощью одной только мысли…
Я – ветер, гуляющий по улочкам. Я – воздух, которым дышали и дышат все, кто живёт здесь. Я – вечно холодный залив, омывающий берега днём и ночью. Я – люди… Я – всё, что существует здесь. Я – чудовище с огромной силой, сокрытой под тонкой человеческой кожей.
Своё собственное спасение и самый большой ночной кошмар…
Взмываю вверх по одному только желанию и парю над полумёртвым городом, словно стервятник. Воздух сгущается, превращаясь во что-то плотное. Я чувствую себя хищной рыбой, акулой в тёмной воде. Никто не видит меня, не слышит, не знает обо мне, но я здесь.
Прячусь? Охочусь?
Поднимаюсь вверх, пока в макушку не начинает давить каменный купол. Я разозлился и ударил кулаком в камень, но он нисколько даже не раскрошился. На шершавой твёрдой поверхности остались капельки сияющей жидкости. Она же проступила на костяшках пальцев. Моя светящаяся кровь…
– Сколько можно держать меня здесь?! – закричал я, ударив ещё раз. – Выпусти меня отсюда!
Будь в камне хоть одна, даже крошечная брешь, я найду способ выбраться. Сотру руки до самых костей, но покину этот мир.
К кому я вообще обращаюсь всё это время? Никто не отвечает, и я снова чувствую себя поехавшим. В отчаянии медленно спускаюсь на землю, подхваченный порывом ветра, будто осенний листок.
Асфальт покрыт коркой льда, холодит спину, но мне жарко. Свет, бушующий внутри, будто сжигает меня.
Я устал. Я смертельно устал и единственное моё желание – поскорее покинуть этот мир. Нет, вовсе я не думаю о смерти. Просто хочу выбраться из-под каменного купола. Что там снаружи?
Изменился ли весь мир? Его тоже накрыла Вечная Ночь, или только местным так «повезло»? В любом случае, покидая этот мир, я оставлю всем оставшимся здесь горящие фонари.
– Ты думаешь, здесь кто-то есть, кроме этих тварей?
Рядом со мной на асфальте внезапно оказался Анжело. Он глядит куда-то в пустоту, где должно быть небо, а его губы застыли в загадочной полуулыбке.
Тварей? Я пожелал, чтобы фонари неярко зажглись, и огляделся по сторонам. В самых тёмных закутках прячутся неясные фигуры. Их нижние конечности напоминают заточенные палки. Длинные и очень тонкие. Верхние конечности оканчиваются тремя отростками. Видимо, что-то вроде пальцев. Подобие рук и пальцев такие же тощие и длинные, как ноги. Головы вытянутые, с огромными и тёмными, словно бездны, глазницами и вечно открытыми ртами. Тела жутких существ костлявые. Будто изломанные скелеты обтянутые серой тонкой, словно старый пергамент, кожей.
Сколько же их? Там, в Темноте… Она будто только из них и состоит. Сотни? Тысячи? Миллионы? Сколько их в Темноте прячется?
Кошмарные создания внушают непреодолимый ужас одним лишь своим видом. Я едва могу двигаться под их пристальными взглядами. Что это?
Внутри мгновенно разгорается паника, и я не в силах как-то повлиять на это. Ни успокоиться, ни отвернуться не могу.
– Не смотри на них. – Анжело одним движением вернул меня в горизонтальное положение. – Ты сам их создал. Сам дал им жизнь.
Красные цветы
Анжело вернулся на утро следующего дня. У него с собой небольшая сумка с необходимыми вещами и коробка шоколадных конфет.
Я с жадностью смотрю на них и облизываюсь. Есть хочется ужасно, но в то же время я ни куска проглотить не могу. Что бы не брал в рот, спустя пару минут меня обязательно вырвет, и я снова буду голодным. Я в порядке. Самочувствие нормальное. Только вот этот непроходящий голод… Я не мог уснуть из-за него всю ночь.
Анжело изящно скинул пальто с плеч и повесил его на вешалку. Да уж, будет очень обидно, если такая роскошная вещь помнётся или испачкается.
Мой странный сосед, похоже, сразу после своей не менее странной работы приехал ко мне: он в чёрном костюме и немного помятой белоснежной рубашке. На жилетке под пиджаком – из кармана до одной из нижних петлиц – я разглядел золотую цепочку. Не то она от часов, не то просто как украшение висит. На манжетах рубашки сверкают золотые запонки с каким-то тёмно-синим, почти чёрным, камнем, а на безымянном пальце – тонкая полоска золотого металла.
Кольцо? Так Анжело в браке или просто сопровождал очередного клиента, притворяясь супругом? Не успел я об этом подумать, как Анжело снял все золотые побрякушки – в том числе часы – и положил их в небольшую шкатулку на молнии, а затем небрежно кинул в сумку с вещами.
Мужчина мельком поднял на меня глаза и улыбнулся. Он лёгким движением подхватил коробку конфет и зашёл ко мне на кухню.
– Симпатичные цветочки. – сказал Анжело. – Готов поспорить, ты вчера на них весь день убил.
Я едва сдерживаюсь от того, чтобы тут же наброситься на шоколад. Лучше чашку кофе гостю налью.
– Какие цветочки? – непонимающе спросил я и обернулся. – Ты о чём?
– У крыльца. – Анжело головой указал в сторону входной двери. – Красные и такие, как будто пушистые.
Никаких цветов я не сажал. Но вместо того, чтобы доказывать это, я просто встал и пошёл посмотреть на эти чудо-цветы, которые сами собой выросли у крыльца.
Открываю дверь и пара бутонов тут же заглянули в мой дом. Я аккуратно убрал стебли растений обратно на улицу, вышел и осмотрелся.
Следом за мной в дверях показался Анжело.
– Куда ты босиком?! – сказал он и, быстро обувшись, вынес мне мои ботинки. – Быстро надевай!
Я же не могу оторваться от прекрасных алых растений, окруживших мой дом. Они буквально разрослись вокруг всего дома, я проверил. Стебли высотой около семидесяти сантиметров, а «пушистые» бутоны достают до подоконников.
– Это гвоздики, но я их не сажал. – сказал я. – Они сами выросли.
Кстати говоря, гвоздики очень интересные: у них не один цветок, а целые соцветия по пять-шесть крупных бутонов.
– За ночь? – не поверил Анжело. – Ты их сывороткой роста поливал?
– Ничего я не сажал и никого не поливал. – настаивал я. – Почему ты мне не веришь?!
Анжело вопросительно взглянул на меня и обвёл раскрытой ладонью цветы у крыльца.
– Я вижу то, что значительно отличается от твоих слов.
Да быть того не может! Кто-то просто решил посмеяться надо мной! Я подошёл к гвоздикам и опустился на корточки, раздвигая листья и ещё зелёную траву. Земля не вскопана. Будто гвоздики уже давно здесь растут.
Как это может быть? Ну не бывает так!
– Земля не вскопана. – сказал я, и Анжело подошёл посмотреть, чтобы убедиться во всём лично. – Вот видишь?
– Вижу.
На стеблях растений я также заметил короткие усики. Они цепляются за стебли, которые находятся к ним ближе всего. Цветы, что растут у самых стен, уже зацепились за дом. Будто забираются или держатся за облицовочный камень.
Странно, гвоздики, насколько я помню, не вьющиеся. И усиков у них никаких нет. Да и про соцветия у этих растений я не слышал ни разу.
Я поднялся и отошёл на два шага от входной двери. Что ж, по крайней мере, эти загадочные цветы очень хорошо смотрятся. Теперь мой дом значительно выделяется на фоне однотипных построек.
Мы зашли с Анжело в дом, и мне не терпится поскорее поесть. Очень надеюсь, организм не будет отвергать шоколад. Конечно, без еды за сутки со мной ничего серьёзного не случится. Люди могут достаточно долго обходиться без пищи – кажется, даже больше месяца, – но на собственном опыте я что-то не очень хочу это проверять.
Анжело помыл руки и переоделся в ванной в привычные джинсы и футболку с длинными рукавами. Я же всё это время – чрезвычайно долгие шесть минут – только и делал, что во все глаза таращился на конфеты в запечатанной коробке.
В холодильнике я уже все продукты понадкусывал, но ничего так и не смог съесть. Последняя надежда на конфеты. Шоколада у меня дома до прихода Анжело не было.
– Ты какой-то странный. – сказал мой гость и заглянул в холодильник. – И что случилось с продуктами?
– Я такой голодный. – протянул я, заворожённо глядя на конфеты и покачиваясь взад-вперёд. – А съесть ничего не могу.
– Поэтому ты обкусал всё. – без оптимизма заключил Анжело и закрыл холодильник. – Ты хорошо себя чувствуешь? Может, к врачу сходишь?
Я пропустил его слова мимо ушей. Был я недавно у врача, и что он мне сказал? Что у меня в крови какая-то гадость. Что это, он сам не знает, а я уж и подавно. С другой стороны, мысль о том, что пора наведаться к доктору Лостману меня уже посещала на днях, а этой бессонной ночью она со всей силы долбилась в виски.
– Схожу, – кивнул я, чтобы побыстрее перевести тему, – давай уже поедим.
– Ешь. – машинально пожал плечами Анжело. – Хоть всё съешь.
Всё я, конечно, есть не собираюсь, но если шоколад не «попросится обратно», обязательно съем хотя бы три конфеты. Или четыре. Я в нетерпении сорвал с коробки плёнку, кусочки скотча и наугад выбрал конфету в одном из трёх рядов. На внутренней стороне крышки написано, что вкусов в наборе три. Моя конфета, должно быть, со сливочной начинкой.
Я даже не разглядел её форму, просто закинул в рот и надеюсь, что смогу это съесть.
Анжело выжидающе смотрит на меня, слегка нахмурив лоб. Он практически не двигается и не дышит, прислонившись плечом к дверному косяку.
Я, наконец, прожевал конфету и осторожно проглотил, но не прошло минуты, как я подорвался и выплюнул всё в унитаз. Да что со мной? Заболел? Что-то с желудком? Или это реакция на кофе? Чёрт его знает.
Пока я был в ванной комнате, Анжело заварил мне чай.
– Не можешь нормально поесть, так хотя бы сладкий чай пей, Томас. – сказал он и сел напротив меня. – Хорошо? И сходи к врачу.
– Да схожу я! – нервно отозвался я. – Схожу, я же сказал.
– Могу с тобой сходить, если хочешь.
Я отрицательно помотал головой.
Мёрзну. Не то из-за того, что не ем, не то в доме правда стало холодно. Кутался в кофту, но затем всё-таки не поленился и принёс плед из комнаты. Анжело смерил меня неодобрительным взглядом. Наверное, на его лице должна быть написана обеспокоенность, но я вижу только огромное неодобрение.
Через два часа мы с Анжело уже сидели в коридоре больницы. Ждём, пока освободится доктор Натаниэль Холстед. Наконец, ранее названный молодой мужчина показался из своего кабинета. Увидев меня, он тут же опешил.
– Опять Вы! – воскликнул Холстед. – Ричардсон, что опять?
– Есть не могу. – посетовал я. – Совсем.
Доктор даже слушать меня особо не стал. Попросил встать и пройти за ним. Мы спустились на первый этаж, а затем направились в сторону холодного, тихого коридора. Стоило видеть глаза Анжело, когда он понял, что мы идём в морг!
– Не беспокойтесь, мистер Ричардсон, – начал доктор, – мой друг, доктор Лостман, просил отвести Вас к нему, если Вы снова появитесь в больнице.
– А по специальности он кто? – вмешался Анжело. – Кто это ваш доктор Лостман?
– Ох, он патологоанатом. – весело отозвался Холстед. – Лечит тех, кого не успели вылечить мы. – коротко рассмеялся доктор.
Мы остановились у помещения, где в прошлый раз я с Лостманом пил чай и обсуждал непонятные частички в моей крови. Холстед попросил подождать здесь, а сам направился дальше по коридору к двери, откуда доносился весёлый голос патологоанатома:
– Эй, приятель! – практически пропел Лостман. – Торт будешь? У меня сегодня день рождения. – сообщил он, будучи в очень приподнятом настроении. – Ладно тебе, один кусочек фигуру не испортит! – рассмеялся патологоанатом. – Что говоришь? Не можешь? Почему? – непонимающе спросил он. – Ах да, ты ведь мёртв! Прости, друг. Нет, серьёзно, прости приятель. – снова захохотал Лостман. – Совсем из головы вылетело.
– Коннор, заканчивай трепаться с мертвяками! – громко появился в дверях Холстед. – К тебе твой Ричардсон пришёл, во-первых, – сообщил он, – а во-вторых, вместо того, чтобы с трупами торт есть, лучше сходим куда-нибудь после смены.
– Торта много не бывает! – радостно отозвался патологоанатом. – Будешь?
– Чего со всеми не поесть? – возмущался Холстед.
– На всех здесь не хватит. – заявил патологоанатом и показался из-за дверей. – А с Ричардсоном что?
Доктор Холстед догнал друга.
– Сам спрашивай. – отмахнулся он. – У меня ещё чёртова туча людей на сегодня, а я хочу освободиться до вечера.
Лостман немного замялся и захлопал глазами, увидев Анжело, но взял себя в руки. Почти сразу, надо отметить. Патологоанатом предложил зайти в его личную комнату отдыха.
Я рассказал Лостману о своём недуге и внимательно слушаю, что он мне ответит. Однако первым делом Коннор выглянул в коридор и закрыл дверь. Только потом патологоанатом сел напротив за стол и немного наклонился ко мне.