— Чтобы белыми были, а то желтеть что-то повадились, — наконец, я придумал очень тупое объяснение своим действиям, но оно, как ни странно прокатило, более того, когда я поднялся и уже вытирал лицо холщовой тряпкой, то увидел, как Волков, зачерпнув немного воды из родника, попробовал сделать так же, как и я, то есть потереть зубы пальцем. Следом он провел по зубам языком и, прислушавшись к своим ощущениям, кивнул. Ну, если хоть нескольких в полезности хотя бы некоторых гигиенических процедур удастся убедить, то я уже не зря сюда попал.
Когда ворота распахнулись, о чем мне сообщил примчавшийся дозорный, я вскочил на коня.
— Ну, с Богом, ребятушки, — и медленно, шагом, направил Сивку к открытому городу.
Тверской Кремль встретил нас некоторым запустением. Дядя Миша драпал в большой спешке, о чем свидетельствовали разбросанные бумаги, предметы гардероба и даже пару перстней я нашел на полу, среди прочего мусора.
— Как сбежал Михаил Борисович? — густой голос Кошкина-Захарьина вывел меня из задумчивости.
— Через подземный ход, вестимо, — тут же отозвался боярин Мышкин.
— Который, конечно же, никто не охранял, — я надел перстни на руку, не зная, куда их пристроить, это моя законная добыча, так сказать.
— Почему же не охранял, Великий князь, — от этого титула меня слегка передернуло. Ничего, скоро привыкну, я надеюсь на это, — охранял. Только вот охрана вместе с Михаилом Борисовичем в бега ударилась.
— Из бояр кто-то убег вместе с князем? — продолжал допытывать я Мышкина, поднимая с пола наполовину обгоревшую бумагу, которая оказалась письмом, в котором неизвестный мне отправитель обещал дяде Мише всестороннюю помощь от Казимира, в том числе и военную, которую дядюшка двинет на Тверь самостоятельно, в случае чего. Мол, с Казимиром все договорено, только тебя ждем, дорогой ты наш человек.
— Двенадцать ушли с ним, вот я заранее этих неблагодарных выписал, — и он протянул мне исписанный лист. Вот же гнида, я даже восхитился этим боярином. Но гнида, действующая в интересах сильнейшего на сегодняшний день Московского княжества, в котором потихоньку сокращается количество удельных княжеств, и они присоединяются к великокняжескому. Вот кому князья удельные, бояре Тверские, которые ушли со своим Великим князем, должны быть благодарны? Мне? А я для них вообще кто? Мельком взглянув на лист и не отметив ничего нового из того, что я не знал бы, притянул не до конца сгоревшее письмо Мышкину. — Не знаешь кто писал его?
— Верейский Василий Михайлович, — только взглянув на письмо, сообщил Мышкин. Ух, ты, вот это уже интересно. Значит, посредником в переговорах между Тверью и литовцем выступал опальный князь Васька Удалой. А если знать, за что именно он попал в опалу, то из-за Зои, которая, как оказалось, раздаривала драгоценности моей покойной матери всем своим родственникам, в том числе жене Васьки, которая племянницей у нее числилась, то получается очень интересная история, в которой Казимир, похоже, решил сам попробовать захватить Тверское княжество и посадить здесь дядю Мишу в качестве удельного князя, а вовсе не как Великого князя. Почему я так решил? Да потому что, после того, как Васька с женой и, кстати, с драгоценным ожерельем нашли приют и аж четыре удела у литовца в качестве подарка, Михаил Верейский отписал впавшему в бешенство Ивану Васильевичу удельное княжество Верейское, которое стало теперь частью Московского великого княжества. Дорого Верейским женская побрякушка обошлась. А Васька Удалой таким образом, видать, месть задумал, в уши недалекому дяде Мише дуя. Ох, Зоя, Зоя, ты, конечно, многое дала Руси, в частности Ивана четвертого, прозванного Грозным, который каким бы человеком не был, но вот из того, что я сейчас вижу, умудрился сколотить какое-никакое, но государство, с которым начали считаться, а ведь и бед ты принесла немало.