— Бой! Бой! Бой! — скандировала толпа.
Может, им тут главное не результат, а участие и зрелище? Да нет, вроде о победителях говорили. Чёрт ногу сломит. Может, по очкам? Например зарубил соперника — одно очко. Набрал десять — победил. Заманчиво, конечно… Да только если это не так, то я тут попросту все силы, магические и физические, потрачу на то, чтобы измочалить этого бугая. А потом он меня, чуть живого…
Бугай кинулся в атаку, вертя перед собой тесаком так, что ветром мне взъерошило волосы. Едва увернулся.
Навык Удар Дьявола активирован.
Ну что ж, гражданин бугай, прости, не знаю твоего имени-отчества… Ты сам напросился. Нет, я ничего не говорю, все виноваты. Общество, которое тебя породило и воспитало — в первую очередь. Общество, которое породило и воспитало меня — во вторую. Ещё виновата Клинтиана, которая не дала никаких внятных инструкций. Всё это не важно.
Мне казалось, я слышу в голове усталый голос Лореотиса, долетевший до меня из далёких высших миров, куда умчался дух рыцаря: «О чём ты ещё рассуждаешь, полудурок? Если у поединка нет правил, значит, побеждает тот, кто остаётся в живых, вот и всё! Давай уже, покажи, на что способен, рыцарь! Пусть даже ордена рыцарей больше нет, но рыцари-то остались! И если облажаешься, клянусь, я приду и надеру тебе задницу!».
Эх, Лореотис… Да я б на дню по двадцать раз лажал, если бы это могло тебя вернуть, старый ты пьяница и развратник! Но — увы. Голоса в голове — это просто голоса в голове. Даже если они дело говорят.
Перехватить инициативу труда не составило. Тяжело, наверное, драться на мечах с соперником, меч которого режет сталь, как мягкое масло. Я легко и быстро перерубил тесак бугая. Бугая отпрыгнул назад, улыбаясь. Хотел присесть и снова вырастить себе оружие из земли.
Не-е-ет, брат. Тут-то мы тебя и поправим. Видишь ли, война — это война, а не детский садик с игрой в благородство.
Улыбка быстро сползла с лица бугая, когда он понял, что я не собираюсь давать ему ни секунды свободного времени. Руки мои, вцепившись в рукоять меча, вертели им со всей доступной скоростью. Парировать удары было нечем. Лезвие чертило в темноте фиолетовые вензеля.
Магическая сила: 47.
Отлично, подвоха ждать неоткуда. Работай, Мортегар. Работай, как в последний раз!
Бугай пятился. Дважды он попытался ускользнуть в сторону, но я ему не позволил. Может, с силами у меня было и не ахти, но реакция оставалась на месте.
Теперь я улыбнулся ему. Наверное, улыбка была жуткой, потому что бугай ощутимо вспотел.
Юи сказала, что заклинание привязывается к территории. Что оно — ритуальное и для поединков. Логично предположить, что заклинанием накрыто вот это вот небольшое пространство, ограниченное сидящими зрителями. Которые уже начали подниматься и отступать, чтобы бугай об них не спотыкался.
В тот миг, когда бугай переступил через незримую черту, которую я мысленно провёл для себя, я сделал быстрый шаг вперёд и взмахнул мечом, держа его одной правой рукой. Бугай с готовностью повторил свой Нео-трюк, пропустив лезвие сверху. Должно быть, успел ещё заметить, что лезвие больше не светится.
А вот мой кулак — светился. Как только бугай выпрямился, в челюсть ему врезался сгусток фиолетового пламени. Я бил со смешным замахом, к тому же — с левой. Но Удар Дьявола есть Удар Дьявола.
Я даже подзабыл, какая великая сила таится во мне. Удивлённым взглядом проводил ноги бугая, пролетевшие мимо моего носа. Потом — самого бугая, который описал в воздухе величественную дугу и рухнул в толпу своих соратников, подняв там суматоху и крики.
Потом стало тихо. Я восстанавливал дыхание. Всё-таки слабость никуда не делась. Кровь тяжело стучала в висках, в глазах начало темнеть, ноги задрожали. Если я угадал неправильно, и этот упырь снова встанет, улыбнётся, отрастит тесак…
— Он умер! — воскликнули из толпы.
И тишина сделалась ещё более ощутимой.
Ну что, кто следующий? — вяло подумал я.
Ко мне подошла Клинтиана. Бледная, с широко раскрытыми глазами.
— За что ты лишил его жизни? — спросила она сдавленным голосом.
— А ну, ещё раз? — попросил я, ощущая, как внутри меня начинает кипеть что-то эдакое.
— Ты ведь знал, что делаешь, — повысила голос Клинтиана. — Ты специально оттеснил его к границе, чтобы…
— Вы вообще воевали когда-нибудь по-настоящему? — сорвался я на крик.
Клинтиана попятилась.
— В стародавние времена, ныне почти забытые… — забормотала она.
— А я — воевал. По-настоящему. Я до сих пор иногда по ночам от кошмаров просыпаюсь, а в себя прихожу, стоя с мечом посреди дома! — У меня голос дрожал, но не от слёз и страха, а от ярости. — Для вас что, это всё — шутки? Поединки, правил нет! Так вот, я не один из ваших «мужчин», ясно? Я не хочу никому показывать силу, мне не доставляет удовольствия драться. Но если приходится — я побеждаю наверняка. Потому что, уж простите, не вижу ничего весёлого в размахивании оружием. Меня учили двое: рыцарь и убийца. А я старался быть хорошим учеником. Так что если хотите посмотреть, на что я способен, напишите список правил, да подлиннее. Или половине вашего воинства лучше уже сейчас переквалифицироваться в гробовщики.
Клинтиана побледнела ещё сильнее.
— Но… Но ведь…
— Что «но ведь»? — перебил я. — Когда вы собирались остановить поединок?
— Соперники сами должны понять, когда остановиться. Глас матери-вселенной…
Я насмешливо смотрел на неё. Но вдруг что-то изменилось. Кровь прилила к щекам Клинтианы, и она вскинула посох.
— Немыслимое счастье постигло наш народ! — закричала она, и магией её голос разнёсся далеко по степи, загремел, будто доносился с неба. — Мортегар Настар-Танда может действовать вопреки гласу матери-вселенной, и она под него подстраивается! Мы победим! Теперь точно — победим!
Услышав, как её крик подхватила многоголосая толпа, я только головой покачал. Все люди как люди, а я… А я — сэр Мортегар Леййан, Настар-Танда.
С такими печальными мыслями я развернулся и двинул искать кентавров.
Глава 18Луна и Половник
— Выговаривать будешь? — спросил я, почувствовав появление любимой дочери. — Лучше не надо. А то отшлёпаю. Я, конечно, понимаю, что это непедагогично. Но мне можно, я ветеран контуженный.
Я сидел на достопамятном валуне и, вооружившись лунным светом пополам с Ночным Зрением, занимался совершенно неветеранским делом. А именно — пришивал к новой рубахе кусок плотной кожи, который раздобыли мне кентавры. Противень сидел рядом и молча одобрял — знал, зараза, что я для него насест готовлю.
— Нет, папа, я с миром, — сказала Маленькая Талли. — Подвинь задницу, расселся тут.
Я покосился на дочь, но подвинулся. И лишь когда она умостилась рядом, заметил:
— Ты где таких выражений нахваталась, мелкая?
— Полегче, я — богиня! — возмутилась та.
— А я — дьявол. Чем ещё будем меряться?
— Фу! — Талли с возмущением посмотрела на меня, и я вздрогнул.
Кажется, впервые заметил, что в глазах у неё есть что-то от моей сестры. Не от Таллены, в честь которой мы эту мелочь и назвали, а от настоящей сестры, Насти. Которой пришлось погибнуть в пожаре…
Впрочем, скорее уж моя дочь была немного похожа на мою мать. Как и Настя.
— Чего ты? — озадачилась Талли от моего взгляда.
— Ничего, — отвернулся я. — Докладывай. Как там на острове?
— Всё прекрасно, — доложила Талли.
— И всё?
— А что ещё?
— Так. — Я отложил рукоделие в сторону. — Ты там вообще была?
— Да была я, была, — буркнула Талли. — Говорю ведь, всё хорошо. Мой братик здоров, тётя Натсэ и папа Авелла — тоже.
Папа Авелла! Каких же усилий стоило мне не заржать. Хотя по существу Маленькая Талли была абсолютно права. Это ведь Авелла, находясь в моём теле, осуществила судьбоносное зачатие.
— Говорила с ними? — спросил я.
— Нет.
— Почему?
— Потому что это всё заканчивается.
— Чего? — нахмурился я.
Не люблю слово «заканчивается». Чем-то от него веет таким… нехорошим.
— Вот это вот, когда запросто можно было являться и разговаривать, — уточнила Талли. — Мир меняется, подстраивается под тебя и меня. Каждое наше действие имеет свои последствия. Понимаешь?
— Нет, — честно признался я.
Противень запрыгнул мне на колено и фыркнул на Талли искрами. Та рассеянно его погладила.
— Для вселенной естественно находиться в энергетическом равновесии, папа. Когда во время войны это равновесие расшатали — я стала богиней и временно всё уравновесила. Но я ведь не заканчивала школу богинь!
— А что, и такая есть? — изумился я.
— Ой, да чего только нет, — отмахнулась Талли. — Я поздно про неё узнала. В общем, всё опять перекосилось. Из-за меня, из-за того, что тебя вернули. Ты прости, папа, но ты должен был умереть. Тогда бы всё было правильно. Я должна была запретить возвращать тебя, но я не смогла. Не думала, что это так важно, я ведь совсем ребёнком была.
Ну да. А сейчас она, можно подумать, взрослая. Годика ещё нет девочке.
— В общем, раз ты вернулся, тебе нужно было взять на себя роль противовеса. Мы с тобой враги сейчас. И ты явно действуешь на стороне зла, а я — уже не должна. Потому что если я начну помогать там, — она кивнула в сторону, — мы так всё раскачаем, что планета на две части расколется.
— Так я не понял, а мне-то что, в конце — опять погибать?! — возмутился я такому раскладу.
— Я ведь говорила, есть одна тоненькая ниточка, согласно которой всё закончится хорошо, — вздохнула дочь. — Но как её выпутать из этого клубка — я понятия не имею. Это задача для тебя. Но и тебе не нужно знать всего! Ты ведь всегда действовал, исходя не из доводов рассудка, но по велению сердца. Так будет и в этот раз. Должно быть!
Маленькая Талли сжала кулачки. Это и пугало и обнадёживало. С одной стороны, она явно верила в свои слова. С другой — именно что верила. А вот уверенностью здесь и не пахло.
— Ладно. — Я снова взялся за рубаху. — Есть у меня одна любительница с нитками возиться, делегирую ей.
— Это кто такая? — нахмурилась Талли.
— Не важно. Ты её не знаешь.
— Па-а-ап?!
— Отстань, я сказал!
Не признаваться же родной дочери, что я выдумал себе феечку, которая теперь учит меня магии! Надо хоть притворяться взрослым мужчиной, что ли. Когда уж детей наплодил больше, чем извилин в мозгу…
Маленькая Талли, посопев, всё-таки смирилась с тем, что у меня есть свои секреты. И обнаружила пасущегося неподалёку коня.
— Твой? — спросила она.
— Трофейный, — сказал я. — Половником зовут.
— Как?! — Талли аж подпрыгнула.
— Я решил выдерживать имена петов в одной стилистике. Дракон — Противень, конь — Половник… Ты видала, сколько он жрёт? Как лошадь!
Талли несколько секунд помолчала, переваривая информацию. Потом удивила меня:
— Покатаешь?
* * *
— Никогда не каталась на лошадке! — радовалась богиня.
Я сидел спереди, держа поводья. Маленькая Талли — позади, держась за меня. У меня, конечно, тоже опыт верховой езды был никакой. Всю дорогу старательно избегал такого способа перемещения. Но всё-таки пришлось немного приобщиться. А Половник был смирным, и к смене хозяина отнёсся философски. Видимо, тоже решил, что это очень круто — что я могу идти против матери-вселенной.
— Ещё кружок — и закругляемся, — ответил я.
— Ну па-а-ап!
— Не «папкай». Завтра выходим, коняшке отдохнуть надо. Да и мне тоже, честно говоря.
— У! — Я не увидел, но буквально почувствовал, как Талли выпятила губу.
Ребёнок ребёнком ведь! Богиня…
Противень сидел у меня на плече, я ощущал его приятную тяжесть. А вот когтей — совсем не ощущал. Спасибо кожаной заплатке и моим не совсем кривым рукам.
— Пап, — вдруг тихо сказала Талли. — А ты по маме скучаешь?
— Как тебе сказать… — протянул я задумчиво.
Она явно имела в виду Боргенту. Скучал ли я по ней? Ну… Наверное, как по частичке прошлого — да. Так же я скучал и по бывшему магу воды Вукту, и по Акади, и даже по Денсаоли, которая теперь не совсем уж и Денсаоли, а если точнее — так и совсем не Денсаоли, а в основном Мекиарис. Сложная была история. Денсаоли умирала от жабьего яда, и мы вселили в неё неупокоенный дух Мекиарис, обитавший в нашем доме. Один из тех поступков, что я совершил, слушая сердце. И не прогадал ведь. Денсаоли-Мекиарис в конечном итоге оказалась верным другом и незаменимым соратником. Если бы не это слияние, даже не знаю, чем бы закончилась вся заварушка…
— Я — очень скучаю, — сказала Талли. — И мама по мне — тоже.
Если Талли, как богине, придётся отрешиться от мира, то она ведь и с матерью общаться не сможет больше. Только со мной. И то — лишь до тех пор, пока я — дьявол.
— Когда всё закончится… — начал было я, но не смог договорить.
— Угу. — Дочь потёрлась носом мне о спину. — Я уйду очень высоко. Туда, откуда хорошо видны все нити. Я буду не только и не столько заботиться о людях в этом мире. Я буду следить за тем, чтобы этот мир не обижали другие миры.
— Благородно, — подбодрил я дочку и, тронув поводья, заставил Половника поворачивать к лагерю.
— Ещё бы! Ты, кстати, знаешь, что ты тут не единственный попаданец?
— Ну… Ещё Старик ведь был.
— Да нет, Старик не считается, он умер. Один парень оказался тут, ещё когда ты учился в академии. Совершенно случайно. До сих пор ищет способ вернуться обратно…
— Мы с ним встречались? — спросил я.
— Не думаю… Но из-за него у меня могут быть проблемы. Его Альянс разыскивает. И когда я попытаюсь присоединить мир к Сансаре, могут подумать, что я тут укрывательством преступников занимаюсь.
Я глубокомысленно кивал, делая вид, будто что-то понимаю. Альянс, Сансара, ага-ага, как же-как же. Лучше в эти божественные делишки слишком глубоко не лезть, а то последние мозги вытекут.
— Помочь чем? — спросил я.
— Ну… Может, потом, если у тебя будет время. Это — подходящая причина, чтобы явиться смертному.
— Вот хитрюга! — восхитился я. — Уже придумываешь, как обмануть систему?
Маленькая Талли хихикнула:
— Ну а как же? Я — богиня, хвататься за ниточки — моя работа. — Она тут же посерьёзнела. — Да, пап… Самого-то главного я тебе не сказала. Уже очень-очень скоро ты увидишь старых друзей. Прошу, не принимай скоропалительных решений. Помни, что твои новые знакомые хоть и преклоняются перед тобой, но делают это весьма своеобразно. Ты для них — символ. Но символ только до тех пор остаётся символом, пока символизирует правильные вещи.
— Это каких друзей? — заинтересовался я.
Сердце забилось чаще.
Натсэ?
Авелла?
Нет… Талли бы так и сказала. И уж конечно она бы не стала делать мне такие нелепые предостережения. Потому что если вдруг всё это воинство попытается сделать плохо Натсэ и Авелле… Удержать меня будет проблематично.
— Увидишь. И ещё. Я провешу через тебя одну ниточку — на дракона.
— А что с ним не так?
— Он маленький!
— Так ты ж его сама и уменьшила!
— Ну вот, я тебе и дам ниточку. Как понадобится — сможешь его расколдовать обратно. Понял?
Я понял. Я очень хорошо её понял. У меня аж дух захватило от понятливости.
— Вот и хорошо. До завтра, пап!
И богиня исчезла у меня из-за спины. Конь всхрапнул, почувствовав, как давление на спину ослабло.
— Тпррррру! — остановил я его. — Смирно, Половник! Сейчас мы натворим сумасшедших дел!
* * *
Юи уже ждала меня, танцуя от радости. В её маленьких глазёнках пылала жажда сумасшествия.
— Новое заклинание! — хором выкрикнули мы.
Никогда ещё не достигал такого резонанса с собственным подсознанием!
— Думаешь о том же, о чём и я? — ткнула я пальцем в Юи.
— А то! — Юи ткнула в меня палочкой. — Если бы мы думали о разном, было бы совсем грустно! Активируем?
— Дорого?
— Двадцать магии! Но ещё нужно пафосное…
— Да-да, пафосное и красивое название. Давай, ну… Масштабирование Пета!
— И это — красиво? — поморщилась Юи. — Ладно, сойдёт, очень уж интересно попробовать. Готов? Раз-два-три,
— ёлочка, гори! — подхватил я.
Заклинание Масштабирование Пета разблокировано.
Ещё одна свечка вспыхнула, и у меня сложилось такое впечатление, что Юи выпнула меня в реал сама. Я тряхнул головой и быстренько спешился.
Я не врал Клинтиане. Я действительно многое оставил на прошедшей войне. Я действительно просыпался по ночам с криками — особенно с тех пор, как мы закончили тяжёлые работы, и я перестал сильно уставать. Но перестать быть собой я всё же не мог.