— Ладно, нет так нет, — сказал я и стал ужинать сам, подцепляя ножом куски горячего, аппетитно пахнущего мяса.
Получилось на удивление неплохо, даже хорошо. Соли бы — вот да… Вернусь в посёлок, сошью себе сумку-пояс для постоянного ношения и положу туда всякие полезные штуки для выживания. Огниво, например. Немного соли. Нож у меня и так с собой. Чего ещё? Подумаю, чего ещё. Мыла кусок, во!
Про мыло я вспомнил уже после ужина, когда подошёл к фонтану и устроил себе вечер гигиенических процедур при свете звёзд. Противень сидел неподалёку и сочувственно следил за моими мучениями.
— Хорошо быть драконом, — сказал я ему, стуча зубами, когда вернулся под дерево.
Противень утвердительно зарычал.
— Л-л-ладно, — сказал я, делая разогревающие упражнения. — Все люди как люди, а я вот зарядку перед сном делаю. Спать пора, Противень. Ты как спишь? На дереве, кверху ногами? Прости, опять тупой вопрос. Ясно дело, на земле. Вырастаете-то вы — вона какими огромными.
Противень подошёл ко мне и толкнул в бедро головой. После чего плюхнулся под дерево и засопел. В темноте виднелись его ноздри и глаза, периодически будто подсвечивающиеся.
— Выглядит как приглашение, — сказал я. — Ну…
Я накрылся плащом, который не стал стирать, лёг рядом с драконом, положил голову на его тёплый бок. На этот раз — просто тёплый, без фанатизма. Уютный такой. Ночь на улице есть ночь на улице, даже летом всё равно прохладно. А тут такая кайфовая подушка с подогревом. Пусть и пахнет немного жареной зайчатиной. Это, в конце концов, даже не обязательно «минус».
* * *
Утро застало меня бодрым и выспавшимся. Я вскочил, потянулся и вдобавок к бодрости ощутил ещё и голод. Дурацкий организм… Ладно, буду следовать древней мудрости: хочешь есть — попей.
Дракон встал нехотя. Его, наверное, всё ещё мучили глубокие укусы на шее. Выглядели они по-прежнему неплохо, но мало ли. А может, дракон просто не любил ранние подъёмы — кто ж его разберёт, ящерицу крылатую.
Я потянулся было за сохнущим на ветке бельём и замер. Прищурившись, вглядывался в далёкий горизонт.
Что-то там происходило, на этом горизонте. Что-то довольно масштабное.
Я держал курс, условно говоря, на восток. Движуха наблюдалась на севере. Возможно, это табун диких лошадей, я ведь находил следы копыт. Возможно, да. И это было бы отлично. Возможно, при помощи прутика я смогу обзавестись одним-другим скакуном. Возможно — не хочется об этом думать, но приходится — смогу обзавестись хорошим запасом конины. Нарезать полосами, подвялить на боку Противня, сделать из плаща мешок…
Возможно, если на лошадях нет всадников. А этого я пока сказать не мог, не с такого расстояния. Но табун, обильно пыля, двигался на юго-запад, так что не пересечься мы с ним не могли.
Можно, конечно, попытаться укрыться, переждать. Прутик-то у меня есть, это да, и, возможно, я сумею озадачить или даже уничтожить небольшой отряд. Но хочу ли я этого? Вот как-то, знаете…
— Но выбора-то нет, — сказал я Противню. — Закон степи.
И сорвал с ветки высохшие трусы.
Отряд двигался быстро. Уже через полчаса я мог с уверенностью сказать, что это именно отряд, с всадниками, а не просто табун диких коней. Ещё через десять минут я начал их слышать. Натсэ, конечно, услышала бы ещё ночью и насторожилась. Если, конечно, они скакали всю ночь.
Вообще, я в лошадях не специалист, но мне казалось, что с такой скоростью имеет смысл гнать только в том случае, если нужно быстро, за пару часов, куда-то добраться. А я, повторюсь, от горизонта до горизонта не видел ничего такого, что можно было бы назвать «целью». Разве что ребята целенаправленно скакали ко мне. И вряд ли чтобы накормить шаурмой и подбросить до дома.
Противень, шагающий рядом, начал нервничать. Он то и дело хлестал по сторонам хвостом, даже мне доставалось. Вскидывал крылья. Неумение летать его, кажется, расстраивало.
— Не боись, прорвёмся, — посоветовал я дракону.
Как всегда в трудной ситуации я пытался вообразить себя Лореотисом. Бесстрашным грубоватым рыцарем, который в любой ситуации найдёт какой-никакой выход. Жаль, самому мне таким уже не стать. Закваска не та…
Однако на Противня моя интонация подействовала, он успокоился. Напрасно ли — время покажет…
Я остановился. Идти уже смысла не имело, отряд нёсся прямо ко мне. Я видел мускулистые обнажённые торсы всадников. Вообще, что ли, одежд не носят? Богиня, куда я попал, во что вляпался? Нет, богиня, другой вопрос: во что ты меня вляпала? Знаю, что такого слова нет, пофиг. Я — новатор, первооткрыватель.
Их было штук тридцать. И только когда они меня окружили и остановились, до меня с запозданием дошло, что я немного обманулся. Это были не всадники.
— Акарака ку до? — пронзительно крикнул один из них, видимо, главный, и, выдвинувшись вперёд, ткнул в меня пальцем.
Я смерил его взглядом. Голый мужик с длинными волосами. Там, где после пупка должно было начинаться известно что, начиналось конское туловище. Передо мной стоял кентавр.
— Серьёзно? — спросил я его. — Или кролик был какой-то неправильный?
— Акарака — до-о-о! — заорал он на меня, обильно брызгая слюной.
Оружия у ребят не было. Это меня немного ободряло. Я в правой руке держал нож, в левой — прутик, плюс рядом со мной напружинился настоящий, пусть и маленький дракон.
— Ку! — ответил я, чувствуя себя вновь, как в самом начале, когда попал в святилище Земли из-за того, что неопытная Талли коряво провела ритуал призыва. — Кацэ нет. Бамбарбия. Киргуду.
Чего я им ещё скажу? «Ду ю спик инглиш» спрашивать заведомо бессмысленно. Переговоры зашли в тупик, не успев начаться.
— Марамото ки да, — послышался голос поспокойнее, и к главарю подошла…
М-да, подошла. Тут я немного смутился. Но я не был бы собой, если бы не задумался: а зачем? Насколько я помню лошадиную физиологию, вымя у них внизу. Ага, вон оно и есть, внизу. А зачем тогда вот эти вот, человеческие, женские, пусть и прекрасные…
Вообще женщина вызывала желание убежать и разбить себе голову о камень. Она была великолепна, этакая загорелая дикарка, никогда не ведавшая ни лифчика, ни купальника. С безупречной формой груди и феноменальным тонусом. Лицо, пусть и плосковатое, как у остальных кентавров, довольно приятное. Вообще, сложно осуждать лицо, когда стоишь перед обнажённой дамой. Даже если ниже пояса она — конь. А-а-а, богиня, спаси и сохрани, за что мне эти невероятные чувства, которых не должен испытывать человек?!
— Марамото? — задумался вожак. Посмотрел на Противня. Потом стукнул себя кулаком в грудь и гордо сказал: — Тон!
Женщина повторила его жест, заставив моё сердце дрогнуть, и сказала:
— Кон!
Я указал на вожака и вопросительно повторил:
— Тон?
— До! — кивнул он.
— Кон? — перевёл я палец на женщину.
— Мурака до, — согласилась она и показала на меня.
— Мортегар, — сказал я, указав сам на себя большим пальцем.
У всех отвисли челюсти.
— Мор-те-гар, — повторил я, почему-то не желая упрощать им задачу и называть сокращённую версию имени. Указал пальцем на дракончика. — Противень. Про-ти-вень!
— Мор-те-гар, — повторила Кон.
— Про-ти-вен, — повторил Тон.
— Нет, не «противен». Противень, — поправил я. — Принципиальный момент.
— Про-ти-вень…
Кон сделала какой-то жест рукой, и все кентавры опустились на землю. Легли, сели — не знаю, как это назвать, у меня мозг уже плыл за горизонт. А потом они склонились вперёд и коснулись лбами и ладонями земли.
«Ну, охренеть теперь», — подумал я, окружённый кланяющимися кентаврами.
Глава 7Дуанодес Противень
Если бы Натсэ сейчас увидела меня — она бы меня убила. Потом, конечно, расстроилась бы, но сначала — убила. Да чего там! Я бы и сам себя убил, но мне было нечем. Я обеими руками держался, чтобы не упасть.
У кентавров всё было устроено как-то странно. Тон, которого я поначалу принял за вожака, оказался скорее первым замом, или типа того. Верховодила Кон, единственная женщина в отряде. Её все слушались с полуслова, а когда она начинала говорить, все почтительно умолкали.
При этом Кон недвусмысленно дала понять, что я должен ехать у неё на спине. Этого момента я пока не понимал. Женщина, на руководящей должности. С чего ей взваливать на себя такую ношу? Кругом мужиков полно. Ау, мужики, вы-то чего молчите?
А мужики молчали себе, глядя на меня с каким-то странным выражением. Запрыгнуть на спину Кон, правда, помогли — Тон подбросил мускулистой рукой. Стремян кентавры, понятное дело, не носили.
Стоило мне только усесться и раскрыть рот, чтобы поднять проблему Противня, как Кон завизжала:
— Ан-та-та-та ро-о-о-о! — и рванула с места.
По законам физики меня дёрнуло назад. Я, чтобы не свалиться, схватился, за что пришлось. Как только немного пришёл в себя, понял, что держу Кон за грудь.
Убил бы… Но, с другой стороны, Кон не возражает, а держаться — удобно. Это ведь не измена, нет? Я почти на девяносто пять процентов уверен, что нет. Попытавшись представить себе сам процесс измены с Кон, я чуть не умер. Нет-нет, на это я пойтить не могу! Даже пьяный. Хотя… Лучше не пить, на всякий случай.
Я изловчился оглянуться и увидел, что Противень бежит следом. Но угнаться за быстроногими кентаврами ему было не по силам. Вскоре верный дракончик остался в прошлом.
— Нехорошо как-то получается, — прокричал я на ухо Кон. — Может, вы мне просто пальцем покажете, куда идти, а я с Противнем пешком доползу?
— Ни-па! — отозвалась Кон, чуть повернув ко мне лицо. — Ни-па, Мор-тегар!
— Нет, я не спорю, это универсальный ответ на любой вопрос, но…
— Кун-тарх. Ай-датэ. — Она повела рукой, будто показывая мне степь. — Тан-да-а-а…
— Что ж я маленьким не сдох, — отозвался я.
Собственный статус понять я пока не мог. Кто я — гость, пленник? Вроде бы относились ко мне с уважением, даже грудь пощупать дали. Хотя, может, у кентавров это вообще ничего не значит, даже наверняка. Если они размножаются как кони (а по всем признакам так и должно было происходить), то, может, вовсе не понимают, зачем нужна человеческая грудь. И зачем она им, кстати? Большой-большой вопрос.
Теоретически, остановить Кон я мог в любой миг, для этого мне хватило бы ножа, который у меня не забрали. Ещё можно было учудить чего-нибудь с прутиком. Но всё осложнялось тем, что я в принципе не знал, где я, и к чему мне стремиться. Кентавры — хоть какие-то живые существа. При том — разумные. А некоторые даже приятные на ощупь. Это не измена!
В общем, пусть они меня куда-нибудь притащат, а уж там, по месту, разберёмся, что за кашу заварила Маленькая Талли. Во, кстати, можно уже сейчас удочку закинуть.
— Талли! — проорал я на ухо Кон. — Маленькая Талли! Да?
— Ни-па! — был ответ.
— Угу, — вздохнул я. — «Хочу забрать домой», да?
Вопроса Кон не расслышала, потому что я его пробурчал себе под нос.
Бешеная скачка продолжалась. Кентавры неслись, как на пожар. Я от нечего делать прикинул, как далеко мы уже отскакали от места встречи. Смог ли бы я оттуда прострелить взглядом досюда? Поди знай. Ориентиров-то никаких.
Вскоре я заметил впереди на горизонте какую-то кучу. Через пару минут куча увеличилась, и стало ясно, что это — люди. Ну как — «люди»? Живые существа, в общем. Они не двигались, видимо, стояли на привале.
— Ар-р-р, га-га-тун! — закричала Кон.
Тон подхватил, и вскоре все тридцать кентавров орали одновременно. А издалека, кажется, доносился ответный вопль.
Кентавры радовались скорой встрече. Радоваться ли мне — этого я пока не понял. Пить хотелось. Жрать хотелось. И даже мысль о соблазнительнейших женских грудях под моими руками грела не так, как попытки убедить себя, что поджарить и сожрать лошадиную часть кентавра вполне допустимо Законом Степи. Ну а что? Я ведь не сам его выдумал, закон этот.
Вскоре кентавры начали замедлять бег. Кон вырвалась вперёд, остальные почтительно отстали. Впереди посередь степи тоже стояли кентавры, и их было куда как больше. Сотни три, навскидку. Особняком держалась группа из десятка кентавров-женщин. Они неспешно выдвинулись навстречу нам. Отличались они, пожалуй, только мастью лошадиной части. В остальном выглядели похожими друг на друга, как, например, азиатки. А, ну ещё размер и форма грудей у них отличались. Дурдом… Долго я тут не протяну. Это очень вредно для мужского здоровья. Либо научу их носить лифчики, либо до свидания. Я уж лучше один. Сам. По себе.
Наш отряд и встречающая процессия остановились. Кон встала напротив своего зеркального отражения. Только вот Кон была гнедая, а отражение — в яблоках. Кстати о яблоках. Насколько это уместно — тискать сиськи предводительницы стада перед другой предводительницей? Пожалуй, не очень. Пусть им и плевать, но я-то не в сарае воспитывался. Помню, как папа учил: «Сынок, никогда не щупай грудь одной женщины в присутствии другой, если они обе не являются твоими жёнами». Шучу, конечно, ничего он мне не говорил. Никогда.
Пока женщины обменивались непонятными словами приветствия, я осторожно отпустил Кон и потряс влажными от пота руками. Пошевелил пальцами. Ну как вы, пальцы? Вы сегодня получили потрясающий опыт. Много ли в мире пальцев, которые могут похвастаться… таким?
— Акарака — ху до? — услышал я смутно знакомые слова. Кажется, так ко мне изначально обратился Тон.
И действительно, встречная предводительница сурово смотрела на меня. Я поднял ладонь в приветствии.
— Мор-те-гар, — объяснила Кон, и мне почудилась гордость в её голосе. — Мор-те-гар ди-анхавата. Ки доново. Соро. Настартанда.
— Настартанда?! — изумилась гнедая в яблоках?
— Ни па, — всплеснула руками Кон. — Бор вахме. Дуанодес Про-ти-вень.
— Би?
— Би-зен. — Кон махнула рукой назад. — Сти комор — Мор-тегар Настартанда.
— Мортегар! — заволновались остальные кентаврихи. — Настартанда — до?
Я потихоньку начал проникаться языком. «Ни па» — это значило что-то вроде «не знаю», или же «не понимаю». Надо запомнить, полезное выражение. Запомню легко — спасибо полученному образованию и плачущим цикадам.
«Акарака — ку до?» — это «Ты кто такой?». Если вместо «ку» — «ху» — тогда «это кто такой?». Из чего можно заключить, что «ку» — это «ты». Сейчас проверим.
— Мортегар! — Я стукнул кулаком в грудь и показал пальцем на «яблочную». — Акарака — ку до?
Она пару секунд смотрела на меня, как на заговоривший пенёк. Но, несмотря на акцент, поняла вопрос верно.
— Ри-сана — ахын. — Она постучала себя по груди. — Наар!
— Наар? — уточнил я, поскольку других слов тоже раньше не слышал.
— Ри — Наар, — подтвердила кентаврика.
— Ри Наар? — продолжал тупить я.
— Наар — ри, — объяснила Кон. — Бар ри! Домодос.
— Угу, ясно, — солгал я. — Наар.
— Мурака до! — улыбнулась яблочная красотка.
Вот улыбка у неё была изумительная. Мне аж плакать захотелось. Ну зачем, зачем природа создала этакий глумёж? Мало того, что… Так ещё и… Ох…
Кон как-то по-особенному переступила, повела спиной — и я понял, что дольше рассиживаться не желательно. Спуститься мне никто не помогал, но я, несмотря на затёкшие от непривычного положения ноги, соскочил без проблем. Потянулся, прошёлся. Кентавры смотрели с любопытством.
Кон повела своих к большому стаду. Наар показала им место, там они всей толпой и повалились отдыхать. Остальные кентаврихи разошлись. Насколько я понял, пристально за ними наблюдая, все они были главами небольших стад. А Наар была кем-то вроде всеобщей королевы. Интересненько. Получается, я, под занавес своих замечательных приключений, вляпался в конкретный матриархат.
Не все женщины были вожаками. В большом стаде я заметил немало дам, которые на руководящие должности нисколько не претендовали. Однако мужчины относились к ним с уважением, проходя мимо, наклоняли головы.
После того, как вожаки провели инструктаж, на меня вытаращились все. Обсуждали вполголоса. Я чувствовал себя неуютно от такого пристального внимания. Но голод и жажда забивали смущение.
А не поколдовать ли немножко? Заодно дикарей удивлю. Это, по-моему, только на пользу.
Обдумав мысль со всех сторон, я осторожно вытащил из-под плаща прутик и направил его в землю. Сконцентрировался, представляя, чего хочу. Земля дрогнула под ногами, вспучилась вулканическим прыщом, и вот в небо забил фонтан минералки.
Я убрал прутик, умылся и вволю попил, демонстративно не обращая на кентавров внимания. А когда всё-таки повернулся, то сам удивился. Кентавры лежали где лежали, и моя персона по-прежнему занимала их куда больше, чем какой-то жалкий фонтан.
— Чудо! — показал я большим пальцем на источник. — Чего вы на меня-то смотрите?