Еще одно братство на грани вымирания. Хотя они прошли по дороге проклятия дальше, чем Сет и его воины, лишь по воле случая они не поменялись местами. Вторжение в их зону высадки словно приблизило его к их судьбе, и потому Сет двигался настороженно.
Рыцари Крови не взяли с собой продовольствия или иных запасов, только боевые машины. Песок усеивали пустые ящики из-под боеприпасов, вскрытые и выброшенные на месте. Повсюду клубилась поднятая пыль.
Ее облака медленно колыхались на ветру — последние знамена, провожающие улетающие «Громовые ястребы». Все это создавало ощущение беспорядка, хотя разбросанных остатков было не так уж много. Редкие ордены космодесанта проявляли такую небрежность при высадке.
Танки тем не менее воплощали собой четкость строя. Они безмолвно стояли в пустыне. Ветер завывал вокруг них.
— Оставайся здесь, — бросил Сет Крисмсею в сотне ярдов от линии танков.
Тощий юноша выразительно затряс головой. Он снял с плеча самодельное ружье и скользнул в тень Сета.
— Стой! — прогремел металлический голос из «Лэндрейдера» во главе колонны.
Его мотор шумно взревел, заводясь. Вспыхнули фары. Гусеницы заскрежетали, поворачиваясь на месте. С гудением сервоприводов «Лэндрейдер» навел все свое внушительное вооружение на магистра Расчленителей.
— Назови свое имя! — потребовал металлический голос. — Назови свое дело!
— Ты знаешь, кто я, — оскалился Сет. — Я — Габриэль Сет, владыка ордена Расчленителей. А теперь назови мне свое дело. Это — мой участок обороны.
Мотор «Лэндрейдера» взревел еще громче. Лазеры прицелов машинных духов усеяли броню Сета красными точками. Рука магистра двинулась к рукояти меча-эвисцератора, закрепленного позади его ранца. Он напрягся, готовясь к атаке и зная, что не доберется до танка прежде, чем лазерные пушки разнесут его на части. Крисмсей застонал.
К вою ветра прибавился гул электрического мотора. Полоска рубинового света прорезала переднюю часть танка, расширяясь, — это опускался штурмовой трап. Высокий космодесантник — ростом почти с Сета — вышел в ночь затмения. Его искусно сработанная броня пестрела множеством почетных знаков, нарисованых и выгравированых, но они истерлись в бессчетных битвах. С лаврового венца над головой облетело золото, черепа на налокотниках и костяшках пальцев раскрошились. Когда Сет подошел ближе, он ощутил запах старой крови, запекшейся в углублениях брони.
Воин остановился перед Сетом. Они смерили друг друга взглядами — в миге от яростной схватки.
— Я привел его, как вы просили! — выпалил Крисмсей.
Сет недобро глянул на проводника. Его лицо скрывал шлем, но Крисмсей отшатнулся и съежился, почуяв гнев. Второй космодесатник тоже не желал тратить время на аборигена.
— Молчи, несчастный. Я бы не хвастался хитростью, иначе Сет может счесть ее предательством. А он отнюдь не славится склонностью прощать. — Рыцарь Крови обернулся к Сету. — Добрая встреча, Расчленитель, владыка ужаснейших воинов Империума, и да пребудешь ты в здравии.
Рыцарь Крови протянул руку. Сет лишь посмотрел на нее. Рыцарь держался с преувеличенной осторожностью. Это не могло скрыть исходящий от него алый жар ярости, рожденной жаждой.
— Почти самых ужаснейших, — уточнил Сет. — Уходите, иначе твоим воинам придется уносить твое тело. Назови свое имя, чтобы я мог добавить его к своим боевым трофеям.
Резкий смех заскрежетал из динамиков вокса.
— Я — Сентор Жул, Первый клинок Рыцарей Крови. Вот ответ на твой вопрос, но я не собираюсь уходить.
— Я заставлю тебя.
— Ты не можешь драться со всеми нами, Сет, — сказал Жул.
— Каждая жизнь — игра на одну смерть. Хочешь поставить на кон свою?
Жул снова засмеялся.
— Почему ты пришел пешком? Разве у тебя нет авиации?
— Почему вы высадились так далеко от моих позиций? — ответил вопросом на вопрос Сет.
— Репутация Расчленителей разносится далеко. Я хотел, чтобы мои воины успели подготовиться, если их ждет не такой уж теплый прием.
— Наша репутация? — переспросил Сет. — А как насчет вашей?
— Мы во многом похожи. Именно потому Данте попросил нас сражаться рядом с вами.
— Данте послал вас.
Гнев всколыхнулся в нем волной желчи, и Сет понял, все еще — в своей слабости — надеялся, что командор не имел к этому отношения. Расчленителя постигло разочарование. Их не предали — не совсем, но Данте зря не сказал ему. Конечно, Сет возразил бы, но дело не в этом.
— Вы не будете сражаться ни с кем, — сказал Сет. — Вы не присутствовали на пиру. Почему я должен тебе верить?
Сентор Жул поднял взгляд на Баал. Ночную сторону планеты окутала тьма, и огни кораблей ярко сияли на ее фоне. Невидимый отсюда Аркс Ангеликум купался в свете солнца на другой стороне.
— Да, мы сражаемся с другими. Мы не пришли на пир. Мы недостойны братства. Зов Черной Ярости слишком силен в нас. Но мы встанем рядом с вами.
— Это оскорбление или грубая попытка лести? Я сражаюсь рядом лишь с теми, кого зову сам, и вас я не выбирал.
— Но тебе придется. Как я понимаю, вас осталось слишком мало. Последние десятилетия не пощадили ваш орден, пусть даже его репутация выкарабкивалась из кровавой ямы, в которую сбросил ее твои предшественник. Мы — такие же, как вы.
— Мы не такие, — возразил Сет.
— У нас немного воинов. В этом мы сходны. Если мы объединим силы, наша ярость войдет в легенды. Враг скоро будет здесь. Мы идем к вам, хотите вы того или нет. Так суждено.
— Ты видел это.
Жул кивнул.
— Это нельзя изменить. Мы — избранные Сангвиния. Нас благословило его предвидение.
Теперь настала очередь Сета рассмеяться. Жул непонимающе посмотрел на него.
— Избранные Сангвиния? Что за самомнение.
— Мы верим в эту правду, — недрогнувшим голосом сказал Жул. — Они уже идут. Мы ждали за границами системы, за пределами досягаемости авгуров и проскользнули сюда, когда удлинилась тень. Мы видели их. Вы тоже сможете — они будут здесь через несколько дней, не позже. Мы чувствуем их, ощущаем их голод.
— Вы можете чувствовать их, — ровно произнес Сет.
— Я же сказал, Сет, мы ближе к Сангвинию, чем все другие. Мы несем его дары, как и его проклятие.
Сет бросил взгляд на Рыцарей Крови. У них осталось немало танков. Если объединить их с его собственными…
— Нет, — твердо заявил он. — Расчленители будут драться одни.
— Вы строите укрепления, — сказал Жул. — Это не ваша манера боя.
— Я уже сражался с роями прежде. Предпочту приберечь нашу ярость, чтобы использовать ее наилучшим образом. Ты можешь бросаться в их пасти, если захочешь.
Жул засмеялся снова. Его веселье раздражало Сета.
— Расскажи об этих укреплениях.
— Среди обломков есть бастионы, пережившие века. Я приказал отстроить два из них. Ты знаешь это. Ты наверняка шпионил с орбиты.
Жул промолчал.
— У нас нет места для ваших воинов, — сказал Сет. — Сражайтесь где-нибудь еще.
— Коррозия и прах владеют этим миром. Неужели металл не проржавел насквозь? — спросил Жул.
— Не весь, — ответил Сет. — В этих горах можно найти пригодные для обороны позиции, но их немного. В таких местах как раз живут местные племена. Но против флотов-ульев их природа лишь помешает защищаться. Здесь слишком много тоннелей, пригодных для использования врагом.
— Тогда зачем оставаться здесь? — спросил Жул.
— Это мое дело, — ответил Сет. — Двигайтесь дальше, идите в Стардам, к Кровавым Крыльям. Может, они примут вас.
— Ты знаешь, что не примут.
Магистры орденов смотрели друг на друга, не отводя взглядов. Вдруг Жул отвернулся и окликнул Крисмсея:
— Мальчик, подойди.
Проводник, часто моргая и дрожа от страха, выбрался из-под защиты Сета.
— Ты знаешь о происхождении этих гор? — спросил его Жул.
— Это прекрасные драгоценности, звезды, вырванные из Ожерелья Баалинды, — сказал Крисмсей. — Баал подарил их Баалинде, а потом их злая ревнивая сестра разбила Ожерелье.
Жул указал на древние обломки:
— И ты веришь в это?
— Эту историю мы знаем с детства, — настороженно ответил Крисмсей. — Мы рассказываем ее другим. Как и про ангелов, это все правда.
— Это не так, — сказал Жул. — Хочешь узнать настоящую правду?
Юноша с заминкой кивнул. Накануне вторжения, грозящего уничтожить его мир, он все еще прикидывал, сможет ли за хорошую историю купить час-другой у огня. Презрение Сета усилилось.
— Здесь есть зал, который я всей душой желал посетить, — сказал Рыцарь Крови. Возможно, ты можешь сказать, существует ли он?
Мусорщик упал на колени.
— Да, Ангел. Если ты говоришь так.
— Это оболочка старого инженариума, хотя ты и не понимаешь этот термин. Большое место, нетронутое падением звезд. Там есть надписи. Покажи его мне, и я расскажу тебе истинную историю Ожерелья.
Юноша выглядел смущенным.
— Я не понимаю, господин мой ангел.
— Место глубоко под землей. Вы называете его Феллхольм. Для вас это обиталище демонов и ужасов, но когда-то раньше ваши предки жили там. Ты знаешь его?
Крисмсей только дрожал от страха.
— Ты зря теряешь время. Здешние племена боятся заходить внутрь орбитальных станций, — сказал Сет. — И ты зря теряешь мое время.
— Вовсе нет. Ты еще увидишь. — Жул наклонился вперед, и решетка его шлема оказалась напротив лица Крисмсея. От него исходил мощный запах крови. Пусть это старая и гнилая кровь, рот Сета все же наполнился слюной.
— Ты знаешь, о каком месте я говорю! — угрожающе прошептал Жул. — Ты отведешь нас туда — или умрешь. — Он не спросил Сета, хочет ли он в этом участвовать.
Сет предупреждающе зарычал. Рыцарь, будучи рядом, влиял на его жажду. Его ярость, никогда не уходящая глубоко, поднималась в ответ на гнев, источаемый его далеким родичем.
— Ты не хочешь увидеть историю людей, которые жили здесь, в месте, священном для нашего общего повелителя? — спросил рыцать. — Какие еще дела задерживают тебя?
— Укрепления.
— Твои люди и рабы справятся с этим. Когда это могучий Габриэль Сет опускался до того, чтобы пачкать руки низменной работой?
Сет мрачно смотрел на Рыцаря. Крисмсей нервно переводил взгляд с одного на другого.
— Я пойду, — сказал Сет. — Меня не волнует история, но я не позволю вам прятаться у меня под ногами незамеченными.
Они отправились назад к горам, сложенным из обломков. Теперь они сразу двинулись внутрь, следуя по тоннелям к сердцу тьмы внизу. Стоило миновать искореженную мешанину северных склонов, как проходы сделались прямыми, лишь слегка изогнутыми после столкновения и войны. Никакой естественный тоннель так быстро не привел бы так далеко.
Кроме этого, погребенные коридоры и залы ничем не отличались от природных пещер. Вода сочилась по стенам, стекая в лужи, где плавали слепые создания. Летучие существа стаями вырывались из комнат, наполненных их вонючим пометом, и со стрекотом улетали прочь. Минералы, капающие сверху, образовывали вполне органического вида сталактиты и сталагмиты. Сет остановился возле впечатляющей формации — в кругу света от его прожектора она выглядела ярко-белой, с потеками синих окисдов. Конструкция орбитальной станции предполагала использование камня, но он решил, что кальций этой скалы содержался раньше в человеческих костях.
Двадцать минут спустя они прошли через зал, подтвердивший теорию: он от пола до потолка был забит перемешанными останками. Тысячи серых черепов смотрели на них в безмолвном ужасе.
Здесь попадались и другие живые существа — гуманоиды с холодными мерцающими глазами, выглядывающие из темноты и тут же убегающие прочь. Крисмсей боялся их, но Жул и Сет внушали ему больший страх, и мусорщик вел космодесантников дальше в глубину разбившейся орбитальной станции.
Распад, разрушение, смерть. Они просачивались в самые кости Сета. В Ожерелье царствовали мертвые. Останки древних времен предвещали грядущий вновь конец. Сет чувствовал это своими сердцами.
Им встречалось не много препятствий. Крисмсей, очевидно, знал дорогу. Он вел их вниз по случайным боковым коридорам, которые в итоге позволяли обойти разрушенные главные проходы — обвалившиеся, заполненные обломками или залитые неподвижной черной водой.
Наконец они вышли в огромное пространство, где луч прожектора Сета угасал, не достигнув потолка.
Жул удовлетворенно хмыкнул:
— Мы на месте.
Лавина насекомых потекла со стены, когда луч фонаря Сета коснулся их. Крисмсей скорчился в ужасе.
— Здесь есть надписи, ты знаешь это? — спросил Сентор Жул. Он шагнул в глубь зала, что-то разыскивая. — Записи о падении Долгой Ночи и о конце первой звездной империи человечества.
— Я ничего не слышал об этом, — сказал Сет.
— Кровавые Ангелы мнят себя превыше всех прочих Орденов Крови, — с обидой сказал Жул. — Их либрариум хранит тайны, которыми они никогда и не подумают делиться.
— Тогда откуда же знаешь ты?
— Наш основатель, Оустен Галаэль, родился на этой луне. Мы завидуем вам, первородным, ибо вы так близки к источнику всей нашей крови, но и нам повезло, ведь мы основаны одним из капитанов Кровавых Ангелов. И Галаэль вел собственные записи.
Космодесантники разошлись в стороны, случайно направляясь в разные части реакторного зала. Пол был покрыт мягким слоем помета. Никто давно уже не заходил в эту пещеру. Но в древние времена, очевидно, здесь жили. Ступенчатые платформы постепенно поднимались, служа основанием для аккуратно сложенной груды останков, закрывающих стену. Сет подошел ближе. Кости стали хрупкими со временем, но на них по-прежнему ясно различались следы разделки. Этих людей съели.
Жул тем временем забрел в дальнюю часть пещеры. Свет его фонаря упал на сколоченные на скорую руку мостки и обвалившиеся шалаши, сложенные из листов металла. Покатый склон реакторного кожуха возвышался перед ним, огромный, точно восходящие луны Баала. Он увидел нечто и двинулся прямо туда.
— Здесь! Сюда, владыка Сет. — Он махнул рукой.
Сет гортанно заворчал. Жул ожидал его перед высокой стеной, украшенной разбитыми алтарями. На поверхности виднелись надписи. Их давным-давно покрыла ржавчина.
— Галаэль был рассудительным человеком, как и ты сам, владыка Сет, — сказал Жул, разглядывая поверхность стены. — Он славился как искатель мудрости, и, хотя сам не обладал психическим даром, либрариум всегда оставался его страстью. Мы знамениты яростью, и эта репутация полностью заслужена. Сейчас я говорю спокойно, но, вступив в бой, мы не в силах контролировать страсти. У Кровавых Ангелов есть их доблести и добродетели. Когда-то мы владели похожей системой, призванной усмирять нашу ярость. Она больше не действует. Наш гнев против врагов человечества растет теперь неудержимо, но либрариум остается важен для нас, как и история. Там хранятся знания о древних временах, собранные Галаэлем в этом зале. Его хроника — сердце нашего собрания. В ней он досконально записал все узнанное от своего народа, прежде чем время и обстоятельства навеки разлучили нас с Баалом.
Жул указал на проржавевшую стену.
— Хроники говорят, что здесь хранились записи этого народа, врезанные в металл упавших звезд после войны. Их больше нет, но я желал носмотрегь на то место, где они были когда-то, ибо я знаю их историю наизусть.
Сет вгляделся в выщербленный металл. На нем различались фрагменты текста, изгибы букв вокруг вмятин или на отслаивающихся хлопьях ржавчины. Потеки окаменевшего помета покрывали большую часть стены. О чем ни повествовали бы эти слова, они затерялись в бездне времени.
Крисмсей непонимающе смотрел на стену. Недостаток воображения не позволил неграмотному мусорщику увидеть в знаках значение, но речь Жула заворожила его.
— Все миры Красного Шрама подвержены его влиянию, — сказал Жул. — Чтобы просто жить, люди должны принимать эликсиры или закапываться под землю. Это верно для всех планет на сотню световых лет отсюда, всех — кроме Баала. Конфигурация трех небесных тел отражает большую часть смертельного излучения Шрама. Когда люди высадились здесь на первых великих кораблях, они уподобились кочевникам, пробирающимся через пустыню, а эта система стала для них оазисом. Баал-Прим оказался достаточно хорош для жизни, но Баал-Секундус был еще более ценным призом — аналогом Старой Земли, полным разнообразия биосферы.
— А сам Баал? — спросил Сет.
— Баал не изменился, — сказал Жул. — Он вечен. Луны заселили, Баал — нет, во всяком случае, не сразу. Многие тысячи лет, как говорят записи, миры пребывали в изоляции. Шрам не подпускал к ним никого. Ни одной ксеносской цивилизации или человеческого мира не находилось в досягаемости их кораблей. Вместе они создали культуру, о богатстве которой упоминают эти записи, — прежде, чем их потеряли.