На поляне появился еще один солдат. Он принес продолговатый ящик, точнее, шкатулку из красного дерева, украшенную резьбой и позолотой. Спалко подошла к ящику и открыла крышку. Это был оружейный футляр, обитый изнутри дорогим бархатом, с четырьмя отделениями. В трех из них находились драгоценные клинки. Спалко вытащила из ножен саблю и уложила в свободное отделение.
Некоторое время она пристально рассматривала клинки, любовно пробегая пальцами по сверкающим, покрытым орнаментами лезвиям. Наконец выбрала самый узкий и зловещий. На лезвии клинка почти не было гравировки. Это страшное оружие имело только одно назначение.
Пускать кровь.
Вооружившись клинком, Спалко повернулась к Матту.
– Что ж, – повторила она, – попробую убедить доктора Джонса в необходимости сотрудничества...
Увидев перед собой острую, как бритва, сталь, юноша машинально заслонился ладонью.
– Эй, подождите! Не надо! – воскликнул он.
Инди показалось, что в его голосе зазвучала неподдельная паника, но в следующую секунду юноша спокойно извлек из кармана куртки расческу и быстро привел в идеальный порядок прическу, заботливо уложив волосок к волоску.
– Ну вот, теперь можете приступать, – с достоинством промолвил он, обращаясь к Спалко. Потом подмигнул Инди и добавил: – Ничего не говорите этим подонкам!
Инди не мог сдержать улыбки. Парня не так- то легко было запугать!
Повернувшись к Спалко, Инди с притворным сожалением развел руками.
– Вы слышали, что он сказал?
Спалко разочарованно вздохнула и опустила клинок.
– Возможно, я выбрала не ту болевую точку, – согласилась она. – Попробую нащупать более чувствительную...
Клинок нацелился на Джорджа Макхейла. Инди презрительно усмехнулся.
– Сколько угодно, детка! Буду только рад, если вы разделаетесь с этим мерзавцем.
Однако Спалко повернулась к охранникам.
– Приведите женщину! – отрывисто приказала она по-русски.
Охранники нырнули в палатку. Инди услышал в палатке какой-то шум, женские крики.
Женщина говорила по-английски, и ее бесстрашный, решительный голос показался ему удивительно знакомым.
– Руки прочь, вы, советские ублюдки!
У Инди сжалось сердце. Не может быть!
Солдаты выволокли из палатки женщину. Они крепко держали ее за руки, а она пинала их ногами. Наконец ее поставили перед Спалко и Маком. Отпихнув от себя охранников, женщина одернула куртку цвета хаки и отряхнула длинное синее платье. Несмотря на то что теперь ей было не меньше сорока, Инди легко узнал ее. Ярко-рыжие волосы, веснушки. Эти глаза он никогда не забудет...
Ах, эти глаза!..
Он помнил, когда впервые увидел этот удивительный, полный огня и страсти взгляд. Молодая женщина сидела в аудитории на задней парте. Это был его первый выпуск. И этот чудесный взгляд всегда был с ним.
Марион Рейвенвуд!
У него задрожали колени. Но в данном случае хрустальный череп не имел к этому никакого отношения. В памяти замелькали воспоминания. Ее проказливая улыбка, когда она затащила его в подсобку университетской библиотеки... Потом дымный запах ее волос, когда они пережидали бомбежку в непальском кабаке... Вкус ее губ, первый поцелуй... И наконец, их последняя яростная ссора и окончательное расставание. Безмерное разочарование в глазах.
Они были вместе совсем недолго, но Инди успел понять, что в этой женщине страсть и ярость, энергия и отчаяние присутствуют в равных пропорциях. В ней всегда сочеталось несочетаемое.
И он любил ее. По-настоящему.
Но их отношения были обречены с самого начала...
Вот и сейчас в ее глазах бушевало пламя. А когда она, наконец, узнала Индиану, это пламя вспыхнуло с удвоенной силой.
– И ты здесь, Джонс? Нашел время!
Изумленный Матт рванулся к ней.
– Мама!
Марион обернулась.
– Сынок! Что ты здесь делаешь?
Инди переводил взгляд то на юношу, то на Марион. Мама?.. Одно короткое слово перевернуло всю его душу.
– Ты сказал «мама»? – пробормотал он.
Никто не обратил на него внимания. Матт рвался к Марион, но Давченко крепко держал его за шиворот.
– Забудь обо мне, мама! – закричал юноша. – Скажи только, как ты. С тобой все в порядке?
Инди недоуменно тряс головой. Его измочаленный мозг отказывался что-либо понимать.
– Так Марион – твоя мать?
На него по-прежнему не обращали внимания. Марион в ярости тыкала пальцем в Матта.
– Мальчишка! Я же предупреждала тебя, чтобы ты сам сюда не совался!
– Я задал вопрос! – повысил голос Инди. – Марион Рейвенвуд – твоя мать??
– Слушай, Инди, – раздраженно бросила ему Марион, – может, хватит на всех орать?
– Я просто хотел... То есть... Я бы никогда не подумал, что ты...
– ...что я не ушла в монастырь после нашего расставания, кобель? – усмехнулась Марион, перебив его.
Инди в отчаянии замахал рукой.
– Я не то хотел сказать... Я...
– А я не ушла в монастырь! И, чтобы ты знал, неплохо жила все эти годы!
– Ну и прекрасно... Я только хотел сказать...
– Я была чертовски счастлива без тебя! – заявила Марион, выделяя каждое слово.
Инди почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.
– И я тоже, Марион! – проворчал он. – Чертовски счастлив!
Уперев руки в боки, она гневно сверкнула глазами.
– Я не сомневаюсь!.. Значит, по-прежнему топчешь женские судьбы? Или уже выдохся?
– Ты что, напрашиваешься на свидание?
Разъяренная Марион шагнула к нему, но охранник удержал ее за локоть. На лице Матта сияла восторженная улыбка.
– А ты чего скалишься, щенок? – в сердцах рявкнул Инди.
Марион отбивалась от охранника.
– Пусти! Пусти! Я хочу разобраться с этим мерзким типом!
– И за что ты на меня так взъелась? – грустно сказал Инди.
– А ты до сих пор не понял?..
Ей пришлось умолкнуть, поскольку один из солдат ткнул ей в висок ствол пистолета.
– Кончайте базар! – резко сказала Спалко. – Теперь вы будете с нами сотрудничать, доктор Джонс. Не так ли?
Она сделала знак солдату, чтобы тот убрал пистолет, и, подняв клинок, нацелила его прямо в лицо Марион. В дюйме от ее левого глаза.
– Простого «да» от вас будет вполне достаточно, коллега! – сказала она Инди.
– Эх, Марион, зачем ты только ввязалась в эту историю? – пробормотал тот. – Зачем позволила себя похитить?
– На себя посмотри! – фыркнула Марион.
Они скрестили взгляды. Ни один из них не желал уступать.
Как в старые добрые времена.
Глава 5
Под прицелом охранников Инди снова отправился к костру. Матта повели вместе с ним, а Марион отправили в палатку в качестве заложницы и гарантии «сотрудничества». Инди распирало любопытство. Он готов был осыпать юношу тысячами вопросов – о том, как жила его мать все эти годы. Но при любой попытке Матта заговорить, Давченко обрывал его подзатыльником.
Клинок Спалко упирался Инди между лопаток.
Между тем Инди ощущал во всем теле необычайную легкость. В нем снова проснулись надежды.
Марион Рейвенвуд здесь!.. Они не общались много лет. Но, стоило ему взглянуть на нее одним глазком, всех этих долгих лет как не бывало! Он чувствовал себя помолодевшим – таким, когда они были вдвоем. Сердце билось упруго. Он забыл о синяках и ушибах... И в то же время прекрасно сознавал нависшую над ними смертельную опасность.
Оттого, удастся ли ему разговорить Оксли, зависела жизнь Марион. Любая его оплошность – и Спалко не замедлит на ней отыграться. Нельзя было этого допустить!
Подойдя к костру, Инди увидел Оксли, который сидел на бревне и неподвижно смотрел на пламя. Профессор казался еще более исхудавшим и осунувшимся. Это была лишь тень человека, которого он когда-то знал.
Матта тоже поразил его вид. На лице юноши отразились жалость и отчаяние.
– Господи, что с ним стряслось?.. – вырвалось у него.
Давченко тут же прервал его увесистым подзатыльником.
– Это все хрустальный череп! – сказал Инди, с ненавистью глядя на русского.
Давченко поднял руку на сына Марион!
Инди подошел к бревну и присел рядом с Оксли. Во всяком случае, его старый приятель казался спокойным. Он нахлобучил на голову панаму цвета хаки, украшенную несколькими яркими птичьими перьями. Этот странный наряд озадачил Инди. Раньше Оксли предпочитал носить широкополую шляпу, клетчатое кепи, а в особо торжественных случаях – даже цилиндр. Перышки на панаме чуть дрожали – профессора заметно лихорадило. Правая рука Оксли нервно сжимала колено. Словно больной церебральным параличом, он с трудом сдерживал пронизывающую его дрожь.
Оксли медленно перевел взгляд на Индиану. В его блеклых глазах промелькнуло узнавание.
– Генри Джонс-младший!
– Верно, Оксли! – облегченно вздохнув, кивнул Инди.
Мак был прав. К Оксу действительно вернулся рассудок. И в этом, надо признать, была заслуга русской Снежной Королевы. Спалко догадалась, как можно воздействовать на Оксли. У Инди снова появилась надежда, что все закончится благополучно.
Рядом солдаты поставили магнитофон, чтобы записать каждое слово их разговора. Это и понятно: Спалко боялась пропустить что-то важное. К тому же эта магнитофонная запись была, очевидно, нужна ей в качестве отчета для начальства.
Инди слышал, как у него за спиной Мак обратился к одному из солдат:
– Держу пари три к одному, что этот янки выведает, где находится золотой город!
Не обращая внимания на эту болтовню, Инди сосредоточился на Оксе. Несмотря на то что Оксли узнал Индиану, его друг все еще находился на грани помешательства.
– Послушай, Окс, нам нужно...
Профессор схватил его за руку.
– Генри Джонс-младший!
М-мда...
Инди выразительно посмотрел на Матта, который с сомнением покачал головой. Потом снова на профессора.
Оксли еще крепче вцепился в его руку.
– Генри Джонс-младший!
– Мы уже это выяснили, Окс, – нетерпеливо кивнул Инди, вглядываясь в лицо приятеля.
Что-то не так. Профессор пришел в себя, но... как бы это выразиться, не совсем. Казалось, любое неосторожное слово – и он снова провалится в безумие.
– Чтобы завладеть Золотым Ключом... к вратам от Дворца Вечности... – забормотал Оксли.
Инди недоуменно наморщил лоб.
– От Дворца Вечности? – услышал он рядом. Это была Спалко.
– Он цитирует поэзию Мильтона, – продолжала она. – Он цитировал это и раньше... – В ее голосе мелькнуло разочарование. Затем угроза: – Что все это значит?..
Инди покачал головой. Он и сам ничего не понимал. Жизнь Марион висела на волоске. Нужно было отыскать разгадку.
– Послушай, Гарольд, – с мольбой обратился он к другу. – Ты должен объяснить мне, как проникнуть в Акатор. Это очень важно. Ты меня понимаешь? Если ты не скажешь, они убьют Марион!
– Ах эти глаза, ослепшие от слез... Таинственная страна мертвецов...
Оксли все сильнее била лихорадка. Казалось, еще немного – и он снова пустится в пляс вокруг костра.
Словно пытаясь удержать его от очередного приступа, Инди взял друга за руку.
– Они грозятся убить младшую дочь Абнера, Окс! Ты ведь помнишь Абнера?.. Марион – его дочь!
Оксли печально повел бровями.
– Последнее, что видел я, ослепнув от слез...
Инди сжал его дрожащую руку.
– Как нам туда добраться, Окс? Ты должен знать!
Профессора все сильнее била дрожь. Вдруг Инди осенило. Отпустив руку друга, он увидел, что, сложив по-дирижерски пальцы, Оксли словно что-то чертит в воздухе. Точь-в-точь, как и тогда – около костра, когда он дирижировал невидимым оркестром. Его пальцы были сжаты точно так же.
Инди присмотрелся.
Нет, профессор вовсе не пытался дирижировать!
Он пытался... что-то нарисовать!.. На этот раз – прямо у себя на колене.
Инди оглянулся на Спалко.
– Дайте перо и бумагу!
Спалко окликнула одного из солдат, и через минуту Инди принесли блокнот и авторучку.
Инди поспешно вложил в руку профессора перо и подставил блокнот.
Разбрызгивая кляксы, тот принялся что-то рисовать. Вскоре на листке появился какой-то набросок. В то же время было совершенно очевидно, что профессор не отдавал себе отчет в своих действиях. Он даже не смотрел на блокнот. Его взгляд был прикован к Инди.
– Генри Джонс-младший!
– Именно так, Окс.
Профессор наклонился ближе. В его голосе зазвучали нотки заговорщика.
– Три раза туда, один раз сюда.
– Совершенно верно, – кивнул Инди, внимательно следя за тем, что появляется на листе бумаги.
Первый набросок был готов. На рисунке было изображено что-то вроде бури на море. Инди перевернул лист блокнота, и профессор продолжил рисовать. На этот раз чьи-то закрытые глаза.
Спалко наклонилась, чтобы рассмотреть рисунок поближе. Потом перевела восхищенный взгляд на Инди.
– Ну конечно! – воскликнула она. – Как я сама не догадалась! Это же автоматическое письмо!
Между тем Оксли нарисовал еще три картинки.
Солнце посреди небосвода.
Змея с высунутым жалом.
Горы на горизонте...
После этого авторучка выпала у него из руки.
Спалко, прищурившись, изучала рисунки.
– Что это такое? – спросила она. – Что-то вроде пиктограмм?
– Нет!
Инди порылся в кармане куртки и торопливо выудил сложенные несколько раз листки. Это были те самые страницы, которые он вырвал из книги, когда уходил из дома. Развернув и разгладив листки, он разложил их у себя на колене и принялся сличать с тем, что изобразил Оксли.
Это был язык майя.
Работа закипела. Инди почувствовал себя в своей стихии.
– Это иероглифы! Составные части языка майя. Пожалуй, я смогу это перевести!
Глава 6
Марион сидела за столом, сложив руки перед собой. Рядом дежурили два охранника с пистолетами наготове. Но в данном случае пистолеты были ни к чему. Куда она денется от своего сына?
Она молча смотрела на пламя костра.
Зачем он ввязался в эту историю? Ведь она запретила ему приезжать!
Она думала о сыне, но ее взгляд снова и снова останавливался на Индиане.
Даже отсюда, из палатки, ей была хорошо видна вся его худощавая фигура в широкополой «Федоре» – ссутуленные плечи, задумчиво склоненная голова... Снова и снова ей вспоминались ночи, когда они были вместе. Она лежала в постели, а он работал при свете свечи за письменным столом. Она ждала, когда он закончит со своей археологией и отправится спать. В конце концов он задувал свечу, быстро раздевался и нырял к ней под одеяло.
Она поворачивалась к нему, целовала его. Ей так хотелось, чтобы он знал, что в жизни, кроме науки, есть и другие радости!
Поэтому она ждала его.
Каждую ночь.
Но однажды он не пришел ночевать.
Потом еще раз.
Но она все ждала.
В конце концов, она осталась одна в пустой постели.
И тогда, и сейчас она знала правду.
Ее мужчина был однолюб.
Но его любовью была не она.
И она перестала его ждать. Все забыла. Потом у нее появился другой мужчина, прекрасный человек. Они поженились. У них были дом, семья. Ах, какое счастливое это было время! Праздники, дни рождения, торты, зажженные свечи, подарки, новогодние елки, чудесные летние дни и не менее чудесные зимние вечера... Она – в объятиях другого мужчины...
Потом война отняла у нее счастье. В один миг. Так бывает, когда задувают свечу, и все погружается в кромешную мглу и пустоту.
У нее остался только сын. Единственный теплый огонек в ночи.
Теперь, глядя на искры костра, Марион чувствовала, что в ее груди тоже разгорается огонь. Инди снова был рядом. После стольких лет разлуки.
Глядя на костер, она сознавала всю горькую правду.
Несмотря на все прошедшие годы, счастье и радость, где-то в дальнем уголке своего сердца она никогда не переставала его ждать.
С одной стороны, она понимала, что не может без него, а с другой – осознавала, какая пропасть их разделяет.
Марион взглянула на Матта. Увы, теперь она была уже не той бесшабашной девчонкой, которая на спор была готова перепить любого мужика. В ней говорила мать, женщина, которая должна была заботиться не только о будущем. Пора было остепениться и распрощаться с беспечной юностью.
И снова ее глаза искали Джонса.
Ее сердце было охвачено пламенем. Но не любви. Злости.
На него. На себя.
Хватит с нее этого ожидания!
* * *
Пока Инди кропотливо изучал рисунки, Матт сидел рядом на бревнышке и задумчиво смотрел на небо, которое уже стало светлеть на востоке. Приближался рассвет.
Потом юноша перевел взгляд на Окса. Казалось, перед ним какой-то другой человек. Настоящий Окс – это тот, который когда-то учил его ездить на мотоцикле, помогал выбрать костюм на первый школьный бал, выслушивал его жалобы, когда у него были проблемы с матерью. Он был ему заместо отца.
Матт вздохнул и взял профессора за руку. Но тот вырвал руку. Юноша наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Эй, Окс!
Глаза с воспаленными веками смотрели куда-то в пустоту. Он просто не замечал того, кто буквально вырос у него на руках.