– Есть и другой путь, – глубоко вздохнул Олл. – Опасный. Крайне опасный, но способный вывести нас. Если вы доверитесь мне и рискнёте. Либо мы выберемся отсюда, либо проживём здесь до конца дней своих. Такого пути враг от нас не ожидает. Что скажете?
– Мы верим тебе, – кивнул Кранк, пытаясь не выдать страх.
– И насколько опасен этот путь? – моргнул Бэйл.
– Не буду врать. Очень, – Олл поднял кинжал. – Но с ним мы сможем по нему пройти. Лишь особые клинки могут резать пространство, а их немного. Но этот – самый редкий, самый особенный и необыкновенный кинжал из всех. Проклятый и благословенный. Если что и выведет нас оттуда, то он, ведь этот кинжал может резать не просто пространство…
– Да, и что же ещё он может резать? – недоверчиво спросил Зибес.
– Богов.
Они собрали свои пожитки и направились за Оллом к месту исхода. В руке вечный держал кинжал, а компас и маятник пока убрал. Сейчас они не понадобятся, а переход будет нелёгким. Олл помедлил, подойдя ближе к Кэтт.
– Спасибо.
– За что? – смущённо ответила девушка.
– Ты спасла нас. Я старею и почти не заметил обмана. Спасибо. И ещё ты напомнила мне, почему я не зря взял с собой вас всех.
– И почему же?
– Потому что никто бы не справился с этим один.
Они дошли до конца лестницы. Внизу простирался разлом, дыра, оставленная в мире, пространстве и времени. Графт остановился на самом краю.
– И что теперь, рядовой Перссон?
– Мы прыгнем, – улыбнулся Олл.
Двойное наследование (Дэвид Аннандейл)
Глава 01
Крепостные зубцы Стелларум-Вигил – башни Звёздного Бдения – были одной из самых высоких точек Императорского дворца. Башня торчала из серо-бурой пелены, устилавшей небо Терры. Здесь, в разреженном воздухе, обычным, лишённым аугметики, людям приходилось надевать дыхательные маски. Здесь барьер атмосферы, скрывающий звёзды, источался почти до нуля – и ночью они сияли торжественной чистотой серебра. Лишь одна звезда светила божественно-красным. Отсюда можно было наблюдать первый мир-кузницу и оплакивать его потерю. Изгнанники – ряды закутанных в алое фигур у зубцов башни – собирались здесь часто. Они стояли неподвижно, лишь сонно подрагивали механодендриты и парящие в воздухе сервочерепа. Как только Марс восходил над горизонтом и до самого его заката царило только безмолвное почтение. Все дела были отложены. Ничто не могло отменить наблюдение священного мира.
Однако техножрецы, какими бы неподвижными они ни казались, не стояли бездеятельно. По нейросфере мельтешили данные, показатели альбедо, массы, орбиты. Значки, отмечающие прохождение планеты через созвездия. Однако вслух не произносилось ни единого слова. Ничего, что выходило бы за рамки математики, но горе можно выразить и в цифрах.
Посол Веторел принимала участие в церемонии еженощно. Следила, как красная планета пересекает небо по дуге, и ощущала ту же боль, что ощущали её собратья – адепты Механикума. Марс был так ярок, его свет – так чист, что вонзался в сердце, словно острый нож. И самая его видимость беспрестанно напоминала, как далёк он теперь. Веторел служила на Терре во благо Механикума ещё задолго до раскола и своего назначения послом Кейна, и свет Марса всегда служил ей той слабенькой нитью, что связывала с родной планетой. Веторел всегда знала, что, окончив труды, сможет туда вернуться. И вот Марс стал недосягаем. Марс достался предателям – и у тех, кто верен Механикуму, не нашлось сил, чтобы вернуть его обратно. Они могли только смотреть, как родная планета движется по небу. Скорбь. Боль. Ощущения, ставшие неожиданностью для многих из тех, кто стоял на стене. Оказалось, что, как ни избавляйся от органики в теле, от боли в душе так просто не отделаешься. В этом Веторел, пожалуй, повезло больше: она и не ждала, что не будет чувствовать ничего из этого. Она была человеком – и дочерью Марса, и не видела тут никакого противоречия.
Механикум парадоксален в самой своей сути. Преданность науке подразумевала поклонение Омниссии – машине и богу, как единому и неделимому целому. И точно так же преданность Веторел Империуму подразумевала преданность Механикуму. Преданность выживанию человека и славе искусственного творения. Однако в безмолвном течении ритуала текли и другие струи, другие эмоции, связанные с потерей. Столь же острые, как скорбь, но при этом несущие опасность. Отчаяние, горечь, сомнение, подозрительность. И с каждым восходом и с каждым закатом родного мира они становились сильнее. Едкие, распространяющиеся словно раковая опухоль, они были тем, чему Веторел приходилось противостоять. И она боялась, что не сможет более гасить эти взаимные упрёки, споры, что можно вернуть Марс без посторонней помощи. Было бы много проще, если бы Марс попал в руки ксеносов. Однако теперь его нужно вернуть хотя бы потому, что сам Механикум оказался разделён – и раскол нашёл себе символичное политическое воплощение в форме двойного наследования.
Даже само это выражение было ошибочно. Кельбор-Хал жив. Он по-прежнему называет себя генерал-фабрикатором, вот только полномочия его Терра более не признаёт. Как только Кельбор-Хал выказал свою приверженность Гору, Совет возвёл на его место Загрея Кейна. И теперь фабрикаторов стало двое. Тот, который правил Марсом, объявлен ложным. Тот, которого признала Терра, оказался в изгнании. Душа Механикума разрывалась на части. Для высшего жречества выбор оказался прост, однако слишком много адептов рангом пониже не знали, на чью сторону встать. Позиции Кейна были весьма шаткими.
Веторел уже давно размышляла, что делать с тем, что может произойти, – фактически, с того самого момента, как начался исход с Красной планеты. Двойное наследование было недопустимо. И уравнение это требовало решения. Оставшись нерешённым, оно будет порождать всё новый и новый хаотичный код и насилие.
«Вызвать из памяти запись альфа-эпсилон три-четыре-четыре-пять. Условное обозначение: первая встреча. Начать воспроизведение».
Глава 02
Вызов привёл её на нижний уровень плавильного комплекса, под литейную, в которой делали макропушки для оборонительных укреплений дворца. Стены вибрировали от работы цехов и почти не заглушали бесконечный грохот и звон, словно невообразимо огромные молоты били по наковальням размером с гору. Шипящие водопады расплавленного металла падали с верхних уровней и стекали в боковые каналы. Полуобгоревшие сервиторы за пультами управляли потоком – и раскалённые реки уходили в сточные туннели, которые вели дальше под землю. Более неприметного и всеми забытого места не сыскать. Веторел предположила, что потому это место и выбрали для встречи. То, что здесь будет обсуждаться, не должен услышать никто посторонний.
Генерал-фабрикатор появился из большого подходного туннеля напротив. Едва взглянув на него, Веторел оценила всю мощь преображения Кейна. Впервые они встретились на Терре за два года до раскола. Тогда внешне он был таким же, как она, – по большей части человеком. Теперь же это была сгорбленная машина. Торс с четырьмя конечностями вставлен в похожую на бак раку. Должно быть, Кейн рассматривал падение Марса как прямой результат слабости человеческой плоти. И таково стало его искупление – и перевооружение.
Веторел ощутила, как затрепетала душа перед столь высоким совершенством. Её смертное тело на его фоне выглядело печальной тщетой, и Веторел подумала, как можно усомниться, что Кейн – истинный генерал-фабрикатор Марса. Самое его существо выражало волю Омниссии.
Загрей Кейн. Я наслышан о твоих трудах в тронном мире, адепт.
Вокс-коробка Кейна скрежетала, но его человеческие губы, навечно запечатанные железом, не шевельнулись. Она благодарно склонила голову.
Загрей Кейн. У тебя есть имплантат памяти.
Веторел. Да, есть.
Загрей Кейн. Значит, в будущем твои воспоминания о нашем разговоре останутся безупречными. Ты превосходно исполняла роль посредника между моими кузницами и решала политические вопросы. Теперь ты нужна мне для нового задания в качестве посла Механикума в Совете Терры.
Веторел снова склонила голову, благодаря за оказанную честь. Любой другой жест был бы здесь чрезмерным. Но по органическим цепям её тела прокатилась волна изумления и твёрдого намерения доказать, что её выбрали не зря.
Веторел. Вы не хотите общаться с ними лично?
Загрей Кейн. Притяжение Совета колоссально. Я не могу позволить, чтобы меня туда засосало. Совет будет отнимать время, которого у меня нет. У тебя же есть и другие преимущества. Внешне ты в общем выглядишь человеком. Для Совета это имеет значение. Машинам они не доверяют. И в качестве посла ты станешь прекрасным мостом меж двух берегов.
Веторел. Я стану этим мостом. Я стану вашим голосом во всём.
Загрей Кейн. Голосом Механикума. Моё присутствие будет… минимальным. Весь авторитет должен исходить от тебя. Мы будем советоваться по мере необходимости, и я…
«Остановить воспроизведение».
«Перейти к записи альфа-эпсилон три-пять-ноль-ноль. Условное обозначение: одобрение тактики. Начать воспроизведение».
Та же самая пещера неделю назад. Веторел вжилась в роль. Теперь она лучше понимала, что нужно сделать для общего блага Механикума и Империума. Она снова стояла перед Кейном, возвышенная своей новой властью, но при этом раздавленная ещё большей ответственностью.
Веторел. Разногласия внутри жречества очень сильны.
Загрей Кейн. На Терре – как и везде. Двойное наследование сводит на нет все мои усилия объединить миры-кузницы. Раскол грозит стать глубже.
Веторел. Значит, вы согласны с моим предложением? Лучше обострить кризис и разрешить его, чем пытаться замедлить. Мы должны решить это уравнение.
Загрей Кейн. Мы решим его.
Генерал-фабрикатор подкрепил своё одобрение потоком кода.
«Остановить воспроизведение».
Глава 03
Марс зашёл. Красный свет родного дома пропал. Церемония завершилась. Техножрецы покидали башню всегда в молчании, пронизанном болезненным осознанием ухода, и возвращались к своим обязанностям на Терре. Они не разговаривали, и ничто не говорило об их знакомстве между собой, их объединяло только само присутствие на церемонии. Так происходило каждую ночь с самого начала. Но в эту ночь ритуал был нарушен. Два жреца не ушли. Они остались на своих местах у зубцов стены в нескольких метрах справа и слева от Веторел, выжидая пока уйдут остальные. Затем подошли к ней.
Веторел. Магос Горрантор. Магос Пассакс.
Она поприветствовала их, используя плотскую речь. У Веторел было предчувствие, что в предстоящем разговоре важны будут такие тонкости, которые нельзя передать столь однозначными выражениями бинарика. Горрантор поклонился.
Горрантор. Посол Веторел, у нас есть вопросы. Вы должны предоставить на них ответы.
Вот тебе и все тонкости.
Оба жреца были высоки ростом. Горрантор был худым, тогда как фигура Пассакс была настолько крупной, что на её фоне он казался почти скелетом. Его стройное тело служило настоящим олицетворением двойственности: левая сторона оставалась органической, хотя и опутанной густой сетью электу, тогда как правая была целиком машиной с завитыми пучками механодендритов, выходящих из плеча и бока. Линия раздела представляла собой идеальную прямую точно посередине лица. Ширина металлической половины черепа была на несколько миллиметров уже, чем органической, отчего казалось, будто плоть счистили, дабы обнажить железо под ней. У Пассакс вообще не осталось никаких видимых признаков человека. Она передвигалась на шести суставчатых насекомьих ногах. Туловище её было мощно бронировано, а инструменты на концах гнущихся во все стороны пальцев легко могли заменить оружие. Лицевая пластина всё ещё носила отметины от лазожогов, полученных в боях на Марсе. Если голос Гаррантора ещё как-то походил на человеческий, то голос Пассакс звучал монотонным механическим скрежетом, словно в железном барабане перекатывали щебень.
Пассакс. На Терру прибыло немало представителей Коллегиа Титаника.
Веторел. Значит, вы слышали. Да, прибыло.
Горрантор. Означает ли это приготовления к марсианскому походу, посол?
Веторел (вздохнув). Нет.
В одно это слово она вложила всю усталость от последних заседаний Совета. Она повела рукой над парапетом.
Веторел. Они здесь потому, что участвуют в переброске легионов титанов для обороны северо-востока сегментума Соляр.
Горрантор. Неутешительно. Посол, вы добиваетесь решения нашего дела?
Горрантор повторил титул Веторел снова, что прозвучало скорее как выражение сомнений и раздражения, но она решила пропустить это мимо ушей.
Веторел. Я изложила запросы Механикума чётко и ясно. И продолжаю действовать в этом направлении.
Горрантор. Что это нам дало? С каждым циклом от тех, кто обслуживает военные нужды Империума, требуют всё больше и больше. Что мы получаем взамен?
Пассакс. Мы не рабы Императора!
Веторел. Да, мы не рабы.
Горрантор. Тогда почему к нам относятся, как к рабам?
Пассакс. Плюс есть проблема с нашей верой. Её не уважают.
Веторел. Я бы не стала…
Горрантор (перебивая). Терранские секуляристы даже не скрывают своего презрения к нам.
Пассакс. Где равноправие, которое обещано нашим соглашением?
Вот так и проигрываются войны, подумала Веторел. Таким отношением к союзнику, после которого тот начинает понимать позицию врага. Тем не менее, своё беспокойство она выказывать не стала.
Веторел. Всё, что вы сказали, верно.
Горрантор. И принцепсы собрались здесь не для того, чтобы отвоевать Марс.
Веторел. Нет.
Хорошо, что Горрантору не пришло в голову уцепиться за дальние последствия переброски сил. Что присутствие такого числа принцепсов на Терре значит и к чему их отсутствие где-то ещё может привести.
Веторел. Смею вас заверить, я разделяю ваши обиды, как и генерал-фабрикатор. Скоро наши дела поправятся.
Пассакс. Каким образом?
Веторел. Следующее заседание Совета станет решающим.
С этими словами Веторел оставила Пассакс и Горрантора и, отойдя подальше, глубоко вздохнула. Большего сказать она им не могла, и ничего из сказанного не изменило бы тот факт, что дело дошло до крайней точки. По крайней мере, ни один из магосов не зашёл дальше выражения недовольства. Пока…
«Вызвать из памяти запись альфа-эпсилон три-пять-ноль-один. Условное обозначение: осознание неоптимальности. Начать воспроизведение».
Глава 04
Именно там, в полости под литейной, среди рокота механизмов, они дали ход совсем другой машине. Веторел поведала Кейну, что задумала. Когда она закончила, генерал-фабрикатор долгое время словно обдумывал услышанное.
Веторел. Так мы заставим Совет прислушаться.
Загрей Кейн. А ты готова к возможным последствиям, посол?
Веторел. Готова. Я осознаю всю необходимость таких действий. Но основная тяжесть ляжет не на мои плечи.
Фасетчатые глаза генерал-фабрикатора смотрели мимо неё – в быстро темнеющее будущее Механикума.
Загрей Кейн. Принято. Все прочие наши действия потерпели неудачу. Священный Марс по-прежнему вне досягаемости, как и единство, которое потребно для его возвращения. Подтверждаю. Иного выбора у нас нет.
Веторел. Нет.
«Остановить воспроизведение».
Глава 05
Быстрым шагом Веторел приближалась к дверям огромной палаты заседаний Совета Терры. Она шла по середине коридора столь широкого и высокого, что там легко бы поместился «Боевой Пёс». Делегации по бокам коридора взывали к членам Совета. Она уже привыкла не обращать на них внимания. Проблемы Механикума были настолько далеки от граждан Терры, что к ней относились скорее как к диковине.
Справа, в нескольких сотнях метров от дверей, она увидела совсем другую группу людей. Они выделялись строгой выправкой и накрахмаленной формой. Геральдические символы благородных орденов гордо украшали начищенные парадные горжеты. Это были представители Коллегиа Титаника – легионов титанов. Командиры богомашин, способных ровнять с землёй вражеские крепости и обращать в бегство целые армии. Многие из них не отрываясь смотрели на неё. Веторел замедлила шаг и двинулась по центральному проходу.
Веторел. Уважаемые принцепсы. Жаль, что нам приходиться встречаться в не лучших обстоятельствах.
От группы отделились двое. Она знала обоих. Бассаний из Игнатума и Тевера из Агравидес. Огненные Осы и Боевые Бичи – благородные легио главного мира-кузницы. Правда, их не было на планете, когда смерть невинных прокатилась по её равнинам. Бассаний уважительно склонил голову.