Зато другому его товарищу повезло больше.
Длинной тяжёлой веткой он раз за разом ударяет по змеиной голове, пока та бездыханной не распростёрлась у его ног.
Со своего наблюдательного пункта Джорджу было хорошо видно, как усталое взволнованное схваткой, но торжествующее существо, с трудом взвалив змеиную тушу к себе на плечо, с гордым видом победителя идёт к стоянке.
А там его уже ждут соплеменники.
Почтительно окружив победителя, самцы приседают на корточки, что-то быстро лопоча, и периодически ударяют себя по ляжкам.
Довольно и радостно лопочут самочки, издавая воркующие звуки нейум-нейум. Довольны и детёныши первобытного стада, даже издалека Джорджу хорошо виден радостный блеск их глаз.
Доволен и вожак стада.
С почтением передаёт мертвую змею молодой самец вожаку стада.
И началась всеми ожидаемая процедура деления добычи.
Неторопливо и с достоинством вожак кладёт толстое змеиное тело на валун, лежавший тут же в бурой пыли саванны и толстой веткой начинает по нему бить, стараясь каждому из австралопитеков дать по одинаковому куску змеи.
– Пожалуй, пора перекусить и мне решил Джордж.
Солнце уже начало клониться к закату, когда посвежевшие и отдохнувшие существа возобновили свой путь.
На сборы у них, как обычно, ушло совсем немного времени, и вот уже маленькое стадо во главе с вожаком тронулось в путь.
Стремясь не отстать от него, Джордж короткими перебежками последовал за ними.
Высокая трава саванны надёжно скрывала его от них, впрочем, и их от него тоже.
Джордж видел только их головы да немного ссутуленные плечи.
Мерно размахивая руками в такт ходьбе, существа продолжали свой путь по вечерней саванне.
Проходил час, проходил второй, проходил третий, а они всё шли и шли.
Хуже всего приходилось самкам с маленькими малышами, но когда они уставали им на помощь приходили другие самки.
Маленький караван не останавливался ни на минуту.
Никто не роптал, все хорошо понимали, что на безводных просторах саванны они если и не сделаются добычей хищников, то неминуемо погибнут от жажды.
Поэтому пока не найден хотя бы небольшой ручеек, хотя бы небольшое болото, пусть с мутной и грязной водой надо идти и идти.
В вечерних лучах солнца Джорджу хорошо была видно небольшое стадо с подвижным мускулистым вожаком во главе.
– А ведь они идут почти, что на юго-восток, – с удивлением отметил Джордж.
– И как они только ориентируются в пространстве?
Постепенно пейзаж стал меняться, и на смену бурым травам саванны, покрытым пылью, пришли зонтичные акации и небольшие деревья с круглыми иссиня чёрными плодами, названия которых Джордж не знал.
А примерно минут через двадцать ходьбы, Джордж увидел небольшую рощицу, состоящую из этих деревьев.
Внезапно стадо по команде вожака быстро рассыпалось по саванне.
– Что испугало их, – терялся в догадках Джордж.
Но Джордж ошибся на этот раз причиной столь быстрой, столь внезапной остановки стада этих существ, стала их встреча с другими странными существами, обитавшими в саванне.
Вожак стада низкорослых и более светлых существ тихо свистнул, и от стада отделилось три самца вооружённых тяжёлыми ветками.
Прячась в траве и низко пригибая головы, они начали незаметно приближаться к ним.
Достигнув небольшой рощицы плодовых деревьев, они осторожными перебежками, прячась за них, начали приближаться к ближайшему встречному существу.
Их, ничего не подозревающие сородичи, лакомились плодами деревьев.
Они были гораздо выше своих собратьев и, как отметил Джордж, пошире, в плечах. Стоя на задних ногах, они пригибали своими сильными волосатыми руками ветви деревьев к земле, а другой свободной рукой набирали целую пригоршню ягод, и отправляли их в рот.
– Да они же разорвут своих сородичей, – удивился Джордж.
Но эти существа, несмотря на свой большой рост и внушительные плечи, а также большие зубы были в основном вегетарианцами, питались листьями, плодами кореньями, к перетиранию которых лучше были приспособлены их зубы, в крайнем случае, они могли себе позволить выпить сырое яйцо, отобранное у согнанной с гнезда птицы.
А низкорослые светлые существа, зажав в своих лапах тяжёлые ветки дерева, осторожно приближались к своей жертве.
До ближайшего более крупного сородича оставалось три метра, два.
Затаив дыхание Джордж снимал всю эту сцену на плёнку. Но их опередил более удачливый хищник.
Мягко прыгнув на спину более крупного и более тёмного существа, леопард с хрустом вонзил свои острые клыки в его шею.
Бедняга зашатался и отчаянно замахал руками, а его испуганные сородичи, побросав вкусные плоды, бросились врассыпную.
Некоторое время он пытался бороться и сопротивляться.
Он изо всех сил упирался ногами в землю, беспорядочно колотил руками по воздуху и отчаянно хрипел.
Наконец, по его телу пробежали последние конвульсии, он выпрямился, и довольный леопард, утробно рыча, потащил свою добычу на тоже дерево, с которого бедняга несколько минут собирал свежие сочные плоды.
Леопард боялся гиен, стая этих обнаглевших хищников могла отнять добычу даже и у него леопарда, поэтому он и затащил убитое существо так высоко.
Побросав ветки и испуганно вереща, светлые низкорослые существа бросились скорей к своему стаду, внимательно наблюдавшему за этой сценой.
Некоторое время они лежали тихо, боясь обратить на себя внимание леопарда.
Но убедившись, что он целиком поглощён своей трапезой, они поднялись и двинулись в путь.
На этот раз их путешествие было коротким, и причиной остановки послужили маленькие красные холмики, которые во множестве возвышались над саванной.
Но это были отнюдь не земляные холмы, низкорослые светлые существа попали в царство термитов.
Нужно сказать, что термиты – «белые муравьи» строят исключительно прочные жилища.
Ни лом, ни лопата их не возьмёт.
Однако сами термиты вкусные, настолько вкусные, что когда «весной» происходит их вылет – вылет будущих «царей» и «цариц» будущих основателей новой колонии и их сопровождает почётный эскорт термитов, в этот день со всей саванны собираются птицы и различные мелкие зверьки для них этот день настоящий праздник.
Вкусны и личинки термитов.
Однако до «весны» в саванне было ещё далеко, тем не менее, низкорослые существа окружили гнездо термитов.
Джордж с интересом наблюдал за ними.
Оживлённо жестикулируя и что-то вереща, они некоторое время стояли подле одного из красных холмиков.
Затем один из них, немного походил вокруг него и попытался просунуть в узкое отверстие волосатую лапу.
Сделав две или три неудачных попытки, он на секунду задумался, а затем, хлопнув себя лапой по затылку, отправился к росшему неподалеку кустарнику.
Подойдя к нему, он сорвал небольшую гибкую ветку и неуклюже начал обрывать с неё другие тонкие веточки и листья.
Видимо, результат работы его не совсем удовлетворил, потому, что он сжал другую лапу в кулак и пропустил через него наполовину очищенный прутик.
Наиболее прочные ветки он откусил зубами.
Сделав, таким образом, прутик он вновь подошёл с ним к термитнику и засунул его в отверстие.
Выждав несколько минут, он затем неторопливо вытащил из отверстия термитника прутик, сплошь облепленный белыми личинками и, не спеша, стал их слизывать.
Его сородич тоже решил последовать примеру своего товарища, и торопливо ковыляя, сильно наклонившись всем туловищем вперёд, побежал к кустарнику.
Но он оказался менее удачливым и проворным чем его соплеменник.
Голодная самка тилакосмила, потерявшая в этот день друга, так и не успевшая полакомиться убитым платилобедоном, терпеливо поджидала свою добычу.
В багровых лучах закатного африканского солнца Джордж только успел увидеть, как в воздух взметнулось, что- то желтое и большое, успел услышать пронзительный предсмертный визг нашего далёкого, далёкого предка и короткая драма эпохи плейстоцена, не успев разыграться, тут же на его глазах и закончилась.
Громко заплакали детёныши, взволнованно заверещали самки, и вожаку понадобилось немало усилий, чтобы успокоить встревоженное стадо.
Однако скоро голод всё же взял своё и теперь за веточками акации отправились уже двое низкорослых светлых существ.
И пока один из них торопливо ломает ветки акации, другой быстро и настороженно озирается по сторонам, готовый в случае опасности тут же подать сигнал своему соплеменнику.
Вот он, нарвав целую охапку веток, заковылял вместе со своим соплеменником к стаду, которое уже давно и нетерпеливо поджидало их.
Подойдя к стаду, они каждому роздали по ветке, и вот уже всё стадо за исключением малышей да нескольких самочек, охраняющих их, кто быстро и ловко, а кто наоборот медленно и неуклюже, освободив ветки акации от листьев, занялось "ужением" личинок термитов.
Но время уже прошло порядочно, и скоро последние солнечные лучи перестанут освещать просторы саванны.
Где будет ночевать это маленькое первобытное стадо?
Вблизи не видно никакой небольшой рощицы, лишь одиноко стоит какое-то дерево. Очевидно, местом своего ночлега стадо изберёт дерево или этот термитник.
Так и есть.
Последнее, что увидел Джордж в багровых лучах заходящего африканского солнца, так этих светлых низкорослых существ, ложащихся тут же без всяких матрасов и подстилок прямо на жёсткую траву саванны.
А что ещё нужно детям природы.
Ведь они только что вышли из её чрева.
Ведь в своём бытие они только, только начинали отрываться от животного мира, только, только начинали идти по своему пути – пути человека.
Ночной ветерок, мягко обвевающий Джорджа, несёт с собой тепло, а не прохладу.
Прямо над его головой, на аспидно-черном небе, ярко сияет созвездие Южного Креста.
Поужинав и разложив палатку, Джордж тоже лёг спать.
На этот раз он предусмотрительно опрыскал и себя и палатку аэрозолью из красного баллончика.
Спит Джордж, спят и странные существа, которых он встретил.
Наверное, снятся им бескрайние пыльные просторы саванны, или, может быть, прозрачные воды тихой и неглубокой речки, возле которой они так хорошо, так недолго жили…
Не спят лишь одни часовые, предусмотрительно выставленные вожаком стада.
Вооруженные толстыми ветками акации и неуклюже переминаясь с ноги на ногу, они до боли в глазах всматриваются в предательски черную темноту, прислушиваются к каждому подозрительному шороху.
Скоро настанет утро.
Скоро вновь взойдёт солнце и напоит своими щедрыми лучами африканскую землю, и притихшая было под покровом недолгой африканской ночи, жизнь в саванне вновь возродится.
Вновь будут шнырять в высокой африканской траве ящерицы, ползать змеи, вновь будут бегать по её бескрайним просторам дикие лошади, вновь раздастся в ней трубный рёв платилобедонов, и саванна вновь оживёт.
Однако, такое предрассветное время особенно опасно.
Уставшие от бессонной ночи стражи небольшого стада могут в эти часы снизить свою бдительность, и тогда может случиться, непоправимое.
Так и есть.
Один из них, наименее бдительный, поудобнее опёрся на ветку акации и самым натуральным образом задремал.
Этого только и поджидала коварная самка тилакосмила.
Нет, она ещё не была голодна, остатки несчастной жертвы, она спрятала метрах в двухстах отсюда.
Но злость, слепая ничего не разбирающая злость, злость и боль от потери друга, толкали и толкали её убивать всё живое.
К тому же эти существа, как она поняла, являлись лёгкой добычей.
Ярко горят её глаза в темноте африканской ночи.
Почти слившись с землёй, она медленно ползёт к стоянке этих существ, слабый предрассветный ветерок доносит до её ноздрей вкусный запах маленьких коричневых тел.
Вот до рокового прыжка осталась два метра, один...., но, то ли случайно опершись во сне на острый сук ветки акации, то ли ещё почему, но задремавший страж лишь на минутку приоткрыл глаза.
И ужас отразился на его лице, его пронзительный продолжительный крик прорезал предрассветную тишину африканской саванны.
И через минуту она наполнилась самыми разными звуками.
В одну гулкую, звенящую ноту слились и хриплое угрожающее рычание разгневанной самки, и яростный рёв самцов тесным кольцом обступивших стадо и беспорядочно, но грозно размахивающих только, что обломанными ветками акации, и звонкий плач малышей…
Но умная самка быстро поняла, что на этот раз добычи ей не видать.
И издав для приличия ещё два громких рыка, она с достоинством удалились, оставив в покое трясущихся и испуганных событиями этой ночи обитателей стада.
Эти крики разбудили и Джорджа.
Он осторожно вылез из палатки и направил свой бинокль в сторону их стоянки.
Гневу вожака не было предела.
Джордж увидел, как он пускает в ход не только кулаки, но и зубы, наказывая нерадивого стража порядка.
Но скоро гнев его охладел.
И дав ещё несколько сильных тумаков провинившемуся, он отпустил его восвояси.
Постепенно всю стадо успокоилось после бурных событий прошедшей ночи.
И лишь несколько самочек продолжали негромко верещать между собою, очевидно, переживая случившиеся.
Однако на этом ночные приключения Джорджа не закончились.
Едва он заснул, как в гости к нему пожаловала чета пещерных львов.
Самка пещерного льва, заметив издали незнакомый предмет, начала осторожно подкрадываться к нему.
До палатки оставалось не более 3-х метров, но тут порыв ночного ветерка донёс до нее исходивший от палатки запах.
Недовольная львица, сморщив нос, громко чихнула раз, другой, третий, из глаз её полились не прошеные слёзы, и чета львов быстро удалилась от этого места.
Эти звуки окончательно разбудили Джорджа, и сколько он не ворочался, он уже не смог заснуть.
Тогда он отогнул край палатки и выглянул наружу.
Край неба постепенно начинал алеть, само же оно из черного незаметно превращалось в серое.
Звёзды, казавшиеся такими яркими в ночи, сейчас заметно побледнели, а скоро и исчезли совсем.
Утих и свежий ночной ветерок.
Показался ярко красный диск солнца, и через минуту его яркие лучи залили своим щёдрым светом пробуждающуюся саванну.
Какой-то непонятный щенячий восторг охватил Джорджа перед великолепием пробуждающейся природы.
Ему хотелось петь, кувыркаться, делать разные глупости.
– А-А-А-А!!! – Громко и радостно закричал он, не в силах сдержать переполнявшие его чувства.
Эти звуки услышало стадо гигантских буйволов спешащих на водопой.
Огромный грузный вожак стада на секунду замедлил свой бег и настороженно поднял уши.
Но большая рыжая обезьяна вела себя мирно, и ничего кроме криков не производила. Вожак с шумом выдохнул воздух и побежал дальше.
Проснулись и обитатели стада.
В свете раннего утра Джорджу хорошо было видно, как трогательно и нежно прижимают самочки к своей волосатой груди малышей, кормя их молоком.
Другие мамаши проводили утренний туалет своим чадам.
Аккуратно захватив своими тоненькими пальчиками нежную шёрстку ребёнка, они выискивали в ней различных блох и вошек, а найдя, тут же отправляли их себе в рот. – Фу! Какая гадость! – Непроизвольно поморщился Джордж.
Вдоволь налюбовавшись утренним туалетом этих существ, и запечатлев его на плёнку, Джордж перевёл свой бинокль на гору, с которой он вчера сбежал.
Её верхушка плавала, где-то далеко в вышине, покрытая белоснежной шапкой облаков.
Вчерашний новорождённый вулкан затих, и даже лёгкого дымка Джордж не увидел.
А, вот у подножия горы – на границе леса и саванны Джордж заметил небольшое облачко бурой пыли.
Джордж подкрутил бинокль.
Небольшая африканская свинья бородавочник, дико визжа, и выбиваясь из последних сил, бежала от странных двуногих существ, к спасительной кромке леса.
А за ней, не торопясь, на расстоянии вытянутой руки, друг от друга правильным полукольцом шли самки и подростки.
Они громко кричали, некоторые из них размахивали руками и хлопали в ладоши.
Обезумевшее от страха животное металось от одного загонщика к другому, но полукольцо неумолимо сжималось.
Оставался лишь узкий проход.
– Этак, чего доброго они его упустят! – С тревогой подумал Джордж.
Он не знал, что в узком проходе бородавочника поджидала засада.
Ещё раньше, самые сильные самые ловкие охотники из небольшого стада выследили его.
Узнали тропы, по которым оно ходит.
И вот с самого раннего утра группа самок и подростков подняла свинью с уютной лёжки, и с дикими криками погнали её прямо на охотников.
А они её уже ждали.
Вооружённые, кто круглым камнем, кто увесистым длинным суком, сжимая в волосатых руках свои нехитрые орудия, до предела напрягая мускулы, они приготовились к последнему решающему броску.