У Волчка, отлегло от сердца, когда Васян очнулся. Теперь он, не понимая причин устроенного Славой кипиша визгливо ржал согнувшись: — «Вот потеха! Братва теперь Сливу всю оставшуюся жизнь стебать будет, «Боксёр» уж точно! Надо же, с обычного косяка, такую «измену» словить! Охеренно забористая трава!».
С трудом прекратив смеяться Павлик, с интересом юного натуралиста, принялся наблюдать за действиями боксёра. «Он на него сверху полез, сейчас будет…!», снова прыснул Волков, которого распирало подаренное канабисом веселье, поэтому он не сразу осознал увиденное.
Вася-боксёр последним рывком, как тюлень взгромоздил свою тушу на отчаянно трепыхавшемся Сливе, который зачем-то выставил перед собой руки с растопыренными пальцами, пытаясь оттолкнуть клонящуюся к нему голову.
— Слив, смирись! Один раз не… — давясь от смеха начал Волчёк, сгибаясь от очередного приступа наркотического веселья но в этот миг, расцвеченная всеми цветами радуги реальность, наконец добралась до одурманенного мозга.
Василий с хрустом откусил попавший ему в рот мизинец. Слива, заорал ещё громче и извернувшись вывернулся из под туши, оставив свою куртку в руках так и продолжающего за неё цепляться «Боксёра». Вася, задрал голову и… судорожно, как животное проглотив откушенный палец, уставился на Павлика, до которого, наконец, дошло почему Слива словил «измену»!
— Слив? — позвал Волков, но ответа небыло. С трудом отведя взгляд, от пытающегося, встать на ноги Василия, который, рвано дёргаясь, поднимался не сводя с Павлика взгляда, затянутых словно помутневшим яичным белком глаз. Оглядевшись, он заметил, как прижимая к себе руку Слива, шатаясь, ковыляет прочь, что-то подвывая.
— Васян…?! Ты чего?! — Павлик хотел шагнуть назад, но ноги не слушались, он отстранённо отметил, как что-то тёплое заструилось по ноге, когда страшный Вася сделав шаг к нему, скрюченными пальцами схватил за одежду.
В этот самый миг, Волчка «отпустило» и, выставив предплечье, он упёр его в шею «Боксёра» интуитивно чувствуя, что нельзя дать себя укусить. Вторая рука нащупала в нож, ловко вытащенный из кармана Белкина во время пьянки. Удобный нож, подумал Павлик, одним пальцем отщёлкивая лезвие и вгоняя его в бок напирающего Василия.
— Падлик… сука…! Убью падла! — услышал он голос, подбегающего Белкина и рванулся в сторону в надежде, что тот, сначала сцепится с Васей но…
Фортуна, штука капризная и она, распорядилась иначе! Василий, мёртвой хваткой вцепившись в куртку, от рывка завалился, утягивая за собой Павлика, и наконец-то находя, жадным ртом, его руку. Волков, хоть и оказался сверху, воспользоваться случаем не успел. Сначала, дикой болью обожгло правую кисть, которой он попытался оттолкнуть голову спятившего кореша, а затем…
Словно в дурном сне, он увидел летящий в голову кроссовок Белкина.
* * *
Арсений быстро отстал, он ещё что-то кричал вслед, но я не слушал, меня душила первобытная ярость, бурлящая и требующая отмщения, здесь и сейчас! Поэтому, я несся, не разбирая дороги, расталкивая случайных прохожих, лишь бы успеть застать на месте эту суку Волкова! Пока он не свалил оттуда! Почему я так думал? Всё просто, он по УДО освободился, если его под наркотой рядом с трупом прихватят, сядет снова! Мне нет нужды сдавать его, достаточно просто не забить насмерть, пока не подъедут менты, которых без сомнения уже кто нибудь вызвал и которые заберут обоих.
Выбегая на финальную стометровку, заметил ковыляющего навстречу парня без верхней одежды, который куда-то плёлся баюкая окровавленную руку.
Только пробежав ещё пару десятков метров, запоздало опознал Сливу. Возвращаться не стал, наоборот прибавил, последний поворот и… испытал дичайшее облегчение!
Живой и решительно настроенный Вася, делает шаг и хватает, обоссавшегося от страха Волчка за шиворот.
За долю секунды в голове сложилась картина, «Вася предъявляет Волчку за подставу». На миг обрадовавшись, я чуть сбавил темп, желая «насладиться» зрелищем возмездия! Но тут же, похолодел заметив сверкнувшее лезвие… ножа! Моего ножа?! Который Волков, с размаху вгоняет в правый бок жертвы!
Новый образ «взорвал» мозг, «Волчёк, моим ножом, добивает еле живого Василия!»
— Падлик… сука…! Убью падла! — ору я.
Волчёк дёргается от неожиданности в сторону. Раненый в печень Василий падает в снег, но не отпускает убийцу, который падает прямо на него, зачем-то отталкивая рукой его голову. И Вася, смыкает челюсти на кисти Павлика, а я, с ходу, как пенальти пробиваю Волчку ногой.
Дёрнувшись, Павлик рухнул на Васю-боксёра, который, словно бульдог, продолжал терзать его руку. Не веря глазам, я увидел, как он… оторвав зубами кусок — судорожно, жадно заглотил его и снова вцепился в ладонь орущего благим матом Волкова! На мгновение растерявшись, я смотрел на это, у него пара лишних дырок в боку, а он…
Со всей дури я пробил и по этой голове, услышав глухой треск ломающихся позвонков. Где-то совсем рядом закричала женщина, одновременно, снова, дико заорал Волков. Спятивший Вася копошился на асфальте, пытаясь подняться, он стоял на четвереньках, голова безвольно болталась на сломанной шее под грудью, из открытого рта капала кровь и доносилось невнятные сипы, хрипы, не пойми что, а он, перебирая ногами, всё не мог встать.
Зажимая, окровавленную руку, умчался куда-то Павлик. Вопящая женщина заголосила ещё громче, переходя на ультразвук.
— Убивают, Л-ю-д-и, У-Б-И-ВаааЮТ! — бросилась она к сумасшедшему, схватила подмышки, попыталась поднять, вероятно, даже не осознавая, что со сломанной шеей, ему лучше лежать неподвижно.
Я её признал, та самая тётя Нина, соседка Волкова, подруга и собутыльница его матери, тёти Риты. Я стоял как сомнамбула, тупо, с трудом воспринимая происходящую абстракцию. А сумасшедший, увидев прямо перед своим носом руки, защёлкал пастью. Сломанная шея не слушалась, он не мог дотянуться, а тётка, так и не поняв, что, ей грозит, продолжала верещать как свинья на бойне. Голова «Боксёра» болталась, раззявленный рот тянулся к рукам, а после удачного тёткиного рывка башка психа мотнулась, и на мгновение я заглянул ему глаза. Хмель как рукой сняло я, чуть было в штаны не накидал. Ринувшись вперёд, схватил за волосы голову, почти дотянувшуюся зубами к рукам верещащей бабы, и ЭТО, уставилось мне, прямо в глаза. Жуть какая, бельма, будто у варёной рыбы. Отшвырнув тётку, я со всего маху саданул урода об асфальт. Ударившись головой о бордюр, сумасшедший затих. Я начал прыгать на бездыханном теле, тётка, продолжала голосить, из окон и с балконов робко выглядывали соседи.
«Бежать! Скрыться! Поздно, всё, приехали, меня тут все знают».
«Приплыл короче. Раз сложилась ситуация!» — пропел в голове персонаж детского фильма, о приключениях Петрова и Васечкина, я понял, что бежать не имеет смысла и дрожащими руками, набрал ноль два.
ОКОЛОТОК
Подмосковье 08.04, 20:00
Эх, не зря УАЗ козликом прозвали, по ухабам и рытвинам эта неказистая машинка скакала, только руль держи.
Я трясся в клетушке для арестантов, жёсткая деревянная скамья, неудобная поза, теснота и наручники не способствовали бодрости духа. Я смотрел через запотевшее, перегороженное решёткой оконце на знакомые улицы, слякотные и грязные, от перемешанного с реагентом снега. А ведь уже скоро, они зазеленеют, сначала первые почки, затем травка и жёлтые как цыплята, цветы мать-и-мачехи. Всё по новой. Всё как в счастливом детстве.
* * *
— Это обязательно? — спросил я, показав скованные наручниками руки, — Я же сам позвонил! Скорую вызвал…, вас дождался!
— Так положено! — ответил прапор и втолкнул меня в отделение. Следом с важным видом зашла шипевшая на меня свидетельница.
В небольшой приёмной вяло ругался с дежурным какой-то мужик в синей куртке с перемотанной окровавленным тряпьём рукой.
По его словам, покусал его, какой-то агрессивный наркоман. Произошло это минут сорок назад, говорил покусанный: — Здесь недалеко, на улице, парень без куртки сидел, привалившись к забору детского сада. Под ним кровищи натекло, жуть у него… на руке… мизинец начисто оторван был! Я… потряс его, значит, за плечо, спросить хотел, может, помощь нужна, или скорую вызвать? А парень набок завалился, сначала показалось, мёртвый! Кровью истёк, ну или замёрз. Тут он затрепыхался, да вставать принялся, я, значит, помочь ему хотел, а этот паскудник, как за руку меня цапнет…! — потряс окровавленной конечностью пострадавший и продолжил сбивчиво тараторить, — Я говорю, что творишь пьянь подзаборная?! А он как зыркнет…
— И? — равнодушно устало спросил дежурный, явно не воспринимая сказанное всерьёз.
— Что и? — не понял мужик.
— И дальше что? — также устало, но уже раздражённо спросил мент.
— Между прочим, зря вы так! — обиделся покусанный, — Вы, этих глаз не видели! Я между прочим…
Но дежурный зло отмахнулся:
— Откуда вы знаете, что… я видел! У нас тут каждый день, такой ералаш…! Не до вас гражданин! Покусали? Идите в травмпункт, зафиксируйте всё…, а потом с заключением доктора к нам! Всё! И так не пойми что творится целый день, в Москве беспорядки и почти всё отделение на усилении, здесь только дежурный и ГБР! Поэтому рассказывать побасенки, о кусачих наркоманах не нужно, прививку от бешенства сделайте, и всё! Настаивать будете? Заявление, конечно, примем! Но, искать виновного никто не будет, проблем и без того хватает, а тут ещё мокруха.
Мужик настаивал, но в этот момент, дежурный увидел меня:
— Вот, убийцу привезли! Сначала, надо его оформить, хотите ждать? Извольте, а сейчас отвалите, пока не закрыли в камеру по какой-то там статье за препятствие работе милиции, — при этом пояснив, что там уже спит покусанный кем-то алкаш и им двоим, будет о чём поговорить.
Мужик с немалым удивлением, даже испугом, покосился в мою сторону буркнув:
— Перевязать-то по-человечески сможете? — сел ждать своей очереди.
Разместили в клетке, её ещё обезьянником называют, предварительно забрав всё, что было в карманах, а также шнурки, включая тот, что держал спортивные штаны. Хорошо, что резинка тугая, сами с жопы не падают!
Не вставая с места, дежурный записал мои данные, попутно сверяя, с какими-то, своими записями. Удивляясь, что не имел «честь», знать, меня раньше, потому как сам, не местный!
Я сидел, тупо отвечая на вопросы, пытаясь понять, как я… спортсмен…, трезвенник! Ну, почти! Дошёл до жизни такой?! Ведь и суд, и учёт, всё, казалось, осталось, далеко в прошлом, а воображение уже рисовало жуткие картины дальнейшей судьбы.
За мужиком, всё ещё сидящем в приёмной, пришёл совсем молодой, мне наверно ровесник, старший сержант и увёл на перевязку, мужчине было явно плохо, гораздо хуже, чем когда я его увидел впервые. На мою просьбу позвонить, ответили чтоб не доставал, а если не заткнусь отхерачат и подселят в камеру с бомжем и тот, подсадит мне вшей. Я заткнулся, с них станется, да кому звонить, тренеру? А он что сделать может? Мой печальный взор упал на скамью и под облупленной краской знакомое, нацарапанное кем-то послание — Идите всё на…, дальше буквы кем-то старательно зацарапаны, но и так всё ясно — отделение совсем не изменилось.
* * *
Матёрый опер Сергей Бодянов чиркал в блокнотик геометрические фигуры, часто занимался этим, когда размышлял о делах и судьбах мира, с самого утра он пребывал в дурном настроении, предчувствия, как обычно, его не обманули.
Сообщения от коллег и медиков приходили, будто соревнуясь в абсурдности, каждое нелепей предыдущего, но почти все связаны одним — кто-то, кого-то кусает, целый день, в Москве и области. А тут ещё убийство, хорошо хоть свидетели есть. Правда, недавний звонок в морг перевернул, понятное, казалось, дело наизнанку, он даже наорал на сотрудника, обвинив его в пьянстве на рабочем месте, за что был послан. Странный всё-таки день. От раздумий его отвлёк стук в дверь.
— Заходи, что там у тебя? — не отрывая взгляд от блокнота, разрешил он.
В распахнувшуюся дверь вошёл прапор, аккуратно прикрыв за собой, сел напротив опера.
— Ну, что Серёг…, личность покойного установили?
— И не только! — ответил тот, — Знаешь, вот вроде нормальный мужик с виду, ну нажрался, ну в штаны навалил, ну, поссорился спьяну с кем-то, но скажи мне? — задумчиво обратился он к прапору: — Сможешь ты это сделать с двумя дырками в печени и со сломанной шеей?
— Бред какой-то! — согласился прапорщик, — А свидетельница, что говорит?
— А то и говорит. — задумчиво произнёс опер, — Увидела, как один парень, покойнику нашему, помогал подняться, а другой его с разбегу ногой ударил, а затем и убитому засадил! Она в крик сразу, пыталась поднять человека, а негодяй её отшвырнул и беднягу, головой о бордюр приложил! Затем пока она голосила, звонил куда-то! По его словам, нам, и в скорую, только не 112, а 03 набирал, поэтому не дозвонился. Скрыться не пытался! Но…, там люди набежали, без вариантов короче! Даже если б попробовал, всё одно опознают, все соседи!
— А второй? — спросил прапор, — Задержанный говорил, что убитый его покусал перед смертью, там кровью целая дорожка нарисована, я сначала подумал, это с покойника натекло! Ему ударом несколько зубов выбило!
— Второй… пока не объявлялся. — задумчиво ответил опер, — Ни в травме…, ни как иначе.
— А насчёт давно мёртвого гражданина с дырками и сломанной шеей, я не совсем понял? — спросил прапор, — У задержанного ножа не обнаружили. На убитом, крови мало, хотя два ножевых имеются! Мужик явно от удара о бордюр помер, сломал шею, да ещё, череп лопнул! Выжить без вариантов…! Пришёл туда своими ногами, это точно. Там грязи много с ботинок по асфальту следы чёткие. Хотя…, также наличествуют и признаки волочения.
— То же вопрос…, - почесал подбородок опер, — ножевых значит, почти не видно так? Крови, почти не было, и с ходу разглядеть не вышло, так? Да! У него, кстати, костяшки сбиты, не хилая такая ранка! Покойник наш, кому-то знатно лицо обновил! Тоже нужно уточнить будет, не обращался ли кто с заявлением!
Прапорщик кивнул и с тоской посмотрел в тёмное небо за зарешеченным окном кабинета. Близилась ночь, а они даже не обедали сегодня и, скорее всего, не поужинают.
— А про мужика которого нарик покусал, слышал? — спросил он у Бодянова.
— Как того забулдыгу, что в камере отдыхает? — хмыкнув уточнил опер, — Нет ещё, и чё там?
— Да там, внизу, один пень Лёху донимает, говорит, его наркоман покусал. Прикинь поворотец? Нам, не хватает только, чтобы эти, утырки обсаженные, кусаться начали! — хохотнул прапорщик.
— Да уж, — покачал головой Бодянов, — С алкашом, кстати, тоже непонятно, документов нет, сам лыка не вяжет, несёт какой-то бред про чёрта, которого лопатой пришиб! Не меньше литра белой высосал и ещё столько же при нём было. Проспался он там или как? Как оклемается, надо его, оформить как следует! Крови на нём сам видел, не меньше ведра! А откуда? На нём только штанина порвана, вроде как собака драла.
— Что за бред сегодня творится? — хмыкнул прапорщик, — И не говори! — согласился Сергей, — Ладно, веди злодея!
Подмосковье 08.04, 20:45.
Я сидел в клетке, ожидая хоть какой-то развязки, если кино верить, то мне адвокат положен и право на один звонок! Только звонить некуда! Но это в кино, да ещё и в Америке, а здесь положено по почкам, если настаивать буду. В ситуацию я угодил, мягко говоря, очень и очень хреновую, точнее, было бы прибегнуть к великому и могучему. Сколько просидел, размышляя, сказать бы не смог, прервал поток моего самокопания прапорщик, который вытащил меня из обезьянника и повёл на допрос.
— Серёга?! — конвоир втолкнул меня в кабинет и, усадив на табурет возле окна, пристегнул наручники к батарее, — Вот твой злодей… беседуй, а я пойду, там покусанный походу отъезжает, скорую вызвали но, боюсь, не успеют, у них сегодня по вызовам годовой план выполнен. Говорят, что нарколыга наш, каннибалистый, уже несколько раз отметился. Надо бы отреагировать!
Когда прапор вышел, Серёга устало окинул меня взглядом, откинулся на стуле, затянулся.
— Вот такой денёк сегодня скверный! Один труп у нас уже есть, один отъезжает, а в Москве ещё хуже! И если Вы… мне… всё подробно и без утайки расскажете! Буду признателен! Ну…, Белкин! — смяв окурок в пепельнице, вперив мне в переносицу, немигающий серо-стальной взгляд сказал он, — Излагайте по порядку! Как…, почему… и зачем, мне вам, объяснять не надо, должны помнить!
— Да…, чё отвечать-то? Тут вообще… нелепость какая-то! — состояние было паршивей некуда и ответы приходилось выдавливать.
Осознание всего произошедшего, навалилось тяжкой ношей. Пока сидел в обезьяннике, вся ситуация снова и снова мелькала передо мной, и ничего изменить нельзя! Не сдам Павлика, всё на мне одном повиснет! Сдам, город у нас маленький, аукнется! То, что с Волковым мы буквально на ножах были, все знают! Но, ментам вложить?! Не поймут! Тянуть Арбуза свидетелем? Так он расскажет, как я Василия «спать» отправил! Тоже присовокупят!