Дорогожицкая Маргарита. Кукла Самуся
Тихую жизнь провинциального городка нарушает приезд археологов. Какие тайны скрывает монастырское урочище? Почему местный батюшка пытается запретить раскопки? Куда исчез мальчик из детского лагеря пластунов? Почему его мать никогда не приходит на родительские собрания? Какие подозрения терзают молодую учительницу? И удастся ли Марьяне Стожар, владелице агентства журналистских расследований «Кошки-мышки», найти куклу Самуся?
Выкладка будет нерегулярной, ориентировочно по средам-субботам. Автор сейчас занят в другом проекте, поэтому выкладывает больше для себя, чтобы окончательно не забросить писать
ПРЕДИСЛОВИЕ
Описанные в романе события являются вымыслом автора, а любые совпадения случайны и непреднамеренны. Действие романа происходит в наши дни (2018 г), частично в Киеве, частично в старинном городке Богуславе. Автор дал волю фантазии, которая вынесла его за пределы исторической достоверности, хотя честно старался не сильно увлекаться. Перед вами детектив с любовной линией и капелькой фэнтезийной мистики, так как героиня романа Марьяна не совсем человек. Она оборотень, женщина-кошка.
Предыстория героев есть в отдельных детективных рассказах «Брызги шампанского», «Опаленные злом», «Смертельные майские», а также в двух предыдущих романах «Цветочница» и «Черная Сара». Приятного чтения.
ПРОЛОГ
Из недавно обнаруженных церковных книг восемнадцатого века следовало, что наказной гетьман Правобережной Украины и богуславский казачий полковник Самойло Самусь среди прочих своих богатств и земель, подаренных нескольким монастырям, завещал особый наказ Свято-Николаевскому мужскому монастырю.
«… И со смертными мощами моими должно установить ларец с иудовой куклой, келью замуровать и освятить, дабы порчу изгнать. И каждые тридцать три года от кровавой расправы должно служить молебен за упокоение душ нечестивых, бисову куклу не тревожить, ибо зло то большое… что в мир со мной пришло… но со мной оно и уйдет…»
Обширная территория монастыря в Богуславе стала объектом пристального интереса историков и археологов, и после долгих бюрократических проволочек с церковными и светскими властями было получено разрешение на раскопки Чернечого Яра, где предположительно и могла быть крипта с мощами знаменитого полковника. Что же касалось куклы, то даже самые смелые исследователи терялись в догадках, что это такое, и удастся ли ее обнаружить вместе с останками Самуся.
ПРОЛОГ
Окрестности Богуслава
Костер потрескивал, разгоняя комаров и промозглую сырость. Четверо мальчишек сгрудились поближе друг к другу и слушали пятого. Его звали Богданом, он был подстрижен под казачка и числился в заводилах. Его белокурый чуб воинственно топорщился, когда мальчик размахивал руками, вещая страшным замогильным шепотом:
— А в полнолуние!.. в полночь!.. чертова кукла выходит на охоту!..
— Врешь ты все… — неуверенно протянул старший из них, Дима.
— А вот и нет!.. — Богдан дернул себя за малиновый платок, знак отличия пластуна-участника, который получил совсем недавно и ужасно этим гордился. — Я попа подслушал, когда он…
Богданчик огляделся вокруг, как будто ожидая увидеть лазутчика из вражьего стана, но в плотной пелене тумана за пределами яркого пятна костра не было видно ни зги.
— … когда он с археологами спорил! Вот этими ушами все слышал!
И он дернул себя за оттопыренные уши, просвечивающие в свете пламени ярко-красным:
— Он грозил им карами небесными, проклятьем, мол, куклу нельзя тревожить, а то беде быть!
— П**дишь ты все, — лениво протянул Павлик, самый упитанный из них, все еще носящий желтый платок новичка. — И чего ей на охоту выходить, если раскопки еще не начались, и никто ее не тревожил?
— Так это… — растерялся Богданчик, чувствуя, как его авторитет стремительно тает. — Ну… так это! Осквернили ее! Еще раньше!
— Кто? — охнул самый младший из них, робкий Ванечка.
— Черные археологи! — белобрысый Богданчик опять воодушевился. — Я сам от бати слышал, что они копают и гребут все подряд! Вот они раньше и забрели к нам, нашли куклу, пробудили ее, а она их и съела! И теперь каждое полнолуние выходит жрать! Уууу!..
Ванечка по-девчачьи взвизгнул и закрыл лицо ладошками.
— Хорош его пугать, — недовольно потребовал Костик, самый рассудительный из них. — В нашей глуши никто не пропадал, так что твоя мумия от голода давно сдохла.
— А она… это… ну так… — Богданчик чувствовал себя ужом на сковороде, отчаянно путаясь в собственных выдумках. — Во-первых, она не мумия! А чертова кукла! А во-вторых, она туристами питается! И рыбаками-приезжими! Вот мы про них ничего и не знаем! Она даже косточек не оставляет, все подчистую съедает. А на местных у нее… эта… аллергия!
— Как у меня на молоко? — с робкой надеждой спросил Ванечка, выглядывая из-за пальцев.
Богданчик понял, что сморозил глупость. Если у куклы аллергия на местных, то мальчишки не испугаются. Ну и какой толк в такой страшилке?
— На местных взрослых! — быстро нашелся он. — А детей она любит. Любых. Местных и заезжих, пофиг. Вот.
— П**дишь ты, — повторил конопатый Павлик и достал бутерброд. — И батя твой псих.
Богданчик вспыхнул гневом и сжал кулаки, готовый наброситься с кулаками на толстяка, но вовремя вспомнил наставления пластунов.
*Скоб — сокращение от Сильно Красиво Осторожно Быстро, а еще по укр. скоб означает разновидность орлана белохвостого, символа пластунов
Хитрость — вот его сила против толстого Павлика.
— Скоб! А ты такой смелый, да? — с вызовом спросил Богданчик, дернув себя за чуб. — А слабо в урочище одному пойти?
Павлик замер с бутербродом во рту, остальные затаили дыхание. Священное «на слабо» прозвучало.
— Хрм… — Павлик проглотил бутерброд, вставший вдруг поперек горла.
— Струсил! — торжествующе воскликнул Богданчик, забыв про режим тишины, установленный в таборе после отбоя.
— А ну цыц! — донеслось из тумана, со стороны палаток воспитателей.
— Струсил!.. — повторил он уже шепотом.
— Ничего я не струсил! — Павлик встал. — А вот и пойду!
Ванечка тихо всхлипнул.
— Тебя съедят… — прохныкал он.
— Ага, кукле его туши на несколько месяцев хватить! — Богданчик для пущего устрашения клацнул зубами.
— Я бутерброды с собой возьму, — Павлик скептически ухмыльнулся и подхватил рюкзак с провиантом на плечо. — Если встречу ее, обменяю их на клад. А вы еще пожалеете, лузеры.
Он шагнул в плотную пелену тумана и растворился в ночи. Больше они его не видели.
ГЛАВА 1
Богуслав
Муха жужжала над ухом так, словно где-то неподалеку садился вертолет. Ник разлепил глаза и застонал от солнечного света, полоснувшего по векам острой болью. За окном алел тревожный рассвет, словно адово пламя похмельного синдрома. Ник сполз с кровати и кое-как добрался до ванной комнаты. Плеснул в лицо холодной водой, которая заскрежетала по мойке и ударила по сознанию. Опять начинается эта хрень… Приступ. Ник поднял голову, стараясь не смотреть в зеркало, поскольку прекрасно знал, что там увидит. Опухшее лицо и красные слезящиеся глаза. Ну и зачем он так нализался?
Память услужливо подсунула ответ. Приехавшие на раскопки археологи обосновались неподалеку от табора пластунов, где Ник был одним из волонтеров-воспитателей. Он сразу узнал среди них профессора Кривошея и Валю Горовую. А те могли узнать его… Привет из прошлой жизни. Он не выдержал и слился сразу же, как представилась возможность. Позорно сбежал из табора, передав своих воспитанников другому наставнику, а сам не придумал ничего лучше, как напиться. Дальше все было как в тумане.
— Валя, Валечка, Валюша… — пропела у него над ухом жена.
Он прикрыл глаза, чтобы не видеть ее лицо, и вцепился в умывальник. Вода скрежетала. Но голос Лизы был громче, он продолжал ввинчиваться в сознание, отбойным молотком стуча в висках.
— Кажется, ты даже был в нее влюблен… — она хихикнула. — Интересно, она замужем?
Вместо ответа он врубил воду в душе на полную мощь и забрался под ледяные струи, как будто рухнул в грохочущий водопад из шифера и стекла. Но смыть прошлое ему никогда не удастся, как и кровь на своих руках… Это зрелище всегда будет с ним… И звуки…
— Не смыть… — пропела Лиза откуда-то из глубины дома.
Господи, как же он ненавидел эту стерву…
Пара таблеток и крепкий кофе ненадолго уняли головную боль. Ник побрился, переоделся и даже заставил себя пожарить яичницу, хотя и слышал змеиное шипение газа под сковородой. Лиза села напротив за стол и молча смотрела на мужа, подперев подбородок рукой. Кусок не лез в горло.
— А мы похожи… — вдруг заметила жена. — Я и Валя. Не замечал? Может, ты и выбрал меня только потому, что не смог заполучить Вальку. Я тебя подобрала… доносила, как донашивают старое платье за сестрой.
— Иди к черту! — не выдержал он, бросая вилку на тарелку.
Она снова хихикнула. Пышная копна белокурых кудрявых волос, голубые глаза, россыпь веснушек на вздернутом носике, тонкие злые губы. Лиза была чуть полновата, да и острые черты ее лица не отличались приятностью или правильностью на слишком круглом лице. Зато у нее была ослепительная улыбка и заразительный смех, наверное, поэтому Лизочка и казалась окружающим доброй обаятельной толстушкой.
— Никакого сходства! — мстительно заявил Ник.
Собственный голос казался болотным хлюпаньем. Он понимал, что спорить глупо, но не смог удержаться.
— Валя — настоящая красотка, а ты… жалкая неудачница, — его уже несло. — Фальшивка. Подделка.
Валентина Горовая действительно была полной противоположностью Лизы. Высокая, статная темноволосая красавица с короткой, мальчишеской стрижкой и темными глазами, она была умной, цепкой, успешной. И улыбалась она редко.
— Но она такая же стерва, как и я… — с медоточивой улыбкой заключила жена.
Ник закрыл глаза, признавая поражение. Он не будет с ней спорить, он не сумасшедший. Это бесполезно. Надо успокоиться, взять себя в руки, вернуться в табор, к сыну…
Резкий телефонный звонок разорвал тишину подобно взрыву гранаты. Ник дернулся и локтем опрокинул чашку со стола. Кофе растекся густой гущей по полу, словно пятно крови. Мужчина тяжело сглотнул вдруг возникший привкус крови на языке. Ему нельзя сходить с ума, нельзя. Надо держаться, держаться ради сына.
Ник снял трубку и ответил почти нормальным голосом:
— Алло.
— Где тебя черти носят? — раздался в телефоне голос одного из воспитателей. — У нас ЧП!
— Что случилось? — похолодел Ник. — Богдан? Что с ним?
— Да не с ним, а с Павликом Балуевым. Ушел и не вернулся. Исчез. Приезжай.
Ник мчался по дороге, щурясь от болезненного солнечного света и сжимая онемевшими руками руль. Рано или поздно это должно было случиться. Его спокойной жизни пришел конец, глупо затягивать агонию. Сейчас на кону жизнь ребенка. Ведь если бы на месте Павлика оказался его Богданчик, он бы… он бы точно сошел с ума. А так он всего лишь слегка… чокнутый. Что могло случиться с мальчиком? Ушел и не вернулся. Куда смотрели воспитатели? Ник одернул себя, вспомнив про свое позорное бегство. Вина лежит и на нем. Если бы он не подался мгновенному импульсу, если бы остался, то возможно ничего бы с Павликом не случилось. Он бы пресек самовольную отлучку. Ник усилием воли отогнал мысли о бурном коварном течении Роси, о гранитных отложениях, скользких от водорослей и с острыми выступающими краями, о дожде, который прошел вчера и сделал опасными глинистые склоны… И еще о ряде опасностей, которые могли подстерегать ребенка, отправившегося поздно ночью в безлюдный лес. Ник колебался какое-то время, но свернув к селу Хохитве, в окрестностях которого располагался табор пластунов «Блискавка», мужчина все-таки решился и набрал номер лучшего друга.
— Серега, привет. У меня в таборе пропал ребенок. Поможешь?..
Их осталось четверо: притихшие, испуганные, заспанные. Ник сурово смотрел на них, не делая поблажек никому, даже своему сыну.
— Куда он мог пойти?
Богданчик намотал чуб на палец и дернул.
— Куклу искать.
— Что?.. Какую еще куклу?
— Пап, ну помнишь? Чертову куклу. Ты ж сам про нее читал и мне рассказывал…
Ник мысленно выругался. Только этого не хватало! Впрочем, о предстоящих раскопках гудел весь город, ибо это стало настоящим событием в скучной провинциальной обыденности, а уж если найдут захоронение легендарного гетьмана, то и вовсе… Местные власти уже спали и видели, как повалят в городок историки и туристы, а вместе с ними и жирные инвесторы.
— Ну и где он собирался ее искать? — спросил Ник, уже зная ответ.
— В урочище, — тихо-тихо прошептал Богданчик, виновато понурив голову. — Я не думал, что он пойдет… А он пошел.
— Когда это было?
— До отбоя.
Маленький Ванечка захныкал.
— Его кукла съеееееест…
— Никто никого не съест! — резко оборвал его Ник и скомандовал. — Марш в табор! Сейчас будет побудка!
Он решительно направился к палатке воспитателей. Надо послать за местными, чтобы организовать поиски своими силами. В расторопность правоохранительных органов Ник не верил, но в полицию сообщить следовало как можно быстрее. Серега пообещал, что из столицы приедет его человек, которому можно доверять, но пока он войдет в курс дела, пока разберется с властями, пока что-то предпримет… Нельзя терять ни минуты. А еще надо сообщить отцу Павлика… При мысли об этом Ник скривился. Виктор Балуев был владельцем местного градообразующего предприятия и очень жестким человеком. Сын у него был от второго брака с молодой женой, бывшей моделью, поэтому Павлик вырос избалованным вредным ребенком, однако совсем не глупым. Вряд ли бы он поперся ночью в урочище. Скорее всего, сбрехал мальчишкам, что идет туда, а сам… Куда пошел? Домой? Или решил где-то переждать? Ник пытался себя успокоить, мысленно твердя, что Павлик обязательно найдется, живой и здоровый.
— Как пропал? — голос Балуева звучал угрожающе тихо. — Где мой сын?
— Он ушел из лагеря после отбоя, предположительно, направился в урочище. Виктор Александрович, мы сейчас организовываем поиски. Уверен, Павлик найдется, но я обязан поставить вас в известность. В полицию я позвонил, но им надо заявление от родителей…
Балуев выматерился в трубку и что-то тихо сказал в сторону, очевидно, жене. Звонок его разбудил. Ник терпеливо ждал, что Балуев обрушит на его голову все проклятия и угрозы, но тот отключился. Что ж… скорее всего, он приберег их для личной встречи. В том, что Балуев уже мчится сюда, у Ника не было никаких сомнений. Он бы и сам так поступил, так бы поступил любой отец. Теперь Балуев будет путаться под ногами, но с другой стороны, может оказаться полезен, если… Ник досадливо мотнул головой, что не додумался до этого раньше, и набрал его еще раз:
— Виктор Александрович, не кладите трубку. Если вы направляетесь сюда, пожалуйста, подумайте о том, чтобы найти кинолога. Вряд ли в нашем отделении полиции такой есть, а ждать из Киева, сами понимаете… И вообще, поднимайте на ноги всех, до кого сможете дотянуться.
— Кинолог? — быстро переспросил Балуев. — Хорошо, я найду.
Вещи Павлика были нетронуты, он забрал с собой только рюкзак. Мальчик был одет тепло, потому что вечер накануне выдался дождливым и сырым, а ночью был туман. Телефонами в таборе пользоваться не разрешалось, новенький смартфон Павлика лежал в палатке воспитателей вместе с остальными. Местная страничка в Фейсбуке уже взорвалась новостью о пропаже ребенка, посыпались сообщения. Ник был категорически против упоминания урочища и всей чертовщины с артефактом Самуся, но удержать шило в мешке еще никому не удавалось. А если газетчики ухватятся за эту историю, за неимением лучшей сенсации? Тогда уж точно… его спокойной жизни придет конец. Полиция непременно заинтересуется и станет проверять прошлое всех воспитателей, выяснит, кто такой Ник и тогда… они узнают про Лизу… При мысли об этом желудок стягивался в тугой узел и начинал болеть.
А тем временем истерия в соцсетях набирала обороты. Слухи росли и обрастали нелепыми подробностями, кто-то уже на полном серьезе утверждал, что видел в лесу каменного истукана, другие рассказывали про странные звуки из Чернечого Яра. Ник успокаивал себя, что это к лучшему. Чем больше людей знают о пропаже ребенка, тем больше шансы, что кто-то из них увидит его и поможет найти. Иногда общественность в таких вопросах реагирует куда быстрее и эффективней полиции.
Младших ребят оставили в таборе на попечение одного из воспитателей. Мальчишкам постарше раздали телефоны для связи и разделили на группы (во главе каждой был поставлен взрослый). Богданчик упросил, чтоб его тоже взяли в группу. Белобрысый, голубоглазый, он был удивительно похож на мать, хотя все окружающие видели в нем копию отца, разве что безусую. Ник оглядел собравшихся ребят и начал инструктаж:
— Ознакомьтесь с картой. Она поделена на квадранты и расчерчена маршрутами. Каждая группа идет по своему участку. Двигаемся поодаль друг от друга, так, чтобы видеть остальных. Осматриваем землю, кусты, камни. Постоянно зовем Павлика. Если он заблудился и заснул где-нибудь, то услышит вас. Если нашли что-то необычное, тут же зовем воспитателя.
— А если его сожрала кукла? — спросил один из мальчишек.
Ник подавил раздражение.
— Скорее это Павлик сожрет куклу, чем она его, — ответил он.
Раздались смешки, обстановка нервозности немного разрядилась.
— Но расслабляться нельзя. Помимо куклы существуют другие опасности. И главная из них… — Ник выдержал паузу и обвел взглядом юных бойцов, — главная из них — дурость. Не изображайте из себя героев-одиночек. Если что-то увидели или услышали, не надо геройствовать. Зовем воспитателя. Через каждые полкилометра общий сбор, перекличка, корректировка плана и дальше, по маршруту. Вопросы есть?
Вопросов не было.
Безмятежный покой утра нарушали лишь отдельные выкрики: «Павлик! Павлик!», но ответа на них не было. Сосновый лес хорошо хранил свои тайны. Шаги тонули в плотном ковре из хвои, сонные муравьи норовили забраться по ноге и куснуть незваных гостей, паутина в бусинках росы липла к лицу. Пластуны шли не торопясь, зорко выглядывая, не мелькнет ли где желтый платок Павлика или его синий рюкзак. Телефон Ника постоянно тренькал от многочисленных сообщений. Он просматривал их, но не отвечал. Сейчас важнее всего найти Павлика, а все остальное подождет.
Богданчик топал вместе со всеми и высматривал следы. Он верил, что кукла на самом деле существует. Ведь разговор между археологами и отцом Егором из здешнего монастыря он не выдумал, а действительно подслушал. Но ему почему-то казалось, что кукла эта больше похожа на те, которые делает Светлана Сергеевна для их школьного кукольного театра. Куклы у нее получались красивыми и удивительно смешными, даже злодеи выходили совсем не страшными. Вот хотя бы взять этого жирного турецкого пашу, которого Мария Богуславка обвела вокруг пальца… Пузатый, надутый, усы чернющие, и такой крохотный перочинный ножик за поясом, загнутые вверх носки туфель, и как он бежит, спотыкается о них, падает и расквашивает красный нос… На репетиции они все животы надорвали, так хохотали… Богданчик решил, что чертова кукла похожа на этого пашу. Ей ни за что не угнаться за Павликом.
И тут откуда-то сбоку донеслось: «Нашли!». Пластуны и их воспитатели собрались в плотную группу, сгрудившись возле чего-то невидимого Богданчику. Мальчик протолкался между старшими ребятами и застыл как вкопанный. В ветвях можжевельника желтел обрывок шейного платка с темно-бурыми пятнами, подозрительно похожими на кровь.
— Она откусила ему голову… — тихо прошептал кто-то из ребят, и эти слова прокатились громовым раскатом среди сосен.
Школа во время летних каникул казалась Светлане сиротливо пустой, поэтому девушка старалась действовать быстро. Забежать в учительскую, включить компьютер, засунуть в принтер бумагу и… Распечатать эскиз кукольного наряда она не успела. Зазвонил телефон.
— Светусь! — заорала в трубку Катя, ее лучшая подруга и отъявленная городская сплетница. — Ты новость знаешь?
— Какую? — осторожно спросила Света, придерживая телефон между плечом и ухом и кликая мышкой по иконке файла.
— У твоего из лагеря ребенок пропал!
— Что-о? — она едва не выпустила телефон от неожиданности. — Как? Богданчик?
— Да нет! — Катя аж лопалась от распиравших ее новостей. — Павлик Балуев! Его отец уже звонил в отделение. Моего из отпуска сразу же отозвали на службу, представляешь? А мы путевку взяли на начало сентября. Как думаешь, успеют найти? А если это маньяк?
Катя была замужем за замначальником Богуславского отделения полиции, совала свой нос во все местные дела и все обо всех знала лучше мужа. Капитан Андрей Ворох был добродушным и невероятно флегматичным, он спокойно терпел все выкрутасы Катьки, ее взрывной характер, двести слов в минуту и битье тарелок, но когда он хмурил лоб и стукал кулаком по столу, роли мгновенно менялись. Катя превращалась в послушную овечку, делала, что ей велели, слова поперек мужу не смела сказать и глаз поднять, но… Это быстро проходило, и снова — руки в бока, грудь вперед и пошла скандалить. Так они и жили.
— Погоди, погоди! — взмолилась Света, лихорадочно метаясь в закладках браузера в поисках странички Фейсбука. — Как он мог пропасть? Там же воспитатели и… Ник…
— А его не было! — припечатала Катя. — Из лагеря он уехал, а Зинка, из «Шашлычной», ну ты ее знаешь, да? Так вот она говорит, что напился он вчера в дупель, на бровях… ой… то есть на усах своих казацких домой возвращался… Говорила я тебе, Светусь, бросай ты его, странный он. Псих форменный.
Девушка опустила руку с телефоном. Катя еще что-то говорила, надрывалась в трубку, но ее уже не слушали. Страничка Фейсбука с местными новостями наконец загрузилась. Пухлый Павлик с хитрым прищуром смотрел с фотографии, а внизу большими красными буквами алела надпись: «ПОМОГИТЕ МЕНЯ НАЙТИ!»
Света ошалело помотала головой. Комментарии под постом появлялись быстрее, чем она успевала читать. Кукла Самуся, проклятие наказного гетьмана, тайны Чернечего яра, раскопки археологов… Света взяла себя в руки и закрыла браузер, потом набрала Ника. Ответом ей был неживой голос, который предложил воспользоваться голосовой почтой и оставить сообщение. Она сбросила вызов и написала Нику смску. Ей хотелось ободрить его, услышать его голос, спросить, чем она может помочь. Может, надо забрать Богданчика, пока Ник занят? О том, что он организовал поиски, она узнала из Фейсбука, но иначе и быть не могло, Ник детей обожал. И никакой он не псих. Хотя и странный…
Пока старенький принтер шуршал и давился бумагой, Света водила пальцем по фотографии Ника на экране телефона и вспоминала, как познакомилась с ним. Два года назад она вернулась в городок из-за болезни отца, бросив неплохую работу в столице. Но в Богуславе ее диплом по специальности «Дизайн костюма» оказался бесполезной бумажкой, работать было решительно негде. Подруга ее мамы, работавшая в Богуславской районной администрации, устроила девушку в местный лицей преподавать историю и литературу. Платили немного, но Света хорошо шила и быстро обзавелась клиентурой среди мамочек своих учеников, поэтому на жизнь хватало. А потом ей дали классное руководство над «3-Б»…
Первое в ее жизни родительское собрание. Она ужасно волновалась, как ее примут. С детьми ей всегда было легче, чем со взрослыми. Она почти не помнила, что и как говорила, все было словно в тумане. Но его лицо она запомнила. Такое выразительное, словно сошедшее с картинки в учебнике истории. «Еней був парубок моторний, І хлопець хоть куди козак»… Именно так и должен выглядеть герой казацких сказаний: широкоплечий, с твердым, словно вырубленным из камня лицом, с пышными усами и светлой шапкой волос, выстриженной на затылке и по бокам.
Уже потом, когда собрание закончилось, она поняла, что ей не привиделось. Он действительно сидел у нее в классе. Сидел и смотрел на нее. А когда встал уходить, она окликнула его.
— Простите, но вы… Так похожи на Энея… ой… — она смутилась и залилась краской. — Простите, мы со старшеклассниками просто начали «Энеиду», и тут вы…
Он улыбнулся ей, но в глазах стояла такая печаль, что у Светы защемило сердце.
— Иногда боги шутят слишком жестоко… — сказал он и тем самым окончательно покорил ее сердце.
Она влюбилась.
Но почти год спустя она до сих пор не знала, какие у них отношения. Поначалу ей казалось, что Ник тоже отвечает ей взаимностью, просто не хочет форсировать события. Но даже затянувшийся конфетно-букетный период у них вышел каким-то странным. Как бы Свете не хотелось отмахнуться от слов подружки, но Катя была права. Ник мог замереть посреди разговора, погрузиться в себя, отвечать невпопад или вообще развернуться и уйти без всяких объяснений. А еще он разговаривал сам с собой. Однажды Света заглянула к нему в гости, побаловать Богданчика домашним творожным тортиком и со двора увидела Ника, который метался по комнате и о чем-то яростно спорил с невидимым собеседником. Девушка невольно застыла возле окна, ей хотелось узнать, кто у него в гостях, но ответа незнакомца она так и не услышала. Набравшись смелости, она отодвинула занавеску и осторожно заглянула в окно. В гостиной Ник был один.
Тогда Света поняла, как мало знает о нем. Он приехал в Богуслав четыре года назад и купил дом у старой Горобчихи. В небольшом городке все жители на виду, и когда Ник открыл детский спортивный клуб, о нем заговорили. Ему прочили неудачу, мол, прогорит, кому в нашей глуши нужен детский клуб? Но мужчина не обращал внимания на досужие сплетни, он делал свое дело. Своими руками отремонтировал и привел в порядок подвальное помещение, взятое в аренду, договорился с многочисленными детскими лагерями в окрестностях Богуслава о бесплатных занятиях, сделав таким образом себе рекламу, сам вел секцию боевого самбо и работал, работал, работал… Как проклятый. Тогда местные сплетники переключились на его личную жизнь. Но и тут им ничего не удалось узнать. Известно было только, что Ник — вдовец, ведет почти монашеский образ жизни, сын у него пошел в первый класс в Богуславский лицей, а раньше их семья жила в Киеве. На какое-то время сплетни затихли, но потом вспыхнули с новой силой… Людям не нравятся, когда кто-то слишком отличается от них или не оправдывает их ожидания. Почему он один? Почему не закрутит роман с какой-нибудь местной молодкой? Куда ездит на выходные? В столицу? А что он там делает? Почему ни с кем не сближается? Не пьет? Не курит? Может, еще и книжки читает? Да он вообще ненормальный!
Но потом кто-то из местных увидел Ника в столице с женщиной, и все решили, что у него роман с замужней дамой. Общественность успокоилась. Загадка решилась, паршивая овца просто отбилась от стада и строила из себя пастыря, а на самом деле была ничуть не белее всех прочих. Но Свете почему-то казалось, что никакого романа не было. Ник был не такой… Да и было это задолго до их встречи. Он так красиво ухаживал за ней, их первое свидание было романтичным и почти идеальным, если бы не… Они сидели в кафе. Подаренный букет нежных осенних хризантем лежал рядом, на стуле, хотя Светлане больше всего хотелось держать цветы в руках, зарыться в них носом и нюхать этот до боли знакомый аромат, прятать в них предательский румянец, улыбаться в лепестки, не боясь показаться глупой влюбленной девчонкой. Ник шутил, говорил комплименты, дотронулся до ее руки, но вдруг… осекся и дернулся, аж подскочил на стуле, как будто его ударило током.
— Прости… — прошептал он, побледнев и отдергивая руку. — Мне надо… ответить.
— Что? Кому? — растерялась она.
— Телефон.
— Я ничего не слышала…
— Беззвучный режим. Прости.
Он встал и надолго исчез, она даже решила, что сбежал. Но Ник вернулся, измученный и посеревший, усы обвисли, плечи поникли.
— Что-то случилось? — встревожилась она. — Богданчик?
— Нет, дела. Прости.
Он поцеловал ее в щеку, стараясь не встречаться взглядом, и ушел.
Света встряхнула головой, откладывая все сомнения на потом. Сейчас она должна позаботиться о Богданчике. Мальчика она искренне полюбила. Этот белобрысый смышленый фантазер был немного упрямым, обожал розыгрыши, и Светлана завоевала его сердце, когда организовала школьный кукольный театр. Она сама научилась мастерить кукол и шила им наряды, ставила сказки и даже некоторые произведения из школьной программы, которые были не слишком… трагичны. У девушки не было педагогического образования, и она искренне не понимала, зачем давать детям драматические вещи, которые и взрослому читать иногда тяжело. Хотя дети воспринимают все намного легче и проще. Иногда Светлана им в этом завидовала.
Она забежала домой, чтобы покормить папу и переодеться, а после засобиралась в дорогу.
— Ну и куда ты? — ворчливо спросил он, откладывая газету.
— В лагерь пластунов.
— А… к этому своему… — с неодобрением отозвался отец. — Ухажер вечный… тьфу. Когда он тебе предложение сделает? Только голову морочит.
Света ничего не ответила. Ей нечего было сказать папе. У них с Ником до сих пор не было даже близости, хотя все остальные были убеждены, что они давно живут вместе.
Девушка поставила на заднее сидение сумку с едой и вывела из гаража старенькую папину «Волгу». Света примерно знала, где находится табор «Блискавка», но подумав немного, решила направиться прямиком к Чернечему Яру. Что-то подсказывало ей, что место раскопок станет конечной точкой в маршрутах поисковиков. Да и поглядеть на археологов было любопытно. Однажды Ник обмолвился о том, что в этой местности есть разрушенное городище черняховской культуры четвертого века. Он тут же осекся, как будто сказал что-то лишнее, и Света сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей. Но потом она не поленилась поискать в интернете информацию про черняховскую культуру. Довольно специфические знания. Откуда они у него? Почему тренер по самбо таким интересуется? Может… он подпольно занимается… черной археологией?