В воздухе стояла липкая влажность. После вчерашнего дождя обмелевшая было Рось вновь ожила и зашумела, пробивая себе путь в гранитных отложениях и вспениваясь на порогах. Над водой склонились деревья, солнце разбивалось в их зеркальном отражении на сотни маленьких осколков, которые завораживали и дурманили, если слишком долго смотреть… Светлана с усилием отвела взгляд от реки и поправила сумку на плече, зашагав вперед. Девушка оставила машину на парковке «Фишинг-Парка» и решила прогуляться вдоль реки пешком, но сейчас пожалела об этом. Было очень душно и жарко. Она попробовала еще раз дозвониться до Ника, но у него все время включалась голосовая почта.
Свернув к тропинке и пройдя к пустырю, Света увидела палатку, где был организован сбор всех добровольцев, желающих помочь в поисках пропавшего ребенка. Возле нее толпились местные из города и деревни, о чем-то вещал отец Захарий, мелькало ярко-желтое пятно платья Катьки. Она увидела подружку и замахала ей.
— Светуська, сюда!..
Катя шустро протолкалась и подхватила подружку под руку, без умолку треща у нее над ухом о последних новостях.
— Знаешь уже? Платок нашли!
— Чей?
— Павлика! В пятнах крови. Говорят, что кукла отгрызла ему голову.
— Глупости…
— Ванька-металлолом видел монстра, у Оксанки-молочницы корову со двора утащили, а у Михася лопату украли!
— И что? Ванька пьяница, он зеленых человечков повсюду видит, а…
— А отец Захарий предлагает устроить крестный ход против иродов-археологов!.. — припечатала Катька.
Ироды-археологи уже успели обосноваться: поставили палатки, огородили место и даже зачистили первый слой. У Ника внутри все сжалось в тугой узел, а в ушах зашумело. Он тяжело сглотнул и двинулся вперед, не чуя под собой ног.
— Стой! — окликнул его тощий, как цыпленок, юнец, должно быть, практикант. — Территория лагеря! Тут проводятся раскопки!
В его голосе было столько важности, свойственной юношескому максимализму, что Ник почувствовал себя ужасно старым. Он уже и позабыл, как это бывает. Романтика первых раскопок, приключения, тайны… Остальные из группы продолжали заниматься своим делом, даже не посмотрев в их сторону: кто-то возился с нивелиром, кто-то осторожно зарисовывал первые находки, кто-то просто орудовал лопатой, расширяя раскоп.
— Я знаю, — Ник подивился тому, как спокойно звучит его голос. — Позови профессора Кривошея.
— Он… — растерялся юнец, — он уехал.
— Хорошо… — выдохнул с облегчением Ник. — А кто у вас за старшего?
— А чего надо, а?
— В таборе пластунов неподалеку пропал ребенок.
— И что? — юнец продолжал недоуменно смотреть на него сквозь очки. — Мы тут причем?
— Он на спор… хотел сюда забраться. Куклу Самуся искать.
Юнец закатил глаза в деланном пренебрежении и крикнул:
— Валентина Михайловна!
Ник обнаружил, что ему не хватает воздуха. Он забыл, как дышать. Взять себя в руки. Разжать кулаки. Осторожно вдохнуть. Успокоиться. Следить за своим голосом. Где-то на краю сознания он все еще слышал серебристый смех жены.
Валя уже в студенческие годы обладала удивительной способностью приковывать к себе все внимание, где бы она ни появлялась. Вот и сейчас, она выглянула из трейлера, холодно щурясь на утреннее солнце, а взгляды остальных тут же обратились на нее.
— Что случилось?
Она очень редко улыбалась. Ее улыбка была что-то сродни ценному призу, который доставался победителю. Вокруг нее вились толпы поклонников, но… Ледяная красота Валентины была какой-то острой, больно режущей, непостижимо манящей и… темной. И сейчас ее лезвие полоснуло Ника надеждой. А вдруг она его не узнает?
— Тут какой-то тип пришел… — кивнул на него юнец. — Про ребенка спрашивает.
Валя обернулась к нему, прекрасная даже в рабочих джинсах и белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Ник молча шагнул вперед.
— Николя? — ее брови поползли вверх, привычная холодная отстраненность изменила женщине.
— Привет, Валя.
Юнец, открыв рот и выронив лопату, смотрел на них. Назвать строгую Валентину Михайловной просто Валей?!? Это ж кто такой смелый?..
Они сидели в трейлере, окруженные ящиками с припасами, шкафчиками для документов, инструментами и пожитками членов группы. Валентина медленно покачала головой и отодвинулась в тень, от назойливого солнечного луча, падавшего на ее лицо сквозь узкое окошко.
— Никто ничего не слышал, — ответила она. — И не видел. Прости.
— Это могло случиться ночью. Мы нашли платок совсем рядом, триста метров отсюда.
Она пожала плечами и раздраженно повернулась, чтобы достать журнал из ящика. Ник уже успел подзабыть один-единственный изъян в ее внешности. Крошечный изъян, но он имелся. Кончик носа у нее был чуть скошен вниз, что замечалось, только если смотреть на нее в профиль. Вот как сейчас, например.
— Можешь убедиться… — она раскрыла журнал перед ним. — Все записи моих практикантов.
— Не густо…
— Именно, — она откинулась на стульчике, скрестив руки на груди и наклонив голову. — Мы встали здесь два дня назад, только успели распаковаться. Слишком много проволочек пришлось улаживать…
Она неопределенно мотнула головой куда-то в сторону.
— … с монастырем. Так что вечером и даже ночью… мы были заняты, Николя. Если бы сюда пришел ребенок, его бы заметили.
— Но, может быть, кто-нибудь что-то слышал?
Она на мгновение устало прикрыла глаза, и Ник догадался, что она, должно быть, не спала прошлой ночью, а наравне со всеми работала. Или руководила. Да, второе было более вероятным. Командовать она обожала.
— Не знаю, я точно ничего не слышала. Но если хочешь, то можешь поспрашивать у ребят, — Валентина немного замешкалась, потом подвинулась к столу и сложила руки на его поверхности, переплетя пальцы. — Николя, послушай, мне жаль…
Он мысленно отметил отсутствие обручального кольца на ее пальце. До сих пор не вышла замуж?.. Или просто не носит?
— … что так получилось. Я была уверена… в тебе. Как Богдан?
— С ним все хорошо. Я хочу тебя кое о чем попросить. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал… — он замялся. — Я сменил фамилию, уехал из столицы и начал новую жизнь. И не называй меня больше Николя.
— Понимаю… — протянула она и неожиданно улыбнулась.
Как будто в темной проруби вспыхнул и тут же утонул солнечный зайчик. Ник поежился.
— Скажешь обо мне Александру Сергеевичу, ладно? Предупреди его.
Она кивнула и встала.
— Я хочу увидеть крестника, — сказала она нетерпящим возражений тоном. — Оставь свой телефон, когда здесь немного уляжется, я выберусь к тебе в гости и…
— Нет, — твердо сказал он. — Прошлое мертво. Богданчику это не нужно. Прости.
После полумрака трейлера солнечный свет оказался болезненной пыткой для глаз. Ник заморгал и пошатнулся, ставя ногу на ступеньку, и Валя легко подалась к нему, подставляя плечо и подавая руку.
— Тебе нехорошо? Вид у тебя… неважный.
— Я…
— Николя, ты с похмелья? Помню, в универе ты всегда…
— Прекрати!
Он раздосадовано отстранил ее руку.
— Валя, все в прошлом. Я не хочу, чтобы ты или кто-то другой напоминал мне о том времени.
Ветер донес до них звуки перебранки. Ник раздраженно обернулся на звук, думая, что его орлы не послушались его приказа и пошли за ним, но он ошибся. Уже знакомый тощий практикант отчаянно пытался остановить небольшую делегацию неравнодушных жителей, вышедших на поиски во главе с отцом Захарием. Но самое ужасное было то, что среди них Ник заметил Светлану. Она споткнулась и застыла, с удивлением уставившись на него и Валентину. Слышала ли она, о чем они говорили?..
Светлана слышала. До нее донесся обрывок разговора, и девушка не поверила своим ушам. Что у него было с этой женщиной? Какое прошлое? Кто она? Его бывшая любовница? Почему она называет его Николя? О чем она ему напомнила? Незнакомка была красивой жгучей брюнеткой, и Света почувствовала странную смесь из ревности, любопытства и обиды. Сама девушка была бесцветной блондинкой, симпатичной, но с настолько правильными, насколько и невыразительными чертами лица.
— Что вы сделали с ребенком, нехристи? — отец Захарий оттолкнул тщедушного практиканта и направился к трейлеру. — Ничего святого! Где ваш начальник? Верните ребенка!
Люди зашумели, подстрекаемые батюшкой, и двинулись вперед. Светлана приросла к месту, и ее пару раз толкнули плечом, но она не обращала внимания, не в силах отвести взгляда от соперницы. Та словно сошла со страничек модного журнала. Небрежный стиль кэжуал, словно она на съемках приключенческого фильма об археологах. Догадка ударила Свету в грудь. Археологи! Так вот откуда Ник столько всего знает! Он встречался с этой женщиной раньше, а теперь они…
— Прекратить бардак! — выступил вперед Ник, загораживая собой спутницу. — Я получил разрешение, поэтому сейчас обыщу лагерь и опрошу людей. Всем остальным лучше покинуть территорию!
— А ты здесь не командуй!
Отец Захарий попытался и его оттолкнуть с дороги, как до этого устранил практиканта, но не на того напал. Ник вообще очень не любил, когда кто-то дотрагивался до него, реагировал всегда молниеносно и рефлекторно. Резкое, почти незаметное глазу движение — и батюшка заматерился от боли, а его рука была заведена за спину в железном захвате.
— Отец Захарий, не надо нарушать закон и пытаться подбить людей на самосуд.
Светлана заметила, как довольно выгнулись губы незнакомки. И только сейчас девушка задалась вопросом, почему вчера вечером Ник напился, впервые за все то время, что его знали в Богуславе. Уж не из-за ли этой встречи с Мисс Археология? Или миссис? Светлана вытянула шею и привстала на цыпочках, пытаясь разглядеть, есть ли обручальное кольцо у нее на пальце, но напрасно. Незнакомка стояла, спрятав руки в передние карманы джинсов.
Ник пытался поймать взгляд Светланы, но она на него не смотрела. Все ее внимание приковала Валентина. Отец Захарий не унимался. Это был упитанный высокий мужчина с рыжеватой бородой на румяном лице, с вечно голодным блеском в глазах. Он пригрозил подать в суд на Ника за вывихнутое запястье и отлучить от церкви, а потом вдруг развернулся к Светлане и обрушил свой гнев на нее.
— А ты!.. Венчать с ним не буду! Не будет моего благословения! Ирод он!
Девушка вздрогнула и перевела на него взгляд, потом вдруг пожала плечами, развернулась и пошла прочь. Ника словно кипятком ошпарило, зато на остальных участников крестного хода против археологических раскопок это подействовало как ушат холодной воды. Света была из местных, ее родителей в городе многие хорошо знали и уважали, как и ее саму, поэтому угрозы попа обернулись против него.
— Ну ты, батюшка, загнул, — укорил священнослужителя местный забияка, ставший на путь исправления. — Светка-то причем? Нехорошо…
— А ты мне не указывай! Всех отлучу!.. — ярился поп.
— Тьфу, пошли отсюда.
И местные потянулись назад, оставив отца Захария одного.
Светлана осторожно спустилась по размокшей тропинке к утесу. Она любила это место, с которого открывался живописный вид на Рось, острова и берега в плавнях. Здесь пахло хвоей и свежестью после дождя, было удивительно тихо. Девушка подстелила себе прихваченный дождевик и уселась на выступе. Ей надо было побыть в тишине, чтобы подумать. Маленькой она частенько находила себе вот такие укромные места, пугая родителей, которые с ног сбивались в ее поисках. А ей просто хотелось побыть одной…
Археологи приехали вчера. И вчера Ник сорвался из лагеря и напился. Связано ли одно с другим? Очень вероятно. Он несомненно знаком с той незнакомкой из лагеря, она назвала его Николя. Светлана никогда не слышала, чтоб к Нику так кто-то обращался. Археологи приехали из Киева, а значит, очень вероятно то, что эта незнакомка и была той женщиной, с которой Ника видели в столице. Она красивая. Стильная. В ней чувствуется порода.
Светлана вздохнула. Она знала особенность собственной внешности. Бесцветная моль, которая могла преобразиться в яркую красивую бабочку. Но проблема была в том, что тогда она чувствовала себя иначе, как будто в чужой шкуре, фальшиво и неестественно. Светлана так радовалась тому, что Ник увидел в ней что-то без этой внешней мишуры, что принимал такой, какой она сама себе нравилась, а теперь… Теперь Светлана задумалась над тем, что скорее всего была для Ника просто… прикрытием, чтоб избежать досужих домыслов и сплетен. Он ведь так и не перестал ездить в столицу каждые выходные. Наверняка, та незнакомка замужем, иначе бы Ник не стал скрываться.
Девушка закусила травинку, которую вертела в руках, и выплюнула. У них даже не было близости! Она-то думала, что Ник… не торопится и хочет, чтоб все случилось после свадьбы. Какой же дурой она была… На солнце набежала туча, сразу сделалось как-то сумрачно и зябко. Светлана уже собралась встать, как тут до ее слуха донесся звук сломанной ветки. Девушка замерла. Неприятный холодок пробежал по спине. Разумеется, она не верила в мистику куклы Самуся, но… А если маньяк?
Совсем рядом истерично заорала лесная птица и захлопала крыльями. Светлана торопливо поднялась на ноги, вглядываясь в заросли. Никого. И тут краем глаза заметила движение. Быстро обернулась. На поверхности воды что-то происходило. Возле опор самодельного мостика бурлили водовороты, а река, казалось, сошла с ума. Ярко-синее пятно плясало и прыгало на волнах. Светлана поспешила вниз, цепляясь за кусты и оскальзываясь на мокрых камнях.
Нику хотелось бросить все и пойти за Светой, объясниться с ней, но когда исчезает ребенок, на счету каждая минута. Потом. Он поговорит с ней потом.
Он обошел лагерь археологов, чувствуя, как дышит ему в затылок отец Захарий, заглянул в каждую палатку и опросил всех, кто был на месте. Павлика никто не видел. Впрочем, ночью шел дождь, поэтому студенты развлекались, травя байки у костра и потягивая пиво. Они бы и слона не заметили, пройди тот мимо.
Слава, тот самый юнец, который встретил Ника, нетерпеливо поинтересовался:
— Все? А то мне еще надо…
— В лагере все на месте? Или кого-то нет?
— Профессора Кривошея нет, — мотнул головой Слава и не удержался. — А вы Валентину Михайловну откуда знаете?
Отец Захарий тут же насторожился и придвинулся поближе.
— А кроме него, кого еще нет? — спросил Ник. — По списку у вас пятнадцать человек. Я насчитал десять.
— А, ну… — он почесал в затылке. — Витька в город поехал, продукты купить, Леся простыла вчера и домой отпросилась, Кирилл Витальевич рыбачит, а Ильич… хрен его знает, дрыхнет наверное… Вчера опять напился. Местные… они все тут такие.
— Местный? Это кто ж такой? — тут же ревниво прищурился отец Захарий.
— А из вашей богадельни, — отбрил его практикант. — Ильич.
— Неужто Федька? — ахнул священник. — Вот ирод неблагодарный!..
— Так, успокойтесь, — вклинился между ними Ник. — Влад, позвони Лесе, спроси, не видела ли она ребенка, после разыщи остальных. Их надо опросить и…
Он не договорил. С берега раздался вопль:
— Нашли!
Ник увидел небольшую толпу, собравшуюся на берегу. Рядом на камнях валялся ярко-синий детский рюкзак. Неужели Павлика?!? Ник перешел на бег и в два счета достиг людей. Он растолкал их и увидел Свету, мокрую и дрожащую, которую кутал в одеяло какой-то бородач в одних шортах.
— Что случилось?
— Да я на берегу рыбачил, вижу — в воду полезла, ну думаю, топиться будет, — сказал бородач, кивая на Свету. — Крикнул ей, не слышит меня…
— Я думала… что там Павлик… — Света обхватила колени руками и передернула плечами. — Там, в реке… А это рюкзак…
Ник подошел и поднял рюкзак. Характерная наклейка с Микеланджело, любимым героем Павлика из ниндзя-черепашек.
— Это его.
Они встретились взглядами. На ее прозрачном бледном лице не было ни кровинки, запутавшиеся в светлых волосах водоросли придавали ей сходство с русалкой.
— Ты думаешь, он там?..
Ник перевел взгляд на остров, утопающий в камышах, рукотворный мост, острые гранитные выступы. Мог ли Павлик ночью отправиться на остров? Маловероятно. Да и зачем? Он же собирался в урочище, которое в противоположной стороне.
— Привет, — прозвучало позади. — Кто здесь Николай Рымаренко?
— Это я, — обернулся он.
На него смотрела, сдвинув черные очки на нос, миниатюрная брюнетка. Ее глаза на свету отливали желтым.
— Приятно познакомиться, — протянула она ему узкую ладонь. — А я Марьяна Стожар. Ваш друг Сергей попросил меня вам помочь.
ГЛАВА 2
Киев
Накануне этих событий Марьяна ужинала в ресторане, куда ее пригласил Устин. Он заметно нервничал и притащил букет цветов. Неужели все ее усилия оказались напрасными? Вдруг он собрался сделать ей предложение? Марьяну охватил ужас, поэтому она улыбнулась любовнику через силу.
— Прости, я опоздал. Пробки, — пробормотал он, целуя ее в щеку и вручая букет.
Устин Керемет, успешный бизнесмен и отец взрослой дочери-красавицы, был чрезвычайно настойчив в своем желании встречаться с Марьяной Стожар, не менее успешной владелицей агентства журналистских расследований «Кошки-мышки». Она же постаралась сделать все от нее возможное, чтоб превратить их совместное времяпрепровождение в ад. Нет, Устин ей нравился, но Марьяна была кошкой, которая гуляла сама по себе. Она терпеть не могла, когда ее свободу ограничивали человеческие условности вроде верности и нелепых обязательств. Замуж она не хотела.
— Я… нам надо серьезно поговорить… — начал он, отсылая официанта жестом руки. — Прекрати морочить голову Надье… Я не хочу, чтобы она…
— У нее дар, — Марьяна успокоилась и отпила глоток из чашки с кофе. — Дар предвиденья.
Устин обожал дочь, однако, как и все отцы, видел ее будущее несколько иначе, чем сама Надья. Извечная проблема отцов и детей.
— Хватит! — рассердился Устин. — Или ты прекращаешь эти глупости, или…
— Или что? — затаила дыхание Марьяна.
Ну же, когда он уже родит эту фразу, что им пора расстаться?
— Почему ты такая упрямая? — покачал он головой. — Марьяна, ты мне очень нравишься, но манипулировать собой я не позволю.
Она сдержалась от нервного смешка.
— Никаких съемок не будет, — продолжал он. — Надья поедет учиться заграницу.
— Устин, она взрослая совершеннолетняя девушка, а не твоя собственность. Ты не можешь ее заставить.
— Вот посидит без гроша в кармане, быстро передумает о карьере телезвезды.
— Хм… Мне как раз нужна помощница в агентство… — промурлыкала Марьяна, водя ногтем по чашке и издавая неприятный скрежет.
— Прекрати! — накрыл он ее руку своей ладонью. — Что за дурная привычка!
— Устин, у меня много дурных привычек.
Раздражение и злость явственно отразились на его лице, и Марьяна поторопилась подтолкнуть его к правильному решению.
— Ты сам решил, что сможешь с ними ужиться, хотя я предупреждала. А сейчас упрекаешь?..
Она снова царапнула ногтем чашку, и Устин поморщился.
— Знаешь, Марьяна, я честно пытался…
Ну наконец-то!.. Сейчас он скажет про расставание! Она уже была готова разыграть обиду отвергнутой любовницы, но тут мявкнул ее телефон. Устин покачал головой и заметил:
— Иногда мне кажется, что ты нарочно делаешь все, чтобы вывести меня из себя.
Телефон не затыкался, и Марьяна раздраженно взглянула на иконку абонента. Жирный лохматый паук с подписью «Грег». Ее помощник. Что-то случилось.
— Прости, мне надо ответить.
— Ну начинается! Опять за старое? Будешь шляться по ночам?
— Буду. Да, Грег, что случилось?
— Наживка сработала! — возбужденно заорал он в трубку. — Они влезли в дом и все разворотили!
Марьяна сгребла сумочку, пробормотала невнятные извинения, вскочила на ноги и помчалась к выходу, на ходу раздавая распоряжения помощнику. Устин посмотрел ей вслед, пожал плечами, потом вытащил коробочку из кармана, раскрыл ее, некоторое время смотрел на купленное обручальное кольцо, со вздохом захлопнул и стал меланхолично ковыряться в поданном блюде, размышляя, что же ему делать с ветреной любовницей. Несмотря на все закидоны Марьяны, отпускать женщину Устин не хотел.
Возле дома цветочницы стояла патрульная машина. Ее проблесковые огни вспарывали темноту ночи и выхватывали картину преступления. Ворота были распахнуты настежь, на подъездной дорожке застыл желтый мини-экскаватор. Марьяна выбралась из автомобиля и поспешила внутрь, но молоденький патрульный преградил ей путь:
— Нельзя.
— Мне можно!
И потрясла перед носом парнишки связкой ключей. Пока он колебался и придумывал уточняющий вопрос, Стожар уже проскользнула мимо него внутрь.
Дом принадлежал бывшей клиентке Марьяны, Ирине Ляцхоронской, у которой была своя частная теплица и успешный цветочный бизнес. Женщина недавно вышла замуж за Евгения Каренина, сотрудника агентства «Кошки-мышки», и поехала вместе с ним в Израиль, где ему должны были сделать операцию и вернуть зрение. Однако призраки прошлого не отпускали эту парочку. Марьяна предположила, что недавно объявившийся дядя Тимур не просто так дал Ирине деньги на операцию, якобы чуя свою вину, но имел вполне корыстную цель — побыстрее сплавить внучатую племянницу подальше из страны, чтобы без помех… что-то найти в пустующем доме. И ему это явно удалось, несмотря на все ухищрения Марьяны, расставившей камеры и сигнализацию в доме Ирины.
Стожар разглядывала разрушенный иридарий. Злоумышленники особо не церемонились. Под видом коммунальных служб, якобы вызванных на ликвидацию утечки газа, они вломились на участок, разворотили иридарий, вскрыли слой земли и…
— Нашли? — спросила она у Грега, который с удрученным видом отошел от патрульного, почесывая в затылке.
— Ага… На видео все есть.
— Эй! — раздался возмущенный окрик.
Марьяна нехотя обернулась. Прибыла оперативно-следственная группа во главе с Ромашко, который в свое время расследовал убийство журналиста, чье тело было найдено на участке Ирины.
— Мне этот чертов дом скоро в кошмарах будет сниться! Что здесь опять произошло? И какого хрена ты пустил посторонних? — набросился Ромашко на патрульного.
— Но она… у нее ключи… — промямлил тот.
— Владелица дома в отъезде и попросила меня присмотреть за домом, — вмешалась Марьяна. — А еще у меня есть видео с грабителями. Надо срочно объявить план-перехват и задержать их, пока не…
— А в Нацгвардию позвонить не надо, не? — раздраженно перебил ее Ромашко. — Или там Президенту? Ты говори, не стесняйся.
— Я серьезно, — зло прищурилась Марьяна. — Они украли из дома очень ценную вещь!
— Какую?
— Эмм… — она оглянулась на Грега. — Что там было?
Ее упитанный помощник пожал плечами.
— Какая-то коробка. Жестяная. Они ее не открывали. Но как увидели, сразу все побросали, схватили ее и умотали. Вон, даже технику оставили.
Он кивнул на сиротливо стоящий мини-экскаватор. Ромашко недоверчиво хмыкнул, а Марьяна обвела взглядом участок. Разрушения были ужасны. Бедная Ирина, как она переживет потерю своих драгоценных ирисов?..
— Я позвоню хозяйке, — вздохнула Марьяна. — А ты, Ромашко, объявишь план-перехват, или я полицию такими помоями в СМИ оболью, что небо в клеточку покажется. Грег, звони адвокату. Если что, выдвинем гражданский иск из-за бездействия полиции.
— Чтоб тебя черти взяли!.. — пробормотал Ромашко. — Немчича на тебя нет!
— Тараканчику привет, — не осталась в долгу Марьяна, у которой были трепетно нежные отношения с подполковником Немчичем, замначальником убойного отдела Шевченковского района.
В двух последних расследованиях Марьяна так потрепала ему нервы, что рыжий усатый подполковник взял отпуск и отправился лечить нервы на минеральные воды.
Хайфа
Евгений Каренин, в прошлом майор полиции, получил ранение в голову и стал слепнуть. Один из осколков врачи не рискнули извлечь, и он давил на зрительный нерв и мог стать причиной паралича. Слепота обострила и без того хороший нюх майора, который сделался на грани сверхъестественного. Каренин различал не только мельчайшие оттенки запахов, но также мог чуять, когда человек врет, волнуется или боится. Впрочем, сам майор не верил в мистику, чем выгодно отличался от Марьяны, которая с упоением бросалась в очередную авантюру, едва почуяв намек на нечто сверхъестественное.
День в Хайфе выдался тяжелым. Уже больше двух дней Каренина таскали по разным анализам и бесконечным консультациям, но сегодня наконец взяли на операцию. Оперировал лучший нейрохирург клиники, профессор Левиц, который по приятному стечению обстоятельств оказался их бывшим соотечественником, одесситом. Он переехал в Израиль пять лет назад. Профессор заверил, что его хирургическая команда обойдется малоинвазивным вмешательством, не вскрывая черепную коробку полностью, риски минимальны, а шансы на успех довольно велики, и пациент большую часть операции будет в сознании.
Ирина сидела под дверью операционной в прострации. У нее не осталось сил волноваться, она лишь повторяла про себя, что все будет хорошо, твердила это как мантру, позабыв все молитвы. Внезапно телефон в ее руке ожил, заиграв какую-то веселую опереточную мелодию. Ирина вздрогнула и выронила трубку. Наклоняясь ее поднять, она увидела фигурку Марьяны на иконке абонента. Ирина нахмурилась. Что случилось? Почему она звонит так поздно?
— Да, я слушаю.
— Ирина, у меня плохие новости.
Цветочница невольно взглянула на двери операционной. Единственные плохие новости у нее ассоциировались лишь со здоровьем Жени, а все остальное — так, досадные мелочи.
— Что случилось?
— Ваш иридарий разворотили неизвестные в поисках… эмм… тоже неизвестного.
— Что?!? — вскочила Ирина на ноги. — Разворотили? Как?!?
— Экскаватором.
Весь труд ее жизни… выпестованные редкие сорта ирисов… и даже негевские онкоциклы… Нет, тех в иридарии не было. Ирина перевела дух. К счастью, перед отъездом она перевезла их в теплицу.
— Как это произошло? Почему никто не остановил?.. Вы же специально взяли у меня ключи, чтоб присмотреть за домом!.. Лучше б я их деду Коле оставила!
— Ирина, я поставила в вашем доме камеры с сигнализацией, но мне и в голову не могло придти, что они пустят в ход тяжелую технику. Думаю, что это дело рук вашего дяди Тимура. На записях видно, что они нашли под одним из ярусов жестяную коробку… Кстати, вы не знаете, что это могло быть?..
— Нет! — резко ответила Ирина. — Когда это произошло?
— Буквально час назад. Меня сразу же…
— Я позвоню своей помощнице, может, некоторые ирисы еще можно спасти.
— Боюсь, полиция не пустит никого…
— Марьяна! Сделайте так, чтоб пустили.
— Но…
Ирина дала отбой. Руки у нее дрожали. Как же ей надоели бесконечные загадки, которые множились вокруг прошлого ее семьи!..
Операция длилась уже больше восьми часов. Наконец двери распахнулись, из операционной вышел профессор Левиц. Это был усталый старик, чья лысая макушка сверкала в искусственном освещении, как натертая до блеска лампа Аладдина. Ирина пыталась прочесть что-нибудь по его лицу, но тщетно. У нее перехватило дыхание.
— Как все прошло?.. — еле выговорила она, хватая воздух ртом.
— Таки хорошо, — улыбнулся доктор и развел руками. — Сам себе удивляюсь.
Он слегка картавил, не избавился от знаменитого одесского говора и милой неправильности речи.
— Но имею вам напомнить, что первые несколько суток решат все, а потом поговорим за реабилитацию.
— Да, спасибо!..
Ирина разревелась от облегчения. Русскоязычная медсестра Татьяна, приставленная к паре, обняла ее за плечи и попыталась увести ее прочь.
— Но я хочу его увидеть!..
— Он пока побудет под присмотром врачей. А вам надо отдохнуть. Пойдемте. Я вызову вам такси.
— Нет, я останусь.
— Хорошо, если хотите, можете переночевать в гостевой палате. Но вам непременно надо поспать…
Киев
Марьяна вместе с помощником до боли в глазах вглядывалась в запись с видеокамер, где на увеличенном зернистом изображении было видно жестяную коробку. Самую обычную коробку без всяких отличительных знаков, кроме…
— На ней что-то наклеено, — наконец сказал Грег, тыча толстым пальцем в монитор. — Вот здесь. Какой-то штамп. Сейчас запущу программу распознавания.
У Марьяны зазвонил телефон.
— Доброе утро, я вас не разбудил?
Это был Сергей Чарторыйский, страховой следователь, с которым Марьяне довелось столкнуться в прошлом расследовании. Мужчина спас ей жизнь, а Стожар не любила быть кому-то обязанной, ведь обычно это все остальные были ей обязаны.
— Я не ложилась, — ответила она, взглянув в окно, за которым уже светало.
— Бурная ночь? — усмехнулся собеседник.
— Очень.
— Марьяна, у меня к вам личная просьба.
— Да?
— Мой друг попал в неприятность. Поможете?
Ей очень хотелось отказать, ведь сейчас у нее появился вполне осязаемый след по старому делу, но Сергей знал, на что давить. Кукла Самуся.
— Возможно, это здесь и не при чем, но я же знаю, как вы интересуетесь всем мистическим, — завершил свой рассказ Чарторыйский.
— А почему вы сами не поможете приятелю?
— Я не в стране.
Марьяна насторожилась. А вдруг это страховщик стоит за ограблением дома? Уж больно подозрительна его покровительница, некая меценатка Генриетта Ахашвер…