Михаил поморщился и помассировал виски. Может, ему голову помассировать? Я умею! Я курсы массажисток закончила, чтобы подрабатывать после учебы и на каникулах! Так. Спокойствие. У меня есть цель. Я должна ее достичь, хоть весь лес вероятностей придется вырубить и сложить из него стрелу. И она должна попасть в яблочко!
— Артур прав, — нехотя выдавил управляющий. — Если мы примем вас в корпорацию, вам не придется платить своей жизнью за спасение чужой. Но тогда для сохранения равновесия вам все-таки придется пожертвовать своей жизнью формально и остаться у нас работать. Навсегда, во всех вероятностях… — он сделал паузу и тихо добавил: — Как я.
И тут до меня дошло и стукнуло по темечку.
— Что-о-о? Это же рабство! — я вскочила, бросилась к двери, но на полпути вспомнила о том, что вчера это уже было. Вот почти так же! И о своей цели, только что провозглашенной, вспомнила. Хороша стрела, если ее можно так легко сбить с пути. — Вы ведь шутите, да? Очень плохая шутка!
— Никаких шуток, Эли.
Онемев, я пыталась найти хотя бы тень улыбки на его сумрачном лице и пыталась вдохнуть ставший твердым воздух.
Навсегда. Как он. Как он?! Он тоже раб лампы, то есть, Колеса? Получается, он спас чью-то жизнь? Чью же? Нет-нет, мне не интересно. Не хочу знать. Самое кошмарное — он не шутит!
— Нет. Это немыслимо!
— Мыслимо. Вы просто не умеете мыслить правильно, — мягко сказал он. — У вас нет другого способа спасти себя и мальчика. Только один мизерный шанс, и то его очень нелегко воплотить в реальность.
— Почему я должна вам верить, что больше нет шансов? Вы мне совсем задурили голову! Вы и ваш анимешный эйчар!
Он посмотрел мне в глаза длинным нечитаемым взглядом. Змеиным. Холодным. Внезапно стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было.
— Давайте проведем эксперимент, Эли. Если не получится, то я помогу вам найти укрытие, но не более того. Если получится, я смогу убедиться, что ваши таланты действительно будут полезны нашей корпорации. А вы убедитесь, что я еще пощадил вас, говоря о шансах. Подойдите. Я покажу вам то, что должно было произойти вчера, но не случилось, а стало альтернативной реальностью.
Он поднялся из-за стола, протянул мне руку, горячую, в отличие от его ледяного тона и взгляда. Он болен? У него температура? Бредит? Отпустил и прошел к тому самому шкафу с резными дверцами. Открыл. Экран сразу ожил, изображение колеса с непонятными символами на спицах переливалось золотом.
Я подошла. Сердце билось уже, кажется, в горле. Да что со мной?! Я до спазма в животе не хотела смотреть ни на какие демонстрации!
— Не надо, — прошептала я. — Пожалуйста. Я… я прошу вас принять меня к вам на работу. Я согласна на ваши условия.
— Контракт изменился, Эли. Тот вариант, который вам скинул Артур, уже недействителен. Встаньте рядом, всего лишь встаньте рядом, я должен взять вас за руку. Для вашей же безопасности.
Он крепко сжал мою ладонь, для надежности переплетя пальцы. Вторую руку поднес ладонью к центру колеса, но не успел коснуться экрана, как спицы дрогнули и начали крутиться, быстрее и быстрее. У Димы была похожая игрушка, волчок. Если его раскрутить, цветные полоски сливаются в сплошной белый круг. Разница была в том, что колесо на дисплее светилось. Все ярче и ярче.
Вспышка, и кабинет в стиле ретро исчез.
Первую представшую перед глазами сцену я осознаю не сразу. Сложно это, когда лицо, которое ты обычно видишь в зеркале, залито кровью из жуткой раны на голове, а рядом лежит скрюченная детская фигурка Димы и из его живота торчит рукоять ножа. Разум отстраненно замечает: у нас никогда не было такого ножа и бежевых в красный горошек кухонных занавесок.
К мужчине, держащему меня за руку, подскакивает полицейский и рапортует:
— Товарищ капитан, бабка в комнате еще жива. Говорит, это сделал сожитель младшей сестры жертвы. Убийство на бытовой почве, докажем в два счета.
— Фото есть? Объявляй в розыск...
Вспышка.
Та же девушка с моим лицом бежит по ночной улице с мальчиком на руках, поминутно оглядываясь и спотыкаясь. На ее ногах кеды, которые я порвала и выбросила еще два года назад. Она отчаянно рыдает, а в огромных и сухих глазах мальчика, выглядывающего из-за ее плеча, безнадежный ужас. Грохот выстрела, и девушка падает лицом в асфальт, от ее головы расплывается черное пятно крови. Ветер бросает мне в лицо удушливый запах пороха.
— Добегалась, сука! — говорит вдалеке чей-то мерзкий, довольный голос. — Леха, добей сучонка. Хозяин сказал, обоих замочить...
Вспышка.
Она бежит под дождем изо всех сил, кричит: “Такси!” и машет рукой проезжающей машине, с трудом удерживая на второй руке улыбающегося Диму. На ее спине рюкзак с прицепленной к клапану игрушкой зеленого зайца. У племянника никогда не было такой игрушки. Желтое такси с шашечками на дверце проезжает мимо, но из-за поворота выныривает черная BMW с затененными стеклами и с разгона таранит бегущую девушку с ребенком. Они разлетаются в разные стороны, падают изломанными куклами...
Вспышка.
Девушку с моим лицом, грязным и исцарапанным, вталкивают в комнату с пятью обнаженными самцами в масках. Воняет потом, плохим алкоголем и чем-то тошнотворно-приторным. Еще один держит камеру, а Лариса снимает на смартфон. Это все, что я успеваю заметить до того, как в глаза бьют вспыхнувшие прожектора, и я слепну. Лишь слышу смеющийся голос сестры:
— Она целка, парни. Кто первый? Да не толпитесь, все там будете. Картинку не заслоняйте, я ее аккаунт взломала, видосики там выложу на светлую память.
Ту, вторую меня, хватают за волосы и грудь, трещит рвущаяся одежда. Я кричу, вырываюсь и кричу, пока чья-то рука не закрывает мне рот...
...И лишь через долгие секунды конвульсий я осознала, что никто не рвет с меня блузку, а меня бережно, но твердо обнимают, и голос Михаила уговаривает мягко и ласково:
— Тише, тише, Элина. Всё, мы вынырнули. Всё, больше ничего не будет. Я должен был вынырнуть раньше, прости. Без якоря тяжело контролировать… Всё, тише, девочка, этого никогда не случится, клянусь!
Я перестала кричать, и Михаил разжал руки, помог мне сесть в свое кресло.
— Воды?
— Дайте весь графин, если не жалко, — с трудом прохрипела я. И присосалась к поданному сосуду. Напившись, прижалась лбом к прохладному запотевшему стеклу. Прошептала: — Это было жестоко.
И самое жуткое: это была правда. Я там была, видела своими глазами. Не знаю как он это сделал, но это не кино по телевизору.
И это не инсценировка. Никто не будет так заморачиваться, чтобы нанять на работу секретаршу или даже координатора. Но если это ролевые игры… К черту, какие ролевые игры? Там был Дима! Мертвый Дима! Это самая что ни на есть жестокая, мерзкая, убийственная реальность. В шаге от меня. В миллиметре.
Вытерев слезы, я повторила:
— Жестоко. Но убедительно. Я соглашусь на что угодно, если есть хоть малейший шанс этого избежать для меня и Димы. У вас салфетка есть?
Михаил протянул мне белейший батистовый носовой платок. Я высморкалась, скомкала тряпочку и сунула в кармашек юбки.
— Постираю, верну.
— Не стоит. У вас есть время до завтрашнего вечера. Подумайте. И особенно тщательно подумайте о своем желании. Его нельзя будет изменить. И еще подумайте вот о чем: если ваше желание изменит вашу реальность, тот Дима, которого вы любите, перестанет существовать.Здоровый Дима и больной Дима не могут сосуществовать в одной реальности. Это будет тот же, но совсем другой человек, и у него все будет другое — характер, личность, судьба, жизнь. Можете ли вы решать за него, каким ему быть?
18
Что за странный вопрос! Но я его давно обдумала и даже обсудила с самой близкой подругой Ксю. Конечно, могу и готова отвечать за свои решения. Иначе надо признать, что никто из взрослых не может и не имеет права совершать выбор за детей. Особенно, когда дело касается их здоровья.
— Да, — просто сказала я, ничего не объясняя. — Но у меня тоже есть вопрос. Я не подвергаю сомнению, что все увиденное мной — правда. В альтернативной реальности или где-то еще. Но скажите, почему там у меня были некоторые вещи, которых не было здесь, в моей реальности?
— Вы их запомнили? Отлично! — обрадовался управляющий. — Это очень важно. Запишите все расхождения, которые вы успели заметить и запомнить. По этим нюансам мы вычислим примерную дату разветвления и сможем более точно нырнуть в узловой момент.
Еще раз? Я больше не выдержу! Видимо, кровь отлила от лица и я побледнела так сильно, что Михаил погасил экран и закрыл адскую машину.
— Мы это сделаем без вас, Элина. Чем глубже нырять в прошлое или будущее, или чем дальше заплывать в параллели, тем опаснее. Вы не обучены, да и вам не надо. Координатор вероятностей — это высшее искусство управления реальностями. Есть еще корректор, или дайвер, который ныряет в море вероятностей и занимается одной из них. Но все они не могут работать без якоря, который остается на базе и держит дайвера, чтобы он не утонул. Такие сотрудники очень ценны для нас, ими мы не можем рисковать, отправляя на глубину. До завтра, Эли, вас проводят, — он нажал на пульт, вмонтированный в торец столешницы и видимый только со стороны хозяина кабинета. — Охрана, проводите нашу гостью.
В глубокой задумчивости я направилась к распахнувшейся двери, на пороге которой появился шкафоподобный охранник. Второй маячил за его спиной. Это больше походило на конвой, но я даже не пискнула. Не в моем положении.
Даже в страшном сне мне не могло присниться, насколько изменится моя жизнь за последние сутки. Но я даже не предполагала, насколько она изменится завтра.
* * *
Микаэль шумно выдохнул, проводив взглядом девушку. Она выглядела слишком бледно даже для выбранного ею образа. Как бы в обморок не свалилась. Впрочем, раз до сих пор не свалилась, нервы у нее крепкие. Но он на всякий случай набрал личный номер ее горничной и попросил подготовить успокоительный чай для гостьи. Потом он вынул из папки фотографию девушки. Не ту, которую она прислала с резюме, а ту, которую добыла Марго, собиравшая по его заданию любые сведения о жизни Мишель.
Микаэль улыбнулся задумчивым синим глазам юной красавицы и, положив фото во внутренний карман пиджака, тихо сказал:
— Мы еще вернем тебе саму тебя, Эли.
* * *
Димка сладко спал, когда я вернулась. Гувернер Палыч читал что-то на планшете. Перед ним дымилось две чайные чашки. Одну он придвинул ко мне:
— Добрый вечер, Элина. Меня предупредили, что вы вот-вот вернетесь, и Зоя принесла чай. Я позволил себе налить, чтобы чуть остыл.
— Спасибо, Леонид Павлович, — поблагодарила я, вымыла руки и села за стол. — Как Дима?
— Без последствий, слава звездам. Никаких симптомов отравления не осталось. Мне было с ним интересно. Очень вежливый, смышленый и жизнерадостный мальчик. Позвольте поинтересоваться, как прошло собеседование?
— Дали сутки подумать. Наверное, сами в задумчивости, брать меня или нет, — улыбнулась я.
— Тогда не буду вам мешать. Позвольте откланяться. Врач велел Диме избегать приключений еще денечек, но допустил умеренные физические и умственные нагрузки. Я приду позаниматься.
Мы договорились о занятиях с десяти до двенадцати, и наш спаситель ушел.
Я допила мятный чай, поправила на племяннике сползшее одеяло и села рядом, вороша золотые локоны нашего ангелочка. Невозможно даже думать о том, что в других реальностях его уже не существует. Как и меня. Это абсолютно не укладывается в голове. И этого не должно случиться здесь.
И мое желание, чтобы Димка стал здоровым и мог бегать… Оно недостаточное по сравнению с самой его жизнью. В конце концов, английский астрофизик Стивен Хокинг, даже будучи парализованным и прикованным к инвалидному креслу, сумел прожить великую жизнь и сделал очень много для науки и человечества. Правда, он далеко не с рождения и постепенно лишался подвижности, и это еще страшнее. Но разве не был он счастлив? Хотя бы изредка? Ведь счастье, как соль, необходимо, чтобы жизнь не была пресной, но когда его очень много — это уже состояние идиота.
Пожалуй, мое желание, чтобы наш ангелочек был счастлив, тоже неправильное. “Колесо желаний” исполняет их с подвохом, как тонко предупредил Михаил, рассказав притчу о тонне золота. Я не хочу, чтобы Димка стал счастливым дурачком.
Как же сложно правильно сформулировать желание!
Я уснула почти под утро.
А проснувшись, уже четко знала, что я хочу и как это сформулировать. И, как это ни странно, это было не желание спасти Димину или даже свою жизнь. Оставалось только одно сомнение: проглотит ли “Колесо желаний” такое? И что возьмет с меня в оплату?
19
Утро было удивительно спокойное и полное надежд, впервые за много-много лет. Наверное, потому, что я приняла самое важное в своей жизни решение. И теперь, несмотря на вчерашнее нападение и ужасы, показанные мне в альтернативной реальности, я чувствовала себя уверенно.
Скоро всё изменится.
Здесь нас в обиду не дадут, а там… Умирать не хотелось даже альтернативно. Ведь там тоже я. И как знать, не воздействуют ли эти смерти на меня в этой реальности?
Надо обязательно спросить у кого-нибудь из знающих. Ведь вполне может оказаться, что мы здесь вдруг “ломаемся” и заболеваем, потому что там, на соседнем уровне, с нами случилось что-то очень плохое, и эхо гибели альтер эго снежным комом прокатилось по всем близким уровням.
У меня захватывало дух от осознания, с какими чудесами я случайно столкнулась. Случайно ли?
Впрочем, неважно. Главное, я здесь, я жива, а впереди — необычная работа и… исполнение моего желания. Да мне петь и танцевать хотелось от предвкушения!
— Мам Эль! — поднялась с подушки кудрявая голова. Дима, наконец, проснулся и щурил на меня сонные васильковые глаза. — Ты вернулась!
— Конечно, малыш. Я же обещала: никогда тебя не брошу…
— Потому что я хороший! — подхватил озорник и заулыбался. — А деда Палыч когда придет? Он обещал мне новую книжку и игрушку!
— Как только мы подготовимся к встрече, — я взъерошила золотые локоны. — Надо умыться, сделать зарядку, массаж и позавтракать.
То, что ребенок не спросил ни о матери, ни о прабабушке, ни о родном доме, наполнило меня тихой грустью.
Я отправила сообщение горничной с заказом завтрака, и помогла племяннику с умыванием и одеванием. А пока он завтракал, сама привела себя в порядок.
Невыспавшаяся, с синяками под глазами физиономия в зеркале удручала. С этим надо что-то делать. Сегодня мне нужно быть на высоте, позволить себе чуть больше красок, чем обычно.
Бабушка всегда внушала, что я уродилась некрасивой.
А когда я повзрослела, и ее слова категорически противоречили тому образу, который я видела в зеркале, она все равно выискивала какие-то изъяны. То у меня прыщ на носу, да и нос длинноват, то грудь маловата, то талия толстовата… Теперь я понимаю, что, упустив свою красавицу-дочь и мою маму Анжелику, она принимала превентивные меры, чтобы я не пошла по ее стопам. А вместо меня упустила младшую внучку Ларису.
Но детская привычка ощущать себя гадким въелась в подкорку, в старших классах мне было неловко слышать комплименты моей расцветающей внешности. А пять лет назад, когда случилось то, о чем я запретила себе вспоминать, мне хотелось стать блёклой, незаметной тенью, и я стала.
Оказалось, это очень легко — снова надеть сброшенную было шкурку лягушонка. Она приросла ко мне намертво. Обесцвеченные волосы, матовые линзы, делающие цвет мои глаза из таких же васильковых, как у Димы, водянисто-серыми. Бледная помада и пудра. Серые оттенки одежды...
Меня последние пять лет словно не существовало.
А теперь мне захотелось… ожить. Из принципа. Раз кому-то так хочется нашей с Димой смерти, мы будем жить, и жить счастливо! Будь счастлив назло врагам, это самая гуманная месть.
В шкафу, рядом с новым комплектом фирменной одежды висел мой старый деловой костюм, уже почищенный и выглаженный. Я провела рукой по ткани в мелкую темно-серую клетку, решительно стащила с плечиков, свернула и выбросила в мусорную корзину. Этот монашеский мешок носила Мария Андреевна Елисеева, она осталась в прошлом. И вообще в альтернативной реальности!
Вчера неподалеку от отделения банка я видела какие-то бутики. У меня же есть деньги? Зайду на почтовое отделение, чтобы отправить документы бабушке, и у меня останется время пройти по магазинам и сменить имидж. Не кардинально, нет. Но мне уже не хочется сидеть в раковине. В мире слишком много интересного, а жизнь, как я вчера осознала до печенок, — такая хрупкая штука…
Когда я вышла из душевой, одетая в строгий, но изящный черно-белый костюм с эмблемой корпорации (сегодня к узкой юбке с разрезом был выдан приталенный жакет), без маскирующих линз, с забранными в высокий хвост волнистыми волосами и выпущенным вдоль щеки локоном, Димка даже ложку уронил от изумления. Маленький мужчина оценил: