Ладья скользила но водной глади, лучи солнца отражались и играли в волнах. Бревна лежали у берега, медведей не было рядом. Вёсельщики свое дело знали, и лопасти входили в воду согласно и в такт, почти без брызг. Вполне всё было неплохо, до самого вечера.
Места были очень красивыми, Альма любовалась крутым берегом, словно отбитым талантливым резчиком. Левый берег был белым от меловой породы и очень крутым.
Ворочал рулевым веслом на корме, и его пошёл сменить толковый весельщик, Далир. Крепкий, жилистый, тоже с бритой головой и косичкой на затылке. Но тут раздался крик, и сама Мара поднялась, посмотреть чего случилось.. Ард остался у рулевого весла, а Ялин и Малин присели рядом, приспосабливая к кисти кусок доски и приматывая её поровнее. Шина держала неплохо, но срастаться кости будут с месяц, это всякий знал
Альма посмотрела на это, лезть никакого желания больше не было.
– Альма, ты не посмотришь кисть Уклада?
– Если он не испугается, – отметила девушка, – а так, все дожди да бури его станут. Будешь заместо ласточек, погоду предсказывать станешь. Тучка на небе- а ты сразу за маковый настой, – говорила она раненому.
– Да что же ты, – проговорила Мара, качая головой, – ну нельзя так....
– А меня змея не укусит? – забеспокоился Уклад.
– Нет, сразу съест, – поведала страшную тайну послушница, – она у меня прожорливая…
– Садись давай, – вмешался Ард, – целительница тебя излечит. Не бойся.
Рядом с Альмой села Мара, приготовив фляжку со ставленым мёдом. Девушка лишь вздохнула – выдохнула, и наложила руки на руку болящего. Она чувствовала, как тепло перетекает в его руку, а её ноги холодеют. Глаз целительница не закрывала, следила, как дело идёт. Но в глазах потемнело и видела она с трудом. Её чуткие пальцы пробежали по кисти нового кормщика, и были сказаны слова:
– Сделала, что смогла.
Уклад вскочил, пошевелил пальцами, и его лицо посветлело от радости. Ард не встал, а лишь своей рукой попробовал, как владеет пальцами весельщик. Мореход лишь недоверчиво покачал головой, не поверив даже сам себе.
– Давно такого не видел… С тех пор, как Ильза ушла, – произнёс он, – Мара, сама богиня отметила вас.
– Элла нас помнит… Есть не хочешь? -озабоченно спросила наставница, посмотрев в пустую чашу девушки.
– Немного… – прошептала целительница, протирая глаза.
Предводительница Избранных сама, не чинясь, наполнила чашку из кувшина и подвинула к подопечной. Альма жадно, одним глотком выпила остро пахнущую жидкость, и ей сразу стало легче. Необоримо потянуло в сон, и девушка завернулась в плащ, прилегла, свернувшись на лавке калачиком. Её не тревожили, а сон был для неё просто целительным. Проснулась она только, когда солнце закатилось за лес. И отчего-то уже на кушетке, в палатке, да и накрытой одеялом. Альма вскочила, в испуге проверяя на себе одежку, проведя руками по телу.
– Ты что? – испуганно спросила Липа, – Ещё и лунатик???
– С чего это? – и Ката посмотрела на подругу, – она устала просто, намаялась. А ты всех так можешь, Альма? Излечить?
–Ну, почти… А как я здесь? Я же на скамье, на ладье заснула?
– Ну да, а тебя вчетвером весельшики и сняли с корабля. Ард всё переживал, вдруг проснёшься? Тебя в палатку и отнесли.
– А башмаки?
– Да рядом стоят.
– Ну ладно, давайте спать. Завтра опять по реке идти.
И точно, ранняя побудка, быстрый завтрак из остатков ужина, и лодьи отплыли опять. Альма неторопливо подготовилась к тому, чтобы войти в воду, уже сняла башмаки. Но тут, двое весельщиков подошли к ней, и Уклад подхватил на руки и понёс к судну. Хорошо, хоть Скарпея не стала высовываться и пугать гребца.
Просторы Гандвика
Так и шли по реке почти две недели. Часто встречали и тех кто шёл в верховые города, с лодьями, полными товаром. Приходили даже мореходы из Белого моря, с большой реки Двины. Ну а Гандвик зовётся, это же всякий знает, от гантов, попросту слово означает залив гантов.
И здесь, в низовых землях, было конечно, похолоднее, и Альма взялась за свой ларь и достала меховую фуфайку. Одела, и с удовольствием почувствовала, что согрелась наконец-то. Ката тоже утеплилась, надев стеганую войлочную куртку.
Зато Липа радовалась, что побывает опять дома, где не была четыре месяца назад.
– Сейчас нас встретит волхв Ольд и старшина Синеон, почтенные люди Гандвика. А я к отцу- матери в гости напрошусь. У меня ещё три брата, Пирга, Драгут и Вирга. Матушку мою Калмой зовут, – рассказывала она, – у нас есть большой баркас, на нём в море за рыбой ходим. Дома всякой рыбы полно, вы такой и не пробовали.
– Нам тоже привозили. И сёмгу, и хорошую треску, – не согласилась Альма, – селёдку тоже. Да и речной рыбы много в Грустине.
– У нас и муксун есть. Попробуете…Лучше этой рыбы нет.
Но пока подруги разговаривали, корабельщики бросили канаты на пристань, и ладью подтянули к настилу из досок. По сходням люди сошли на берег Гандвика, где и вправду их ожидали волхв и старшина, да с десяток жителей города. Но люди подходили и подходили, что бы увидеть саму Мару.
– Привет, Мара!, – попросту, как старой знакомой, сказал волхв.
Это был вовсе не старый мужчина, годов тридцати, с посохом из рыбьего зуба, хорошей работы и громадной цены. Он слегка поклонился Маре, показывая своё почтение. Но что не понравилось Наставнице, что Ольд прятал правую руку за спиной, да отводил глаза…
– Горе нас постигло. Ушла Ильза. Все думали, что будет, так, когда Элла уходила, передав силу преемнице. Как будет теперь… – не спеша говорил волхв, посматривая в глаза Наставнице с Алатыря.
– Так надо у Прях спросить, они лучше знают о воле богов.
– С тобой попрошусь на Алатырь. Позволишь ?
– Не для себя просишь, а для людей. Сама умолю горних владычиц раскинуть кости для тебя. Отшельницы не откажут тем, кто просит от всего сердца.
Ольд просто расплылся в улыбке, как и стоявший рядом с ним старшина Синеон.
– Не знаешь, спокойно ли в Оуме да Серпонове? Не нападают ли чужаки? Ильза спит, и нет больше бессмертных ратей, готовых разбить любых врагов.
– Никто не знает замыслов Эллы, старейшина. Она обещала помогать…
– Мы верны Заветам Эллы. За два дня приготовим для вас лучшую ладью. Наши мореходы мигом вас доставят на Алатырь, – пообещал радушный старшина, – а пока у меня поживите, места хватает.
– Спасибо на добром слове. И ты Ольд, и ты Синеон, встречаете нас с добром, и не в первый раз.
Альма видела, как Ката и Ялин отошли в сторонку, пошептаться. К юной знахарке подошёл Уклад, и поднёс кулак правой руки ко лбу, отдавая небывалую честь сөвсем юной послушнице. Все с тревогой глядели на ватажника. Тот же вложил свои пальцы в маленькие ладони девушки, словно не замечая, как на одну секунду обвила Скарпея, соединяя их.
– Я видел сон. Знаю, кто ты есть, – шептал он, – Я должен служить тебе. Я буду верен до самой смерти.
– Уклад, иди сюда! – крикнул Ард.
– Иди, не мешкай, – приказала девушка.
Уклад быстро вернулся к своей артели, кормщик схватил его за плечо и потащил прочь. Весельщики не спеша пошли к своей лодье. Старшина же, сделав вид, что ничего не понял, повёл гостей к себе. Избранные шли чинно и размеренно, не теряя достоинства, мореходы несли их скарб.
Альма смотрела на дома большие двухэтажные Гандвика. Собаки, стражи домов, вылезали на улицу, раздирая свои шкуры до крови, бежали за маленькой знахаркой, пытаясь ткнуться носами если не в её ладонь, то хотя бы в ногу. Ей пришлось присесть, погладить чуть ли не каждую, и строго сказать:
– Иди по домам. Вас же ждут!
Хвостатые спутники побежали обратно. Но даже вернувшись в свои усадьбы, продолжали горестно выть. Синеон повернулся, и нахмурил брови , увидев такое. Сказать же – ничего сказать не смог. Избранные, что с них взять.
Альма же внимательно смотрела на дома города. Заборы, были пожалуй, похлипче, а так- очень похоже, всё было как дома, в Грустине. И, сараи из дикого камня встречались. Липа подошла ближе к Маре, и пошепталась с наставницей, и та, наконец, согласилась.
– Можно ко мне идти. Ката где?
– Да здесь я, – отозвалась подруга.
– Мара разрешила. Пойдёмте ко мне. Познакомитесь с моими родными. У нас хорошо, – и она слабо улыбнулась.
Три послушницы шли к большой усадьбе, а за ними уноты Ольда тащил волокушу с их ларями. Юноше было тяжеловато, ведь скарб был немалый. Но он старался показать, что ему всё ни по чём, но было видно, что вспотел.
– Вот и мой дом, – дала знать подругам Липа, и открыла калитку.
Пёс узнал хозяйку сразу, долго здоровался, затем подбежал к Альме, и потёрся головой о её руку. Услышав голоса во дворе, спустились из горницы и домашние. Впереди был седоватый. очень высокий, как все ганты, мужчина, за ним шла чуть полноватая женщина, а за ними, улыбаясь, появились и братья Липы, видно, погодки.
– А, Липа, хорошо, что пришла! – сказал отец, обнимая любимицу.
Наконец, девушка наобнималась с отцом, матерью и братьями, обернулась к подругам.
– Это Ката, и Альма, великая знахарка и целительница. Ну а это мой отец, Арн. Матушку мою Калмой зовут . А это мои братья- Пирга, Драгут и Вирга.
– Такая юная, – не поверил Арн.
– У тебя нога болит, рыбак. Если хочешь, сейчас же излечу.
Мужчина только повёл плечом, и сделал три шага вперёд, ни капли не веря в слова девушки. Он привык доверять мудрым, пожилым знахаркам, здесь же была девица, едва достигшая женского возраста.
Альма усмехнулась, видя недоверие мужчины, и какая нога болит у этого человека. Чёрная полоса была именно на правом колене. Она чуть нагнулась, и едва коснулась больного места. Лицо Арна непередаваемо изменилось…Он легко присел, затем подпрыгнул, и опять присел. Затем поднялся по лестнице, и вернулся с двумя шкурками соболей в руках, и вложил дар в руки гостьи.
– Нееет…– пыталась отнекиваться девица, – я же в гостях…
Ката покачала головой, показывая что нельзя отказываться от подарка.
– Я ходил с трудом. Это ещё мало…
Тут уже Калма схватила за руку мужа, и просительно посмотрела на Альму и Липу.
– Меха очень красивые. Спасибо, – ответила знахарка, и тогда Арн успокоился.
– Баня у нас жаркая, помойтесь с дороги,– предложила Калма.
Отказаться было нельзя, не по обычаю, и Липа повела Избранных к низкому домику, над которым поднимался дым от жаркой печи.
– Вот, заходите. Уже всё готово, – сказала она, открывая дверь в предбанник.
И точно, квас стоял на столе, как и травяной настой. Альма осмотрелась, но наша крынку с крышкой, куда осторожно положила свою змею. Скарпея неохотно покинула уютное и теплое место. Девушки быстренько оказались в бане, где могли отогреться после дальней дороги. После девушки принялись расчесывать свои длиннейшие волосы. Ну, у Альмы, только вышедшей из детского возраста, длинные локоны чередовались с совсем короткими, впрочем, светлыми и рыжеватыми, как и у всех гантов. Опять она скосила глаза на рисунки на коже своих подруг, и всё же, отличия были.
– Испытания у всех разные, и Мара, а то и сами Пряхи, наносят разный узор. И у тебя будет своя роспись, и скоро. Как придём, раскинут на тебя кости Отшельницы…
– С нами же хочет идти Ольд.
– Пойдёт просить милости у Прях. Он да два унота, – добавила Ката, покраснев.
– И Ялин пойдёт? – рассмеялась Липа.
Целительница только закрыла глаза, как видно, она должна ещё потерпеть. Ну, вот Уллю сколько претерпеть за людей пришлось, и она потерпит.
– А ты Укладу понравилась, Альма. Пригожий рыбак и семья у него хорошая. Оставайся, у нас на Гандвике хорошо… Такие сполохи по небу гуляют. почти как на Алатыре зимой. Хотя, как говорят, и летом бывало, что такие огни в вышине горят, прямо страх какой…
– В Грустине меня коты ждут, – отговорилась девушка, – и гусёнок.
–Ну да, и медведи на берегу, про них не забудь, – заметила Липа, – Пойдёмте, угощение готово.
Но после этого гостей ждал и вправду чудесный обед. Одни рыбных пирогов было четыре вида, оленина, зайчатина, и хитро приготовленная ячменная каша тоже была чудо как хороша. Арн сидел рядом с Калмой, жена подкладывала на блюдо мужа ещё рыбы. Драгут и Вирга принесли ещё два жбана смородинового кваса. Липа убежала и вернулось с блюдом очищенной от костей красной рыбы, и лопаточкой положила целую горку на тарелку Кате и Альме.
– Вот, это наш муксун. Попробуйте, – приговаривала она.
– Точно. У вас , в верховьях, такого не поймаешь… Скоро вас проводим. и на Таймыр пойдём… Чего там только нет, – хвалился хозяин дома, – я теперь опять кормщиком пойду. А вас на Алатырь сам Тагра доставит на своей ладье.
Альма с некоторй завистью смотрела за чужой семьёй. И хорошо у них всё, и не скандалят попусту. Очень здесь было уютн Заночевали здесь, в большом доме.
Ладья «Быстрая»
А поутру, Избранные, в сопровождении отца семейства пошли к пристани. Скарб тащили теперь весёлые братья Липы. Толпа народа провожала дорогих гостей, а около причала стояла лучшая ладья Гандвика «Быстрая». Черный борт китовой кожи, обработанный воском, лоснился на солнце. На носу были нарисованы голубые глаза, что бы судно само всё видело, и достигло самой сложной цели.
И вправду, стояли на пристани Ольд с Ялиным и Уклад с немалой котомкой за спиной. Весельщики носили груз для Алатыря: зерно, льняное масло, мёд, сушёную рыбу, тюки с травами, войлок. Места на большой лодье хватало. На корме имелось даже тёплое место, где моно было укрыться от дождя. У правила стоял важный медой мужчина, возможно, сам знаменитый Тагра. Драгут , Вирга и Пирга разговорились с весельщиками, разложив лари сестры и гостий на палубе.
Те, кто уходили на Алатырь, поднялись по сходням на судно, помошник кормщика, Сутей, рассаживал важны гостей.
Мара тихо говорила с Ольдом, а Избранные, опять сели рядом Сента с Гитой и Тарой, а Лута пошла на корму. Ката, вроде бы случайно, оказалась на носу судна, рядом с Ялином. Альма поправила Скару, свесившую хвост ей на ворот. Липа внимательно смотрела на эти движения пальцев знахарки, и её глаза округлились.
– Что не так? – обеспокоилась целительница.
– Нет, всё хорошо, – и Липа поспешно отвернулась, и уставилась в морские волны.
Весельщики же поднимали и опускали вёсла, все тридцать человек, взбивая пену волн Студёного моря. Чайки вились над судном, рассчитывая на свою долю в поживе, и притом, напрасно. Мореходы не забрасывали сети, а лишь должны были достигнуть уединенного жилища Избранных.
Ночевали послушницы на корме, укрывшись войлоком толстых одеял. Но Альма проснулась, и вышла из тепла в холод ночной черноты. Нечасто в Гандвике небо не затянуто тучами, и сейчас был тот случай. Звезды были ярки, а Лосиха висела совсем высоко, и именно на неё правил Тагра. Рядом стоял и Уклад, постигая великое мастерство мореходства. Целительница кивнула обоим, но к рулевому веслу не пошла, не желая мешать.
Слева был берег Ямала, а шли они под парусом, поймав попутный ветер. Весельщики так и спали на скамьях, укутавшись в войлочные куртки. У мачты сидели лишь два морехода, и один был на носу, высматривая опасности для ладьи
Альма вернулась в спальный покой. Рядом спали Ката с Липой. А с Гиты упало одеяло, а она от холода свернулась калачиком. Знахарка укрыла её опять, и сама закуталась потеплее.
Раннее подъём и пробуждение в холодное утро, при свежем ветре не было простым испытанием. У Альмы просто клацали зубы от холода, пока она не вытащила меховую душегрейку из ларя, и быстро не попала в спасительное тепло. Уклад улыбался, смотря на непривычных к морю девушек, и раздал обычный завтрак на ладье – вяленую рыбу и ещё почти свежий хлеб.
Послушницы согрелись, и повеселели, и тут опять их стали развлекать чайки. Они крутились над мачтой, и довольствовались объедками, брошенными с судна за борт.