– Привет, Альма! – поздоровалась она первой.
– С дорогу в баню бы вам, а там и обед будет готов, – медленно и внятно исполнила наказ Агны девочка.
Мара кивнула, и поднялась, а вслед ей встали и послушницы. Юная знахарка привела их к бане, и открыла дверь. Изнутри пахнуло жаром
– Всё есть. Полотенца здесь, квас тоже готов.
– Спасибо, – ответила женщина, – давай уж с нами.
Альма не стала чинится, и принялась раздеваться со всеми вместе . Иногда она смотрела на Мару, чьё тело красивое было сплошь, кроме лица, покрыто татуировками. Змеи, олени, лоси и рыбы украшали её кожу, слоно разбегались по рукам и ногам. Её послушницы были также отмечены- но совсем по-разному: у одних лоси, у других змеи, у третьих черепахи на плечах и бедрах, и лишь спину одной из них словно сторожил грифон. Чудо – животное раскрыло страшный клюв и расправило крылья, прикрывая ими обе лопатки её спины.
Наставница же уставилась на ярко-красный шрам на бедре девочки, и не понимая посмотрела на неё. Альма покраснела и прошептала:
– Это от мачехи…Ухват из печи…Просто так вышло.
Мара не сказала ничего, лишь помогла юной знахарке расплести волосы. Избранные чинно, словно на рынок, зашли и расселись на полках. И вправду, было хорошо, и доброе тепло успокаивало. Правда, здесь юные ученицы расшалились немного, и баня наполнилась девичьим смехом.
– Знакомьтесь, это Альма, – представила Избранным знахарку, – она с нами на Север пойдёт.
– Привет, Альма. Я- Тала, это- Тара, там у шайки сидит Гита, а рядом с ней Сента . На другом полке Липа, Ката и Лута. Садись рядом. Ты из Грустины?
– Ну да…
– Я с Двинского берега. К нам редко Ильза заглядывала. Всё больше в Оуме гостила.
Тала опять стала намыливаться, и облилась горячей водой. Альма тоже пустила в дело мочало и мыльный корень, смывая с себя грусть и усталость.
– Волосы уже немного отросли, – заметила вернувшаяся из предбанника Мара.
– И мне сразу, как на Алатырь попаду, тоже рисунок на коже сделают?
– Нет, только после ученичества. Года через три.
– Так мне уже двенадцать лет!
– В пятнадцать, значит, и заслужишь. По призванию и рисунки нанесут.
Вскоре они уже сидели на лавке, и расчесывали волосы. Гребень у Альмы был хороший, рыбьего зуба, и сработал ей мастер Салит, сын знаменитого Увэя.
– Пойду домой зайду, наверно уж обед готов, – сказала она Маре.
Та лишь кивнула, и тоже стала одеваться, начав с витых браслетов . Девочка заскочила в дом, где увидела Агну, вытиравшую платком слёзы. Она испугалась, и обняла женщину.
– Что такое?
– Всё хорошо… – ответила хозяйка, – ты же ведь через три года вернёшься?
– Конечно.... В Гандвике не останусь. Холодно там.. Агна, а ты мне можешь шрам свести? – и она задрала подол, показывая ожог.
– Нет, не выйдет…Я, не ты, я наложением рук лечить не умею.
– Да я пробовала сколько раз, и всё не выходит…
– Иди, зови гостей, – напомнила Агна, – проголодались уже. Обед хороший вышел.
Альма вернулась под навес, где отдыхали гостьи. Всё сидели весёлые да румяные.
– Пойдёмте, поешьте с дороги. Всё готово.
Угощение и вправду всем понравилось, никто от добавки не отказывался
***
Утром Альма шла среди новых подруг, они втроём вместе с Липой и Катой замыкали строй волокуш и следили за оленями, что бы уложенный и увязанный скарб не потерялся на дороге. Олешки бежали весело, подстегивать их было не нужно. До Грустины надо было идти ещё целых две версты. Избранные и новая послушница обмахивались веточками, отгоняя назойливо жужжащих оводов и комаров. Чего- чего, а этого добра в тайге хватало. Но Альма тяжело вздохнула, вспоминая утренннее прощание с Агной и её дочерьми. Юная знахарка перецеловала Гелю, Зию и Милу по десятку раз, и с трудом оторвалась от их маленьких и цепких ручек. Сама знахарка, хозяка дома, только вытирала слёзы и махала платком, желая лёгкого и прямого пути.
– Не жаль было уходить? – спросила Ката.
– Что делать? Надо идти. Без этого никак нельзя, – рассудительно ответила Альма.
– Мама у тебя добрая, и сестрёнки, – добавила каплю дёгтя и Липа
– Нет, она моя наставница. Матушка умерла давно. А в Грустине живёт отец и мачеха с её дочерьми.
Липа в ответ только покачала головой, но и не удивилась. Его лезть в семейные ссоры? Ничего хорошего всё равно не узнаешь, кроме слов о обидах да злости. Раз жила их новая подруга подальше от мачехи- значит, были свои причины. Да и след от ухвата на ноге девочки она тоже видела.
Липа же была родом из Гандвика, из семьи рыбаков. Отец, и три её брата тоже были мореходами. Бывали даже на Груманте, острове где горюч-камень прямо на земле лежит. Привозили его в Гандвик этот камень, людям показать. И горит же он жарко-жарко. Но туда за рыбьим зубом ходят, и место в лодьях немного, да и дров без горюч-камня хватает. Так что знала девушка о промыслах на Студёном море. Да и чем там ещё заниматься? Правда, ещё люди и оленей пасли.
Ката же была из хлебного и богатого Оума, где дома полны запасами зерна, а в подполе у каждого есть много бронзы, и нефрита, привозимого на мену. Быки да коровы- вот была основа богатства её семьи. На быках земли пахали, а за зерно меняли у северян и рыбий зуб, и жемчуг. У Каты братьев не было, одни сёстры, и все старше её , так что замужние. И она хотела вернуться домой, после того. как пройдёт искус.
– А правду говорят, что у тебя есть ручная змея?– наудачу спросила Липа
Альма просто открыла ворот рубахи, и обе девушки полностью увидели то, что принимали за нарядное пестрое ожерелье – змею, мирно спавшую на шее девушки.
Ката и Липа только удивлённо вздохнули, увидев подобное. У многих были любимцы. но такое…
– У меня ещё остались в усадьбе два лесных кота, – добавила новая послушница.
– Бывает всякое, – рассудительно согласилась Ката. И верно, чего зря спорить, ведь все знают, что лесного кота не приручить.
Но вот показались усадьбы громадной Грустины, окружавшие могучий вал города. Мара знала куда идти, и повела своих подопечных туда, где Альме пришлось побывать…
И точно, ряд волокуш Избранных потянулся на громадный двор волхва Винала. Юная девушка схватилась за край одной салазки, у неё аж ноги свело, когда она вспомнила о обезглавленных здесь Бессмертных.
– Альма, что с тобой? – испугалась Ката, – Липа, дай травяного настоя. Того, во фляге побольше.
Липа, не прекословя, протянула фляжку, а Избранная налила настой в берестяную чашку и требовательно сунула в руки их младшенькой. Та лишь криво усмехнулась, но выпила до дна. Лекарство горьким не было, но тревога сразу отошла.
– Ну вот, другое дело…А то как будешь рыбу собирать на Алатыре? – улыбнулась Избранная.
Винал, видно был оповещен о гостях, и уже встречал их вместе с домочадцами, унотами и послушниками. Его жена вынесла каравай хлеба и чашечку соли перед Марой. Та отщипнула кусочек, добавила соли и отведала, разделив с хозяином хлеб да соль. Волхв заулыбался, и показал на накрытый стол:
– Отведайте гости дорогие…А уноты присмотрят за поклажей.
– Спасибо за честь, Винал, – оветила Мара.
– Это вот моя жена Малина. Дочери Тия и Роса, и сын, Смел. Избранный послушник, Ялин. И умный, и сильный.
При этих словах Альма захотела всё бросить, и бежать куда глаза глядят и только насилу сдержалась, вспомнив, с кем она теперь.
Избранных рассадили за большим столом, напротив сел Винал со своей семьёй, а послушницы разносили угощение. Волхв искренне жаждал порадовать Избранных и удивить разносолами. Три вида рыбы, икра чёрная и красная, пироги, ячменная каша. приготовленная с луком, три вида брусничной подливки, клюква, квашеная капуста. Альма проверила и сумку, где отдыхала Скара, погладила её прохладную голову, и положила кусочек варёного яйца.
Она бы тоже всё попробовала, да на её беду, разносил да раскладывал все эти вкусности Ялин. Девушка с трудом кивнула ему в ответ, как знакомому, и вспоминая как он рубил головы, опять дико заболело голова. Послушник же и вправду старался, умело работая черпаком и деревянной лопаткой, с тем, что бы гости не чувствовали себя обойдёнными.
– А ты знакома с этим послушником? – спросила о важном Ката.
– Было дело…Приходил к нам с Надаром.
– А он пригожий, правда?
Альма чуть не подавилась, вспомнив руки Ялина, залитые кровью по самые локти. Только ведь не могла она это никому рассказать…
– Альма, вот утка очень вкусная, – проговорил, словно выскочивший из под земли, Ялин.
Она с трудом кивнула головой, смотря помертвелыми глазами на его пальцы… Девушке казалось, что вот появится опять в руке послушника громадный топор, и что перед ней не человек, а жуткое существо из самых страшных сказаний. Но тут выручила Ката:
– Мне тоже утки, – и с удовольствием посмотрела на юношу.
Тут уж произошло то, что Альма и не ожидала: лицо Ялина стало краснее спелой земляники. Это было настолько невероятно, что девушка словно забывшись, мигом проглотила лежавшее на её блюде мясо. Липа чуть толкнула локоть Альмы, и сделала гримаску, кивнув на их подругу и Ялина.
Но послушник сумел не расплескать из горшка угощение, и подошёл к другим Избранным, сидевшим за столом. Квас был тоже под стать всем разносолам- смородиновый, просто превосходный на вкус. Но всё хорошее и иногда даже плохое, заканчивается, закончился и пир. Альма вздохнула с облегчением, рассчитывая, что уже больше не увидит Ялина, хотя бы в ближайшие три года. Она опять задумалась- не зайти ли домой? Но видеть лицо Ийи не хотелось совсем, как и её дочерей.
А наутро Избранных ждала ладья, которая должна была доставить их в Гандвик
***
Альма сидела на скамье лодьи и вздыхала, припоминая, когда же то, о чём она мечтала, совершилось? Даже взялась загибать пальцы… Ну, собственно, выходило два из десяти. То, что Агна возьмёт её к себе, и то, что возьмут послушницей на Алатырь… Она глянула на Кату, оживлённо говорившую с Ялиным, и отвернулась, даже от огорчения достала клубок верёвки, и принялась плести и повторять знаки.
Десятерых гребцов и кормщика им дал в провожатые Гудей, а Винал отправил любимого послушника, что бы подчеркнуть своё старшинство. Правил ладьей сам Ард, лучший из кормщиков на Оби.
Посмотрела на них опять, и решила, что если бы не эта казнь, то сочла бы этого здоровенного ученика волхвов вполне хорошим молодцем, и уже не осуждала Кату. Липа подсела рядом и протянула подруге сухарик.
– Так всё веселее, – заметила она, и положила себе за щеку тоже , – смотрю, не нравится тебе унот Винала?
– Не знаю…– пыталась уклонится от прямого вопроса девушка.
– Так то видный, да что то его гнетёт… Будто сделал то, что не хотел, но заставили, а отказать не смог.
– Мудришь ты, Липа.
– Смотри, как он руки спрятать старается. Смотрит на Кату больше искоса, а не прямо. Нас учили долго, что бы сразу могли понять, что собеседник скрывает нечто важное, или неуверен, или напуган.
Альма кивнула, соглашаясь с новой подругой, и посмотрела на корму, где Ард разговаривал с Марой. День стоял безветренный, и в кожаный борт лодьи били слабые волны. Девушка неуверенно потрогала рёбра лодьи, сработанные из рёбер кита. Всё же непривычно сидеть в кожаной лодье. Скаре тоже стало любопытно, и она обвилась вокруг левой руки девушки и подняла голову.
– Не сомневайся, девушка. Наше судно крепкое, – крикнул кормщик, – всё сшито хорошо!
Ард был мореходом бывалым, навидался всякого, но то, что он увидел – гадюку, скользящую по руке- лишило его уверенности. Он снял шапку и вытер пот. На корму опять вернулась Наставница.
– Что это за девица с вами? У неё даже змея вместо кошки!
– И лесные коты у неё в доме живут. Ничего, змея никого не укусит, не сомневайся, кормщик. У меня всегда послушницы чудные. Одна, знаешь, с собой медвежонка таскала…
– И? Дома оставили?
– Хуже, много хуже. кормщик. Пришлось для неё особый карбас нанимать, – и Мара засмеялась, а Ард горестно вздохнул.
Солнце стало клонится к закату, и весельщики стали подводить ладьи к берегу. Четверо из них прыгнули в воду, и за канаты принялись подтягивать суда, и вытаскивать их на сушу. В песок забили столбы, и к ним прикрепили этих речных коней гантов, что бы они могли отдохнуть. А люди могли заночевать в с большим удобством.
Весельщики принялись устанавливать палатки, в небо поднялся лёгкий дымок от разведённых костров, воздух наполнился запахом каши и рыбного варева, обычной пищи всех идущих по реке. Альма тоже занималась готовкой, потрошила и снимала чешую с рыбы. Ката и Липа работы тоже не чурались, делая привычное дело. Вскоре все сидели с ложками и деревянными плошками, с удовольствием насыщаясь горячей пищей. Всё же питаться только сухарями и вяленой рыбой тяжеловато.
Альма с наслаждением вытянулась на копне свежего сена, заменившем ей перину. Из под войлочного одеяла наружу торчал только маленький носик девушки, она быстро согрелась и заснула. Снилась, если честно, всякая ерунда, но затем… Увидела двух медведей, играющих в воде, и таскавших из реки рыбину за рыбиной. А потом, с чего- то, косолапые стали катать бревна вверх и вниз по склону. Странные сны…
Утром рожок разбудил всех, и вёсельщик показывал рукой на беспорядок на берегу.
– Не видел давно такого! – кричал он, – видите, косолапые дороги нам не дают!
– Да ты что, Витей, они сами тебе сказали? – крикнул в ответ Ард.
– Нет, рычали только…
Кормщик рассмеялся, и потянулся за тяжёлым луком, и перекинул колчан за спину.
– Корша и ты, Ялин. Берите рогатины да пошли.
– Не надо никого убивать, – выступила вперёд Альма, – я попрошу медведей уйти.
Мара повернула удивленное лицо на послушницу, даже сняла привычный ей капюшон, но не сказала ничего, и кивнула, утверждая своей волей сказанное. Она подошла ближе, и взяла под руку отважную девушку. В другой так и был непременный посох.
– Пойдём. Ты же понимаешь, что мы так ничего не добьёмся. У меня с собой пара хлопушек, мишки испугаются и уйдут.
– Я справлюсь, Мара, – тихо ответила Альма, – я поговорю, и они уйдут.
Девушка старалась собраться с силами, дышала чаще, словно приговаривала про себя, те слова, просто слова… Её уши уже ничего не слышали, будто закрытые воском, и видела она только животных, играющих с брёвнами. Она шла, переступая вётки и хвою. Мишки заревели, повернув морду к незванной гостье. Один из них встал на задние лапы и пошёл вперёд. Альма не испугалась, лишь смотрела не отрываясь в глаза зверя и начала шептать:
– Уходи хозяин леса. Хватит, поиграл. Брёвна нам нужны. В лесу ягоды созрели, и борти полны мёда. Чего здесь тебе делать?
Медведь упал на передние лапы, став куда меньше ростом, и заревел, обнажая страшные клыки.
Скарпея, видно чего почуяв, выползла из рукава, и встала на хвосте, и широко открыла пасть, показав зубы. Мишутка посмотрел на змею, опять заревел, и немного подумав, и стал уходить. Следом потянулись и оба других, оставляя берег людям. Мара, уже достав из под плаща свои хлопушки, изо всех сил старалась показать невозмутимость. Правда, это не очень получалось – резной посох, видно, воткнувшись между веток, вырвался и упал на землю. Альма нагнулась, и подала символ наставнической власти.
– Спасибо, – только сказать предводительница Избранных.
– Да ничего… Просто Скарпея за меня разволновалась. Но мишек я бы и так успокоила.
Девушка погладила змею по голове, и та опять юркнула к ней в рукав, а через минуту опять устроилась на её шеё, в виде пёстрого украшения.
– В чертогах присматривай за ней, у нас на Алатыре всегда холодно. Крынку какую заведи, что бы ночью она там была и не испугала никого.
Альма с готовностью закивала, и пошла вслед Маре, опять уверенно шествующей к лагерю. Их встречали восторженно и настороженно. Весельщики теперь остерегались смотреть юной послушнице в глаза.
–Можно идти. Ладьи загружены, госпожа, – сказал Ард Маре.
И точно, судёнышки покачивались на лёгких волнах, в пяти шагах от берега. Альма с сомнением смотрела на воду, жалея, что нет у неё здесь кожаных штанов и высоких сапог на завязках, и с сомнением попробовала башмаком воду. Но тут весельщики на руках принялись носить Избранпых. Вот понесли Кату,затем Липу. Девушка терпеливо дожидалась своей очереди, но все вёсельщики хватались за тюки с оставшимся добром, стараясь обойти юную ведьму подольше. Альма только поджала губы, сняла башмаки, подняла подол повыше колен, и вошла в воду. Холодновато, но ничего, дошла, сама подтянулась на руках и влезла на лодью, расположившись на скамье. Ноги почти обсохли, обувь лежала рядом. Она сидела спокойно, не собираясь больше ни с кем говорить, и принялась за урок- стала вязать узлы на клубке, пробуя сделать вежливое послание для отца. Скарпея вытянулась, посмотрев, что делает хозяйка, и вернулась на место.