— Да, верно, — кивнул волынщик, многозначительно взглянув на Морин.
— Тогда я ему предложил наполовину в шутку, наполовину всерьёз похитить его красотку и привезти ему, куда скажет, да хоть на Браккару. Ланс отказался, мол, у неё муж, сын, родня в Аркайле… А уже через месяц, как я с ним распрощался, выяснилось, что мужа-то её прикончили на дуэли. Да к тому же, по слухам, именно он заколол герцога Гворра. Такого в Аркайле не спускают. И сама она, и её родные попали под угрозу мести со стороны Дома Чёрного Единорога. Не говоря уже о жирных ублюдках-баронах из Дома Охряного Змея. И я понял, что должен помочь ей, пока Ланс занят далеко на севере. Потому я вас и собрал. Потому мы и приплыли в Аркайл.
— Почему раньше не сказал? — нахмурился старый волынщик. — Не доверяешь нам, что ли?
— Себе не доверяю, а вам доверяю, — покачал головой Кухал. — Я не знал, чего от праны сердца лансовой ждать. Думал, вот приедем, а она снова замуж выскочила. Или того хуже, ненавидит его — мол, ославил на все двенадцать держав и жизнь поломал. Тогда я вам сказал бы, что мы наниматься к герцогу приплыли. Ну, то есть к герцогине, которая у них сейчас.
— И что прана сердца нашего менестреля? — спросил Падд.
— А она исчезла. Пропала. Как сквозь землю провалилась.
— То есть как?
— А вот так… — развёл руками предводитель. — Дальше вам Морин расскажет. Она же у нас сыщик, если вы не забыли.
— Помним. У нс так не получается.
— Во и послушайте. Давай, девочка моя.
— Дядя! — Возмутилась Морин. — Я не маленькая девочка.
— Для меня ты всегда будешь маленькой девочкой, а те, кому ты сунешь кинжал под ребро, пусть тоже думают, что ты маленькая, глупая и беззащитная. Так что не отвыкай. Рассказывай.
— Ну, рассказываю, — девушка нахмурила брови, осознавая серьёзность сведений, которыми намеревалась поделиться. — Реналла из Дома Жёлтой Луны была замужем за капитаном гвардии Дерриком альт Горраном из Дома Лазоревого Кота. Их городской особняк я нашла без труда. Оказалось, что глава Дома Лазоревого Кота пран Оррэл альт Горран и супруга его прана Вельма были арестованы по приказу вдовствующей герцогини Леахи и не так давно казнены. Арестовывал супругов альт Горранов начальник тайного сыска Аркайла пран Гвен альт Раст. Но разговор с соседской прислугой показал, что Реналлы в день ареста в особняке не было. Обычно на такие события собирается много зевак. Я продолжала выяснять. По всему получается, что Реналла исчезла из города задолго до ареста.
— Может, её убили раньше? — Спросил Падд Дорн-Колех.
— Вряд ли. Кому она нужна? Могли похитить, но не убивать.
— А если похитили?
— Прислуга альт Горранов непременно проговорилась бы. Такое событие не утаишь. Тем более, у неё есть ребёнок. Сын. Меньше года. Никто не станет похищать женщину вместе с ребёнком. Но ребёнок тоже пропал.
— Значит, побег?
— И я так подумала. Решила расспросить прислугу, которая была в доме в начале лета. Но где её найдёшь после ареста хозяев?
— Это да. Задача непосильная, — кивнул Диглан.
— Потому мне и пришлось вас мурыжить так долго, — смущённо произнёс Кухал. — На самом деле к прану Родду я мог пойти в первый же день, но Морин требовалось время для розысков.
— С меня семь потом сошло, — девушку аж передёрнуло от воспоминаний о бессонных ночах, о терпеливо выслушанных грубостях, но нескольких мелких жуликах, которым она «расписала» щёки стилетом и одном громиле-разбойнике, которого пришлось прирезать точным ударом в печень. — Но, в конце концов, слава Вседержителю, получилось. Мне удалось узнать, что Реналла исчезла из «особняка с башенками» не позже, чем через месяц после смерти супруга и поспешного отплытия менестреля на браккарской каракке. В то время в доме служили кухарка, нянька и два охранника. Вот на няньку мне и указали соседи. Не так давно она неожиданно появилась в городе, пристроилась в богатый купеческий дом на улице оружейников. Трёх серебряных монет вполне хватило, чтобы её разговорить. Глупая, жадная и трусливая девка. Оказалось, что в особняк явился среди ночи некий пран — круглолицый с седой бородкой. Он-то и предложил её хозяйке уехать. У входа ждала карета с двумя страшного вида головорезами. Один управлялся с вожжами, второй стоял на запятках, вроде лакея. Уехали они на юго-запад, по тракту, а через пару дней нянька сообразила, что может попасть под обвинения, за которые вешают без долгого разбирательства. Если их поймают, конечно.
— Нянька? Под обвинения?
— Я же сказала, что она — полная дура. Испугалась, но вернулась в Аркайл почему-то, а не забилась в глухую деревеньку. Очень долго я её расспрашивала, что за пран каретой Реналлу обеспечил. И по всему выходит, что это — Гвен альт Раст.
— Начальник тайного сыска? — присвистнул Диглан.
— Он. Описание настолько совпадает, что ошибиться невозможно. Уверенности в моей правоте добавило то, что сам пран Гвен тоже исчез из столицы Аркайла.
— Да неужели?
— Правда, не так давно. Дней двадцать назад. Едва ли не сразу, после переворота и коронации герцогиней Маризы. Мы с ним разминулись совсем немного.
— Ага! — воскликнул Падд с азартом. — Уже интересно.
— Вот и я так подумал, — кивнул Кухал.
— Уехал из Аркайла и друг детства Ланса альт Грегора — Регнар альт Варда. Сегодня я пыталась отыскать хоть какие-то сведения — связаны эти события между собой или нет.
— И что?
— Не смогла. Придворный маг-музыкант был нелюдимым, почти ни с кем не разговаривал, замыслами не делился. Однажды утром просто исчез. Поэтому вряд ли он нам чем-то поможет. А вот пран Гвен — запросто.
— Это каким же образом?
— Замок Дома Ониксовой Змеи стоит в нескольких днях пути от Вожерона, в котором сейчас ставка Кларины и её отца, — пояснил Кухал. — И мы отправляемся туда.
— Так я не понял — мы будем убивать баронессу и её сына или нет? — почесал в затылке Ронан Дорн-Брэн.
— А по обстоятельствам, — ухмыльнулся Кухал. — Нам бы до Вожерона добраться, а там поглядим, кого нам убивать.
Глава 4, ч. 1
Дорога от замка Дома Ониксовой Змеи до Вожерона заняла три дней. Вне всяких сомнений, всадники налегке проделали бы этот путь гораздо быстрее, но телега с телом Толбо альт Кузанна сильно их задерживала. К концу дороги дня от мертвеца стало ощутимо попахивать. Лейтенант Пьетро посетовал на жару и на отсутствие знающего алхимика, который мог бы приостановить разложение трупа. И рассказал Реналле о том, что в древности люди знали множество способов бальзамирования покойников. Ведь не секрет, что погибших полководцев всегда привозили, чтобы похоронить в усыпальницах рядом с великими предками. Зачастую очень издалека. А браккарцы и по сей день, по мнению кевинальского наёмника, не утратили это знание. Но так это ж браккарцы, у них всё не как у людей… А так тело знаменщика просто плотно обернули льняной тканью, пропитанной лавандовым маслом, сколько нашлось в замке праны Нателлы. Получилось вполне сносно. Даже курносая веснушчатая Марша, которую Реналла взяла с собой выполнять обязанности служанки и камеристки, не жаловалась, хотя сидела на расстоянии вытянутой руки от трупа и постоянно косила в его сторону круглыми от испуга глазами.
Пьетро альт Макос всю дорогу не отходил от Реналлы, развлекая её всяческими историями. О войнах, которые разворачивались на материке прежде и о недавних сражениях, где принимала участие Рота Стальных Котов — лучшая Рота в двенадцати державах. Обладая хорошо подвешенным языком, лейтенант, казалось, мог говорить сутра до вечера. Нахохлившийся в седле Бардок — весь в чёрной коже, несмотря на погожие летние деньки, отчего напоминал здоровенного ворона из тех птиц, что водятся в Карросских горах и Унсале, а в Аркайл залетают лишь изредка в самые лютые зимы, — поглядывал на него искоса, но молчал, исправно играя роль слуги. Он вызвался сопровождать мнимую племянницу праны Нателлы, справедливо полагая, что даже самым благородным и вежливым наёмникам доверять следует до определённого предела.
Реналла слушала прана Пьетро вполуха, больше думая об оставшемся в замке Бринне. Она ещё никогда не расставалась с сыном дольше, чем на одну-две стражи, когда тот был с нянькой. В этот раз с ним тоже осталась Анне, не доверять которой она не могла. Предыдущая нянька никогда не была так добра с мальчиком, никогда так не ухаживала за ним — кормила, играла, пела песни, учила говорить и ходить. И с самой Реналлой они были, словно две подруги. Могли говорить о чём угодно и находили общий язык. Даже с младшей сестрой они не были так близки. Правда, в последние несколько дней Анне будто с цепи сорвалась, без устали расхваливая лейтенанта Пьетро. И красавец, и молод, и, наверняка, фехтует мастерски. И с головой всё в порядке, если дослужился до лейтенанта в такой знаменитой Роте, как Стальные Коты. И что Дом Зелёного Пса не самый именитый в Кевинале, так ничего страшного. Все Высокие Дома начинали с малого и были незаметны, пока не находился кто-то один, прославивший имя и герб. Кто знает, возможно, Дому Зелёного Пса суждено встать в один ряд с Домами Белого Орла и Рубинового Журавля именно благодаря мужеству и уму лейтенанта Пьетро. А поскольку, по словам Анне, наёмник глаз не спускает с Реналлы, то молодой вдове следует призадуматься. Нельзя же вечно скрываться в замке безумной праны Нателлы? Реналла отшучивалась, что после Дома Лазоревого Кота ей не хочется входить в Дом Зелёного Пса. Не зря люди говорят — словно кошка с собакой. Да и вообще, красавцы-дуэлянты ей надоели — слишком много от них шума, крови и горя, а хотелось бы заботы и ласки.
И, тем не менее, слова Анне никуда не делись. Они засели в голове назойливым червячком, заставляя совсем по-другому оценивать слова и поступки лейтенанта. То подал ей руку, помогая спуститься с седла, то принёс букетик бело-лиловых цветков безвременника, которые в эту пору года украшают лесные поляны южного Аркайла. Не говоря уже о постоянных беседах, рассказах, сдобренных изрядной долей бахвальства, но в меру, без переизбытка, заставляющего бежать без оглядки от хвастуна. Реналла старалась гнать от себя мысли о пране Пьетро и не слишком охотно отвечала на его вопросы, предпочитая делать вид, что задумалась о своём.
Лето заканчивалось. Здесь, в самой юной провинции Аркайла лес отличался от привычного северного. Вместо мрачных тёмно-зелёных елей — длинноиглые сосны с янтарно-жёлтыми стволами, будто сияющие изнутри. Вместо раскидистых грабов — устремлённые ввысь буки с серой, гладкой на ощупь корой. Подлесок другой. Казалось бы, тот же шиповник и тёрн, но попадались и заросли барбариса, который Реналла впервые увидела только здесь. Отличалась и трава. Точнее, в окрестностях её родного замка под деревьями трава почти не росла из-за толстого ковра опавшей хвои. Здесь же в солнечном, будто пронизанном лучами лесу она раскинулась мягким ковром.
По пути отряду наёмников изредка попадались крестьяне, поставлявшие в Вожерон еду. Морковь и ранняя капуста, земляные яблоки… Иногда одна телега, а иногда и несколько. Кое-кто вёз в столицу провинции кур и гусей. Но лейтенант заметил, недовольно нахмурившись, что этого слишком мало. В городе скопилось столько людей, сколько не бывало никогда ранее. Не хватало муки. Со свининой и говядиной местные тоже не торопились, предчувствуя, что осень и зима предстоят военные, а значит, не слишком сытные. Фураж для лошадей и волов тоже приходилось собирать по окрестным сёлам. Крестьяне не слишком спешили расстаться с сеном, просом и овсом. Даже за хорошие деньги. Герцогиня-регентша Кларина издала указ, в котором предписывала земледельцам не чинить препятствия фуражирам, а наоборот, всячески помогать военным. Но пока что отношения мирных жителей с армией Вожерона складывались не лучшим образом. До смертоубийства дело не доходило, но драки с выбитыми зубами и расквашенными носами уже были. Десяток буянов сидели в городской тюрьме, ожидая суда её светлости.
Обстановка на линии соприкосновения войск по-прежнему оставалась непонятной. Аркайл накапливал силы. По словам лейтенанта Пьетро, севернее Аледе уже скопилось три пехотных баталии, пять кондотьерских рот и до двух эскадронов[1] рейтар. На других направлениях тоже сосредотачивались немалые силы. Верные Дому Чёрного Единорога войска устанавливали артиллерию на долгосрочные позиции. Окапывались. Привезли, согласно донесениям разведки, не только лёгкие полевые орудия, но и мортиры, кидающие ядра весом до десятка стоунов на пол-лиги.
Жители городов и сёл мятежной провинции каждый день ждали начала обстрелов. Простые мирные люди — купцы, крестьяне, мастеровые — не всегда могли понять, почему они должны умирать за то, чтобы на престол Аркайла взошёл сын Кларины, а потому поток беженцев на дорогах не иссякал. Сперва уходили на север, в Аркайл, ведь у многих находились там родственники или знакомцы, которые могли бы помочь с обустройством на первых порах или просто приютить, пока не закончится война, не спешившая, впрочем, разгораться. Но через пару недель армия перекрыла дороги и занялась попросту грабежом. Под предлогом проверок — не пытаются ли провезти что-то запретное? — телеги перерывались, всё мало-мальски ценное отбиралось, а самих переселенцев отправляли либо обратно, не солоно хлебавши, либо пропускали, но с оставленным нехитрым скарбом они могли разве что в церкви на паперти подаяние просить. Что искали? Того никто не знал. Скорее всего, никаких особых распоряжений от командиров и не было. Ну, что может вывезти кузнец или плотник? Золотую стамеску или молот, усеянный бриллиантами? Вздумай, Кларина заслать шпионов или убийц к пране Леахе и её братьям, они просочились бы незаметно. Скорее всего, стоявшие на засеках солдаты решили заработать на людском горе. Так всегда бывает, когда идёт война или дело к ней движется. Возмущённые несправедливым отношением, беженцы повернули на юг, в Кевинал. Дороги туда оставляли желать лучшего — через горные перевалы, где спуски чередовались с крутыми подъёмами, со склонов сыпались валуны и сходили оползни, но зато принимали беженцев спокойнее. Многие кевинальцы вообще относились к уроженцам Вожерона и окрестностей, как к родным и полагали, что великий герцог Валлио должен протянуть им руку помощи. Ну, само собой, в обмен на вассальную присягу Домов Бирюзовой Черепахи и Сапфирного Солнца. Однако, ни самопровозглашённая вдовствующая герцогиня, ни её батюшка не спешили с изъявлением верности Кевиналу, хотя и давненько заслали послов ко двору Валлио Семнадцатого. Но занимались эти благородные и уважаемые праны исключительно тем, что выпрашивали денег взаймы и разрешения использовать ещё больше кевинальских наёмников. Великий герцог не возражал против найма вольных шпаг и мушкетов, но золотишком делиться не спешил.
Слушая лейтенанта, Реналла нарисовала в воображении мрачную картину опустевшего города, где по улицам бродят редкие, не сумевшие или не успевшие спрятаться обыватели, и толпы вооружённых до зубов наёмников.
В самом деле, первыми на въезде в Вожерон им попались военные.
Десяток мрачных аркебузиров в цветах Дома Сапфирного Солнца стояли в воротах, придирчиво осматривая гружёную корзинами телегу. Можно подумать, переминавшийся ноги на ногу дочерна загоревший под южным солнцем крестьянин, спрятал среди земляных яблок и моркови бочонок с порохом, которым грозится поднять на воздух особняк баронессы Кларины. Ну, то есть, вдовствующей герцогини Кларины. Или как её теперь следовало величать?
Лейтенант Пьетро терпеливо дождался окончания проверки, а потом подъехал во главе отряда к охране.
— Кто такие? — угрюмо осведомился старший с красным пером на шлеме-морионе.
— Комендант форта Аледе, Пьетро альт Макос из Дома Зелёного Пса, лейтенант Роты Стальных Котов.
— Бумаги в порядке?
— В порядке! — наёмник сунул руку за пазуху, вытаскивая на свет сложенный вчетверо желтоватый лист. — А ты, никак, читать умеешь?
— Не умею! — Буркнул аркебузир, но не слишком свирепо — лейтенантское звание произвело на него должное впечатление. — Но закон порядка требует.
— Как же ты её читать будешь? — Пьетро помахал бумагой.
— А чего мне её читать? — пожал плечами солдат. — Печать покажите. Что я, печать Стальных Котов не узнаю?
Кевиналец рассмеялся и, наклонившись в седле, протянул подорожную грамоту стражнику. Тот внимательно осмотрел тёмно-красную сургучную печать с оттиском, изображавшим вставшего на дыбы кота в полудоспехе, и кивнул.
— Годится. А что везёте?
— Погибшего товарища. Смотреть будешь?
— Буду. Положено.
— Тогда иди сам к телеге. Он, хоть и боевой товарищ, но нюхать линий раз труп не хочу.
Бурча под нос что-то похожее на «а зачем тогда в город везти?» стражник подошёл к телеге, приподнял рогожу, которой накрыли тело знаменщика. Сморщился — трупный запах смешался с лавандой. Потыкал кинжалом в солому, но теперь уже скорее для очистки совести. Махнул рукой.
— Проезжайте.
В гробовой тишине отряд въехал под надвратную башню. Крепостные укрепления в Вожероне не отличались особой мощью. Вал, заросший некогда зелёной, а нынче пожелтевшей от жары травой — одуванчики, цикорий, молочай, на глазок казался не выше одной сажени, а над ним — стена высотой локтей пять-шесть, не больше, сложенная из желтоватого пористого камня, кое-где выщербленного, кое-где потрескавшегося. Реналле это не понравилось. Она помнила слова отца о том, что каждый пран обязан поддерживать в боевой готовности свой замок. От этого во многом зависит — останется ли замок в его собственности или перейдёт в собственность другого дворянина, более удачливого или более расчётливого.
Конечно, времена междоусобиц в Аркайле давно миновали, но дальновидные главы Домов — особенно маленьких и небогатых, не обладающих весомыми связями при герцогском дворе — продолжали обучать личную гвардию и заботились о крепости собственных замков. Возможно, здесь, на юге, дела обстояли иначе? Нельзя же верить, что у Дома Бирюзовой Черепахи не хватало денег на починку городской стены. Наверняка, пран Клеан своё родовое гнездо содержал в полном порядке и рассчитывал на прочные стены, случись что. На Вожерон, скорее всего, просто было жалко золота. А вдруг начнётся война?