– Я тоже, – пробормотал Итан и зашипел, когда Брайс приложила салфетку к рассеченной брови. Он сдвинул голову. – Бровь заживет. Рана уже затягивается.
– Думаю, без когтей тут не обошлось, – сказал Хант, стоя со скрещенными руками.
Сиринкс прыгнул на диван, трижды покрутился и затих, свернувшись калачиком.
Итан молчал. Брайс снова потянулась к его ране, но он отстранился, морщась от боли.
– Итан, а как вообще ты здесь очутился? – спросил Хант.
Голос ангела был похож на хруст щебенки.
Взгляд Итана переместился на Брайс. Один его карий глаз заплыл, во втором пылал гнев.
– Я не просил их тащить меня сюда. Перри… омега моей стаи… Это она.
Брайс смутно помнила девицу с каштановыми волосами. Перри… Равенскрофт. Младшая сестра Амелии.
– Она тебе помогла?
Итан хрипло рассмеялся и сразу же поморщился от боли. Должно быть, ребра…
Брайс задрала серую окровавленную футболку Итана, обнажив до неприличия рельефную брюшную мускулатуру.
– Итан, как же они тебя…
– Заживет, – ответил он, вновь опуская край футболки.
– Похоже, у нашего гостя сломаны ребра, – невозмутимо заметил Хант.
– Ты попал в точку, Аталар. – Брайс уселась на корточки. – И сломанная рука, иначе Итан не баюкал бы ее.
– Перелом черепа зажил, – констатировал Хант все с той же отрешенностью, словно они с Брайс смотрели его любимый ванирский детективный сериал.
Глаза Итана снова вспыхнули.
– Я чувствую враждебность и изрядную долю мужской гордости, – сказала Брайс.
– Добавь к этому немного упрямства, и я скажу, что мы вляпались в классически дурацкую историю, – ответил Хант.
– Что у вас за шизованные словечки? – не выдержал Итан.
Брайс улыбнулась Ханту. Все мысли о навязанном женихе, ее настоящем отце и астериях исчезли при виде лукавства, сверкающего в глазах ангела. Но стоило ей взглянуть на Итана, и улыбка пропала.
– Обещаю: я быстренько промою и смажу твои раны, а потом ты свободен.
– Не торопись. Мне некуда идти.
Хант замер:
– Амелия вышвырнула тебя из отряда?
– Сабина вышвырнула меня из стаи! – прорычал Итан. – Она, Амелия и другие… Результаты налицо.
– Почему? – оторопело спросила Брайс.
– А ты как думаешь – почему?
Брайс покачала головой, чувствуя нарастающее отвращение к поступку Сабины и остальных.
– Ты знаешь, как действует Сабина… Недели две, а может, три назад ко мне в баре пристал какой-то журналист. Начал расспрашивать о весеннем нападении демонов. Ну, я и рассказал… правду. О том, как я тебе помог. Сегодня утром вышла статья. Восторга у Сабины она не вызвала.
– Совсем? – усмехнулся Хант.
У Итана дрогнул исцарапанный кадык.
– Я не стану повторять весь ее словесный понос. Поберегу твои уши.
Брайс удержалась от желания вытащить телефон и найти статью. Следом пришла мысль: зачем? Это никак не изменит случившееся.
– Вообще-то, Сабина входит в правительство города. У нее нет других дел, чтобы тратить время на какие-то статьи?
– Волки не говорят гадостей о других волках.
– Но ты же сказал, – возразил Хант.
– И Сабина тоже, – печально выдохнул Итан и устало посмотрел на Брайс. – Предводитель назвал тебя волчицей. Я посчитал это хорошим знаком. Я… Сабине это пришлось не по вкусу. И статья тоже. Я же отклонился от угодной ей версии событий. Вот меня и прогнали.
Брайс выдохнула.
– А почему ты оказался здесь? – спросил Хант.
Итан поморщился от боли.
– Перри вспомнила, что мы с Брайс когда-то дружили. – Он попытался встать и тут же рухнул на столик. – Дай мне немного времени. Я отлежусь и уйду.
– Ты останешься здесь, – сказала Брайс.
Честно говоря, ей меньше всего хотелось оставлять Итана у себя. Особенно сейчас, когда она еще не позвонила матери и не убедила ту уехать из города пораньше. Боги, если Эмбер узнает, что Итан здесь, она никуда не поедет. Она любила Итана, как сына. Брайс прогнала эту мысль.
– Тебе еще повезло, что Сабина тебя не убила.
– Она очень хотела, – с горечью сообщил Итан. – Но моя жизнь не стоила всей головной боли с законом, которая бы обрушилась на нее.
Брайс сглотнула. Когда-то младший брат Коннора был ее лучшим другом. Разумеется, после Даники. Потом уже шли Фьюри и Юна. Боги, сколько сообщений они с Итаном написали друг другу за те годы? Сколькими подростковыми шуточками обменялись? А на скольких матчах по солнечному мячу она вскакивала с места и орала во всю мощь легких, поддерживая его?
Итан, лежащий на столике, был для нее чужим.
– Мне надо двигать, – напряженно произнес Итан.
Похоже, и он помнил, чем кончилась их дружба. Это читалось на его лице.
– Лежи-ка лучше, – сказал Хант. – Ты даже ходить не можешь.
– Ладно, – согласился Итан. – Одну ночь.
В его словах и облике сквозило отчаяние.
Брайс сдавило грудь. Стремясь сбросить напряжение, она достала телефон.
– Так, – сказала она, взглянув на время. Почти полночь. Родители если не легли, то уже ложатся. – Мне надо позвонить.
Вид окровавленного Итана не лучшим образом действовал на Ханта. Чтобы чем-то себя занять, ангел решил приготовить чашку кофе без кофеина. Из коридора, где Брайс вела разговор с родителями, доносились обрывки фраз.
«В следующий раз мы запланируем длинные выходные. Может, даже приедем с Хантом к вам. Думаю, он с удовольствием наконец-то побывает в Нидаросе».
Губы Ханта дрогнули в усмешке. Привезти его в дом ее родителей? И не важно, что Брайс на голубом глазу врала матери.
Кофемашина просигналила о готовности. Следом послышались завершающие фразы телефонного разговора Брайс:
– Я подойду в отель к шести часам… Да… Ничего, что рано, я высплюсь… Хорошо. Люблю вас. Пока.
Хант дул на горячий кофе. Брайс вернулась в гостиную.
– Все в порядке?
– Если не брать в расчет, что спать мне осталось всего ничего, то да. – Брайс положила мобильник на кухонный стол. – Билеты уже поменяли.
Она взглянула на Итана. Тот лежал с закрытыми глазами, однако Хант не сомневался, что волк все слышит.
– Укладываемся спать, – объявила Брайс.
– Мне хватит дивана в гостиной, – прохрипел Итан.
Хант был склонен согласиться с ним, но Брайс сказала:
– Нет. Ляжешь в моей комнате. Не хочу, чтобы ты заляпал кровью мой чудесный белый диван.
– На диване лягу я, – напряженно произнес Хант. – Холстром, можешь спать в моей комнате.
– Ничего подобного, – возразила Брайс. – Будет спать у меня. Кровать широкая.
– Тогда сама ложись на диване, а кровать уступи Холстрому, – немедленно отреагировал Хант.
– С моей несчастной спиной? – Раньше чем Хант успел спросить, откуда у нее взялись проблемы со спиной, Брайс сказала: – Я устала и не хочу спорить. Дискуссия окончена.
Итан приоткрыл глаз. Хант едва удержался, чтобы не зарычать от досады.
Через пятнадцать минут Хант уже лежал в своей постели, скрипел зубами и глядел в потолок. Рядом в качестве «утешительного приза» храпел Сиринкс.
Все прекрасно. Долбически прекрасно: Итан Холстром делит с Брайс кровать.
Прекрасно, как на самом дне Хела. Даже прекраснее.
«Это твоя кровать», – гневно напоминала ему кровь. Даже если между ними несколько месяцев не было интимной близости. Его кровать, его Брайс, которая вышла из ванной в спальных шортах и выцветшей поношенной футболке, пурпурная ткань которой слишком тонка и не скрывает выпирающих сосков. К счастью, глаза Холстрома сейчас не в том состоянии, чтобы пялиться на нее. Это вообще не имеет значения. Хант доверял Брайс. Точно знал, чего… и кого она хочет.
Но… не важно, что во время весенней атаки Холстром пришел Брайс на помощь. И дурацкая статья тоже ни при чем. Два года назад Итан отвратительно повел себя по отношению к Брайс и не обуздал Амелию, когда та сорвалась с цепи и начала упрекать ее в гибели Коннора.
Если отбросить вопрос доверия или недоверия… он малость ревнует. Холстром-младший, пока стая не отделала его, был вполне симпатичным парнем. Звездой команды солнечного мяча в университете Города Полумесяца. Хант вспомнил, как смотрел несколько матчей с его участием в казарменной комнате отдыха Тридцать третьего легиона, восхищаясь скоростью и проворством Итана. После гибели брата парень оставил спорт, но и сейчас еще находился в очень приличной форме.
«Ты просто ревнивый идиот», – мысленно сказал себе Хант. Холстром в постели Брайс волновал его больше, чем придурок Кормак, вознамерившийся на ней жениться.
Еще какое-то время помаявшись ненавистью к себе, Хант взял с тумбочки телефон и ввел в поисковик: «Итан Холстром*Сабина Фендир*Брайс Куинлан».
На экране мобильника мигом появилась статья.
Хант пролистал ее. Журналист привел обе точки зрения. Читая высказывания Сабины, Хант следил за дыханием, чтобы не взмыть в небо и не растерзать неофициальную предводительницу волков на куски.
«Брайс Куинлан – не более чем избалованная тусовщица, шляющаяся по сборищам, которой повезло оказаться в момент атаки в нужном месте. Невинных горожан спасла не она, а мои волки. Она же не более чем жалкая искательница славы». Хант до боли стиснул челюсти. В самом конце статьи он нашел слова Итана, так взбесившие Сабину.
«Только благодаря Брайс волки появились на Лугах Асфоделя. Она запросила помощи и держала оборону, пока не подошло подкрепление. Она спасла наш город. По моему мнению, она – настоящая героиня, и пусть никто не пытается уверить вас в обратном. Особенно тех из вас, кто в момент атаки находился вне города».
Что ж, Хант не винил Сабину во вспышке ярости. Правда причиняет боль.
Хант вздохнул и уже собирался вернуть телефон на тумбочку, когда от Исайи пришло сообщение: «Твои соображения???»
Он знал, что Исайя спрашивает о назначении Селистены. «Пока слишком рано говорить, – ответил Хант. – И питать надежды тоже».
Исайя ответил мгновенно: «Она прибудет завтра к пяти часам вечера. Хант, постарайся быть учтивым. Она – не Микай».
Хант ответил смайликом с изображением больших пальцев, поднятых вверх. Теперь можно и спать, но сон к нему не шел.
Брайс смотрела в потолок спальни, прислушиваясь к хриплому, натужному дыханию Итана.
Мать с отцом купились на ее вранье, как говорится, с потрохами. Пусть ей придется встать в четыре часа, но маневр стоил такой жертвы. Новости о ее помолвке еще нигде не просочились. Оставалось лишь молить богов, чтобы родители спокойно покинули город.
Итан слегка повернулся. В ночной тишине шелест простыней показался ей слишком громким. Странно, что он лежал рядом; странно, что ее ноздри полны его запахом, таким схожим с запахом Коннора.
– Я бы прекрасно мог спать на диване, – послышался в темноте голос Итана.
– Я не доверяю Аталару. Еще придушит тебя подушкой.
– Он имеет на меня зуб? – невесело засмеялся Итан.
– Еще какой.
И вновь стало тихо. Тишина была глухой и гнетущей. Нет уж, пусть Итан лежит здесь, у нее на виду. Так проще. Невзирая на охранительные заклинания, которыми была окружена квартира, она не хотела оставлять Итана без присмотра. Вдруг Сабина с Амелией решат его прикончить, не побоявшись всей последующей судебной канители? Одного Холстрома она уже потеряла.
– Даника снабдила меня ключами от этой квартиры, – пояснил Итан. – Накануне… тех событий. Даже водила сюда, показывала. Хотела, чтобы я поохал и поахал. Это ответ, как я сюда попал.
– Понятно.
При упоминании Даники у нее сдавило горло.
– Это правда, что Даника помогла тебе совершить Нырок?
Поскольку ворота транслировали ее голос во все части города, горожане знали, что Даника Фендир чем-то помогла Брайс с Нырком, однако подробностей никто не знал, и это давало простор слухам.
– Да, – ответила Брайс. – Она… была моим якорем.
– Я и не знал, что такое возможно.
– Я тоже не знала.
Его дыхание замерло.
– Я… – начала Брайс. – Итан, когда по время Поиска я видела Данику, она мне рассказала, что остальные: Коннор, Натали и вся Стая Дьяволов… сдерживали жнецов, давая ей возможность побыть со мной. Получается, они тоже меня спасли. Коннор меня спас.
Итан надолго умолк. Когда они с ним в последний раз говорили так? Тихо, спокойно, без язвительности, пронизывающей каждое слово?
– Он любил тебя больше, чем кого-либо, – сказал Итан.
У Брайс зашлось сердце.
– Ошибаешься. Это тебя он любил больше, чем кого-либо.
– Он думал, что ты станешь его истинной парой.
Брайс зажмурилась. Слова Итана были сродни удару ногой в живот.
– В волчьем понимании этого слова?
– А какое еще понимание могло быть? Конечно в волчьем.
Существовало несколько истолкований слов «истинная пара», хотя для Итана – волка-оборотня – правильным было только одно. Так называли настоящего возлюбленного или возлюбленную, предназначенных самой Урдой.
Схожее понятие существовало и у фэйцев. Узы истинной пары были крепче брачных. Связанные такими узами не могли управлять ими по своему усмотрению. Ангелы, насколько она знала, легче относились к понятию истинной пары; для них оно было сродни браку. У ангелов истинные пары даже составлялись для рождения желаемого потомства. Совсем как у животных в зоопарке.
Но для Коннора, если он считал Брайс своей истинной парой… Ей снова свело живот.
– Ты любила его? – шепотом спросил Итан.
– Сам знаешь, что любила, – хрипло ответила Брайс.
– Мы понапрасну тратим уйму времени. Возможно, это проклятие бессмертных – воспринимать время как доступную роскошь, неиссякаемый океан… Я столько времени растратил зря, – со вздохом признался Итан.
Брайс не понимала, к чему именно относятся его слова.
– Очень поэтичное признание, – сказала она.
Итан тихо засмеялся. И снова тишина, нарушаемая едва слышимым гудением кондиционера.
– Почему ты перестал играть в солнечный мяч? – спросила Брайс.
Она почувствовала, как Итан напрягся. Он даже заерзал по матрасу.
– Потому что это глупая игра, – ответил он и со стоном повернулся на бок.
Брайс не знала, как ему ответить. И потому просто закрыла глаза и, водя пальцем по шраму на груди, попросила Луну послать ей тяжелый сон без сновидений.
7
– Это какая-то дерьмовщина. – Рунн расхаживал по узорчатым коврам отцовского кабинета. Напольные часы в углу пробили два часа ночи. – Ты и сам знаешь, что это полнейшая и отвратительнейшая дерьмовщина.
Король Осени, восседавший в малиново-красном кожаном кресле у погасшего камина, молчал. Днем и вечером его кабинет был полон звуков: что-то кипело, шипело и бурлило, свидетельствуя о его пустых и бессмысленных экспериментах, которыми он неустанно занимался на протяжении многих лет. Сейчас в кабинете царила тишина, если не считать негромкого ровного гудения.
– В чем дело, братец? – усмехнулся Кормак. – Обуяли собственнические чувства по поводу сестры?
Он стоял, прислонившись к черной мраморной каминной доске. Белый свитер плотно облегал его мускулистую грудь. Золотистые волосы были тщательно расчесаны.
Поганец.
Пропустив издевательский вопрос Кормака мимо ушей, Рунн сказал отцу:
– Мы живем в современном городе. В современную эпоху. Здесь десятки юристов с неограниченными возможностями оспорить посягательство на свободу Брайс. Да и суды охотно ухватятся за новую возможность поднять вопрос о защите прав фэйских женщин.
– Брайс добровольно пойдет к брачному алтарю, – сказал отец. – И ты тоже.
Уголки рта Кормака изогнулись.
– Слышал, ты помолвлен с Гипаксией Энадор. Мои поздравления.
Рунн хмуро покосился на него. Кормак смерил двоюродного брата взглядом и продолжал:
– Конечно, брак неординарный, учитывая семью твоей невесты и ее родословную.
Рунн замер:
– Вижу, ты нарыл грязи на Гипаксию. Давай вываливай.
– Он что, не знает? – спросил у Короля Осени Кормак.
Отец, сидящий со скучающим видом, ответил:
– Мне это показалось излишним. Мой приказ – закон.
– Так чего я не знаю? – спросил Рунн, глядя то на отца, то на Кормака.
Лицо короля презрительно поморщилось, словно его разочаровало, что Рунн не выяснил этого сам.
– У покойной королевы Гекубы были две дочери от разных отцов. Отцом Гипаксии, как впоследствии выяснил ковен Гекубы, был могущественный некромант из Дома Пламени и Тени. Похоже, помимо материнских дарований, Гипаксия унаследовала и отцовские.
Рунн оторопело заморгал. Значит, Гипаксия способна воскрешать мертвых и общаться с ними. Хорошо. Это он как-нибудь переживет.
– Круто.
Над волосами и плечами отца плясали языки пламени.