– А оно по Божьей милости отдано мне, – завершил Первосвященник. – Что ж, но вы же понимаете, что не всё так просто? Что вы бы хотели узнать?
– Мне нужна информация касательно нахождения одной разведчицы, – Андронник хотел бы сорвать один из здешних цветов, но что у сердца рождает жалость к столь прекрасным созданиям, и он останавливает сей порыв, продолжая изливать голос жести. – Ранее она именовалась Сериль Валерон. По имеющимся сведениям она служит сейчас в структуре Моссад.
– Моссад, – задумался Первосвященник и коснулся двух камешков у наперсника, что мерцают сильнее всего, но тут же отпрял рукою. – Если бы это дело касалось всего народа израильского, вопросил бы я у Бога, по уриму и туммиму*, но это дело частное. А что ты хочешь от неё?
– Если говорить с раскрытием всей информации, – Андронник подошёл к прудику, смотрясь в кристально чистую воду, – то я хотел бы её отвезти на родину. В Рейх. Скажем так, её появление не только для одной персоны, но и для всей страны могло бы возыметь седативный эффект.
– Ох, – тяжело поднялся мужчина. – Это нужно смотреть в специальных базах, данных. Если она сейчас агент нашей специальной разведки, то с именами будет проблема.
Оба они вышли в другой проход, где их встретило тепло улицы. Дворец Первосвященника, примыкавший к стене храмового города сам походил на небольшой квартал. За массивными стенами дворца разбиты малые сады, есть громадная библиотека, автопарк, кухня и хранилище для кошерной еды, и чтобы соблюдался кашрут*, а так же множественные жилища для прислуги и левитов; по дороге сюда Андронник смог заметить ещё и синагогу, вместе с хранилищем оружия. Ещё много что ускользнуло от его взгляда, ибо Дворец огромен и не всё можно рассмотреть.
Сам Андронник пока они шли в молчании вспоминает об Иерусалиме – твердыне современного иудаизма. Для всех иных религий установлен строжайший запрет в Великом Израиле и только санкционированные авраамистическите верования в определённых зонах города имеют право размещать свои культовые здания. Вся столица покрыта сетью Синагог, через которые Малый Синедрион Иерусалима проводит свою политику. Управление Раввината в Иерусалиме, как орган исполнительной власти полностью подчиняется здешним законодателям и согласен на их воззрения касательно политики. Военный Раввинат Израиля особо приковал к столице свой взор, укрепляя его дополнительными силами военизированной религиозной милиции. Андронник не забудет аромата вездесущих благовоний, выкуриваемых едва ли не на каждой улочке, помнит людей, одетых по правилам, что установлены Министерством Государственного Раввината, а именно Указанием «О ношении одежды в соответствиями с положениями второго Шулхан Аруха*». Андронник вспомнил мужчин в чёрно-белых одеяниях и женщин в тёмных закрывающих всё одеждах.
Они вышли в большой двор, уставленный множеством стульев на каменной плитке, где в конце высится небольшая трибуна. Всё накрыто огромным полотном ткани, которая меняется на брезент в случае дождя. Андронник смекнул, что здесь Первосвященник встречает делегации из разных концов страны и организаций, и где-то неподалёку должен быть роскошный бассейн для ритуального омовения после встречи с иностранцами и иноверцами. Андронник не сомневается, что после общения с ним, Первосвященник поспешит туда, чтобы восстановить чистоту.
Наконец-то они вышли к личным кабинетам Первосвященника. Пройдя по паркетному полу из обычного кедра, Андронник прошёл через помещения, где на стеллажах ютятся золотые статуэтки, где манят серебряными крышками свитки и книги, что обиты бархатом на обложках.
Тут же стоит несколько больших каменных скрижалей, на которых по-еврейски выгравированы десять заповедей. Неподалёку же расположились и вооружённые левиты, в их руках карабины, а на поясе длинные ножи.
– Так, – Первосвященник присел и стал набирать буквы на небольшой сенсорной клавиатуре, – прежде чем мы начнём, я бы хотел знать, что вы готовы предложить народу богоизбранному?
– Да, – Андронник вынул небольшую флэшку, больше похожую на маленький чип. – На этот раз вам будет предоставлена информация, которая собрана особым отделом Имперской Внешней Разведки.
– И что же там вы нам принесли по милости Божьей.
– Некоторые данные касательно антиправительственно настроенных движений «Израильский исламский Эмират» и «Вольный Иерусалим».
– Хм, – Первосвященник обратился к тонкому монитору, став набивать имя на клавиатуре. – Так, Сериль Валерон, – мужчина развернулся, вопрошая. – А какого рода информация?
– Наш агент, участвующий в операции, смог в ходе проведения одной из вылазок в городе, втереться в доверие.
– Я же прошу по-хорошему, – оборвал Первосвященник. – Такие предприятия делаются не один год, а это значит, что не один год у нас в Иерусалиме действует агент вашей разведки.
– Понимаю, но вся его деятельность направлена против этих организаций. Наш император не желает дестабилизации в этом крае. В этой флешке информация о некоторых конспиративных квартирах, о приверженцах и местах их временного пребывания.
– Хорошо, – Первосвященник ударил по кнопке «ввод» и на экране тут же высветились нужные строчки; мужчина перешёл по гиперссылкам и оказался на нужных страницах информационной системы. – То, что я тебе сейчас покажу и расскажу – секретно.
– Я вас полностью понял, – Андронник подошёл к экрану, над которым нависла полка, загромождённая предметами, среди которых киборг увидел шофар*, книгу молитвенника и Танах*, кружку для омовения рук и яд*.
Андронник задумался, обращаясь к древнему чувству вины. До него дошло, что если бы тогда, когда шла битва на перекрёстке он бы не бросил Сериль, то всего этого сейчас не было. И Данте не находился в холодных когтях безумия, и к Первосвященнику не нужно было идти, и он сам бы не покинул Рейх. Если бы тогда он нагнулся за ней и подобрал, то целой истории могло бы не быть.
Но с другой стороны первый Канцлер и хотел видеть его таким… Данте Валерона. Холодным и полностью отданным службе, лишённым всякого терзания и дерзновенного к стране. И император всеимперский мог бы точно найти причину того, чтобы Данте обратился к холоду лишения эмоций, дабы служить государству… либо сделал бы его таким. Для Первого Канцлера во имя родины в норме было бы разрушить не только пару тройку судеб, но и утопить в крови целые города, посмевшие бунтовать.
Все мысли Андронника направились к прошлому, где и родилась у него та боль, что заставила с неистовой яростью сражаться в Коринфе, но выдавил себя оттуда. Обручальные кольца на поясе в мешочке в символ траура станут извечным символом того, что случилось давным-давно.
– Да, вот, – мужчина убрал принятую флэшку, приковав внимание Первосвященника, – информация о мятежниках в обмен на информацию об одной персоне. Сериль Валерон. Дама с таким именем поступала к нам лет пятнадцать назад, как нарушитель границы.
– Что потом?
– Говорится, что к ней была применена стандартная процедура – ей поставили ультиматум, либо служить стране, либо провести в тюрьме всю жизнь.
– И какой выбор ей был предпринят? – с настороженностью спросил Андронник, уже зная ответ, но ожидая подтверждения от Первосвященника.
– Да, сначала год она провела в школе натурализации. Затем пять лет она провела в Ополчении, куда её направили по перераспределению. Потом был ЦАХАЛ на пять лет. Ага вот, – Первосвященник умолк, когда дошёл до нужных строк, что смутило Андронника. – Я как блюститель закона, как заботящийся о народе израильском, предлагаю тебе сделку. Нам нужна информация касательно тех движений, внедрение и расследование изнутри, – голос служителя Храма стал настойчивее. – Вы один из лучших воинов-разведчиков, киберарий, которого невозможно уловить.
– Я как подданный России, как монах, не могу пойти на такие условия, – отмахнулся отец Андрей. – Назовите лучше другие условия, которые были бы приемлемы моим внутренним моральным директивам.
– Монах… как же это не по-иудейски.
– А как же назорейство? – возмутился Андронник. – Вы отвергли один из постулатов служения, данный самим Богом.
– Ладно, – отмахнулся Первосвященник. – Что вы готовы предложить израильскому народу? Вы ведь собираетесь не просто обнаружить эту девушку, но и использовать ещё в своих целях, которые могут нас лишить одного агента. Андронник, не уж то вы не понимаете, в чём смысл взаимовыгодного договора?
– Господин, я прошёл через такое, что вам и не снилось, – Андронник, чтобы создать нужный эмоциональный момент, отбросил черствый прагматизм в речи. – Я видел полыхающий Рим, перед моими глазами открывались картины бескрайних сражений, я жил в трущобах и дворцах, служил наёмникам, фанатикам и императорам, влюблялся и терял душу в погоне за отмщением. Целые флотилии горели близь Сицилии во время войны с пиратами. Я вёл операции до полного уничтожения, Первосвященник и курировал торговые предприятия, от оборота которых зависела жизнь целой страны. Поверьте, я понимаю, что к чему. Я готов вам предложить древние филактерии.
– Насколько древние?
– Настолько, что меня скорее всего могут изгнать из страны. Они времён последних Первосвященников в начале нашей эры, которые ими и пользовались. Хранятся в одном музее, но я знаю, как их изъять.
– И вы пойдёте на это?
– Для стабилизации ситуации на родине, и для того, чтобы душевное, психико-эмоциональное состояние одной личности пришло в норму, я готов совершить определённые действия, – Андронник отвечает без колебаний, чувствуя оттенок вины за то, что тогда оставил Сериль в городе.
– Хорошо, мы пришли к соглашению, – обрадовался Первосвященник. – Сериль Валерон, ныне известная как Сигалит Вебер, четыре года служит в Моссад. Три года провела в специальной школе, и ещё один, последний, «работает в поле». Позывной «Серый».
– Хорошо, – потёр металлические руки Андронник. – Что вы можете сказать о её местоположении сейчас?
– По имеющимся внутренним данным её отправили на операцию в одну восточную страну. Судя по всему, это Китай, где-то в пригороде Пекина.
– А что по её задачам?
– Вот это я вам уже не скажу, – Первосвященник закрыл все вкладки и встал с места. – Эта информация повышенного уровня конфиденциальности.
– Хорошо, господин Первосвященник, я приношу вас благодарность от имени всего Рейха, – чуть поклонившись, «жестянно» радуется Андронник.
– Обожди, – мужчина поднялся со стула и утянул за собой отца Андрея на небольшой полукруглый балкончик. – Она ещё подавала прошение на поиск другого человека по имени Марта Валерон.
– Так и было? – взволнованно говорит Андронник, устремляя взор далеко в город.
– Да. Когда она поступила в Моссад, то вместо годового заработка она согласилась, что разведка направит свои ресурсы на поиск этого человека.
– Вы обнаружили что-то? – Андронник на этот раз готов Первосвященнику предложить ещё и золотые меноры или даже раскрыть тайну создания из обычных людей киберариев, лишь бы ему всё рассказали.
– Мы исследовали полмира. В Рейх нам не особо удалось проникнуть, «Либералы» нам ничего не дали. Но вот один край света отозвался похожим именем. И судя по всему это её родственница.
– И?
– Мы просканировали интернет-запросы, насколько это возможно, когда часть сети утеряна, проверили базы данных. Южноамериканская Федерация. Пригороды Рио-де-Жанейро. Большего сказать не могу, так как Бог нам не открыл иного.
– И вы так просто об этом мне доносите информацию? – удивился Андронник.
– Да, у нас получилась хорошая сделка – информация в обмен на информацию. К тому же, вы отдаёте нам древние реликвии, что так же хорошо для нас.
– Что ж, тогда можно считать нашу встречу оконченной?
– Подожди, – Первосвященник протянул небольшую пластинку. – Здесь находится документ в цифре. Вы можете предъявить его Сериль, чтобы она не сомневалась ни в чём.
– Спасибо, – металлическими пальцами Андронник подхватил пластинку, спрятав её в кармане. – Мы расстаёмся?
– Да, – Первосвященник махнул рукой и от строя охранников отделилось трое левитов с автоматами. – Вот эти парни проводят тебя к выходу.
Андронник согласился и направился к дверям из Дворца. Прошло около минут двадцати, пока по витым переходам, через большие дворы, минуя галереи и искусственные аллеи, отец Андрей вышел из большого комплекса архитектурного произведения искусства, сложенного из злата, мрамора, гранита, серебра, драгоценных каменьев, платины, базальта и дерева.
Оказавшись на улицах Иерусалима, Андронник поднял голову и увидел, как развиваются флаги Великого Израиля – тёмно-синие полотна с двумя белыми полосами, в центре которых, в белом кругу чёрная звезда Давида. Теперь под этим знаменем маршируют войска от Нила до Евфрата, противостоят Персидской Державе, Турецкому Султанату и Аравийским Эмиратам, а также африканским бандам. Андронник стал идти вперёд, выходя за пределы огромного двора перед Дворцом.
Андронник стал углубляться в город, а на встречу ему попался поток людей – мужчины и женщины в еврейской одежде. И все они живут в ожидании одного. Государственный Раввинат Израиля, как орган исполнительной власти во главе с царским наместником, Синедрион-Кнессет, взявший роль законодателя и суда, возглавляемый Первосвященником, поучаемый Раввинатом Писания, всё ждёт своего царя, который придёт, дабы распространить власть этого государства ещё сильнее.
Синагоги то и дело попадаются на глаза Андронику, в которых звучат слова учения, возвещающего о превосходстве мессианского народа. Малые дворцы коэнов говорят о величии служителей древнего культа, что стал возрождаться. Ещё немного и Храм Соломона будет достроен, ибо всегда что-то мешало его окончанию. До неожиданный обвал, до стены треснут, но строители без колебаний продолжают его ваять. Андронник посмотрел назад и нашёл его великолепие – храм занимающий целый квартал, стал жемчужиной Иерусалима и коэны даже пару раз там проводили службы. Но несмотря на всю помпезность и ожидание счастья, Андронник знает, что этот храм станет началом конца.
Глава десятая. Империя «Восточного дракона»
– Эстебан, ты как? – раздался слабый голос из бусинки, закреплённой у уха, и мужчина дал ответ в небольшой микрофон у воротника:
– Всё хорошо, Комаров.
Парень, нацепивший на себя чёрную куртку из кожи, короткие сапоги и темные джинсы, бредёт сквозь неисчислимое множество народа. Это люди преимущественно среднего роста, с желтоватым оттенком кожи, одетые в разношёрстные цветастые одежды и постоянно смотрящие взглядом будто прищуренных глаз на Командора. Эстебан конечно и раньше видел азиатов, но в таком количестве – никогда, но всё же это не помешает его цели – найти и обнаружить одну даму. Ещё вчера, когда они стояли в пригороде Пекина Андронник сообщил им, что они на верном пути и Сериль нужно искать именно там, но где? Отец Андрей пытался выяснить точное местоположение девушки и даже предлагал Первосвященнику за свою службу вывести их на связь, но тот отказался. И ныне они должны расхаживать по всему Пекину в поисках «леди» с европеоидной внешностью.
«Ох уж этот Первосвященник. Как требовать служения, так сразу, а как реально помочь, так лезет в бочку», – возмутился Командор, в то же время понимая, что их новый жестяной товарищ сделал всё что можно и если бы сам Эстебан требовал у Первосвященника выдать информацию, то перешёл бы на угрозы и шантаж, чем бы и завалил операцию.
Эстебан тихо бредёт по улице. Справа и слева дома, выстроенные в местном колорите – красные стены, золотистый фасады, крыши с подогнутыми краями и развешанные круглые фонари. Роскошные фанзы на севере столицы Китая построены для возрождения и утверждения национального духа, как помнит Командор. Подле них же разбит целый рынок – палатки и хижины из пластика и дерева, на столиках, на вешалках и витринах всё пестрит разнообразием товара – одежда, телефоны, украшения, пища. Особенно Командору тошно смотреть на разбитые здесь точки продажи пищи – под открытым небом в масле и перце делают всяких жуков, тараканов, саранчу мух и прочую гадость. Здесь обоняние пленяет тошнотворный запах от чудной еды, гниющих продуктов, дешёвого пластика и пота людей на пару с их отходами, ибо туалеты установлены где-то рядом.
Командор обратил взгляд к небе, но его встретили только серые хмурые облака, чуть раскрашенные златом солнечных лучей. Огромное количество заводов в южных промышленных зонах, запущенные не так давно уже успели накрыть город стеной облаков. Столбы дыма, вырывающиеся из труб, превратились в подобие колонн, что держат твердь небесную. Ещё не так давно, столица Китайской Республики не была загрязнена подобным образом, ибо находясь в тяжёлом кризисе, она могла позволить работу только малой части производства.