— И в городе будь осторожна, — добавил старик. — В Караузяке появился орден странников.
— Странников? — удивилась Заряна. — Что они здесь делают?
— Культ своего бога принесли, последователей ищут. А может, и за молодым князем охотятся. Наверное, Нергал потребовал новой крови.
— Нергал… — произнесла Заряна задумчиво. — Мара разгневается. Она не потерпит тут чужого бога. Если ты не ошибся, Некрас, на нас всех могут обрушиться беды.
— Надо задобрить её. Но не в этом главная беда. Нам теперь грозит опасность. Придётся бояться не только дружинников князя, но и этих. Они как тени. Они везде.
— А где они сейчас?
— Поселились в большом доме на северном склоне. Недалеко от стены. Сейчас перестраивают его. Там работают люди Изяслава-строителя. Это значит, у странников уже есть связи с нашей гильдией каменщиков, что вдвойне плохо.
— Если их мало, их можно легко уничтожить, — подумав, проговорила Заряна. — Скоро их здесь не будет. Я позабочусь об этом.
— Когда поедешь на службу князю? — спросила Лебедь.
— Скоро. Но вначале надо кое-что сделать. Неоплаченная обида осталась, — взгляд Заряны блеснул яростью.
* * *
Яркое фиолетовое сияние, исходящее от рук моей провожатой, освещало каменный тоннель с низким сводом. Мы пронеслись по нему и оказались перед лестницей. Она вела вниз, в квадратное помещение с алтарём и двумя каменными фигурами, изображающими людей с птичьими головами. Между ними — ещё одна фигура, но не с птичьей, а с козлиной головой, увенчанной тремя парами рогов. Эта статуя напоминала то жуткое существо, которое явилось в крепость несколько дней назад.
Я даже не помнил, как мы добрались сюда. Едва рука женщины схватила меня, как я оказался во тьме, а потом — здесь.
— Склонись перед повелителем Сумрака, — женщина протянула свою когтистую шестипалую руку, и в чаше на алтаре вспыхнуло фиолетовое пламя.
Меня же не оставляло ощущение, что в словах её кроется подвох. Какое-то странное существо похитило меня и требует перед кем-то склониться — нет, тут явно что-то нечисто. Надо сопротивляться, нельзя позволить завладеть моим рассудком, нельзя позволить командовать собой.
— Нет, — сказал я твёрдо.
Женщина рассмеялась:
— Не желаешь склониться перед хозяином?
— Не знаю никакого хозяина. Что тебе от меня нужно?
— Тебе дарован великий дар, — женщина воздела руки к потолку, а потом схватила меня за плечи. — О, ты не представляешь, сколь много можешь достичь! Бессмертие! Вечность! Сильные духи не знают забвения. Пусть тело усохнет и сгниёт, но дух будет жить. Обрати свой взор к Сумраку! Познай силу, сойди во тьму!
Мраморная маска смотрела на меня пламенным взглядом фиолетовых глаз. Голос разносился зловещим эхом под каменными сводами. Я не знал, что ответить. Не понимал, что хочет от меня это странное существо. Расплывчатые фразы не говорили мне ровным счётом ничего.
— Не понимаю, — произнёс я. — Говори конкретнее. Кто ты? Что ты хочешь?
— Твоё будущее во тьме. Но если обратишь взор в глубины Сумрака, познаешь вечность. А пока берегись, смертный. Слуги Нергала уже идут за тобой. Они близко.
— Слуги кого?
Женщина рассмеялась:
— Узнаешь. Скоро сам всё узнаешь, — её длинные холодные пальцы коснулись моих век, и…
Когда я открыл глаза, надо мной покачивались ветви столетних сосен, а облака плыли по синему небесному простору. Земля тонула в тенях, день только начинался.
Сел, огляделся. Я находился у подножья сопки, а напротив меня громоздилась ещё одна такая же, поросшая лесом. За мной высилась обрывистая скала, с которой, видимо, я и шлёпнулся ночью. Свита моя изодралась и была покрыта запёкшейся кровью, как и руки. Кровь, очевидно, принадлежала мёртвому Бормотуну, оставшемуся выше по склону.
Следов великана, явившегося сюда ночью, вокруг не наблюдалось. Должны были остаться груды камней и поваленные деревья, но лес выглядел так, словно ничего не произошло. Неужели приснилось? Впрочем, не удивительно. У меня до сих пор болела и кружилась голова, что заставляло подозревать сотрясение. На это наложилось впечатление от похода в горы и схватки с драконом. Вот и привиделось.
В небе заметил змеелёта. Он кружил низко над сопками. Я вышел на открытое пространство, стал кричать и махать руками, пытаясь обратить на себя внимания. Меня как будто не замечали, и тогда я создал в небе небольшой тёмно-фиолетовый шар.
Сработало. Змеелёт сделал круг, протрубил в рог, и вскоре возле меня приземлились четыре воина на змеях. Среди них была и Олеся.
— Вот ты где! — радостно воскликнула она. — А мы с самого рассвета ищем. Я видела, как упало та огромное чудище. Его труп за той горой. Ты убил древнего змея!
— Я рад, что у меня получилось сразить его, — я взглянул туда, куда указывала девушка.
— А тебя мы долго не могли найти. Даже не видела, куда ты приземлился. Не ранен?
— Ни царапины, — махнул я рукой. — Голоден только. Как мне отсюда выбраться?
— Мы тебя вытащим, — заявил один из дружинников. — Садись на ремни.
Оказалось, что у сёдел имелись кожаные ремни, которые позволяли подвешивать грузы под пузом змеев. Взрослая особь могла спокойно поднять и пронести десяток вёрст помимо всадника в доспехах лишнюю сотню килограммов. Это-то и помогало вытаскивать сбитых над горами воинов. Сам я ещё не видел, как это делает. Теперь пришлось испытать на собственной шкуре.
Я уселся на скрещенных лямках, меня зафиксировали ремнями, после чего змей дружинника набрал высоту и полетел в сторону крепости, до которой оказалось довольно далеко.
Крепость выглядела так, словно её разбомбили. Поломанные башни и рухнувшие стены лежали на склоне холма грудами камней. Крошечное поселение, огороженное частоколом, превратилось в пепелище. Дым до сих пор поднимался над ним.
У подножья холма уже собралось много народу — в основном змеелёты. Когда приземлились, я сразу земетил Казимира. Облачённый в свой пурпурный куяк, он быстро зашагал ко мне, едва змей завис над землёй, и я высвободился из ремней.
— Святослав! — воскликнул он. — А вот и ты! Ты же знаешь, что произошло? Ты убил эту огромную тварь! Поразительно! Никогда не видел ничего подобного. Три десятка дружинников не могли убить это чудище, а ты поверг его.
— У него кожа зачарованная, скорее всего, — предположил я. — Чары не причиняли ему вреда. Пришлось действовать хитростью.
— Воистину тебя нам сами боги послали! Ну всё, летим в Караузяк. Глядишь, к утренней трапезе успеем. Хотя нет, вначале пусть целитель глянет на тебя.
Я умылся и помыл руки, потом пожилой целитель осмотрел меня и выслушал жалобы на головную боль. Поводил руками над затылком, дал приятную на вкус настройку. Сразу полегчало. Казимир хотел отправить меня в Караузяк, но я заявил, что должен лично увидеть труп великого змея. Мы подкрепились и выдвинулись в путь. Казимир, Олеся и ещё пять дружинников полетели со мной.
Туша дракона действительно лежала на склоне сопки. Его толстая бугристая кожа была утыкана стрелами и в нескольких местах прожжена чарами. При свете дня он казался ещё больше, чем прежде. Голова со всеми отростками имела почти два метра в диаметре, а туловище — метров десять в длину плюс хвост.
Казимир предложил привезти голову дракона в город и повесить на воротах, как знак одержанной победы. Я согласился. Поверженный монстр дополнил список моих подвигов, и народ должен видеть свидетельство этого.
Голова дракона оказалась пуста. В буквальном смысле. Содержимое пасти и черепной коробки выгорело от моих чар, тогда как кости, кожа и зубы пострадали значительно меньше.
Седла на чудище не было: существо либо действовало по собственному наитию, либо им управляли горцы с помощью каких-нибудь ментальных техник. Оставалось надеяться, что особь эта у них в единственном экземпляре. Если у одамларов таких несколько, Караузякскому княжеству придётся несладко.
Голову рубили долго. Кожа и мышцы оказались невероятно прочными — даже зачарованным клинкам поддавалась с трудом. Но всё мы же справились. Три дружинника прицепили голову ремнями к сёдлам и понесли прямиком в Караузяк, до которого было около полчаса лёту.
Сгрузили голову на первом ярусе крепости, возле ворот. Я же переоделся и отправился к пленному князю Бахтияру. Его как раз держали в одной из башен неподалёку.
Бахтияр проживал в маленькой, но относительно чистой комнатушке. Тут были два грубо сколоченных стула, стол и кровать с соломенным матрасом. Снаружи стоял стражник. Сам вождь был в ошейнике и кандалах.
— Здравствуй, Бахтияр, — поздоровался я, входя в комнату. — Не возражаешь, если мы поговорим с тобой?
— Проходи. Ты хозяин, — улыбнулся пожилой князь.
Он сидел на кровать, я устроился за столом.
— Как поживаешь? Хорошо с тобой обращаются?
— Хорошо, — важно кивнул Бахтияр.
— Я пришёл рассказать, какая участь уготовлена твоим людям.
— Хорошо.
— Я собираюсь отправить их на постройку моей крепости в горах. А потому они будут жить рядом с той крепостью, разводить скот и платить мне дань. Теперь они — мои подданные.
Бахтияр некоторое время внимательно смотрел на меня, а потому кивнул:
— Хорошо.
— Остальное племя тоже должно платить мне дань. Ты отправишь гонцов ко всем князьям и передашь им мою волю.
— Юкори не платить дань чужакам, — покачала головой Бахтияр.
— Да-да, я уже слышал это. И всё же ты выполнишь мои требования. Ты отправишь гонцов.
— Я отправить гонцов, но юкори не платить дань.
— Хочешь сказать, они не согласятся?
— Да.
— Почему ты так уверен? Разве они не хотят жить?
— Юкори не платить дань. Юкори поклоняться Аждахак — великий змей. Великий змей гневаться. Духи гор пробудиться, рушить ваши кишлак. Беды принести.
— Пошли, я тебе кое-что покажу.
Бахтияр поднялся и последовал за мной.
Мы спустились вниз и отправились к воротам, где лежала голова дракона.
— Сегодня ночью он прилетел, чтобы разрушить нашу крепость, теперь он мёртв, — объявил я. — Сколько таких у вашего племени?
Бахтияр застыл и, наверное, минуту не мог произнести ни слова — лишь стоял и смотрел на мёртвую драконью башку.
— Древний змей, — произнёс он с трепетом. — Аждахак умереть. Невозможно. Так не бывать.
— Ты видишь своими глазами. Я убил его, как убью каждого, кто заявится в мои земли. А ты отправишь гонцов к князьям. Ты сообщишь им о том, что великий князь Светлоярский убил Аждахака. Юкори будут платить мне дань.
— Я послать гонцов, — проговорил сдавленно Бахтияр. — Ты — великий воин. Ты мне дать бумага и перо. Я написать послание юкори.
Мы отправились в дом Казимира на третий этаж, где я выдал Бахтияру письменные принадлежности, и тот под мою диктовку настрочил двенадцать одинаковых писем. На всякий случай я позвал дружинника, понимающего язык одамларов, чтобы тот перевёл написанное и я убедился, что Бахтияр точно передал мои слова. В послании я сообщал князьям о том, что убил великого змея, и приказал всем им явиться в Караузяк для заключения договора со мной, как со своим новым правителем.
Пленники проживали в подклете одного из домов для слуг на первом ярусе крепости. Мужчины находились в отдельном помещении. Они лежали и сидели на соломе, и когда мы с Бахтияром вошли, многие уставились на него с надеждой. Кто-то о чём-то стал спрашивать.
Я выступил перед ними с речью, а Бахтияр перевёл мои слова. Когда прозвучало имя Аждахак, среди пленников пробежал ропот, и все взгляды обратились на меня. Похоже, дракон действительно много значил для горных племён, и теперь я был в их глазах то ли великим героем, то ли великим злодеем, но однозначно, тем, кого следует бояться и кому следует повиноваться.
Бахтияр выбрал трёх мужчин. Они должны были ехать гонцами к остальным князьям племени юкори.
В тот же день я решил поговорить с Нур. Она проживала отдельно от остальных женщин, на четвёртом этаже дома Казимира в просторной угловой комнате вместе с двумя служанками и годовалой дочерью. Понятное дело, вечно она тут жить не могла, её следовало определить в другое место, а вот куда именно, зависело от того, какой путь она выберет.
Обычай требовал, чтобы она стала моей наложницей. Большое количество наложниц у князя только приветствовалось. Они являлись одним из символов достатка и благополучия, а иногда — и военных побед. Но для того, чтобы содержать гарем, мне требовалось обзавестись отдельным домом в городе. Самому мне было сподручнее жить в крепости, но дом Казимира был не столь велик, чтобы тут могли с удобством разместиться лишние люди. Поэтому с жилплощадью требовалось что-то решать.
Впрочем, я пока и сам не знал, что делать с Нур. Мне было не так важно, будет ли она моей наложницей или нет. Я был человеком далёким от местных обычаев, а потому решил дать девушке выбор. Захочет остаться — останется, захочет вернуться к семье — предложу им выкупить её.
Я позвал Нур в свой кабинет, посадил за стол. Девушка смирно сидела, сложив руки на коленях и уставившись в пол.
Нур имела ближневосточные черты лица и смугловатую кожу, раскосые глаза и небольшой ротик с горделиво сжатыми губами. Она была одета в широкое платье (или халат, как тут называли длинную одежду) до пола, украшенное цветочными узорами. Вместе с добычей из дома Хасана мы прихватили сундук с женскими вещами, и Нур смогла переодеться. На запястьях девушки были стальные браслеты-блокираторы с магическими знаками. Наш лекарь — а только лекарь мог определить, какими энергетиками и чарами владеет человек — уверял, что Нур имеет магический дар. Она и сам не скрывала, что может создавать каменных людей. Пришлось её энергию блокировать, как и другим пленникам, обладающим особыми способностями.
— Итак, нам надо решать, что делать дальше, — заложив руки за спину, я расхаживал взад-вперёд по скрипящему деревянному полу, покрытому ковром. — Ты знаешь, что я убил твоего мужа Хасана. Убил в честном поединке, как полагается. В соответствии с обычаем я должен сделать тебя своей наложницей.
Я остановился и посмотрел на Нур. Лицо её не изменилось. Ни одна мышца не дрогнула. Девушка уже знала про смерть мужа и стоически перенесла напоминание об этом.
— Боги так решили. Так тому и быть, — проговорила она смиренно.
— Боги не всё решают. Я дам тебе выбор. Ты можешь остаться здесь или вернуться к семье. Я потребую за тебя посильный выкуп. Думаю, твоя родня не откажется.
Девушка немного помолчала, а потом проговорила:
— Если я вернусь, семья спросит: почему ты здесь, если должна быть рядом с мужем? — проговорила она.
— Он же погиб.
— Обычай моего народа требует, чтобы я разделила его судьбу.
Я озадаченно хмыкнул. Местные традиции не переставали меня удивлять. Я-то думал, это у нас в княжестве дикие нравы, а у одамларов оказались ещё хуже.
— Мне жаль, что так случилось, — вздохнул я. — Ваше племя постоянно нападало на мою землю. Я не мог поступить иначе. Если бы вы хотели жить в мире, этого не было бы.
— Такова воля богов, — произнесла Нур.
— Значит, ты хочешь остаться? — спросил я напрямую.
Нур промолчала.
— Да или нет? — я подошёл к ней и пристально посмотрел в глаза. — Скажи хоть что-нибудь.
— Я не могу решать такие вещи.
— Ладно, как хочешь. Тогда останешься.
— Как скажешь, — Нур склонила голову.
Действительно, если человек не может сам определиться, что ему делать в жизни, остаётся решать другим.
— Пока поживёшь тут. Потом я найду тебе отдельный дом, — обещал я, и Нур снова покорно согласилась с этим.
Денёк получился насыщенным. За всеми этими разговорами я даже трапезу пропустил, и теперь ужасно хотелось есть, да и голова снова разболелась.
Выйдя на крыльцо, я стал наблюдать за жизнью во дворе. Слуги таскали воду, дрова, какие-то вещи. Слышался стук топора, мычали коровы, ржали лошади — всё, как обычно. Я даже привык к такому полудеревенскому существованию.
Со стороны конюшен бодро шла Лана. Её окликнул один из стражников, она перекинулась с ним парой слов, похихикала и пошла дальше.
— Эй, Лана! — крикнул я. — Куда торопишься?
Девшка остановилась, не зная, что ответить.
— Да я это… госпожа поручила… Так, на конюшню бегала вот…
Мне показалась подозрительным, что Лана — всегда такая открытая и словоохотливая — вдруг стушевалась и растерялась. У неё всё было написано на лице, даже гадать не приходилось.
— А ну-ка пойди сюда, — приказал я.
Лана поднялась по лестнице.
— Ты что-то скрываешь? — спросил я. — Выкладывай, что вы там с госпожой замышляете.
Лана опустила взгляд в пол.