– Так в Спарте знают, что я настоящий царь?
Он спросил это наивно и просто, точно ребенок. Братья переглянулись и пожали плечами.
– Конечно, – ответил ему Полидевк. – Пойми правильно, мы вряд ли намного старше тебя, во время событий в Иолке нам с Кастором был год, может, больше. Но всем все было известно и про тебя, Ясон, и про тебя, царь Пелий. Таково искусство правления, как ни крути. Никто не думал, что ты еще жив, если ты об этом.
Ясон закусил губу и посмотрел себе под ноги, будто он снова в оливковой роще, и старый кентавр отчитывает его за невыученный урок. Щеки и уши горели. От обиды – не на спартанцев, не на дядю-тирана, не на безмолвствующий народ, который не бросился защищать его и обвивать его голову лавровыми лозами. На этот странный мир, который далек и от тех идеальных окружностей, что заставлял его чертить Хирон, и от той строгой ясности устройства Олимпа и сфер далеких небес. Этот мир был похож на тот, которому его обучали все эти долгие девятнадцать лет. В нем были те же деревья и те же люди, восходы, закаты, птицы и рыбы, но все какое-то другое, слегка искаженное, и он не знал этого мира, не понимал его точно так же, как сложный урок. И не был уверен, что хочет понять.
– Я прерву вас, юноши.
Голос царя был ледяным и спокойным, но во взгляде был неприкрытый яд и жгучая ярость.
– Мне очень лестно, что вы все еще соблюдаете приличия и называете царем Иолка меня. Буду рад, если это продлится и дальше. Что до тебя… Ясон. Я не знаю, что навыдумывал ты или твой пропащий отец, или тот предатель, что вырастил тебя, несмотря ни на что – но ты глуп, как осел со скотного двора, если считаешь, что Иолк я оставлю тебе. Ты глупее еще в сотню раз, если считаешь, что я буду думать о тебе, когда у ворот города вылезло какое-то древнее чудище, жаль, что всех их не перебили давно. И ты уж воистину глупейший из смертных, если поверишь спартанцам.
– Не надо впутывать в это Спарту, – лениво сказал Полидевк. – Лакония далеко. До гидры нам еще есть дело. До семейных разборок – немного.
Царь развел руками, повернулся к племяннику.
– Ну что, мальчик. Как ты видишь, союзников у тебя не слишком-то много. Но я не тиран, как говорят безродные разбойники и отребье на улицах. Я не отдам тебя ни львам, ни медведям. Не в светлый праздник богов-олимпийцев. И не сегодня. Я предложу тебе дело. Все просто, мой юный герой. Чудовище убиваешь ты. Взамен я подумаю – повторяю, только подумаю, чтобы ты после моей смерти наследовал мне. У меня нет ни сына, ни даже жены. А что будет с городом, когда я усну смертным сном – мне, право, плевать.
Близнецы смотрели на царя Пелия с легкой насмешкой.
– Вы, юноши, вечно думаете, что бессмертны. Вы не поверите, в этом ваша большая ошибка. Это не так.
Царь ушел.
Опостылевшие оливковые рощи были сейчас Ясону милее, чем яркие отблески факелов на белоснежных колоннах.
***
Оказалось, законом Иолка не запрещено сидеть на ступенях дворца, если они с того входа, где ходят рабы и прислуга. Мрамор был холодный, пыльный и гладкий. В мешке еще осталось немного еды, Ясон и правда хотел есть, но отчего-то не мог заставить себя развязать бечевку и наконец-то поужинать. Солнце зашло, закатилось за край моря, как и каждую ночь, осталась лишь светлая полоса по ту сторону горизонта. Юноша поднял голову к небу. Оно еще серо-синее, и первые звезды на нем смотрятся, как россыпь жемчужин в заколдованном море. Близнецы-спартанцы сказали, что с небес пропало созвездие гидры, а также Рас Альгети, Ярчайшая. Ясон плохо помнил уроки Хирона. Он знает, как по звездам узнать, где находится север, другого ведь не нужно герою. А теперь он сидит на грязной лестнице для прислуги – не книжник, не царь и не воин, боится двинуться с места. Потягаться с гидрой из Лерны? С той, что с бессмертной головой, с той, что вернулась через сотни лет и до сих пор не может исчезнуть – так как он может шевельнуться, если помнит взгляд слепых глаз, смрад, застывший на горле, яд и ужас в оцепеневшем, скованном теле.
– Мы так и думали, что найдем тебя здесь.
Ясон поднял голову. Спартанцы стояли над ним, снова оба, снова со спокойным и дружелюбным лицом, но без единого участия в насмешливом взгляде. Он не знал, что сделать – склониться с почтением, или же не стоит, он и сам наследный царевич.
Но наследные царевичи не сидят в пыли у дворца, словно слепые и нищие.
Он промолчал.
– Дядюшка твой – изрядный мерзавец, – Кастор сел рядом с ним, не боясь запачкать роскошный хитон. Полидевк прислонился к колонне. – Ты уверен, что все еще хочешь становиться царевичем? Работенка не из приятных, смею заверить. Царевичем еще ничего – почет, уважение, веселье, богатство и пляски, а вот царем – не советую. Да продлят олимпийцы годы жизни нашего отца на этой земле, чтобы отсрочить для нас эту кару.
Полидевк коротко засмеялся, но затем закусил губу. Ясону снова стало обидно и стыдно.
– Вы смеетесь надо мной, – ответил он с раздражением. – И не похоже, что вы собираетесь быть мне друзьями.
– Мы смеемся не над тобой, – Полидевк пожал плечами. – Мы смеемся над всем, это проще. Знаешь, если бы люди все свои проблемы и беды постоянно воспринимали всерьез, они бы очень быстро лишились и здоровья, и разума. На свете не так много действительно важного, по чему стоит убиваться часами и днями.
Ясон собирался было поспорить, но ничего не придумал.
– В конечном итоге, – подхватил второй брат. – ты всегда остаешься с собой. Неплохо тогда для начала не быть врагом себе самому.
– Что же мне делать?
Вопрос прозвучал так наивно, что сейчас спартанцы над ним посмеются, а затем просто уйдут. Кастор встал с лестницы.
– Ну… Пока ты можешь познакомить нас со своим другом. А там уж посмотрим.
Юноша перестал разглядывать пыль на ступенях и поднял голову вверх. К ним по лестнице поднимался огромный косматый мужчина в старой тунике и львиной шкуре через плечо. Лицо у того было сердитое. Ясон уже совсем забыл о Геракле. В его душе наконец-то зажегся крошечный огонек надежды, что все будет просто, как прежде. Что великий герой решит все проблемы, а он разделит с ним славу. Мысли детские и трусливые. Смешно, что спартанцы верят ему.
– Я еле нашел тебя, – Геракл говорил устало и грубо. – Обегал всю агору, собирался уже прорываться силой в этот дворец, наподдать пару пинков твоему любезному дядюшке. А ты сидишь здесь. Сподобил же Зевс связаться со столь глупым мальчишкой, – он с подозрением посмотрел на спартанцев. В памяти Геракла, должно быть, Микены еще не ладили с Спартой. – Кто эти юноши?
– Мы царевичи Спарты и сыновья царя Тиндарея, – ответил ему Полидевк. – Рады знакомству с тобой, о, великий Геракл.
Геракл с сомнением посмотрел на братьев, разнящихся, как воздух с землей, и ничего не сказал. Тот, кто видел гидру о девяти головах, пса о трех и владычицу амазонок, не задает слишком много вопросов.
– Они не враги мне, – добавил Ясон. Он очень хотел в это верить.
– И не друзья, – добавил Геракл. – А нам, между прочим, надо спешить. Но ты все еще сидишь на ступенях, а у меня нет ни меча, ни копья, ни доспехов.
У Ясона был меч, но это как нож для лимонов против такого чудовища. Он впервые подумал о том, что вот он, его храбрый подвиг, почти лежит на ладони. И он может так быстро и просто погибнуть. Погибать очень просто, как оказалось. Жестокий царь Пелий был прав, и ему стало страшно.
– Нам с Кастором очень лестно, конечно, что нас не считают друзьями, – с насмешкой сказал Полидевк. – но мы не обидчивые. Свои добрые намерения мы обозначим яснее, если простые намеки для вас слишком туманны. Кто хочет обчистить оружейную царя Пелия и вынести из нее все, что не прибито гвоздями?
***
Ясон снова поднимался по гладким ступеням дворца, и снова высоко над головой был золотой потолок, а руки невольно гладили холодный мрамор колонн. Геракл шел за ним, огромный и сильный, служанки из-за углов смотрели на него со страхом и любопытством. Ясон и забыл, что Геракл был другом царей. Тот бывал и в самых огромных дворцах, и в самых роскошных покоях. И он, и Кастор, и Полидевк. Только не Ясон, сын Эсона, что сейчас смотрится простым деревенщиной и просто трусливым мальчишкой. Полидевк сказал: «Обчистить оружейную царя». Теперь царевич шел впереди с высоко поднятой головой. Что имел в виду этот странный спартанец? Ясон смотрел на двух братьев. Он не знал ни одного, ни второго, он даже ни разу не был в Лаконии и не знает нравы их жителей, но отчего-то доверился незнакомцам без лишних вопросов. Должно быть, он вправду глуп, как сказал Пелий. Впрочем, царь говорил не верить спартанцам. Послушай своего врага и сделай наоборот – это единственное, что убеждало Ясона в правильности поступков.
– Почему твой брат так уверен, что у нас получится? – негромко спросил он Кастора. Тот был понятней и проще, от его взгляда у Ясона не бежали мурашки по коже. – Мы что же, просто войдем в царскую оружейную и вынесем оттуда мечи и доспехи? И… вы близнецы, почему ты похож на спартанца, а Полидевк…
– А Полидевк похож на что угодно кроме спартанца, грека и просто обычного человека, – ответил сам Полидевк, не оборачиваясь и не замедляя шаг. – Просто на мне благословение Зевса, а Кастору и так хорошо. Кто-то машет мечом, кто-то думает, кто-то может и то, и другое, и это ваш покорный слуга. И да, у нас все получится. Слуги обычно не перечат особам царских кровей.
Кастор заговорщически улыбнулся Ясону и подмигнул.
– С ним спорить трудно, как ты заметил.
– Ты не боишься Пелия, – негромко ответил Ясон. – Почему?
Они проходили мимо пяти-шести стражников, и Полидевк даже не думал таиться.
– Пелий не будет ругаться с Лаконией и не тронет нас пальцем. А вы вскоре уйдете из города. Вот и все. Пара мечей, пара коней, пусть и самых быстрых, и дорогих – это не стоит нашей с Кастором жизни и затяжной войны со Спартой. Пелию это известно, так что может кусать локти сколько угодно.
Они все шли и шли вниз по темным винтовым лестницам. Полидевк освещал себе факелом путь. Коридоры, повороты и опять коридоры. Перед массивной дверью стояли два воина.
– Пропустите, – коротко бросил царевич.
Бесценный хитон из тонкого шелка, дорогое шитье и изумруды на ножнах кинжала говорили вместо него. Таким не перечат. А если их двое – то и подавно. Пускай господа сами решают дела.
Внутри было темно, Кастор взял со стены еще один факел и поджег его от огня брата. Длинные ряды копий, мечей, всевозможных доспехов, кинжалов, кожаных нагрудников и прочных лат, даже изогнутые сабли персидских царей – здесь было все. Полные колчаны оперенных стрел. Тугие луки, что под силу согнуть лишь великому воину или же охотнице Артемиде. Все для воинов Иолка, все для охраны царя.
– Не спартанское мастерство, разумеется, – заметил Полидевк, поджигая оставшиеся факелы в оружейной. – Но все лучше того, что у вас, – он с насмешкой посмотрел на почти игрушечный кинжал у Ясона на поясе. – С этим не то что на гидру, я бы и на кошку не отважился. Берите что-то легкое, но крепкое. В тяжелых доспехах в болоте вы очень быстро пойдете ко дну. А тебе, герой Геракл, я советую внимательно осмотреться. Ходил по Лаконии слушок, что после твоей гибели доспехи твои растащили, а что-то попало даже сюда. Держи факел и приглядись. Вдруг слухи правдивы. Украсть у царя Пелия доспехи Геракла, а, Кастор? Может, это уже и потянет на нашу жизнь!
Второй брат только усмехался и помогал Ясону выбрать новый меч, а заодно и правильно закрепить кожаный нагрудник из шкуры критских быков. Юноша чувствовал себя деревенщиной, он и был им, хоть сложно было в этом признаться. Девятнадцать лет в заповедных рощах в компании лишь престарелого кентавра. Немудрено, что от блеска начищенной стали и золота у него разбегаются глаза.
– Нет, это тебе не поможет, – Кастор осторожно взял у него из рук длинный меч, который был, должно быть, тяжелее его самого. С золотой рукоятью, с ножнами сплошь в узорах, даже с жемчужинами в доле клинка. – Мечами для церемоний ты никого не убьешь. Даже не покалечишь. Победить чудовище – это не история про надеть самые блестящие доспехи. Это про кровь, грязь и про то, как остаться в живых. Возьми лучше этот.
Он протянул Ясону меч в два раза короче и легче. Простое блестящее лезвие, рукоять, что не выскакивает из потной ладони. Хороший и крепкий. Совсем не похожий на героический.
Ясон с легким разочарованием погладил холодный металл.
– Это хороший меч, – заверил его спартанец. – Только не маши им во все стороны, когда придет время.
Юноша вспыхнул, но промолчал. Спорить со спартанцем о владении оружием было глупо и опрометчиво. Даже если тебя обучал сам Хирон. За его спиной что-то громко обрушилось. Лязг железа и облако пыли, вздрогнули даже царевичи-близнецы.
– Нас, разумеется, и так пропустили, – начал говорить Полидевк, прищурившись в свете факелов. – Но необязательно, чтобы об этом знали даже в Ахее. Что там…
– Смотрите.
Глубокий и низкий голос Геракла перекрыл возмущение спутников. Он вытащил из завалов огромный, под стать ему, нагрудник, весь в пыли и изрядно поношенный. Тот выглядел проще и легкой брони, что Кастор нашел Ясону, и проще даже того, что дают рядовым пехотинцам. Геракл бережно провел рукой по старой коже в следах от копий и стрел, отряхнул с нее темную грязь с паутиной. Среди дорогого оружия и лучшей брони всех земель Греции это выглядело нелепо и жалко.
– Зачем тебе эта рухлядь? – Кастор подошел к нему с факелом. Он с любопытством потрогал старый доспех. – Смотри, на свету видно, что он бесполезный и старый. Нет, друг мой, древние реликвии прадеда Пелия и Эсона тебе не помогут. Они хороши для памяти и поэтов, но в бою они не спасут.
Геракл сурово взглянул на него.
– Мальчишка! – он выхватил из его рук нагрудник. – Не учи меня тому, как быть воином, юный спартанец, с этим не справишься ни ты, ни твой брат, ни все ваше войско, –затем он немного смягчился. – Это дар Аполлона. Его и его сестры. Когда я нагнал керинейскую лань, Артемида разгневалась, но затем великодушно простила меня и вместе с братом дала мне этот нагрудник. Это дар богов, надменный ты, глупый юнец. Не называй его старой рухлядью.
Он начал аккуратно прилаживать ремни. Тот на удивление был как раз такому гиганту.
– Не очень-то он похож на дар богов, – пробормотал Полидевк и тут же пожалел, встретившись с разъяренным взглядом Геракла.
– Не твой ли брат говорил, что подвиги – это не про серебро, блеск и золото? Это был отменный красивый нагрудник, хоть и простой, двести лет назад. Все знают, что кожа не выдержит пару столетий.
– Но разве если он от богов, – осторожно начал Ясон. – От самого Аполлона и Артемиды. Не должен он быть, ну… – юноша хотел сказать «волшебный», «самый-самый» и много чего еще, но спорить с воскресшей легендой было очень непросто. – Особенный.
– Он особенный, – мрачно ответил Геракл. – Для меня. Этот дар олимпийцев значит их в веру в меня, поддержку и дружбу. Это важнее, чем все чары на свете. После всего, что случилось, память о дружбе для меня дороже всего.
Братья пожали плечами, а Ясон промолчал. Ему было сложно судить, у него-то друзей никогда не бывало. Хирон – старый учитель и, может, отец. Он хотел бы назвать спартанцев своими друзьями. В другом мире, возможно. В том, где на пир они прибыли бы не к царю Пелию, а к его отцу и к нему. Они бы вместе охотились, вместе ходили под парусом, обсуждали отцов и грядущий союз Иолка и Спарты, юга и севера. Назвать другом Геракла? Он спас его и да, он легендарный герой. На такого всегда смотреть снизу вверх и бояться сказать хоть слово. Какого-то ему сейчас. Он смотрел на гиганта, неуклюже пытающегося приладить старый доспех, так отчаянно отстаивающего ценность старой реликвии, и ему стало грустно самую малость. Что тот чувствует сейчас, после двухсотлетнего смертного сна, когда мир стал настолько иным, и только зло осталось таким же, как прежде? О чем еще ему остается думать, когда после целой жизни опасностей, невзгод и предательства он возвращается снова к тому же, к самому началу, к самым истокам, к тому, что погубило его в первый раз. Кто не хватался бы тогда за крохотную память о прошлом и кто не сделал бы ее оружием своим?
– Что ж, нам пора, – сказал в наступившей тишине Кастор и повел их к выходу. – Долго здесь задерживаться не стоит, да и мало ли кто сболтнет, что видел нас здесь. Мы доведем вас под защитой до городских ворот, а уж дальше вы сами.
– Вы не отправитесь с нами?
Ясон смотрел на новых знакомых, на сильного и спокойного Кастора, на его странного близнеца с насмешливым взглядом – они вряд ли пойдут вслед за ними, и странно, что он зовет их с собой.
Полидевк с любопытством посмотрел на него своими глазами без радужки.
– Зачем бы нам это?
Действительно, зачем бы им это. Зачем им рисковать собственной жизнью зазря. Зачем самим идти в бой, если можно послать отряд хорошо обученной стражи, если болото доползет до Лаконии, или сделать все чужими руками. Руками таких вот восторженных глупых юнцов, каким был и оставался Ясон.
– Незачем, – ответил он не таясь. – Но вам и незачем было звать нас в оружейную Пелия, подбадривать, помогать, верить и обходиться со мной не как с попрошайкой без трона. Поэтому вопрос свой я не забираю назад. Но и не требую от вас ответа и действий.