Но с уровня высокоразвитой цивилизации Братства понять Эгоистов сложнее, чем даже первобытных людей. Те, по крайней мере, выживали общиной и без всякой идеологии лучше разбирались, что имеет настоящую ценность в жизни.
– Капитан, если говорить начистоту, то планета полностью под контролем Эгоистов. Это новое Общество, которое Ваш первый зонд нашел в центре самого большого континента – оно будет постоянно под давлением, Эгоисты постараются его уничтожить!
– Мы сможем помочь им? – вопрос Капитана был очевиден, и он сам себе на него уже ответил, но хотел услышать мнение Социолога.
– Обычно, на других планетах Эгоисты развивали только те науки, которые давали им военное преимущество над остальными популяциями. И уровень цивилизации в целом по итогу деградировал. – рассуждала Социолог – Поэтому, их шанс – в развитии технологий, которыми не владеют Эгоисты. Но до контакта мы ничем не сможем их поддержать, ведь передатчика информации прямо в мозг не существует – телепатию мы так и не изобрели!
– Да, наши передатчики могут лишь генерировать колебания биополей, и вызывать резонанс на частоте нужной эмоции! – раздосадовано поддержал тему Капитан.
Ему никогда не нравилась роль стороннего наблюдателя. Просто пассивно смотреть, как Эгоисты будут уничтожать то единственное Общество, которое может вступить в Галактическое Братство, для него было невыносимо, но таков был приказ Совета – не вмешиваться.
– Давайте хотя бы сконцентрируем сигналы вдохновения и озарения с зонда! А там уж как-нибудь они сами что-нибудь придумают. – сказал Капитан, и пошел в свою каюту почитать историю цивилизаций перед отдыхом.
***
– Слушайте, вашу турбину кто-нибудь знает, как обслуживать? Что-то там у нее через полгода вылетит – запчасти у вас в Рыбинске, добирайся туда-обратно на перекладных, а это время и простой! – высказывали свое недовольство энергетики на повышенных тонах. Они не торопились соглашаться на проект с газотурбинной установкой, про которую никто не то что ничего не знал – про нее никто не понимал, как она вообще работает.
– Ну знаете ли! – Андрей вскипел, но старался держать себя в руках. – Наша безлопаточная турбина проста как три копейки, там нечему ломаться – там в горячей зоне лопаток нет, там вообще ничего нет кроме теплоизоляции!
У него росло ощущение, что он как будто навязывается, а его не хотят слушать. Он знал, что здесь в Ивановской области местные энергетики намучились с большой газовой турбиной, выпущенной в одном экземпляре, и с ее постоянными ремонтами.
– Посмотрите! – продолжал Андрей, горячо жестикулируя и показывая на слайды – вот у вас сколько было остановов газовой турбины из-за разрушения лопаток? Потому что в горячей зоне турбулентные потоки всегда нарушают воздушное охлаждение лопаток в разных местах. И они перегреваются и начинают разрушаться, а дальше вы и сами знаете – кусочек металла отлетит и покрошит остальные лопатки и диафрагмы! А в безлопаточной турбине этого нет в принципе, здесь наоборот – теплоизоляция камеры сгорания отделяет горячую зону от металлических деталей турбины!
Он в мельчайших подробностях знал, о чем говорил, потому что сам придумал эту турбину и пришел с ней на завод. А теперь уже третий час на Ивановской ГРЭС показывал чертежи и рассказывал об устройстве своего изобретения, воплощенном в металле на родном заводе в Рыбинске.
– Знаем мы уже этих экспериментаторов, сколько их тут было уже! – местные просто отмахивались, посматривая на часы и ожидая, что в 17.00 можно будет просто встать и уйти, пятница все-таки. – Вам лишь бы поставить, а нам потом эксплуатируй и мучайся!
И тут до Андрея дошло. Он то думал, что намаявшись с экспериментальной большой газовой турбиной, все будут согласны поставить новую, в которой не будет никаких злосчастных лопаток. Но он ошибся – все местные старожилы, эксплуатировавшие и ремонтировавшие турбину много лет, сделавшие карьеру и ставшие начальниками цехов и заместителями главного инженера электростанции – они больше не хотели вообще никаких экспериментов. И необычный принцип работы безлопаточной турбины их скорее отпугивал, даже при том, что чисто по-человечески многим было интересно.
И он сделал последнюю попытку:
– Коллеги! Мы пока доводили свою турбину – сделали 4 двигателя, 2 – на 5 МВт и 2 – на 16 МВт, и все их долго гоняли на стенде в разных режимах. Они даже на форсаже работают с перегрузкой на 50% от номинальной мощности! И никаких поломок, надо только за подшипниками следить. – с восторгом Андрей излагал, как ему казалось, железобетонные аргументы.
Но безрезультатно, энергетики вежливо ссылались на отсутствие высших руководителей, которые ушли в отпуска перед майскими праздниками, и договориться о проектировании энергоблока под новую безлопаточную газовую турбину не удалось.
Андрей выходил с электростанции разочарованным. К тому же вечером не хотел выезжать, чтобы не тратить на поездку всю ночь, поэтому он взял номер в гостинице. В начале мая по-весеннему стало тепло, и он приоткрыл окно, чтобы впустить немного весны.
«Москитную сетку не поставили, ну да ладно, может рано еще!» – подумал Андрей, наливая себе чаю к пирожным.
Впереди были выходные, и для душевного успокоения он открыл на экране книгу по физике плазмы. Это была мечта детства – поучаствовать в создании термоядерного реактора, а может даже и придумать в нем что-то новое. Однако жизнь сложилась иначе, и он пошел учиться на энергетика, чтобы работать на электростанции в своем маленьком городке.
Его некоторые друзья получили степень кандидата наук за работы по теплотехнике, а у него самого элементарно не хватало времени на написание статей – все было отдано изобретению, расплывчатую мысль о которой подал еще отец, когда рассказывал о своей работе.
Но даже спустя десяток лет после окончания университета, уже после того как его изобретение приняли на соседнем заводе авиационных турбин, и построили опытные модели, давняя мечта не отпускала Андрея. По выходным и иногда по вечерам, для разнообразия он продолжал читать новые публикации по этой теме и обдумывать как это может работать.
И вот теперь, чтобы отвлечься, он снова взялся перечитать статью по электрическим разрядам в газах, мысленно представляя, как будет происходить процесс ионизации дейтерия, куда летит поток электронов и как сталкиваются ядра атомов.
… Вечернее время плавно перетекло в ночное, окно так и осталось приоткрытым, а у светящегося экрана собралось несколько ночных мошек. Экран освещал комнату и спящего на кровати инженера, потом через полчаса померк, а еще через час и вовсе погас…
Наутро Андрей проснулся со смешанными чувствами, осадок от вчерашнего конечно оставался, но его осенила ИДЕЯ! Он как будто ментально увидел частицы плазмы, пролетающие мимо друг друга, и сталкивающиеся лоб в лоб ядра дейтерия! И самое главное – КАК! Ведь если сжимать плазму в объеме, то ядра дейтерия будут двигаться хаотично, и встречные соударения будут происходить крайне редко. А если разгонять ионы вдоль одной прямой, то гораздо легче концентрировать пучки ионов в маленькой площади поперечного сечения, и повышать вероятность столкновений, которые в любом случае будут встречными. Осталось уточнить – а куда именно попадет пучок ионов? Ведь мишенью тоже должна быть ионизированная плазма. Андрей силился вспомнить туманные образы, всплывавшие во сне, как будто сознание нащупывало смысл и принцип действия.
Ощущение потрясающего открытия не покидало его, и Андрей, не завтракая, сразу набросал схему устройства с простейшим линейным ускорителем положительных ионов и принципиально новой ионной ловушкой. Наскоро перекусив, Андрей стал складываться, и решил пройти пешком до железнодорожной станции. А в голове одна за другой пролетали мысли, но тут зазвонил телефон.
– Андрей, привет! Ну как дела? – спросил главный инженер. Два года он поддерживал проект новой газовой турбины, и сейчас его интересовал конечный результат вчерашних переговоров, поэтому несмотря на субботу, он позвонил Андрею лично.
– Никак, они просто уперлись и ничего не хотят! – прямо ответил Андрей, не скрывая досады.
Еще пару минут они поговорили, где еще можно попробовать предложить новую турбину, и когда перешли к обсуждению – когда именно ехать в новую командировку, тут Андрей не выдержал и попросил:
– Антон Юрьевич, я уже 2 года толком в отпуске на был! Можно я сейчас на две недели отлучусь, а потом продолжим?
И главный инженер согласился:
– Хорошо, Андрей, отправь заявление хоть сейчас и через 2 недели заходи ко мне!
Андрей с пересадками доехал до Москвы, проехал немного на метро и от станции Комсомольская поднялся на эскалаторе. Всю дорогу он думал о разном, и чтобы отвлечься попутно читал новости.
Выйдя из дверей метро, он резко остановился. Надо было идти направо – на Ярославский вокзал. Но он уже в отпуске, прямо домой ехать необязательно. А слева нависал серый массив Ленинградского вокзала. Андрей подумал-подумал, и повернул налево – он решил успеть на ближайший поезд в Питер. Еще воскресенье впереди, и он будет стараться успеть хотя бы кратко оформить статью со своей новой идеей.
– Ну как новой, я об этом думал последние лет пятнадцать! – сказал сам себе Андрей, но это почему-то вырвалось вслух.
Спустя несколько дней, он смог договориться о встрече с одним из профессоров Санкт-Петербургского политехнического университета, который видимо посмотрел таки набросок статьи и согласился поговорить.
– Имени Петра Великого! – вслух подумал Андрей, стоя перед входом. – Может в нем и сам Ломоносов еще успел поработать?
Встретившись, профессор сразу предупредил:
– У меня осталось буквально 10 минут, я сейчас исполняю обязанности проректора по научной работе, и поеду на совещание в ОСК!
Андрей не стал отвлекаться и сразу рассказал научную часть – почему, как он думает, термоядерные реакции в объеме плазмы происходят с низкой вероятностью, и основную идею о реализации принципа встречных столкновений в плазме.
– В целом, идея интересная, и я думаю даже, что Вы, молодой человек, ищете в правильном направлении. Давайте Вы будете соискателем на нашей кафедре, а я сам буду у Вас научным руководителем! – Они уже шли по коридору к выходу, и профессор продолжал. – Но конечно, надо еще много поработать и просчитать. Начните с расчета критерия энергетического выхода для поперечного сечения, примерно как критерий Лоусона для объема плазмы, только у Вас это будет на единицу площади.
– Я смогу прислать в конце следующей недели! – ответил Андрей, рассчитывая закончить эту статью за отпуск.
– О, это неплохо! – улыбнулся профессор, – Я видимо смогу взглянуть на бегу, но так чтобы помочь с расчетом, так это не раньше, чем через месяц – пока проректор в отпуске, меня завалили делами выше крыши! А Вы сами на вашем заводе чем занимаетесь?
– Я разрабатывал принципиально новую безлопаточную газовую турбину, вот ищем, кому сгодится в качестве двигателя. Можно связаться с нашим главным инженером, если что!
– Знаете, а поехали вместе со мной, я попрошу, чтобы на Вас выписали пропуск! Послушаете судостроителей!
***
На совещание неожиданно приехал представители Заказчика – капитан 1-го ранга, который курировал строительство одного из кораблей на верфях Балтийского судостроительного завода, и вице-адмирал, который потребовал отчеты по другим кораблям для ВМФ.
Сначала все отчитывались по мелочам, и когда прошлись по модернизации подводной лодки, профессор от университета доложил, что их новые батареи на радиоактивных изотопах готовы, и проходят испытания – при постоянном их подключении полная разрядка аккумуляторов не произойдет.
– Через месяц будут сданы для монтажа на верфь. – закончил профессор, надеясь, что сдавать их будут уже без его участия.
А дальше – перешли к строящемуся фрегату, и тут понеслось!
Строительство тянулось долго, корпус не был готов к установке оборудования и вооружений, да и двигательных установок не было – их пообещали привезти только через четыре месяца.
– А теперь послушайте меня! – вступил в перепалку вице-адмирал, и все замолчали. – Вы новости читаете, видите, что в мире делается? … В Тихом океане собирается весь флот США и Японии, и мы не знаем, к чему они готовятся.
Он сделал паузу и продолжил:
– Чтобы меньше болтать, просто скажу – мы должны сдать флоту все корабли, которые только можно. Через три месяца максимум, все должны быть в море, чтобы успеть пройти Северным путем до Берингова пролива! Что у нас с последним фрегатом, черт побери?
– Но у нас металл еще в пути, нам только корпус заканчивать месяца три минимум, а еще три месяца – это только на установку двигателей и вооружения! – главный инженер завода готов был вскочить, и продолжил, размахивая руками – Но и двигателей тоже нет!
– Вы можете организовать работу в три смены? – вот и ускоритесь! – громко заявил вице-адмирал, как будто отдавал приказ.
– Но послушайте, без двигателей мы все равно никуда не поедем! Их надо монтировать в первую очередь, и только потом все остальное!
На несколько секунд возникла неудобная пауза – все прекрасно понимали, что произвести или заменить двигатели было нечем и некому.
Профессор и Андрей переглянулись, и Андрей нарушил неожиданную тишину.
– У нас есть экспериментальные газовые турбины, 4 штуки – 2 по 5 МВт, подойдут на экономический ход, и 2 по 16 МВт – на полный ход. Они уже испытаны, в том числе и на форсаже. Наш завод может их упаковать и доставить за недели две максимум, но постараемся быстрее, может за неделю.
Вице-адмирал успокоился и переглянулся с капитаном:
– Так, отлично! Тогда что с корпусом фрегата?
– Без листовой стали мы ничего не доделаем, а там работ еще надолго, даже в три смены! – ответил главный инженер судостроительного завода. – Сейчас у нас в наличии только швеллер и разные уголки.
– Короче, корпуса у нас тоже нет! – подытожил капитан.
Новая пауза зависла надолго. Ответить было нечего, флоту нужен новый корабль здесь и сейчас.
Андрей посмотрел на профессора, и тот пожал плечами – нет так нет, скорей бы все уже закончилось, и можно было бы ехать обратно.
– Корпус есть, великоват немного! – неожиданная для всех фраза будто прогремела, в другое время она показалась бы всем неуместной шуткой, но сейчас дело было особенно серьезно.
Все повернулись и посмотрели на Андрея. Адмирал тоже повернулся и жестко сказал:
– Молодой человек, мы ждем ваши турбины, но не надо чушь пороть!
– Я серьезно, товарищ адмирал! Только не надо ни ругаться, – Андрей встал и оглядел коллег. – ни смеяться!
Все напряглись, а профессор посмотрел на часы – совещание возможно затянется, если сейчас их не попросят уйти.
– У вас под боком стоит корпус водоизмещением 6 тысяч тонн, в хорошем состоянии, надо только демонтировать лишнее, и можно устанавливать двигатели!
– Аврора что ли? – Капитан посмотрел на Андрея с презрением. – Ты рехнулся?
– А почему бы и нет? – спросил Андрей. – в 1905 году она выдержала 9-ти балльный шторм в Индийском океане. Значит корпус вполне прочный, его же периодически обновляют и ремонтируют!
Но скептиков оказалось предостаточно:
– Там переборки скорее всего уже сгнили!
– Там носовая часть еще с 19 века – на скорости всю палубу будет заливать.
– И что ты с паровой машиной будешь делать? – Чтобы ее демонтировать, надо полкорпуса разобрать!
– А я помню, что в Индийском океане у крейсеров была качка чуть ли не 30-40 градусов!
– Может шестидюймовки вернем, как в царские времена?
Андрей попытался возразить и начал рассказывать:
– Паровую машину не надо трогать, она хоть и массивная, но нет времени, да и корпус разбирать не стоит. Там слишком большие цилиндры, надо вставить гильзы с нарезанной снаружи крупной резьбой – тогда можно будет подать туда воду и сделать охлаждение. А еще заменим поршни на уменьшенные и алюминиевые, и еще шатуны на стальные – они полегче. В головку блока цилиндров вставим воздушные клапана и форсунки инжектора, и у нас получится дизельный двигатель.
На совещании уже все переговаривались друг с другом и шумели, Андрею приходилось говорить громко, чуть ли не на повышенном тоне, а главный инженер судостроительного завода смотрел ему прямо в глаза. Когда Андрей остановился, главный инженер неожиданно вступился за Аврору:
– А почему бы и нет? Мы ее ремонтировали и в 2014м, и в 2024м, там все в порядке с переборками! Укрепим их швеллером по диагонали, и продольные переборки по всей длине и по высоте так же укрепим, получатся дополнительные ребра жесткости. Корпус еще походит по любому океану!