Гамбит. На сером поле - Leo Vollmond 25 стр.


– А его… партнер появлялся в последнее время? – Уэст достал блокнот для записи, пока эмоциональная разгрузка лежала на Маркес.

– Пропал на пару лет, сказал, что работал, но недавно заезжал к нам. Спрашивал, как у Мэл дела и… – взгляд Говарда забегал по стенам.

– Мы не молоды, – осторожно намекнула Оливия. – У девочки впереди целая жизнь, мы не сможем воспитывать ее достаточно долго, – оправдывалась она.

– Он поднимал вопрос об опеке, – закивала Маркес.

– Пока у нас есть силы и возможности, мы будем воспитывать девочку, но нам под семьдесят, Элли была поздним ребенком, – Оливия поджала губы и замолчала.

– Девочке нужна семья, – продолжил Уэст. – Когда партнер Ричарда заходил в последний раз? – уточнял он.

– В прошлом месяце, – припомнил Говард. – Сказал, что уладит кое-какие дела и приедет сюда со своей дочерью, чтобы познакомить девочек, – от слов Говарда Уэст продавил блокнот насквозь.

– У парня Ричарда тоже была дочь? – Маркес переглянулась с Уэстом.

– Да, такого же возраста. Он показывал ее фото. Милый ребенок. Сказал, что ее мать пошла по тому же пути, что и Элли, это ужасно, – Оливия вздохнула. – Алкоголь, наркотики, непонятные связи… – женщина вытерла рукой скатившуюся по щеке слезу.

– Мы не сторонники таких связей, как у Ричарда, – Говард погладил жену по спине. – Но поймите нас правильно. Детям нужна семья, и если они могут ее дать… Воспитание, крышу над головой, образование, может это и к лучшему. Ричард и Ганс взрослые и ответственные люди, если таков их выбор, нам ли их осуждать? – с грустью заметил мужчина. – Наша дочь воспитывалась в полноценной семье, мы ни в чем ей не отказывали и вот… – Говард развел руками. – Она даже ни разу не позвонила, и не спросила про Мэл…

– Ваша дочь была глубоко больным человеком, – вступилась за нее Маркес. – Ей нужна была поддержка, а не осуждение.

– Но когда мы это поняли, было слишком поздно, – Оливия уливалась слезами. – Мы не хотим повторить той же ошибки с Ричардом и его партнером. Ребенку нужна семья, а мы доживаем свои дни, и никого у нее нет, что дальше? Приют? Говард? – женщина разразилась рыданиями.

– Этот Ганс, – осторожничал Уэст. – Он создавал впечатление надежного человека?

– Мне он нравился больше Ричарда. Всегда пунктуален. Точен, ответственен. Ричард порой пропадал, а он нет. Всегда звонил вовремя, всегда приезжал в указанное время, если не мог – всегда предупреждал нас, – Говард успокаивал жену и рассказывал, не глядя на копов.

– Когда он должен приехать снова? – поинтересовалась Маркес.

– Он не сказал точно, говорил про какой-то сложный проект в Нордэме и нехватку времени, но если не появится до февраля, то дал телефон его сестры, – Говард поднялся за клочком бумаги в ящике у телефона.

Уэст выхватил номер и набрал на своем телефоне, где тут де высветилось «Мелкая» и кивнул Маркес.

– Сохраните номер его сестры, мистер Мэйсон, – твердо кивнул Уэст под вопросительный взгляд Маркес.

– Если Ганс не вернется, то она и ее муж смогут позаботиться о дочери Ричарда. Я лично знаком с ними, это хорошие люди, – Уэст вернул записку Говарду. – Мистер Мэйсон, это он? – Уэст протянул старую фотографию, где Дон Форестер и Ашер Эванс обнимали двух подростков лет шестнадцати: худых и сероглазых, как и сам Ашер Эванс, парня и девушку.

– Да, конечно, – закивали супруги, – Только он здесь моложе, – Уэст забрал фотографию и кивнул, а Маркес уставилась на него во все глаза.

– Позвоните нам, когда он опять объявится, у нас есть к нему несколько вопросов, – сверкнул стандартной обольстительной улыбкой им нордэмский Лис.

– Благодарю за чай, – вежливо попрощавшись с ними, Маркес и Уэст вышли к припаркованной машине.

– Че за фото, Лис? – Маркес оставила свою вежливость за порогом.

– А те все расскажи, да покажи, – Уэст сунул ей фото в руки.

– И откуда? – фыркнула она.

– От лисичек, которые дружили с нашим песиком, – пристегиваясь, ответил он и задумчиво смотрел вперед.

– Если это Ашер Эванс – лучше не соваться, – Маркес при упоминании этого имени начинало потряхивать.

– Думаешь, он вернется? – сев в машину, Уэст первым делом закурил, а то от чистого воздуха у них с Маркес начинала кружиться голова.

– Он уже вернулся, – Маркес забрала у него сигарету и затянулась, возвращая ее назад. – Мэлоди Томпсон – дочь Ричарда, он отчислял ей нехилое бабло, как думаешь, зачем тогда Кельту это опекунство? – чуйка в деньгах ее никогда не подводила.

– Не знаю, Маркес. Что-то тут не так… – Уэст смотрел сквозь лобовое стекло и не мог сопоставить факты. – Он солдат удачи. Он и сейчас на службе. Не мне тебе объяснять, что эти люди костьми лягут за белый штакетник, но жить за ним никогда не будут, – и Уэст был прав.

 Спецы работали на износ, но никогда не возвращались в семьи. Они были повенчаны с работой, со службой своей стране, а не с белыми стенами и ровными почтовыми ящиками.

– Коннор, – Маркес опять потянулась за сигаретой. – Поехали уже в нашу помойку, меня блевать тянет от всей этой слащавости, – не выдержала девушка.

– Согласен, но если Кельт под колпаком, то, думаешь, они нет? – Маркес начало потряхивать.

– Не знаю, посмотри вокруг… Здесь все, как на другой планете… В Нордэме все понятно, а тут… – Маркес задумчиво смотрела на людей возле их домов.

 В Нордэме все было понятно и просто. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, кто из твоих соседей наркоман, а кто проститутка. Здесь же, за декорациями счастливой жизни, скрывалась истинная трагедия с видом благополучной одноэтажной Америки: пожилой офицер в отставке с поднятым флагом над крыльцом и разваливающейся машиной за домом, мать двоих детей в огромных темных очках в пасмурный день и плохо наложенным макияжем, прячущая синяки от побоев, семейная пара, заталкивающая свой мусор в соседский бак, девочка из хорошей семьи, скончавшаяся от передоза. Все здесь было искусственным, нарисованным, ненастоящим, прячущим правду за красивым фасадом и белым штакетником, а двери… Их можно было и не запирать, ведь монстры были уже внутри. Пригород, одним словом.

Ночью все мышки серы

После долгого рабочего дня оказаться в родных стенах тесной квартиры разваливавшегося дома, спрятанного в глубине кирпичных джунглей старого города, чувствовалось настоящим блаженством! И когда девушка по скрипучим половицам перешагнула порог и не встретила «дома-в-гостях» брата с его ненаглядной супругой, то счастью мисс Эванс не было предела. Черри Форман точно являлась истинным посланником небес и за время своего недолго, но, без сомнения, плодотворного пребывания здесь успела еще и прибрать беспорядок, устроенный Лиамом и, без всякого сомнения, довершенный Ашером. Форман, конечно же, молодец, что прикрыла мужа, ведь грохот падающих вещей вдоль их пути в спальню был слышен всему этажу. Если бы Эванс пришлось еще и убираться бы дома после этих игрищ, то она, просто-напросто, достала бы бутылку водки из морозилки, полила её содержимым везде: от пола до потолка, куда только простирался взгляд и доставала струя спиртного из узкого горлышка. Оставив в заледенелой бутыли «на донышке», она бы бросила горящую зажигалку в кучу распечаток возле столика и села бы на диван допивать остатки спиртного и глядеть на растущее пламя.

Тяжелый рабочий день ушел, а принесенная им навалившая усталость осталась и напоминала о себе ежесекундно. Спину ломило по официальной версии от неудобной позы за компьютером. Глаза слезились от постоянного пяленья в монитор, что было уже чистой правдой, а падение из окна Посейдона здесь было совершенно ни при чем, как в случае со спиной. После сегодняшних рабочих часов, где Миа усердно пыталась выдать себя за живой и дееспособный организм, единственное, о чем сейчас она мечтала и ожидала с нетерпением и предвкушением – это горячий душ. Огненный, обжинающий снаружи, как водка из морозильника обжигающая изнутри.

Торопливо побросав вещи на диван в гостиной, Эванс разделась и поспешила залезть под тугие струи воды, расслабившие затекшее тело, благо напор в системе сегодня радовал, а не разочаровывал, что случалось частенько в этом районе Нордэма. Уже предвкушая не очень долгий, но от этого не менее желанный сон, девушка вышла из душа, застыв на пороге комнаты в полном темноте.

Вот так сюрприз. Теперь, кроме зрения, ее подводила еще и память. Она была в полной уверенности, что свет оставался включенным, когда она заходила в ванную. Или же нет? «Теперь разве вспомнишь», – раздосадовалась Эванс, щелкнув пару раз выключателем, чтобы убедиться в неисправности электропроводки, а не в своей девичьей оперативки. Щелчок, второй, третий, а она так и осталась стоять в кромешной темноте. Лампочки не мигали как обычно при включении, то зажигаясь с мерзким звуком, то погаснув резко и без предупреждения, ведь перебои в энергосети случались чаще, чем в водопроводной. Они вообще никак не реагировали на щелчки выключателя. Эванс задумалась, обесточен ли на сегодняшний вечер весь район или только квартал? Что делать с холодильником? Холод из него уходит, водка в морозилке может нагреться, и вот эта перспектива привела ее на пик раздражения!

– Да что за херня! – не сдерживая рвущееся наружу негодование, недовольно высказалась она, плотнее заворачиваясь в полотенце. Одежду теперь ей придется искать разве что на ощупь, в чем приятного было не многим больше, чем теплой водке.

В комнате было настолько темно, что рассмотреть пространство не представлялось возможным. Вид помещения изначально был весьма унылым и не самым жизнеутверждающим, но у Мии оставалась еще хоть какая-то надежа, что она найдет из нее выход и не упадет, споткнувшись и расшибив голову. Мало того, что выключатель не реагировал на ее нажатия, так еще и плотно задернутые шторы не пропускали и кванта света с улицы, которого и так было бы недостаточно, чтобы детально различить предметы. Проще говоря, спать ей предстояло на полу и в полотенце, пока на будильнике не пропищит заветное 6:00 a.m., и очередной по Данте адов круг ее жизни повторит ход предыдущего.

Надеясь найти хотя бы кровать, так как черт с ней с одеждой, Эванс сделала несколько шагов вперед босыми ногами и прошла вглубь спальни, полностью погруженную в темноту, и вздрогнула от громкого хлопка двери в ванную. Темнота сомкнулась за ее спиной, когда дверь неожиданно захлопнулась, лишившую девушку тем самым хоть какого-либо освещения в принципе. Теперь даже зоркий взгляд ищейки не различал и очертания предметов обстановки, и передвигаться Эванс предстояло разве что по памяти.

Голой и разгоряченной после душа кожей с невысохшими каплями воды на ней, Эванс уловила едва заметный поток воздуха за спиной, обозначивший чужое присутствие. Быстро собравшись и приготовившись встретить недоброжелателя в традициях Северного Нордэма с приемами крав-мага, она почувствовала чужое приближение слишком поздно. В одну секунду резкий рывок назад выбил воздух из легких. Миа оказалась прижата лицом к стенке чьими-то сильными руками, очень умело зафиксировавшими ее руки. Ситуация с другими конечностями обстояла не лучше. Едва она попробовала оттолкнуться коленом от стены или сдвинуться для получения нужного рычага из своего тела, как человек быстро пресек и эти попытки и пришпилил Эванс захватом и блоками к стене, словно букашку булавками к пенопласту.

На ее удивление, продолжения атаки не последовало. Ни ствола у виска, ни лезвия ножа у горла. Только холодная шершавая поверхность под щекой, запах пыльной штукатурки, ударивший в нос, и медленно сползавшее с нее полотенце, вот-вот готовое покинуть вверенный ему пост по охране суверенной для чужих глаз территории. Ткань уже начинала сползать прямо сверху, и если бы не чужая рука, услужливо удержавшая ее спереди, стоять бы мисс Эванс в неглиже, не зная даже перед кем.

– Что-то потеряла? – раздался шепот над самым ухом, а полотенце уверенно подтянулось вверх. Шепот был настолько тихим, что нельзя было различить голоса человека, но его интонации и манера разговора были безошибочно узнаваемы и без привычного надменного налета.

– Как вы… – начав возмущаться, она прекратила говорить на середине фразы, когда его губы оказались возле ее уха и послали в него тихий и ехидный смешок.

Довольствуясь превосходством, Ларссон надежно, но аккуратно зафиксировал ее возле стены. Он наизусть выучил последовательность приёмов самообороны, которые Эванс использовала, и дал понять девчонке, что все ее маневры заранее просчитаны, меры будут применены незамедлительно, и дальнейшее сопротивление пойдет курам на смех. Адам мог только годиться собой, что сумел весьма доходчиво продемонстрировать, насколько порой хрупко и иллюзорно понятие свободы, включая свободу выбора, желаний и поступков. Ирония была лишь в том, что и сам Адам попался на эту удочку. Пусть превосходство в силе всегда остается на его стороне, но на этом все. Иную крайность ему не преодолеть, и превосходство разума над телом еще никто не отменял. Непреодолимая сила столкнулась с неподвижным предметом, где одна крайность переходит в другую, где уже сам Адам ограничен в свободе действий, а ограничителями выступали его собственное эго, моральные устои, именуемый семенной честью, и еще никем непревзойденный в этом мире снобизм.

– Через дверь, – опередил он ее вопрос, надежно закрепив полотенце на девушке. – Боишься? – высмеивал ее нежданный гость.

«Выбрось каку», – частенько он говорил младшему брату, вот только сам сейчас выбрасывать ее очень не хотел, пока не наиграется ей вдоволь.

– Темнота страшит нас только тем, что в ней скрывается, – «кака» же, ни капли не струхнув, гордо высказалась и пугаться более не собиралась, но не успела прикусить язык, прежде чем ответить, хоть никогда такого не было и вот опять.

Глупо ожидать иного от Эванс, которой и с голой задницей лишь бы пофилософствовать на тему морали, чаще всего имевшую сероватый оттенок, как и сама Эванс. Сейчас бы ей стоило испугаться, а она только расслабилась в чужих руках. В его руках. Привычное: «Блеф», проскользнувшее серой мышью в мыслях, подбивало Ларссона усилить напор, чтобы выяснить, в конце концов, что же окажется сильнее: непреодолимая сила или неподвижный предмет. Ни секунды не веря ни в ее блеянье, ни в ее блеф, ни в свой промах, ведь ранее оного не случалось, а сейчас случается снова, Адам надавливает, желая услышать очевидное:

– И тебе не страшно? – немного удивленно спросил он, зарываясь носом в еще влажные после душа волосы девушки. Втянул носом воздух, желая учуять только одно, но сразу многое: испуг, страх, панику.

– Сложный вопрос, – невысказанное отрицание никак не согласие, и Эванс уже представляет, как он закатывает глаза, услышав ответ.

Неподвижный предмет снова устоял перед лобовой атакой непреодолимый силы, рассекая направленный ею поток на сомнения и ликования. Не с тем игроком Адам, вечно ударявший прямо и в лоб, затеял игру на сером поле, где противник шнырял в любую сторону, словно мышь. Тихо, неслышно, незаметно, но при этом открыто, очевидно, с раздражающим шуршанием и негромким шкрябанием коготков.

Она верит ему не больше чем он ей, то есть не верит вообще. Чего он ожидал? За последние несколько недель ничего между ними не изменилось, как и за семь лет их знакомства. Провокация в ответ на провокацию. Блеф в ответ на блеф. Он думал, что она так прямо выложит ему все на духу? Изольет душу и поплачется в жилетку? Растает от его внимания и лужицей стечет к ногам? Глупо, Адам, очень глупо. Ему должно быть достаточно того, что она не врала. Так ведь это работает? Верно, Миа?

Мужчина, прижимавший ее к стене, когда на ней одно только полотенце, под которым она, как говорила Мира, без никто, не пугал ее ни капли, а вот дальнейшее возможное, предполагаемое и логичное развитие событий – весьма. Как правильно себя вести с ним, и что с ним делать, она знала лишь по воспоминаниям десятилетней давности, когда был жив Джером, но и с ним, как в глупом интернет-мэме, так далеко они не заходили. Медленно подступавший страх возник не на пустом месте. Единственный ее опыт близости сложно было назвать позитивным, даже если не брать последствия во внимание. Постоянные же срывы мистера Тотальный Контроль с его желанием самоутревердиться за опыт можно вообще не считать. С Лорианом прошлый раз вроде бы прокатило, но тот был наклофелинен под завязку, и вообще вряд ли помнил о произошедшем с детальной точностью. С Адамом же этот номер не пройдет. Он будет забивать ее прямотой, а сложить два и два прямолинейный баран, скорее всего, не захочет. Ему, видите ли, не по статусу. Придется хитрить. Опять. Снова. Что ж, будет очень странно, если она попросит босса закрыть глаза и открыть рот, чтобы натолкать ему в глотку снотворного. Хотя учитывая, как просто Ларссонов взять «на понт», она может подбить его добровольно сожрать весь пузырек и попросить добавки, что было заготовлено на крайний случай.

Назад Дальше