– Ты кому-нибудь говорила, что у меня дар? – сразу же начала Светлана. Она старалась задать вопрос самым нейтральным тоном и незаметно для себя впервые обратившись к Раисе на ты.
– Ну как же, Вере и Клавдии Петровне.
– Кто у нас Клавдия Петровна? – поинтересовалась с досадой Светлана, ожидая, что это кто-то из присутствующих дам, а значит уже все присутствующие знают про секрет Светланы.
– Мы с ней на днях встречались, – недоуменно ответила Раиса.
– А… – протянула Светлана, – дама, у которой сын пишет диссертацию, – догадалась она.
– Ну да, – всё больше удивляясь произнесла Раиса, уже с некоторой опаской глядя на Светлану.
– Ты забыла нас представить друг другу, – пояснила Светлана, догадываясь, почему Раиса смотрит на неё как сумасшедшую и откровенно не понимает, почему Светлана не знает Клавдию Петровну.
– Да ты что? – воскликнула Раиса, – А я-то думаю, почему ты не понимаешь о ком речь, а оказывается сама дура.
– Кстати, она передала тебе деньги. Ты так быстро ушла тогда, она не успела тебе заплатить.
– Рай, ты решила мне найти клиентов и помочь заработать, на моём даре или проклятии? – рушила уточнить Светлана.
– Погоди, – ответила Раиса и вышла из кухни.
Вернулась она буквально тут же, неся в руках сумку, в недрах которой копалась. Вытащив конверт, она протянула его Светлане со словами:
– Ты с меня денег не взяла, так я тебя хоть так отблагодарю, найду тебе клиентов, а ты что, против? – и не дожидаясь ответа, в привычной ей манере вести скорее монолог, чем диалог, тут же продолжила:
– А почему проклятие-то?
– Потому что дар у меня появился после автомобильной аварии и вместе с амнезией. Вернее сначала амнезия, а потом обнаружился дар.
Используя приём Раисы, говорить, не дожидаясь реакции собеседника, продолжила, перепрыгивая на другую тему:
– Я не против клиентов. Но я тебя прошу не рассказывать всем подряд. Давай договоримся, если у тебя будут такие знакомые, как Вера или Клавдия Петровна. Вернее не такие, как они, а с такими же проблемами или с похожими, то ладно уж, рассказывай.
Сделав паузу на мгновение, но так и не дав ответить Раисе, Светлана продолжила:
– Те, кто в комнате, уже в курсе, им успела рассказать?
– Честно скажу, собиралась, но как-то, к слову, не пришлось.
– Вот и слава богу. Слушай, я себя тут неуютно чувствую, я пойду домой.
– Конечно, как хочешь, – несколько обречённо сказала Раиса.
– Не обижайся, – вдруг сказала Светлана и добавила, – ты единственный человек на земле, кто знает про мой дар. Я никому не рассказывала. Я, наверно, до сих пор сама не очень понимаю, как к нему относится.
Раиса открыла было рот, видимо, собираясь что-то сказать, а потом передумала, махнула рукой и всё же сказала:
– Может в субботу сходим вместе куда-нибудь? Отведёт твоих девчонок куда-нибудь, а сами поболтаем.
– Посмотрим, – ответила Светлана, поняв, что Раиса хочет её о чём-то расспросить.
А потом она совершила совершенно неожиданный для себя поступок, она приобняла Раису, чмокнула ту в щеку и сказала:
– Созвонимся, пока.
Ошарашенная Раиса только и смогла, что ответить:
– Пока.
Видимо, она тоже совсем не ожидала от Светланы подобного.
Разговор с Раисой
В субботу они действительно встретились, но без девочек, тех забрали свёкр со свекровью. Светлана не запрещала дедушке с бабушкой видеться с девочками. Те искренне любили внучек. К Светлане они относились как-то настороженно, но скорее это было связано с тем, что она напрочь не помнила их сына. Каждый раз, когда они встречалась, свекровь заглядывала выжидающе ей в глаза, как бы спрашивая, вспомнила или нет. Видя выражение глаз Светланы, грустно отводила взгляд, ничего не говоря. Светлану трогало такое понимающее отношение. Она знала, что свекровь очень переживала смерть единственного сына и хотела хотя бы поговорить о нём, и с кем же, как не со вдовой, а была лишена даже этого. Светлана не сомневалась, что дома она часто говорит о сыне. Но скорее это были монологи. Свёкр в принципе был немногословен и замкнут, а ещё и смерть сына переживал по-другому. Ему, похоже, надо было выстрадать всё внутри себя, окончательно смириться с потерей, и только после этого он сможет говорить о сыне. Свекровь же переживала смерть сына говорением, ей становилось легче, когда она могла хотя бы поговорить о своём мальчике. Внучки же были для них обоих отрадой, единственное, что осталось от сына, кроме воспоминаний, живое воплощение памяти. Светлана не препятствовала их встречам, но сама старалась общение со свёкром и свекровью свести к минимум, ей было тяжело в их присутствии, в эти моменты она чувствовала себя виноватой, что не может вспомнить их сына. Поэтому, когда они забирали девочек и уходили, она испытывала облегчение.
Они сидели с Раисой в летнем кафе, они уже открылись, хоть лето ещё и не наступило. Было уже довольно тепло, чтобы комфортно чувствовать себя на открытом воздухе. Светлана догадывалась, о чём хочет поговорить Раиса, поэтому после того, как они уселись и сделала заказ начала сама, медленно, подбирая слова, рассказывать то, что знала по рассказам других или же частично вспомнила:
– Мы ехала на машине вдвоём с мужем. Девочки были у мамы. На самом деле, я абсолютно ничего не помню о том, что произошло и как. Что-то мне потом рассказала мама, что-то – следователь из страховой. Ему нужно было выяснить чья вина аварии, полагается ли мне выплата за разбитую машину. Мы…, наша машина, столкнулась с грузовиком. Сначала думали, что на сколькой дороге не вписалась в поворот, вынесло на встречку. Правда потом он сказал, что в ходе расследования выяснилось, что была сильно превышена скорость и именно из-за этого мы не вписались в поворот, и скорее всего муж виноват в аварии. В общем денег они никаких не заплатили. Машина восстановлению не подлежала. Я очнулась в больнице, ничего не помня. Сначала даже имени своего не помнила. Девочек своих не узнала. После аварии прошло почти два года. Память возвращается, я уже многое вспомнила или просто приняла, что вот так оно есть и всё. Сначала очень медленно всё вспоминалось, потом стало быстрее. Но что-то до сих пор, как в тумане, а что-то не вспомнила вообще. Некоторых людей, так до сих пор и не вспомнила. Зато появился дар, который сначала меня даже немного напугал. Первое время это было совершенно неуправляемо, видения возникали само собой стоило даже случайно до кого-то дотронутся. Они вызывала у меня … даже не страх, а скорее холодный ужас, думала, что схожу с ума. Это сейчас я уже научилась чуть-чуть контролировать свои видения. Когда мы познакомились, ну вернее, та первая встреча, я ещё не могла их контролировать и мне казалось, что раз я что-то увидела, то обязательно должна что-то сделать. Сейчас же, могу отогнать видение, если не хочу его видеть или точно знаю, что не буду ничего предпринимать. Сама знаешь, как посторонние люди реагируют на предсказания.
Раиса открыла было рот, чтобы что-то ответить Светлане, но так сделала останавливающий жест рукой и продолжила:
– Да, брось, нормальная у тебя была тогда реакция. Не знаю, как бы я сама отреагировала, подойди ко мне кто-то на улице и начни рассказывать о том, что меня завтра ждёт. Так что возможно именно благодаря тебе, я больше в такие ситуации не попадала.
Буквально секунду помолчав, Светлана добавила:
– Большое спасибо тебе за Веру, благодаря её деньгам мы с дочками едем в отпуск.
На удивление Раиса понимающе молчала. Было заметно, что на протяжении монолога Светланы, она вроде, как и хотела что-то спросить, но то ли передумала, то ли не решалась, что было странно для женщины такого типа, то ли понимала, что не стоит спрашивать о том, о чём Светлана не рассказывает сама. Вместо того, что вертелось у неё на языке, она задала более нейтральный вопрос:
– Ты не против, если я буду изредка кого-то вроде Веры к тебе приводить?
– Не против, я ж уже говорила. Вот только на тусовки с гаданиями не зови меня больше. Не моё это. Меня и мой дар-то порядком смущает, хотя его реальность очевидна. А уж всякая ерунда типа карт Таро, симорона и тому подобного, я точно в это не верю. Я не призываю тебя тоже не верить, это твоё право, меня только в это не вмешивай. А вот если тебе моя помощь будет нужна, разумеется, можешь на меня рассчитывать.
– И ты можешь на меня рассчитывать, если тебе вдруг моя помощь будет нужна, – ответила Раиса, а дальше сказала то, что нельзя ожидать от такой солидной дамы, но видимо, в каждой женщине живёт девочка, которая верит в сказки и ждёт чуда, порой в виде принца на белом коне, что прискачет и спасёт её от всех драконов в этом мире:
– Жалко, что ты только предсказываешь, а колдовать не можешь.
– Точно, жалко, – неожиданно легко согласилась Светлана, и со смехом добавила, – первое что наколдовала бы, чтобы не было у меня никакого дара, не умела я колдовать, а была бы обычным человеком.
– Почему? – даже несколько возмущенно воскликнула Раиса.
– Да потому что это очень дискомфортно ощущать себя не такой как все. Вроде бы это и сверхспособность или дар, а воспринимаю-то я себя всё равно ущербной. Мне же всё равно иногда кажется, что я ненормальная, сумасшедшая, что это никакой не дар на самом деле, а моя больная фантазия и мне лечится надо.
– Ну не знаю, – задумчиво протянула Раиса, видимо, представляя, как бы она себя чувствовала, если бы у неё был такой дар.
Они ещё поболтали о том, о сём, греясь на теплом по-летнему майском солнышке. После кафе Раиса предложила пройтись по магазинам. Вечером, довольные, с покупками они на такси возвращались домой. Остановили водителя на середине пути между их домами. Так захотела Раиса. Светлана не очень поняла, почему не заехать сначала к одной, а потом отвезти другую, но спорить не стала. Разрешилось всё, когда они стали прощаться. Раиса наконец сказала то, что похоже давно её беспокоило, но она не решалась попросить Светлану, может быть потому, что у неё был имидж эдакой сильной бизнес-леди, а оказаться вдруг обычной слабой женщиной, мечтающей о простом женском счастье ей было как-то не ловко:
– Посмотри, пожалуйста, не сейчас, а так, когда будет время, настроение… – Раиса замялась, но выдохнув выпалила, – будет ли у меня когда-нибудь муж и нормальная семья.
– Хочешь прямо сейчас?
– Нет, давай потом, вот вернёшься после отпуска, посидим где-нибудь, расскажешь мне про то, как отдохнули, и тогда посмотришь.
– Как скажешь, – ответила Светлана.
– До встречи, – сказала Раиса и предусмотрительно сделала шаг от Светланы, видимо, для того, чтобы Светлана не смогла до неё дотронуться, поцеловать на прощание, как это было на последнем девичнике. Раиса же знала, что от прикосновения Светлана могла увидеть, то, что её попросили.
– Будем на связи, пока, – ответила Светлана, которая сегодня и не собиралась обниматься и целоваться на прощание. Это было не в её духе, а прошлый раз это было спонтанное действо, неожиданное для неё самой.
Направляясь домой, она рассуждала, почему Раиса не захотела, чтобы Светлана прямо сейчас посмотрела ответ на вопрос Раисы. Откуда-то возникло понимание, что Раиса боится. Она страшится услышать, что никого не появится в её жизни, не будет у неё, как она выразилась «нормальной семьи», поэтому и оттягивала общение. Хочет морально настроиться, подготовится к тому, что услышать может не только то, что ей понравится.
«А может соврать ей?!» – вдруг подумала Светлана, – «Я ей скажу, что вижу мужчину в её жизни, она начнёт знакомиться с мужчинами, так как будет ждать встречи и как знать, может у неё всё сложится?»
В отличие от Раисы, Светлана решила не откладывать на потом и сразу же задала вопрос неведомым «они», может ли она так сделать?
Ответа она не получила, в привычном ей виде. Сложилось впечатление, что просто кто-то стал усмехаться. Это был скорее добрый смех, чем саркастический. Как показалось Светлане – даже своего рода поощрение её инициативы. У Светланы вдруг появилась какая-то необыкновенная лёгкость, и самой себе она сказала, что эта усмешка – разрешение поступить так, как она придумала. На сердце от этого стало необыкновенно хорошо, появилась какая-то бравада, весёлость, возникло желание сделать ещё что-нибудь неожиданное и смелое. Охваченная этим чувством, на кураже, она вдруг решила немедленно, как только придёт домой, отправится в кабинет мужа и исследовать содержимое ящика стола и сейфа.
Кураж
Вернувшись домой, Светлана бросила пакеты с покупками в коридоре, сбросила обувь и не переодеваясь, и даже не озаботившись домашними тапками, прямо босиком побежала в кабинет мужа. Сначала она торопливо вытряхнула всё из ящика стола и стала перебирать то, что оказалось на столе, в основном это были бумаги. Что-то тут же отправила в стопку, которую она определила как на выброс. Это были в основном совсем старые документы, которые уже можно было не хранить – истёк срок важности, либо же те, информация в которых уже не имела смысла. Например, про один документ она точно знала, что в закон уже внесли поправки. Также здесь были документы, которые не имели смысла для Светланы. Два документа, которые были непонятными, почему-то показались ей очень важными. Она решила не торопиться с их ликвидацией, положила их обратно в ящик, который уже вернула обратно в стол. Одним из этих документов был договор семилетней давности на аренду сейфовой ячейки. Светлана не помнила точно, но ей казалось, что этот банк уже давно закрылся, пожалуй, ещё даже до аварии. Если муж не успел ничего забрать из ячейки, вряд ли удастся найти содержимое той ячейки, Светлана даже не представляла, куда обращаться. Или теперь уже ликвидировали, раз клиенты банка вовремя не обратились за своим добром. Скорее всего концов уже не найти и вряд ли Светлана когда-либо узнает, что же было в той ячейке. Второй договор был на оказание услуг от детективного агентства. Договору было чуть меньше трёх лет. Получается, что его муж заключал где-то за полгода, может чуть больше, перед аварией. Либо эта информация касалась мужа, поэтому Светлана ничего помнила, либо она не была в курсе, значит муж что-то скрывал от неё. Договор был составлен так, что было не понятно, что за услуги будут предоставлены. Просто оговаривалось, что отчёт будет предоставляться раз в неделю, если содержащаяся в нём информация не будет требовать незамедлительной реакции. В этом случае исполнитель обязан был срочно связаться с заказчиком, всеми доступными ему способами и известить об этих срочных сведениях.
«Надо же как!» – удивилась Светлана. Это было не первое её удивление при чтении этого договора. Сначала она изумилась размеру суммы за оказание услуг, особенно когда увидела пометку, что это сумма не в рублях, а в евро. Тогда Светлана в первый раз подумала: «Надо же как!». Она и не предполагала, что у мужа могли быть такие деньги. Вроде как ничего не говорило о том, что они настолько богатые или же она чего-то не знала о своём муже.
«Да, судя по обстановке в квартире, да и её размерам, мы, конечно, не бедные. Скорее всего, муж не плохо зарабатывал. Похоже, даже очень неплохо! Если, конечно, это всё, она имела в виду мебель в квартире, не покупалось в кредит! Да и квартира, пусть и не в самом престижном районе, но более чем приличная, с отличной планировкой и большой площадью, даже дополнительная комната под кабинет. Хотя… квартира могла достаться от кого-то из родственников вообще бесплатно, – размышляла Светлана и сама себе ответила, – не могла по наследству, планировка современная. И кредитов на нас нет, за два года-то я бы узнала об этом». Она продолжила исследовать бумаги мужа.
Когда с ними было покончено, она принялась за изучение ежедневника, видимо, это был последний, так как в нём почти половина страниц была чистыми. Судя по тому, что предыдущих ежедневников не было, этот использовался только для записи текущих дел, а в конце года, или по окончании чистых листов, менялся на новый. Старый же, отслужив свою службу отправлялся в утиль. Светлана пролистала исписанные страницы. В основном информация по работе, встречи, задания, ещё что-то не совсем понятное, если не в теме. Две или три заметки были выделены – обведены широким красным маркером в фигуру, чем-то напоминающую круг или даже скорее овал. Так получается, когда просто выделяешь что-то важное и нет цели нарисовать правильную геометрическую фигуру, даже линия замкнутой не получается. Чем-то эта абракадабра, как назвала её Светлана, которую написал муж, была для него так важна. Светлана не поняла из неё ничего.
«Что ж, ежедневник тоже можно выбросить», – подумала Светлана, но вместо этого почему-то бережно вернула его в ящик стола, и даже положила его на то же место, где он был, когда она впервые открыла ящик стола. Невольно Светлана поймала себя на том, что не называет мужа по имени, а именно так «муж».
Осталось ещё три блокнота. Эти были исписаны до конца, более того, как говориться вдоль и поперек. У них были исписаны не только листы, но и обложки. Здесь были и какие-то телефоны, и какие-то мысли и идеи, некоторые из них также были выделены красным маркером. Светлана обратила внимание, что «кружок-овал», который рисовал муж, чтобы обвести важную запись всегда был не замкнутым. Окончание линии, было с меньшим нажимом и всегда уходило чуть вверх, из-за чего линия и не замыкалась. Рисовать он начинал слева, чуть отступив от первого слова важной заметки. Линия шла довольно уверенно, цвет был одинаковым по насыщенности где-то до конца записи, то есть правого нижнего края, а затем линия становилась легче, менее интенсивной по цвету, видимо, снижался нажим, она даже становилась чуть уже, при этом начинал увеличивался радиус и уже совсем лёгкий хвостик, проходя над верхом текста, уходил налево вверх, попадая на верхние записи, совсем пропадая значительно левее и выше начала обводки. Удивительным было то, как одинаково мужу удавалось сделать эти обводки важных записей. Иногда выделения были другого цвета, но похоже, что не потому, что это были разные по значимости мысли и идея, а значит и выделять из надо было разным цветом, а просто потому, что заканчивался красный маркер, который однозначно был любимым, и тогда выделения делались цветом, что оказывался под рукой.