– Два жандарма вчера вечером привозили провизию. Должно быть, Анна Ивановна спряталась среди ящиков и сундуков – дежурившие гвардейцы лишь бегло осмотрели экипаж. Сейчас этих двух жандармов ведут в кабинет Романа Аркадьевича. Будем разбираться.
– Это какой-то кошмар, – выдохнула императрица.
Возразить на это Элен было нечего. Она еще сильнее вжалась в кресло, словно стремилась слиться с ним воедино, только бы забыть об этом ужасе. Поэтому не сразу заметила, что Виктор Андреевич уже не сидит у стола Государыни, а стоит рядом с ней, глядя на нее с тревогой.
– Елена Павловна, можно вас на два слова?
Без лишних предисловий, она встала, покачнувшись, и отошла к окну. Виктор аккуратно коснулся ее локтя.
– Вы в порядке?
– Разве можно быть в порядке, когда творится нечто подобное? – вопросом на вопрос ответила Элен, тут же смутившись. – Впрочем, простите меня. Должно быть, это все шок, скоро пройдет.
– Вы правильно сделали, что остались рядом с Ее Величеством.
– Это было предложение Ее Величества, я была только рада остаться. К тому же, я посчитала, что в ее присутствии я наверняка могу считать себя в безопасности.
– Думаю, Ее Величество решили также, – тихо сказал Виктор, рука на женском локте чуть сжалась. – Елена Павловна, я понимаю, что ситуация складывается прискорбная, однако вынужден попросить вас о помощи. Вы ведь неплохо знали Анну Ивановну, ее поклонников при дворе. Сможете сказать, ухаживал ли за ней кто-то из тех двух жандармов, что вчера приезжали в крепость? Достаточно будет просто подать мне знак.
Его слова Элен слышала будто через толщу воды, с трудом осознавая, что от нее требуется. Перед глазами, как живая, стояла Аннет, слышался ее тихий смех, кокетливая улыбка, насмешка в глазах и надменность в каждом движении.
Почувствовав, как мужская ладонь чуть дрогнула на ее локте, она оторопело качнула головой, прогоняя воспоминания, и подняла на следователя глаза. Виктор терпеливо ждал, изучая ее пытливым взглядом.
– Конечно. Я все сделаю.
– Я все время буду рядом. Мы его поймаем.
– Я знаю.
Элен не слукавила, но отчего-то от уверенности в его голосе ей и самой стало спокойнее.
Возможно, быть в безопасности для нее сейчас значило как раз находиться подле этого невероятного мужчины, за какие-то сутки сумевшего полностью перевернуть ее прежнюю жизнь.
Грозный голос Романа Аркадьевича было слышно даже через стену. Сидевшая с идеально прямой спиной Элен нервно вздрагивала, когда полковник в кабинете принимался ругаться с новой силой, и бродивший из угла в угол Виктор поглядывал на девушку с волнением.
В эту секунду она казалась удивительно хрупкой. От хладнокровия и спокойствия, с которыми она еще вчера встретила его, когда пришла на беседу с подносом, не осталось и следа. Впрочем, Елена Павловна держалась с достоинством, изо всех сил скрывая собственное беспокойство, которое, однако, тут же проскальзывало в ее светлых глазах, стоило ему отойти хоть на шаг из поля ее зрения.
Сам он тоже полной уверенности не чувствовал. В любой момент все могло пойти не так, как должно было. К тому же, он мог и ошибиться, и настоящий преступник в данный момент находился не в соседнем кабинете, а где-нибудь в городе или даже во дворце. Опыт подсказывал, что все же ошибки быть не может – слишком многое указывало именно на такой расклад событий. А то, что он узнал из досье Анны Ивановны уже после разговора с императрицей, полностью подтверждало его прежние догадки.
Для полноты картины не хватало только поймать убийцу.
Бросив на Элен короткий взгляд, Виктор оглянулся на закрытые двери и подошел к ней, мягко коснулся плеча, заставив ее посмотреть на него.
– Все хорошо?
– По правде говоря, не совсем, – тихо призналась Элен.
Виктор сел рядом, взял ее за руку, помедлил секунду и аккуратно поцеловал ее пальцы. Напряженную тишину потревожил едва слышный вздох.
– Вы справитесь. Вам всего лишь нужно подать мне знак. В коридоре за дверью мои люди, вы в полной безопасности.
– Я знаю, – как нечто само собой разумеющееся, сказала фрейлина. – Вы ведь со мной.
За дверью послышались тяжелые шаги нескольких человек, створка открылась, на пороге появились два жандарма. Первый, высокий и широкоплечий, скользнул по Виктору серьезным взглядом, взглянул на Элен, коротко поклонился ей. Второй оказался чуть ниже ростом, но был таким же крепким. Под козырьком фуражки блеснули темные глаза, а в следующую секунду Виктор почувствовал, как девушка сжала его руку.
Он встал.
– Поручик Ромашин. Задержитесь.
Взглянув на притихшую девушку, поручик изменился в лице, приятные черты исказила гримаса. Быстро оценив обстановку, он толкнул второго жандарма в сторону следователя, рванулся к двери, потянул ее на себя – и вдруг споткнулся о подставленную Виктором трость. Стоявшие в коридоре городовые ловко подняли жандарма. Оттеснивший Элен в угол Виктор опустил руку, которой ее прикрывал.
– Заводите обратно к полковнику. А вы, ротмистр Вихров, можете быть свободны.
– Слушаюсь.
Роман Аркадьевич сурово глядел на них, стоя возле своего стола. Поручика усадили на стул прямо перед ним, двое городовых встали у дверей. Вошедший последним Виктор бережно проводил Елену Павловну к креслу у стены, налил воды из графина и протянул ей, после этого обернувшись к задержанному.
– Что ж, поручик, – заговорил Роман Аркадьевич. – Расскажите нам, что вас связывало с госпожой Воронцовой? Для чего вы вчера посещали Петропавловскую крепость? Почему убили камеристку Кирсанову?
– Да вы никак белены объелись, господа, – зло процедил Ромашин, сверкая глазами. Виктор хмыкнул.
– Зачем же тогда бежали, если скрывать вам нечего?
Поручик не ответил. Полковник Строцкий хлопнул ладонью по столу, отчего Элен подскочила на месте.
– Лучше говорите, любезный, суда вам так или иначе не избежать.
– Роман Аркадьевич, с вашего позволения, разрешите мне начать, – предложил вдруг Виктор, дождался согласного кивка, оглянулся на Элен и заговорил. – Три года назад при дворе появилась новая фрейлина, графиня Анна Ивановна Воронцова. Красивая, умная, интересная, она привлекала к себе мужское внимание – и однажды ее заметили вы. Думаю, вы искренне в нее влюбились, возможно, даже подумывали просить ее руки, но тут совершенно неожиданно узнали о происхождении Анны. Пока все верно?
Ромашин молчал, а вот Элен слушала с пристальным вниманием, едва ли не затаив дыхание. Полковник кашлянул.
– Что вы имеете в виду, говоря о происхождении графини?
– Вы сами дали мне досье на Анну, помните? Так вот, там указано, что бабушка Анны была родом из Гессен-Дармштадта. Подробностей там нет, да и вряд ли кто-то стал бы искать так глубоко, но отчего-то мне кажется, что фрейлина Аннет приходилась дальней родственницей великой княгине Наталье Алексеевне – до крещения княгиня была принцессой Гессен-Дармштадтской. Семья принцессы была довольно большой, в каждом поколении было несколько братьев и сестер, так что не удивлюсь, если Анна Ивановна принадлежала к одной из этих ветвей.
– Помилуйте, Виктор Андреевич, это же, право, нелепость какая-то!..
– Не большая, чем убийство во дворце, – возразил Виктор. Поручик продолжал молчать, глядя на него со злобой. – Далее Аннет, вероятно, поделилась с поручиком семейным преданием о давно утерянном колье княгини и рассказала, что украшение хранится где-то во дворце или же в крепости. Возможно, в ее семье сохранились какие-то указания на местоположение украшения или же это были лишь ее догадки.
– Письмо от Государя, – внезапно пробормотал Ромашин. – Павел I писал родственникам своей покойной супруги и сообщал в письмах, что все памятные вещи княгини спрятаны в ее любимом месте.
– И вы решили, что это где-то во дворце?
– Люди зря болтать не станут, доля правды есть во всех сплетнях.
– Конечно. Однако Анна не могла сама, будучи фрейлиной Ее Величества, изучать все закоулки дворца и не вызывать подозрений – так к поискам подключилась камеристка Марфа, конечно, за хорошее вознаграждение. Им удалось узнать, что Наталья Алексеевна когда-то проживала в старом крыле дворца. Поручик Ромашин помогал им незаметно осматривать комнаты. А вот что произошло далее? Марфа потребовала больше денег за помощь и молчание?
Ромашин прикрыл глаза и тяжело, обреченно вздохнул.
– Сказала, что сильно рискует, да и выспрашивала она все неумело. А потом я заметил, что она стала одна в старое крыло ходить.
– Тогда вы и решили, что от камеристки легче будет избавиться? К тому же, это убийство позволило вам почти незаметно проникнуть в крепость, пока все жандармы были заняты расследованием. Видимо, в комнатах княгини вы так ничего и не нашли, а в крепости попросту не знали, где искать, взбесились, схватили Анну за шею и…
– Я не хотел, клянусь! – воскликнул поручик. – Я просто вышел из себя! Этот клад, он не давал Анне покоя, она и слышать ни о чем другом не желала. Я столько раз предлагал ей уехать, она не соглашалась…
– Почему вы ее тело не спрятали? – спросил Роман Аркадьевич. – Если бы мы не нашли госпожу Воронцову, сомневаюсь, чтобы хоть кто-то обо всем этом догадался.
– Шаги услышал, дозорный коридоры обходил. Времени хватило только, чтобы Анну укрыть да в нише уложить. А на воротах на меня никто внимания не обратил.
– Наверно, если бы не ваш гнев и ваша ярость, нам бы и в голову не пришло искать среди посетителей крепости, – сказал Виктор. – А так обоз с провиантом сразу бросился в глаза – стало ясно, что в деле участвует кто-то из жандармерии.
Наклонившись вперед, поручик Ромашин спрятал лицо в ладонях, глухо застонал и закачался из стороны в сторону. Виктор перевел взгляд на городовых, и те без лишних слов встали по обе стороны от преступника.
– Что теперь со мной будет? – невнятно поинтересовался поручик. Роман Аркадьевич качнул подбородком.
– Петропавловская крепость станет вашим последним домом – но полагаю, что ненадолго. Пусть решает Государь.
Ромашина вывели. Уходя, он так больше и не произнес ни слова.
– Что ж, – подвел итог Виктор, посмотрев поочередно на оставшихся в комнате полковника и Элен. – Я полагаю, теперь самое время доложить обо всем Ее Величеству.
«Дорогая Елена Павловна!
Пишу вам с искренней благодарностью за оказанную помощь. Признаться честно, я преклоняюсь перед вашим самообладанием – не каждая девушка сможет найти в себе силы на то, чтобы выдержать все следственные мероприятия, да к тому же еще и поспособствовать поимке преступника.
Смею надеяться увидеть вас в ближайшее время. Пускай мое участие в этом деле подошло к концу, мне все же хотелось бы поблагодарить вас лично.
Со смирением и глубоким уважением, Никифоров Виктор Андреевич».
Замерзшие ладони не спасала даже меховая муфта, в которую Элен спрятала руки, укрытые перчатками под синими рукавами пальто. Утро выдалось морозным, но, к счастью, безветренным. На набережной резвилась детвора, по утрамбованному снегу сновали повозки с пролетками. Жизнь продолжалась, и никому не было дела до того, что происходило последние дни во дворце.
Императрица отпустила ее лишь на час – ей нужно было побыть одной. После случившегося это казалось жизненно важным, хотя та же Мари предпочитала ни за что не оставаться в одиночестве, особенно после смерти Аннет. Василина с Натальей поддерживали ее по мере сил, но судьба Анны коснулась их всех в той или иной степени.
Элен же не предполагала, что эта трагедия затронет ее настолько сильно. При мысли о том разговоре в кабинете Романа Аркадьевича ее до сих пор бросало в дрожь, бессонница только усилилась, а придворный доктор беспомощно разводил руками и советовал больше гулять на свежем воздухе. Потому она старалась проводить как можно больше времени за пределами дворца, стремясь забыться хотя бы на время прогулки, а по ночам снова и снова вслушиваясь в бесконечную тишину, как пару дней назад.
Она свернула с одной дорожки на соседнюю. Здание Адмиралтейства оказалось слева от нее, впереди мерцал голубым светом дворец, и в этом таинственном белоснежном сиянии маршировали гвардейцы и жандармы, готовящиеся к приезду Государя Императора. Ей тоже стоило находиться там, но отчего-то она медлила.
Отделившуюся от толпы военных тень Элен заметила не сразу, узнав в ней Виктора Андреевича, лишь когда он подошел ближе. Радостная улыбка коснулась ее губ, мгновенно преобразив черты лица.
– День добрый, Елена Павловна.
– Здравствуйте.
Виктор поцеловал ей обнаженную руку, слегка растер замерзшую кожу и улыбнулся. Она с удивлением отметила, что улыбка ему к лицу: от глаз тут же побежали добрые лучики морщинок.
– Не знал, увижу ли вас до возвращения императора. Решил, у вас не будет времени, приехал, а здесь мне сказали, что вы ушли.
– В последнее время мне не по себе в этих стенах, – взглянула в сторону дворца Элен. – Думаю, это скоро пройдет.
Они зашагали дальше уже вдвоем, едва касаясь друг друга рукавами. Тишина обволакивала приятным коконом, от которого на душе становилось легче. Подобное ощущение Элен испытывала прежде лишь при общении с Ее Величеством, когда молчание никому из них не было в тягость.
Краем глаза она уловила, как Виктор поглядывает на нее, и обернулась к мужчине с привычной спокойной улыбкой.
– Как ваши дела, Виктор Андреевич? Слышала, директор департамента настаивает на присвоении вам нового звания.
– Мне кажется, это преждевременно. Хотя это дело и выходящее из ряда вон, не думаю, что заслуживаю всех этих похвал.
– Отчего же?
– Откровенно признаться, я не доволен собой, – неожиданно ответил Виктор. – Одной жертвы вполне можно было избежать, если бы я придал вашим словам больше внимания. Нужно было тщательнее наблюдать за выходами из дворца, отправить людей проследить за Анной, Марией и Натальей, чтобы исключить любую возможность нового преступления.
– Не стоит об этом тревожиться, – грустно сказала Элен. – Аннет была из тех людей, которые всегда добиваются своих целей. Не тогда, так позже она бы все равно встретилась с поручиком, и неизвестно, не закончилась бы эта их встреча так же.
Виктор глубоко вздохнул, а Элен потупила взгляд.
– Знаете, мне их не хватает. Веселого щебета Марфы по утрам, снисходительных улыбок Аннет… Я вспомнила, как Анна любила говорить загадками, вела себя так, словно весь мир лежит у ее ног, а не только придворные и жандармы. Тогда ее надменность всех ставила в тупик.
– Родословная способна самого внимательного и отзывчивого человека превратить в черствого эгоиста.
– Нет, здесь вы не правы. Возможно, Аннет и была немного себялюбива, но она умела видеть людей, – промолвила Элен. Виктор понимающе кивнул, когда она печально улыбнулась. – Однажды она назвала меня самой сентиментальной из придворных дам. Из ее уст это должно бы было звучать как оскорбление, но вышло совсем наоборот.
– Вы действительно не похожи на остальных фрейлин. Любая другая на вашем месте упала бы в обморок при мысли о помощи полиции и уж точно не стала бы беседовать по душам со следователем за чашкой чая. Должно быть, это и привлекает в вас людей.
Вместо слов Элен почувствовала, как загорелись щеки, смерила мужчину долгим внимательным взглядом и благодарно улыбнулась.
– Вы не связывались с семьей Марфы? – спросил Виктор.
– Я написала им сразу после ареста поручика. Предложила ее родителям забрать ее младшую сестру сюда, в Петербург. Отец обещал помочь с ее образованием.
– Быть может, у девочки судьба сложится намного лучше – с вашей помощью.
– Виктор Андреевич, я хотела спросить, – решилась на вопрос Элен. – Как вы думаете, где все же то колье? Алмазные слезы? Ведь ни Марфа, ни Аннет с поручиком его так и не нашли, ни во дворце, ни в крепости.
– Поручик Ромашин рассказывал, что в письме будущего императора Павла I говорилось о любимом месте Натальи Алексеевны, – пояснил Виктор. – Но ведь оно могло быть и не во дворце. Вероятнее всего, разгадку этой тайны мы так никогда и не узнаем.
За их разговором Элен не заметила, как они подошли к дворцу. У главных ворот уже стоял караул, из внутреннего двора выходили придворные, на площади толпились зеваки. Мелькнул плащ Марии Федоровны, и Элен с сожалением повернулась к Виктору. Он по-доброму улыбнулся, вновь коснулся поцелуем ее руки, задержав ее ладонь в своей на секунду дольше положенного.
– Рад нашему знакомству, Елена Павловна. Жаль только, что при таких обстоятельствах.
– Даст бог, следующая встреча случится при других, Виктор Андреевич, – в тон ему ответила Элен.
Мария Федоровна встретила ее улыбкой, бегло осведомилась ее самочувствием и, удовлетворившись уверенным ответом, обернулась к площади, где как раз появилось сопровождение императора. Александр III проехал между двумя рядами гвардейцев, спешился, потрепал вороного коня по шее и направился к ним. Все вокруг присели в поклоне, Мария Федоровна склонила голову.