— Ты не сказал мне, что ты там делал, — сказала она.
— Шшш! Замолчи ! Если только ты не хочешь убить нас обоих.
— Убить нас?
— Да, моя лань! Мы не в мыльной опере. Это серьезно и сопряжено с большими рисками. Вы обязательно должны делать то, что я вам говорю, хорошо? Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Надеюсь, ты мне веришь.
Она не открывала рот, пока мы не сели в ее купе. Я закрыл дверь и тяжело вздохнул. Я выиграл? Вопрос еще не решен.
— Вы что-то украли из экспонатов? Кейт спросила меня шокированным голосом. Вот почему ты передумал в последнюю минуту, а?
— Смена настроения? Как насчет этого?
— Об отъезде в Мандалай, конечно же! Утром вы сказали мне, что уезжаете из Бирмы. (Она закрывает лицо руками.) О боже… я не знаю, что и думать. Я думала… что ты был…
Кем? — яростно сказал я, едва сдерживая раздражение. Но, кстати, как вы узнали, что выставка находится в том поезде?
— Это было написано черным по белому в сегодняшней утренней газете, только представьте! Пока не доказано обратное, я все еще умею читать.
— Может быть, но всегда, пока виновность не будет доказана, ты не умеешь читать по-бирмански.
— Если бы вы проинформировали себя немного лучше, вы бы знали, что на второй странице есть колонка на английском языке. А теперь перестань относиться ко мне как к лжецу. Если есть то, чем я не являюсь, так это им! Кроме того, что это значит? Я думаю. Я чувствую себя перед судом присяжных. Я не сделала ничего плохого. Если кто здесь виноват, то это вы. Ты вор, а не я.
— Давай, Кейт, я не вор. Ничего не взял с экспонатов. Наконец-то ничего, чего нет…
Я закусил губу. «Осторожно, Картер! Не будь слишком разговорчивым… — сказал я себе. Я решил изменить свою тактику и попытаться убедить ее, не делая ни малейшего намека на то, что прямо или косвенно касалось Оси.
— Послушай меня, — сказал я. Я выгляжу так, будто ношу вокруг себя статуэтки двухтысячелетней давности или безделушки? Честно говоря? Если только я не засунул их в…
Я снова закусил губу, но не для того, чтобы пощадить почти девственные уши Кейт. Я задержал дыхание и приложил палец ко рту. В коридоре эхом разносились торопливые шаги, сопровождаемые лихорадочными взрывами голосов. «Черт побери! Я говорю себе. Им не потребовалось много времени, чтобы обнаружить горшок с розами. А теперь подождем остального.»
Несмотря на паспорт, который я добровольно бросил в фургоне, я понял, что власти надолго не обмануть. Солдатам достаточно было взглянуть на фотографию Кэррингтона, чтобы понять, что владелец документа и я были двумя разными людьми. Фотография была отмечена официальной тисненой печатью, которую нельзя было воспроизвести с помощью импровизированных средств. Если бы у меня было немного больше времени передо мной, я бы в конце концов нашел кого-нибудь в Рангуне, чтобы сделать эту работу, и я бы заменил портрет человека из КГБ своим собственным. К сожалению, это и была роскошь, которой мне катастрофически не хватало с начала этой миссии, то пришло время.
По всей видимости, они уже искали человека, который соответствовал описанию меня охранниками. И в поезде нет никого лучше меня, чтобы соответствовать этому описанию.
В дверь резко постучали. Я посмотрел на Кейт обезумевшими глазами. Она была моей единственной надеждой. Без его помощи теперь все могло бы закончиться в считанные секунды.
— Привет ! — крикнул кто-то снаружи. Мисс… Холмс. Откройся, пожалуйста! Контроллер.
Я снова посмотрел на нее, пытаясь убедить ее — хотя бы по выражению моего лица — в своей полной невиновности.
Кейт ответила сонным голосом. — Что случилось?
Она разделась и в мгновение ока, затем надела мятый махровый халат.
«Это таможенный инспектор и диспетчер поезда», — объявил другой голос из коридора.
В свою очередь мужчина начал властным кулаком колотить в дверь.
— Одну секунду пожалуйста! — раздраженно сказала Кейт. Я нахожусь в кровати!
Она подмигнула мне. Я кивнул в ответ и нырнул под койку, где распластался на полу. Если двое мужчин обыщут купе, они без сомнения найдут меня. Но у меня не было выбора, кроме как рискнуть.
Кейт выключила лампу. В маленькой комнате были только тени. Тени, среди которых наиболее скомпрометированной была тень Ника Картера. У меня перехватило дыхание, когда я услышал, как Кейт открыла дверь в темноте. Она приоткрылась на несколько дюймов, словно защищая свою скромность от любопытных глаз двух вечерних посетителей.
— Да ? Что происходит — спросила она, прежде чем испустить один из самых убедительных зевков, которые я когда-либо слышал.
— Мы хотим осмотреть купе, — заявил таможенник авторитетом джентльмена, не привыкшего слышать ответ «нет».
— И почему ? — спросила Кейт, смущенно усмехнувшись, как мудрая маленькая девочка. Сначала вы меня разбудили, а теперь хотите обыскать мои вещи! Признаюсь, что не понимаю, господа. Я завершил таможенные формальности в Рангуне.
— Извините… неудобства, — прямо выпалил таможенник. Но диспетчер говорит, что днем вы были с британским джентльменом. Верно или нет?
«Вы имеете в виду сэр… эээ… Я думаю, Фитцхью», — ответила Кейт с почти незаметной неуверенностью. Да, я был с ним. Это забавно…
— Почему смешно? — спросил диспетчер, явно чувствуя себя неуютно.
Он, вероятно, не привык будить молодых американских туристов посреди ночи.
— Почему ? — повторила Кейт. Потому что я нашел его странным. Он показался мне странным человеком… с переменчивым настроением. Но он спустился в… Как называется деревня сразу после Ньяунглебина?
— Toungoo.
«Вот и все», — сказала она, зевнув еще раз. Он спустился в Таунгу. Я даже помахал ей через окно. Но что тебе от него нужно?
— Он не вышел из поезда, мисс Холмс! — рявкнул таможенный инспектор.
— Но уверяю вас, что это так, господа! Я видел это собственными глазами. Говорю вам, я помахала ему на прощание через окно… а затем он ушел.
— Моя шутка. Эээ… То есть «нет», — немедленно поправил контроллер. И после того, как Таунгу ушел, вы больше не видели этого человека?
— Нет.
— Странно. Очень странно. Он зашел в багажный фургон, избил солдат и украл очень дорогую китайскую коллекцию. Знаете, это очень, очень раздражает правительство Бирмы.
— Конечно, понимаю, — сочувствует Катя.
«Так что теперь, — сказал таможенный инспектор, — его нужно найти.
— Потрясающе! Кейт воскликнула, как будто она только что осознала ситуацию. Должен ли я понимать, что этот человек, с которым я разговаривал весь день, украл ценную вещь? Но что вы собираетесь делать, чтобы его найти? Мой Бог ! Надеюсь, он не вооружен! Ой ! Я был совершенно потрясен… Я, считавший Бирму спокойной и безопасной страной…
— Спокойная и уверенная Бирма, — выругался контролер. Никакой опасности для вас, мисс. Теперь повсюду в повозках солдаты. Великая безопасность для вас, мадемуазель. Обещано.
— А вы еще не нашли? Со всеми своими солдатами!
Я представил себе ее большие светлые ресницы, которые, должно быть, развевались со скоростью сто миль в час, и ее барвинковые шапки, которые испуганно блестели. Я был очень, очень счастлив с Кейт. Даже горжусь собой.
— Еще нет, — признал таможенник. Но скоро это точно. Следующая станция — Тази. Мы повсюду возводим баррикады между Тази и Мандалай. Но теперь мы просим посетить ваше купе, мисс Холмс.
— Хорошо. Но я, честно говоря, не понимаю почему. Я спала несколько часов.
Полоса янтарного света разлилась по полу. Кейт открыла дверь. Я увидел, как вошли две пары парусиновых туфель с резиновой подошвой, увенчанные двумя синими саржевыми низами брюк. Я стал как можно меньше под койкой, служившей моим укрытием. Ноги остановились в нескольких дюймах от моего лица, и я услышал, как на койке опускается занавеска. Багаж Кейт был сложен передо мной. Я мог видеть блузку и юбку, которые она бросила туда несколькими минутами ранее, в верхней части стопки. Если один из двух чиновников наклонится, чтобы обыскать сумки, я буду обнаружен.
— Что это такое ? — вопрошает голос таможенного инспектора.
— Мои чемоданы. Кстати, это наводит на мысль… Я забыла!
Забыла это ? Сказать им, что я был там, прятался под койкой? Я прислонился спиной к перегородке и просунул руку под пояс, чтобы схватить Пьера. Если бы я его включил, все в отсеке за секунды корчились бы на полу под действием газа. Все обитатели, включая меня, если я не смогу удалиться их из компании достаточно быстро. Это был риск.
Я услышал щелчок босых ног Кейт, когда она подошла ко мне. Две маленькие белые руки появились в поле моего зрения и раскрыли чемодан.
Она оставила укрытие, прислонив его к койке, образуя перегородку между двумя посетителями и мной. Действительно находчивый, маленький ученик.
«У меня есть американские сигареты», — заявила она самым легкомысленным тоном. Возможно, вы с удовольствием попробуете их.
— Американский табак! — сказал контролер восхищенным тоном. Может быть, у вас также есть… э-э, лезвия для бритв, мисс Холмс.
Определенно. К счастью, Кейт приходилось брить ноги, потому что примерно через две минуты таможенник и диспетчер уходили с пачкой сигарет и пачкой бритв в карманах.
Она спросила. — Ты уверен, что я здесь в безопасности?
«Полная безопасность», — успокаивающе сказал диспетчер. Никакой опасности, мисс Холмс. Чай-зоо жесть тьфу-день.
— Да, большое спасибо, — добавляет таможенник. Чай-зоо жесть тьфу-день.
— Чай-зоопарк и тебе тоже, — заключила Кейт, закрывая дверь.
Я оставался под койкой, скрытый крышкой чемодана, пока шаги двух чиновников полностью не исчезли в коридоре. Слегка искривившись, я выбрался из своей дыры и встал, растягивая затекшие мышцы. Кейт отступила на другой конец купе и прислонилась к переборке. Она посмотрела на меня, как на совершенно незнакомого человека.
— Я не знаю, кто вы, — прошептала она так тихо, что мне пришлось приложить усилие, чтобы ее услышать, но вы сделали меня своим сообщником. Это сделано. И я не могу больше к этому возвращаться.
Мой бизнес был бы намного проще, если бы я мог сказать ей, что она только что выполнила свой долг гражданина. Но, очевидно, не могло быть и речи о том, чтобы сказать ей, что я хотел забрать из поддельной подушки Тоу Ван.
— Спасибо, — сказал я. Какое-то время я думал, что все кончено, но вы чертовски хорошо их обманули.
— Да, у меня есть скрытые таланты. — Настоящий профессионал, — усмехнулась она. А теперь что ты собираешься делать, Джош? Как вы думаете, вы можете сойти с поезда, чтобы вас не узнали? Ты слышал ? Во все вагоны разместили солдат. Тази будет кишеть таможней, полицией и солдатами.
«Кому вы это говорите! Я подумал про себя. Я посмотрел на пыльное окно, выходившее на койку. Снаружи мчались темные тени. На фоне беззвездного неба выделялись массы бесформенной зелени зеленовато-черного цвета. Зрелище по возможности негостеприимное. Не в чем себя успокаивать, повесить трубку. «Сообщник», — сказала она. Она была права. Я сделал все, что мог, чтобы вывести его из своего бизнеса, и в конце концов случилось то, чего я боялся. Хуже всего было то, что я ничего не мог с этим поделать. Было уже поздно, все было съедено.
«Послушай, Кейт, я хочу сказать тебе еще раз», — начал я, тщательно подбирая слова, которые собирался сказать.
— Чего-чего ? — огрызнулась она с желчью в голосе.
Она сделала жест, чтобы затянуть на себе халат. Жест, не имевший ничего общего с температурой.
— Вы должны мне поверить: у меня были веские причины делать то, что я сделал. И я ничего не взял. В любом случае, ничего, что принадлежало…к Хань. Все предметы, которые были выставлены в музее Рангуна, в это время все еще находятся в фургоне. Абсолютно все!
— Так что случилось ? — спросила она, явно желая получить объяснение, которого, по ее мнению, она заслуживала. И для начала, что вы делали в товарном вагоне? А как насчет связанных солдат с кляпом во рту? Что это значит ?
— Если бы я только мог вам это объяснить, я бы поверил мне. К сожалению, я ничего не могу вам сказать. Вы должны мне доверять.
— Мне кажется, я уже начала?
Это был риторический вопрос, на который не требовалось ответа. Кейт тихонько рассмеялась — насмешливая попытка немного ослабить напряженную атмосферу.
«Я не вижу причин останавливаться сейчас», — сказала она. Я по уши в твоей истории, Джош. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала. Теперь, когда я нащупал шестеренки, я мог бы пройти весь путь до конца.
Она вздохнула и сделала еще одну попытку поднять себе настроение. Я спросил ее, что она собиралась делать, когда доберется до Тази.
— В принципе, мне пришлось пересесть на поезд, чтобы ехать в э… Мейктила, вот и все. Там я планировала нанять машину, чтобы завершить поездку. Это около восьмидесяти километров.
Но там только плохие дороги, а это примерно три часа пути.
Все дороги в Бирме плохие. Фактически, большинство из них — коровьи тропы. Даже знаменитая дорога в Мандалай — не настоящая дорога. Это просто русло реки Иравади.
Я сидел на краю койки и пытался тщательно и методично резюмировать и анализировать каждый элемент ситуации. Я не мог допустить ни малейшей ошибки. Ничего, абсолютно ничего, нельзя оставлять на волю случая. Когда я закончил, я посмотрел на Кейт. С полузакрытыми глазами она выглядела измученной, на грани срыва.
«Тогда иди спать», — посоветовал я ей. Отдыхай… пока можешь.
— Но что ты собираешься делать? Как ты собираешься из этого выбраться?
— Это полностью зависит от тебя, — наконец говорю я ей.
Затем я объяснил ей по пунктам, медленно, не упуская деталей, план, который я составил. Она внимательно слушала меня, ложась на свою койку.
— Как вы думаете, у вас получится? — Я спросил её, когда я закончил.
Она кивнула.
— Я думаю так. Но вы уверены, что с вами ничего не случится?
— Сложно сказать заранее.
Я посмотрел на часы. Было уже 2:29. «Еще три часа на сон или около того», — сказал я себе. Я проскользнул под койку, притянул к себе чемодан и открыл крышку. Мудрая мера предосторожности на случай, если у таможенного инспектора и контролера возникнет идея вернуться.
«Спокойной ночи», — прошептала Кейт в темноте. Спи и сладких снов…
Я закрыл глаза с горькой улыбкой. Несмотря на нервозность, я заснул беспокойным сном.
ГЛАВА XII
ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ. Осталось всего три до истечения срока моей визы.
Рычание моего живота эхом отражало трепет Мандалайского экспресса. Я открыл глаз. Купе было залито светом. Я сразу посмотрел на часы. Было чуть позже 5:30 утра. Менее чем через полчаса мы достигли Тази. Я с трудом выбрался из своего укромного уголка и потянулся, чтобы вернуть свои ноющие конечности и напряженные мышцы в рабочее состояние. Кейт все еще спала, прижав пальцы к губам. Я нежно прикоснулся к ней. Она вздрогнула и сразу открыла глаза.
— Привет.
Она зевнула и подняла руки над головой.
— Здравствуйте, — ответила она. Который сейчас час ?
— Через пять с половиной. Слушай, я заберу свой чемодан из другого купе. Хорошо, если он еще там. Как только я вернусь, вам придется выйти в коридор и спросить диспетчера, во сколько мы доберемся до Тази. ХОРОШО ?
— Хорошо, — кивнула она. Я сразу одеваюсь.
Моя рука уже была на дверной ручке, когда я услышал, как она за моей спиной прошептала:
— Будь осторожен!
— Вы знаете, это мой девиз, — ответил я, медленно открывая дверь.
Я высунул голову наружу. Несмотря на утверждения диспетчера, коридор был пуст. Ни солдата, ни пистолета в поле зрения. Я на цыпочках вышел и направился прямо к своему купе.
Я распахнул дверь и ворвался внутрь, выставив ногу вперед. Вся моя энергия была сосредоточена в этой атаке, и M14 упал на землю с металлическим грохотом. Солдат вскрикнул от удивления и наклонился, чтобы достать свое оружие.
Плохой рефлекс.
Я ударил его коленом в бок, из-за чего из его легких вышел весь воздух, потому что он упал на четвереньки и, несмотря на все его усилия, не смог восстановиться в классическом положении двуногих, как мы. Хатэми в ребрах, за которым я следил тыльной стороной кулака, называя пан-де-дзи-лу-ки, поперек его горла, и он рухнул на край сиденья. Его лицо постепенно потемнело до уродливого пурпурного оттенка, когда он корчился, схватившись за грудь обеими руками. Он действительно был не в хорошей форме. Но, думая, что он, должно быть, терпеливо ждал меня с середины ночи, я решил вознаградить его за его настойчивость, оставив ему незабываемое воспоминание.
Я сказал ему о своем восхищении, послав ему острие ботинка посередине лба. Если бы я нацелился на адамово яблоко, без сомнения, семья молодого солдата получила небольшую записку с соболезнованиями вместе с чеком на расходы на похороны. Но я не собирался убивать этого ребенка.