Но сейчас я видел: вот она, Судьба, сидит напротив, мило дурачится. Совсем еще молодая, можно сказать, юная, и в то ж время зрелая женщина. Как доказать ей, что у меня самые серьезные намерения? Как убедить, что я не так уж стар для неё? Или бесполезно в чем-то убеждать, всё равно не поверит?
Потом я пойму, что совсем потерял голову, что на меня так не похоже. Утратил контроль над ситуацией. Как сейчас говорят, повёлся.
Клава
Дядечка вёл себя как-то странно. Не отпускал пошлых шуточек, не приставал. И я успокоилась. А потом меня потянуло к нему. Мне вдруг захотелось, чтобы он взял меня за руку. Что на меня нашло?..
А потом я заметила, что он, несмотря на возраст, как бы боится меня. И я решила маленько его сплющить.
– Ярослав Платонович, а знаете, почему я такая спокойная? Я ведь секретарём в суде работаю. Меня наверняка уже ищут. И наверняка скоро найдут. Потому что есть свидетели, которые видели, на какой машине нас увозили. Но к вам у меня претензий нет. Я скажу, что вы вырвали меня из лап бандитов. Вы мой спаситель. Давайте выпьем за это.
Было видно, что Ярослав очень расстроился.
Пришел Кирилл, наверно, проверить, все ли в порядке, было слышно, как Ярослав передал ему мои слова.
– И ты поверил? – рассмеялся Кирилл.
Дальше было не разобрать.
Кирилл вышел на балкон, что-то там осмотрел. Вернулся в кабинет. Взгляд его уперся в небольшой красивый сейф. Ярослав беспокойно заерзал на стуле.
– Не волнуйся, – пошутил Кирилл. – Я не медвежатник.
– Мы сутенеры, – поддела я его.
Кирилл глянул на меня злыми глазами:
– А Эля, между прочим, голодовку держит.
Ярослав пошел проводить Кирилла. Я выпорхнула следом. Они о чем-то поговорили в прихожей. Потом Ярослав закрыл дверь, оставив ключи в замочной скважине. Когда он вернулся, я уже сидела за столом, делая вид, что потягиваю пиво. Ярослав выпил бокал, потом еще. Наверное, перенервничал, боялся, что Кирилл уведет меня.
Мы говорили о разной ерунде, а в голове у меня были только ключи. Я могу выбрать момент и открыть дверь. Но на лестничной площадке почти наверняка кто-нибудь стоит. Либо Корзун, либо Шепель. Не такой Кирилл дурак, чтобы не выставить сторожа.
От волнения мне стало душно. Я предложила выйти на балкон. Ярослав нехотя согласился. Я вышла первой и неожиданно увидела на соседнем балконе водителя Ваню. Ваня тут же стерся в глубине квартиры. Я встала так, чтобы видеть его, но при этом, чтобы Ваня не попал в поле зрения Ярослава. Спустя время Ваня осторожно высунул голову и знаком показал, что я могу на него рассчитывать.
У меня голова шла кругом. Неужели это не подстава? Вроде, не похоже. Или я ничего не понимаю в людях.
Возвращаемся за стол. Ярослав начинает ерзать. Кажется, пиво сделало свое дело.
– Клавочка, я оставлю тебя на минутку.
Ярослав идет в туалет. Я подбегаю к входной двери, вынимаю ключи, бегу на балкон и перебрасываю их Ване. Сажусь за стол.
Возвращается Ярослав.
– А что это мы без музыки сидим?
Включает музыкальный центр. Льется медляк. Сейчас пригласит на танец и начнет приставать. Но и пусть. Зато не услышит, когда Ваня будет открывать дверь.
Ваня
Я сказал маме, что сейчас уеду, и какое-то время меня не будет. Мама забеспокоилась. Начала спрашивать, в чем дело, что случилось? Я не мог объяснить, не было времени.
Я вышел на лестничную площадку. Корзун курил у квартиры Гусакова, сбрасывая пепел себе под ноги.
– Как она там? – спросил я.
Корзун пожал жирными плечами, колыхнул пивным пузком.
– А ты чего, тоже решил закадрить? Что вы все в ней нашли? – Корзун сплюнул себе под ноги.
– А кто еще?
– А ты не понял? Кирилла тоже хотюнчики заели.
Я отключил Корзуна элементарно. Обхватил его за шею и сдавил сонную артерию. Он осел на пол.
Открыл дверь. Затащил Корзуна в ванную. Из кабинета доносилась музычка. Я вошел. Гусаков и Клава танцевали. Некогда было разговаривать. Я ударил Ярослава ребром ладони. Он рухнул на ковер.
Я готов был бежать. Но Клава стояла неподвижно, уставившись на связку ключей в моих руках. Чем они ее заинтересовали? Взяла у меня связку, выбрала самый большой ключ и подошла к сейфу. Сейф не был на сигнализации. Открылся тихо. В нем было полно денег.
Клава схватила «дипломат» и стала набивать его пачками рублей, долларов, евро. Была даже валюта с иероглифами.
– Что ты делаешь?
Я пытался помешать Клаве, но она ударила меня по рукам.
– Не мешай!
Клава подержала в руке пачку с иероглифами и забросила ее обратно в сейф. Попыталась закрыть «дипломат», но он был набит с верхом.
– Помоги!
Я кое-как закрыл «дипломат». Клава взяла его, не доверяя мне. Оставшиеся деньги сложила в большой полиэтиленовый пакет.
Мы бросились к выходу. На лестничной площадке, слава богу, никого.
Опрометью спускаемся вниз по лестнице. Выскакиваем из подъезда, быстрым шагом идем к моему «Форду». Кажется, уйдем без проблем.
Не тут-то было. Неожиданно «дипломат» раскрывается. Клава начинает собирать деньги. Оглядываюсь по сторонам. Никого. Слава богу, никого.
Что-то меня кольнуло. Бросаю взгляд на стоящую неподалеку «тойоту». Черт возьми, в ней Шепель! Смотрит на нас выпученными глазами и звонит по телефону. Смотрю на окна Гультяева и вижу его. Он открыл окно и орет Шепелю:
– Держи их!
Ну, Шепель мне не соперник. Потому и сидит осторожно в своей «тойоте».
Клава заскакивает в «Форд». Я уже за рулем. Пытаюсь выехать со двора. Но дорожку уже перегородил Шепель на своей «тойоте». Тараню его, не раздумывая. Жму на всю железку, сдвигаю с дороги.
Гультяев выскакивает из подъезда, но что он может сделать?
Выезжаем из двора, встраиваемся в поток машин.
– Ушли! – радостно выдыхает Клава
Глава третья
Ваня
Я свернул в тихий двор. Ехать дальше было бессмысленно и опасно. Гусаков
и Гультяев призовут на подмогу майора Пряхина, будет объявлен план-перехват.
Патрульные машины прочешут весь район.
– Надо где-то отсидеться, – сказала Клава. – У тебя есть друзья?
Как у нее все просто. Друзья существуют не для того, чтобы вешать на них подобные проблемы.
– Скажи на милость, зачем ты это сделала?
Во мне все кипело. Решил вытащить девушку из рабства, а стал соучастником ограбления. Теперь мне, как и этой сумасбродке, теперь реально грозила тюрьма.
– Давай об этом потом.
Клава не испытывала никакой неловкости, что впутала меня в это дело. И знала, что делать в этой дикой ситуации. Голова у нее работала так, будто ей уже приходилось обчищать миллионеров.
Пряхин
Гультяев позвонил: у них кидок. Я объявил машину Вани в розыск и подъехал к дому. Ярослав ждал меня у подъезда. Он был очень расстроен. Я таким его еще не видел. Чего бы я так морщил коленки? Подумаешь, увели телку. Это Гультяев должен переживать. Упустил хороший товар.
– Витя, осмотри мою квартиру без Кирилла, – неожиданно попросил Ярослав.
– А что там осматривать?
– Есть что, – уныло ответил Ярослав.
Мы поднялись на пятый этаж. Появился Гультяев со своими помогалами.
– Побудь пока у себя, – сказал я ему.
Гусаков подвел меня к пустому сейфу. Я сначала не поверил. Девка, которая рада унести ноги, не может это сделать.
– Не наговариваешь? И сколько у тебя было?
– Миллион с лишним.
– Миллион чего?
– Не рублей же.
Я подумал: так тебе и надо. До меня дошли разговоры, что Гусаков задерживает зарплату, выплачивает не полностью. Работяги у него в основном бабы, но и они уже собирались устроить ему темную. Кроме того, поговаривали, что завод хотят обанкротить. Кто – непонятно. Не исключено, что в этом заинтересован сам Гусаков.
– Кто тебе поверит, что ты держал в домашнем сейфе миллион? – сказал я.
– Указать меньше?
Я пожал плечами.
– Ладно, давай напишем, что было сто тысяч, – согласился Ярослав. – Но взыскивать будем миллион. Десять процентов – твои. Только о деньгах – никому, ладно?
Тут надо было поработать криминалисту. Я позвонил в отделение и спустился к Гультяеву. Он допрашивал Элю. Интересовался ее мнением, куда могла податься Клава.
Эля молчала.
– Она о тебе не подумала. Одна сбежала, – сказал Кирилл.
Хороший ход: вбить клин между подследственными – святое дело.
– Как она могла сбежать? – спросила Эля, чувствовалось, что ее мучит этот вопрос.
Кирилл ничего не ответил. Тоже правильно. Нельзя говорить про Ваню.
– Ты не ответила: у нее есть кто-нибудь в Москве? – сказал я.
– Понятия не имею, – Эля вызывающе выпятила подбородок. – А вы кто? Милиционер?
Зараза, как она догадалась? Я был в штатском.
– Вам меня не жалко? Я – потерпевшая, жертва, а вам меня не жалко. Вы милиционер или… – она не договорила.
Ёж и без нее колол мне мозг. Но это ничего не меняло и не могло изменить. Жить так, как я жил, было экономически выгодно. От всего можно отказаться, только не от выгоды.
Но в данный момент мной управляет не выгода. Я буду искать Ваню Смирнова вовсе не для того, чтобы вернуть Ярославу его деньги.
Ванин побег дорого нам с Герой обошелся. Султан заподозрил, что это мы подстроили. Мол, создали впечатление, что «буханка» еле бегает. «Духи» чуть не прикончили нас. Когда вспоминаю, по телу пробегает ток.
Я напомнил Султану: а кто Ваху будет освобождать? Тогда только он пришел в себя и отпустил нас.
Но на этом неприятности не кончились. В Чернокозовском СИЗО, на этаже, где была камера Вахи, вдруг сменилась охрана. Чего ради? Кто тут мог сработать, если не Ваня? После его возвращения в часть им занимались. Он наверняка сообщил про Ваху.
Короче, побег сорвался. Надо было возвращать Султану деньги. Оказалось, вернуть тридцать миллионов не так-то просто. Что-то в тебе происходит, когда в руки попадает такая сумма. Трудно отдать.
А потом началось служебное расследование. Какая-то тварь доложила начальству, что у нашей группы существуют неформальные отношения с «духами». Опять-таки кто, если не Ваня? Подозрения, естественно, не подтвердились. Не могли же мы с Герой сами на себя клепать. А Султан далеко.
Но это не все. Деньги, как потом выяснилось, оказались все же фальшивыми. Но и этот факт удалось замять.
Однако и это не всё. Нас с Герой отстранили от работы. Мы должны были вернуться в Москву. И тут у меня находят эти долбаные тридцать лимонов. Конечно, хранить такие деньжищи в палатке было безумием. Следователь легко установил, что деньги лежали в моем рюкзаке. Но – не стал этого делать. Короче, деньги Султана исчезли.
При встрече уже здесь, в Москве, Ваня делал вид, что не узнает меня. Тварь! Меня трясло от одного его вида. Я терпеливо ждал, когда он на чем-нибудь споткнется. Теперь за все отыграюсь.
Мы вдвоем пошли к Смирновой. Она долго не открывала. Чего-то тянула.
– Где твой выродок? – вылез Гусаков.
Зря он так начал. Смирнова схватилась за сердце. Ярослав накапал ей корвалолу.
– Плут! Проходимец! Что ты задумал? – возмутилась она, когда полегчало.
Я велел Ярославу закрыть рот и сказал:
– Анна Дмитриевна, из сейфа гражданина Гусакова похищена значительная сумма. Ваш сын не имеет к этому факту прямого отношения. Но он помог скрыться похитителю. Лучше будет, если вы скажете, где Ваня может сейчас скрываться.
– Аня, скажи, и Ваньке ничего не будет! – снова вылез Ярослав.
На этот раз я поддержал его.
– Я укажу в протоколе дознания, что он не присутствовал при хищении.
– Я вам не верю, – отвечала Смирнова. – Ваня не может… Но если бы даже поверила… Я не знаю, где он. Клянусь вам, не знаю.
Ей снова стало плохо. Лицо покраснело, он тяжело дышала. Кажется, гипертонический криз. Я вызвал неотложку.
Смирнову увезли в стационар.
Приехал криминалист. Мы с Ярославом молча наблюдали за его работой. Он срисовал отпечатки пальцев с ключей и дверцы сейфа. Пошарил в глубине и вытащил пачку юаней. Потом сказал, что ему надо откатать пальцы владельцу сейфа.
Ярослав насторожился:
– Мне-то зачем?
Несварение мозгов. Мог бы догадаться, что криминалист обнаружил на ключах и сейфе отпечатки пальцев разных людей.
Я сходил к Кириллу, взял у нее паспорт Клавы. Теперь у нас были ее отпечатки. Потом снова пошел к Смирновой. Тут выяснилось, что Ваня впопыхах оставил в кармане куртки и паспорт и даже водительское удостоверение. Теперь у нас были его пальчики.
Осталось пройти дактилоскопию Гультяеву. Тот тоже встревожился: зачем?
– Затем, что ты держал в руках паспорт телки, – объяснил я ему. – А нам нужны только ее отпечатки.
Наконец, криминалист установил самое главное. Отпечатки на ключах и пачке юаней принадлежат одному человеку, и этот человек – Клава. А пальцы Вани только на ключах.
Я подписал постановление о возбуждении уголовного дела. К вечеру фотографии Вани и Клавы были переданы во все отделения милиции Москвы и Московской области.
А теперь – о самом главном. У меня чуть глаз не вывалился, когда я увидел в паспорте Клавы ее отчество – Ярославна. Я-то знаю, что Ярослав из Свидлова. Ну и какая тут напрашивается версия? Может, Клава ничего и не украла из сейфа? Может, Гусаков отпустил ее, узнав, что она его дочь?
Эта версия тут же отпала. Ярославу стало плохо. Лицо стало красным, появилась одышка. Пришлось снова вызвать «скорую». Врач сделала укол.
Ярослав лежал на высокой подушке, весь из себя одинокий и нечастный. Нет, так невозможно играть. Клава действительно обчистила его. Родная дочь опрокинула папочку! Туши свет! Впрочем, это пока только предположения.
Ваня
На площади Курского вокзала подходим к женщинам, стоящим с табличками в руках «Сдаю комнату».
– Нам нужна квартира, – говорит Клава.
– С таджиками уживетесь? – спрашивает одна из женщин. – Нет? Тогда вам к Марусе.
Марусей оказалась старушка, божий одуванчик. Ее квартира была совсем рядом. Красивый дом на Земляном валу, старая мебель, старые бордовые обои.
– Вы надолго? – спросила Маруся.
Клава посмотрела на меня вопросительно. Я пожал плечами.
– За неделю заплатим, а там видно будет, – сказала Клава.
Маруся достала из комода два комплекта постельного белья:
– Документики не покажете?
– Обокрали нас, – нашлась Клава. – Хорошо, хоть деньги сохранились.
– С вас тысяча в сутки.
Клава отсчитала семь тысяч.
– Позвоните, если надумаете дольше жить, – Маруся оставила номер телефона и исчезла в дверях.
Мне она показалась очень подозрительной старушенцией. Наверняка милиция держит ее на связи. Я взял у Клавы еще семь тысяч и догнал ее.
– Это вам за молчание, угу? Потом еще заплатим.
Мы осмотрели квартиру. В одной из двух комнат пианино. Клава взяла несколько аккордов. Видно, что училась в музыкалке. Ей неловко, что мы вдвоем. Мне тоже. Никогда еще не приходилось быть в такой ситуации. А впереди ночь…
После поездки я не мог есть, а сейчас захотел. Собрался в магазин. Клава смотрела на меня с тревогой. Боялась, что не вернусь. Куда я теперь денусь? Вынула из «дипломата» пачку тысячерублевок, положила на стол. Я не мог взять этих денег: у меня были свои. Я пошел к выходу. Клава следила за каждым моим движением. Успокойся, девочка. Дело сделано. Гультяев мне не простит. И Ярослав не простит. Спокойно жить в одном доме с такими врагами невозможно. Теперь мы с тобой подельники. А подельникам надо держаться друг друга.
Я почему-то совсем не жалею о том, что произошло. Наоборот, это меня бодрит. Если бы не этот случай, я бы пропал. В погоне за деньгами я бы катился дальше. А теперь… Я не могу предсказать, что меня ждет, но чувствую, что хуже не будет.
В подземном переходе подхожу к парню с картонкой «Дипломы». Спрашиваю насчет паспортов и прав.
– В принципе решаемо, – говорит парень. Тебе с проводкой по базе данных МВД или без? С проводкой дороже и дольше.
– Кроме фотографий еще что-нибудь нужно?
– В принципе ничего. Все данные заносятся со слов.
Договариваемся о встрече. Покупаю два мобильника и несколько сим-карт. Захожу в супермаркет. Набираю два пакета продуктов. Подойдя к дому, поднимаю голову. Клава машет мне рукой.
Я ем, а Клава звонит Гультяеву. Лицо у нее злое, губы дрожат.
– Кирилл, давай договариваться. Отпусти Элю, я тебе хорошо заплачу. Дай ей поговорить со мной. Я хочу ее услышать, – бросает мобильник. – Сволочь, ублюдок!
Спрашиваю:
– Отказался разговаривать?
– Нет, сказал, чтобы перезвонили через полчаса. Неужели он с Элей что-то сделал?
Будут засекать, откуда идет звонок. Похоже, Пряхин уже ищет нас.
Клава звонит в Свидлов.
– Мамочка, это я. Я сбежала, мне один парень помог. Тебя не трогают? Из прокуратуры звонили? А ты что сказала? Меня увезли в Москву. Я в Москве, мама. Но я сбежала. Если в прокуратуре хотят, чтобы я вернулась, пусть мне помогут. Сейчас позвоню Надежде Егоровне. Пока, мамулечка. Не переживай за меня.