– Тебе вкололи успокоительное, скоро подействует. Внутренних повреждений нет, – он немного помолчал, взглянув мне в глаза. – Ты здесь в безопасности. Можешь всё нам рассказать.
Я покачал головой. Подошёл доктор, посмотрел на старпома, потом на меня:
– Следы на теле, я знаю, откуда они. Тебе лучше рассказать.
– Нечего рассказывать.
– Как тебя зовут?
Молчу.
– Мы ведь всё равно узнаем!
– У вас на борту больше трёх тысяч человек.
– У тебя есть билет?
– Как бы я сюда попал?
– Покажи.
– Как-то не захватил.
– Тогда назови своё имя. Мы сможем проверить, есть ли ты в списке пассажиров.
– А если не назову?
– Тогда придётся высадить тебя в ближайшем порту.
Я пожал плечами:
– Меня устроит.
Доктор покачал головой:
– Тебя избили. Возможно, из… – он осёкся, взглянув на меня. – Ты несовершеннолетний. Закон на твоей стороне. Кто бы это ни сделал, его или её накажут.
– С жертвами насилия так не разговаривают. Вы, как медицинский работник, должны бы знать, – я поднялся с кушетки. – Если уж здесь присутствуют представители власти, – развернулся к старпому, – я могу попросить, чтоб меня изолировали? До выяснения обстоятельств. На всякий случай.
Сойти бы живым на берег этой ночью. Это единственное, что мне нужно. Помощники переглянулись.
– Ты упираешься, естественно, нам придётся провести расследование. А для тебя обеспечить безопасность. Но я не понимаю, почему ты не хочешь помочь?
Потому что вы спугнёте Элеонор. И всю честную компанию. Потому что она догадается. Найдёт меня раньше и убьёт.
– Потому что я испуган?
Итак, мне оказали первую помощь и закрыли в одной из кают для персонала. Пока всё не так плохо. Надеюсь, они не найдут Элеонор до вечера.
Сижу тише мыши. Из всей моей прослушивающей аппаратуры у меня остался только маленький беспроводной наушник, соединённый с прослушкой в номере. С тем самым жучком, что я оставил в цветочном горшке. Если будут говорить о чём-то важном, придётся запоминать. Запись вести нечем.
Я так и не выяснил самое главное – номер контейнера с людьми. Пусть Элеонор возьмут и будут допрашивать – она может и не сознаться. Корю себя. Очень торопился смыться. Мог бы проверить её телефон.
Думаю, большую часть разговора Роя и мадам Свифт я пропустил, пока общался с врачом и помощниками. Тем не менее, страсти в номере Элеонор не угасли. Морено всё ещё был у неё. И спорили они обо мне.
– Говорю же я тебе, я не спелась с легавыми, хватит пороть чушь!
– Зачем посылаешь свою малолетнюю подстилку шпионить за нами?!
– Мы ходим по кругу! Я его не посылала!
– Тогда где он!?
– Ты, сукин сын, его спугнул!
– Он нас фотографировал!
– О мой бог! И что?
– Ты приказала?
– Нет!
– Делаешь вид, что не понимаешь?
– Морено, куда ты дел моего мальчика? Я, между прочим, много бабла в него вбухала.
– Что ты сделала с тем фото?
– Дебил, убери руки! – я услышал возню. Наверное, в стороны полетела мебель. Элеонор перешла на визг.
– Шаг – и мои ребята разнесут здесь всё! Не подходи, Морено. И мордоворота своего убери!
– Хочешь, чтоб нас вместе повязали?
– Успокойся! Ты сорвёшь нам сделку, – отчётливый стук каблуков. Мадам, видимо, ходит из угла в угол. – Что конкретно сказал Лейси?
– Кто?
– Мальчишка! Что он конкретно сказал?
– Признался, что ты попросила его сделать снимок нашей встречи.
– Быть не может.
– Может. Я его хорошенько прижал, и твой эмигрантишка быстро запел на своём корявом…
– Стой! Эмигрантишка? У Лейси идеальные манеры и речь. Он из хорошей семьи.
Морено рассмеялся. Я живо представил себе, как Элеонор застыла, сжимая виски руками. На пару секунд люди по ту сторону прослушки погрузились в тишину. Я уж решил, что с наушником что-то не в порядке. Но там, видимо, просто разом замолчали.
– Да нет. Он просто не дурак. Он хотел от тебя отделаться.
– Ты о чём, Элеонор?
– Ни о чём. Он просто мальчишка. Я подобрала его в ресторане. Просто хитрый мальчишка…
– Элеонор?
Ничем хорошим для меня их разговор не закончится. Они молчали – Морено и мадам. Воображение рисовало их двоих. В той самой большой каюте. С огромной кроватью, на которой лежат подушки в белых наволочках.
– Морено, помоги его найти. Ты последний его видел. Мы приведём его и всё выясним.
– И почему ты сама не можешь найти свою… – Морено явно пытался подобрать для меня подходящее слово, но так ничего оригинального и не придумал. – Свою игрушку?
– Потому что какой-то умник разбил его телефон! И напугал до чёртиков! Морено, уйди!
Хлопнула дверь. Видимо, Рой Морено её послушался. Мы с Элеонор, разделённые несколькими палубами, сидели в полной тишине. Наконец, она сказала.
– Паскуда! Мелкая паскуда! Какая же я дура!
Спокойно, Лейси. Спокойно. Ты себя ничем не выдал. Мадам просто паникует. Она на всякий случай предпочтёт найти тебя и утопить. Ты всегда это знал, с самого начала.
– Эй, Лари! Крис!
Я подпрыгнул, не сразу сообразив, откуда идёт звук. Элеонор позвала своих мордоворотов.
– Мадам?
– Найти мальчишку, быстро!
– Хорошо, мадам.
– Хоть из под земли достаньте! Из под воды! Все вон!
Она кричала. Отсчёт начался.
Сколько у меня времени? Как быстро они догадаются, где я прячусь? Прислушиваюсь к каждому шороху. До прибытия в порт осталось пять часов. Пару раз приходил первый помощник. Осведомился, как у меня дела. Принёс поесть. Хороший мужик. Я могу быть уверен в тех, что привели меня сюда. А остальная часть команды? Старпом проводит своё расследование. Значит, будут расспросы, которые выведут на мысль, что я прячусь у командования корабля.
Я верю в своё особенное шестое чувство. Оно мне подсказывает – что-то происходит. Шаги за дверью. Слишком осторожные. Ручка двери неуверенно дёргается. Шёпот. Какое счастье, что окна выходят в ещё один служебный коридор. Меня как ветром сдуло. Итак: нашли. Поймают – убьют. Нужно бежать.
Скольжу по стенке коридора, оглядываюсь: могли и засаду устроить. На ходу пытаюсь сообразить, куда бежать. Этим коридором пользуются команда и персонал. Нырнуть на кухню? Или в подсобку. Затаиться. А ещё лучше – найти женскую одежду, перевоплотиться и выйти в порту, сразу как причалим. В образе Лейлы они никогда меня не узнают.
Я услышал шаги. Навстречу кто-то бежал. Спрятаться, но где? Дергаю одну дверь, вторую – закрыто. Я бы мог попробовать открыть, будь у меня время – но его нет.
Случилось худшее – вот они, люди Элеонор. Понимаю по дешёвым костюмам и размерам мышц. И ещё по тупому взгляду – взгляду верных псов. Трое. Разворачиваюсь и бегу назад – там ещё один. Начинаю думать, что четыре – моё несчастливое число.
С тремя точно не справлюсь, с одним – можно попытаться. Не сбавляя скорости, бегу на него. Он готовится ударить. Нырнул под его руку, толкнул в бок, проскочил? Нет.
Чертов ублюдок успевает схватить меня за рубашку. Теряя равновесие, пинаю его под колено. Мы с ним падаем. Он неповоротливый и тяжёлый. Я маленький и ловкий. Изворачиваюсь, бью его ногой в живот. Потом второй раз, не глядя, отползая – в лицо. Троица уже рядом. Вскакиваю и бегу дальше. За мной гонятся. Сердце стучит слишком громко, мешает думать.
Выбегаю на лестницу и врезаюсь в кого-то, комплекцией напоминающего шкаф. Смотрю вверх и еле успеваю закрыть голову: на меня обрушивается мощный удар сомкнутых рук. Падаю вниз. К его ногам. Всё – добегался. И мысль только одна – лишь бы сразу убили. Знаю, что так не будет. Элеонор сказала привести. Чтобы пытать. Ничего не вижу – только их ноги. Подоспела тройка. За ними – четвертый, побитый мною.
– Ловкий ублюдок!
Он сплюнул кровь и зло, с размахом, пнул меня к стенке. В глазах потемнело, я услышал как будто издалека:
– Ты полегче, убьёшь же! Его ещё допрашивать.
Меня приводят в чувства: кто-то бьёт по щекам. Открываю глаза: один из тех, трёх. Лучше б не открывал. В голове и во всём теле свинцовая тяжесть. В правой щеке резкая боль. Думаю, физиономия распухла. К вкусу своей крови во рту уже начинаю привыкать. Надо мной склоняется Элеонор:
– Ничего не хочешь сказать, Лейси?
– Меня будут искать.
– Вряд ли. Мы с тобой никак не связаны. Сбежавший подросток. По стране таких тысячи.
– Нас видели вместе.
– И что с того? Сам же говорил – это просто кучка праздных отдыхающих. Зачем ты сделал фото?
– Из-за этого весь сыр бор? Элеонор, отпусти.
– Дурака не валяй! – она ударила меня по больной щеке. Ерунда, если честно. После пинков её мордоворотов.
– Босс, давайте я? – к нам подошёл амбал, которого я так удачно успел ударить.
– А, Крис, хочешь отомстить за свой попорченный фейс?
Раздались смешки, амбал скривился:
– Ловкий ублюдок, мадам. И держится слишком хорошо для простого мальчишки.
Она несколько секунд смотрела в расквашенное лицо своего подчинённого. Наконец, усмехнувшись, встала:
– Ладно, Крис, он твой. Хочу знать, кто он и откуда.
– Босс, позвать Морено?
– Не надо, сама к нему зайду.
Элеонор вышла. Крис сел передо мной на корточки:
– Ну что, поговорим?
Если моё ощущение времени меня не обманывает, до прибытия в порт осталось часа два. Всё это время меня били. Несколько раз я терял сознание. Каждый раз жалел, что приходил в себя.
Из-за боли я уже не ощущаю себя человеком, у которого есть понятное, осязаемое тело, ограниченное человеческими контурами. Скорее, я масса из костей и мяса, как в рассказе Харлана Эллисона. Но у меня пока хотя бы есть рот, чтобы кричать. В каюту вошла Элеонор, кивнула Крису.
– Ну что, он что-нибудь сказал?
– Нет, ничего полезного.
– Правда? Так может, ты зря испортил мне мальчика? Где я сейчас возьму нового?
– Мадам, он сказал, что хотел выжать из вас побольше денег…
– Это закон жизни, Крис.
– Поэтому он и сделал фото. Думал, так получит больше, мелкий сученыш.
– Ты ему веришь?
– А какая разница?
– Действительно, – она рассмеялась. – Приведи его в чувства.
Всё это время я был в сознании, но не открывал глаза. Крис подошёл и ударил меня по злополучной щеке. Пришлось “очнуться”. Элеонор подошла ко мне и присела рядом, подняв мой подбородок указательным пальцем.
– Значит, ты просто меня использовал?
– А ты меня.
– История про твою маму и её подружку – правда?
– Это важно?
– Нет. Просто интересно. Почему ты прятался?
– Что мне оставалось? Два амбала прижали меня к стенке в душевой.
– Ты сказал им, что это я приказала сделать фото.
– Я сказал им то, что они хотели услышать.
Элеонор встала и отвернулась от меня.
– Крис, даже если он говорит правду, а я думаю, это так, теперь он всё равно ни на что не годен. Избавься от него.
– Мадам, я бы не был так уверен. Для обычного щенка он слишком хорошо держится.
Элеонор подошла к Крису вплотную и заглянула ему в глаза:
– В чём в чём, а в этом ты разбираешься, да? – она похлопала своего мордоворота по груди. – Хорошо. Заставь мальчишку говорить, у нас ещё есть время. И позови Лари.
– Мадам, зачем?
– Ты знаешь, зачем. Вот, держи, – она передала ему свой телефон. У меня дыхание перехватило. Это происходит на самом деле?
– Пусть Лари всё заснимет. Для меня. Понял?
– Сделаем в лучшем виде, мадам.
– Вот и хорошо, – Элеонор жутковато улыбнулась и вышла из каюты. Нужно было что-то делать. Хотя бы сообразить, где я нахожусь?
Это каюта эконом-класса. Где-то на самых нижних палубах. И окно выходит к морю. В моём воспалённом мозгу забрезжила надежда.
Лари оказался угрюмым истуканом, с маленькими, скользкими глазками. Тот самый шкаф, вырубивший меня на лестнице. В прошлый раз мне не пришлось его хорошенько рассмотреть.
Я не знал, что человек может так кричать, что я могу так кричать. И они заклеили мой рот скотчем. Теперь я ещё ближе к упомянутому персонажу – у меня действительно даже нет рта.
Глава 12. Побег. Кто из нас будет жить?
В который раз пожалел, что не умер. Оказался до странности живучим. Они снимали побои на видео. Для этой рехнувшейся суки. Я слышал шум порта и понимал, что мы отходим. Значит, часа три был в отключке. Мой последний шанс. В комнате никого нет. До следующей остановки ещё сутки. Они в любое время могут выкинуть меня за борт. Конечно, подождут, когда лайнер отойдёт подальше от берега. Могу сдохнуть раньше.
Они вышли перекусить. Телефон Элеонор оставили в каюте. Идиоты. Думают, я труп? Пробую пошевелиться – тело пронзает острая боль. Пытаюсь проанализировать своё состояние. Ищу плюсы. Их несколько. У меня целы все кости. Ничего не сломали. Может быть, есть внутренние кровотечения, но не сильные – я же не умер и в сознании. А ещё эти кретины пристегнули меня наручниками.
У меня вывихнуты суставы больших пальцев на обеих руках. Специально для таких случаев. Я смогу выбить пальцы, чтоб запястья выскользнули. Я уже не боюсь никакой боли. Вдыхаю побольше воздуха и… – освобождаю руки. На самом деле, дыхание причиняет большую боль, чем вывихнутые пальцы. Ставлю их на место.
Стараясь не шуметь, поднимаюсь. За дверью слышны голоса. Если кто-то зайдёт, я труп.
Телефон Элеонор. Подарок судьбы. Подхожу и беру его в руки. Он заблокирован, но я знаю пароль. У неё стоит блокировка по отпечатку указательного пальца правой руки. И, конечно же, есть цифровой код. Она воспользовалась им лишь однажды. Машинально, за завтраком. В правой руке она держала чашку кофе, и ей пришлось разблокировать телефон левой. Мы разговаривали. Она даже не заметила. Единственный раз она была неосторожна. Естественно, я запомнил комбинацию цифр.
Элеонор приказала заснять моё избиение. Поехавшая сука. Я чуть не выронил телефон, но быстро взял себя в руки. Свернул видео. Посмотрел на дверь – ничего. Закрыл глаза и простоял так секунды три, пытаясь успокоиться. И, начал искать запись о грузе. Я уже слышал, что контейнер приходит завтра вечером. Есть! Эта сука действительно всё заносит в органайзер. Я запомнил порт, номер рейса, контейнера и время прибытия судна. Забрать телефон или нет? Он, конечно, промокнет. Но наши спецы разберут его, высушат и восстановят все данные. Нет. Лучше оставлю.
Вдруг не выберусь? Можно отправить данные с её же телефона, потом всё подчистить. Попробовал – нет сети. Если Элеонор повяжут в порту, её вещи конфискуют. Может, догадаются проверить телефон. А я ведь могу и утонуть. И унести важную информацию на дно. Запускаю закрытое мной видео и ставлю телефон на блокировку. Проверяю экран на наличие кровавых отпечатков – ничего нет. Кровь на моих пальцах уже высохла. Иду к узкому иллюминатору. Открываю его. Вдруг дверь за моей спиной распахивается.
Время начинает тянуться как в замедленном кино или в вязком кошмарном сне. Я поворачиваю голову и вижу моих мучителей: Криса и Лари. Ужас в моих глазах даже не пришлось подделывать. Ноги стали тяжелыми и непослушными. Сердце застучало в ушах слишком громко. Каждый вдох обжигал лёгкие. Они замерли… и рванули ко мне.
– Лучше подохну!
Это я экспромтом, на ходу. Пусть думают, что решил утопиться. Подтягиваюсь, пропихиваю голову и плечи в иллюминатор, извиваясь, переваливаюсь наружу.
– А ну стой!
Крис успел схватить меня за ногу.
– Стой, сучёныш!
– Отпустите, гады! Лучше в море утоплюсь!
– Твою ж! Лари, помоги!
– Я не пролезу!
Я отбивался, как мог. Крис бы в жизни не пролез в такой узкий лаз. Его рука соскальзывала. А его собственная туша заблокировала ему доступ второй, свободной руки. Пристрелить меня не получалось.
– Крис. Топи его! Всё равно так и хотели сделать!
– Порт недалеко. Если выплывет?
– Дуру не гони. Где выплывет? Тут метров восемьсот. Темно. А на нём живого места нет. Топи! Хозяйка же велела.
Крис чертыхнулся.
– Как ты, сука, освободился?!
– Отпустите, дяденька! Не бейте больше!
Я уже, кажется, не играю. Больше я побоев не перенесу.
– Крис, бросай его! Сейчас мадам зайдёт, объясняй ей потом. А так утопили и всё!
– Утопили без её прямого приказа?
Да сколько же в нём силы? Одной рукой держать меня всё это время!
– Скажем, что сдох. Пришли – а он уже откинулся. Сбросили за борт труп!
Что за упёртый болван!? Я рванул ногу и выскользнул. Не сообразив как-нибудь перегруппироваться. Удар об воду меня оглушил. Хорошо, что невысоко. Сломал бы шею. Мою тушу потянуло вдоль борта.
Кто из нас будет жить?
Вода холодная. И это несмотря на жаркое лето. Так, Лейси, приходи в себя! Может прибить к корме и затянуть под винты. Тем не менее, море на моей стороне. Ни ветра, ни волн. Оттолкнувшись ногами от скользкого бока лайнера, я некоторое время плыву перпендикулярно его движению, только чтоб удалиться от опасности быть подмятым этой махиной. Оказавшись в свободной воде, сориентировавшись, беру курс на манящие огни порта.