– Может по стаканчику? – встав со стула-кресла, спросил Романов.
– Охотно соглашусь! – чуть заметно улыбнувшись, ответил Василий Валерьевич.
Андрей разлил по стаканам двойную порцию односолодового виски и сел обратно на стул-кресло.
– Давай выпьем за твоих родителей и сестру. Пусть, спят спокойно! – с грустью в голосе произнёс Дмитриев.
– Давайте! Я всех помню и никогда не забывал.
Выдержанный виски обжёг ротовую полость и после глотка раскрылся дымным ароматом. Романов поставил стакан с недопитым виски на рабочий стол и на мгновение задумался.
– Что по поводу ночного нападения? Ответ от полиции Рима, пришёл? – со сосредоточенно спросил Василий Валерьевич.
– Это сложно назвать ответом! – взяв одну из распечаток со стола и передав её Дмитриеву, ответил Романов. – Записи с уличных камер наблюдения исчезли, убитых нападавших идентифицировать пока не могут, поскольку гражданами Италии они не являются. Один из нападавших достаточно серьёзно ранен, но ему удалось скрыться в неизвестном направлении. В больницы с огнестрельными ранениями никто не обращался.
– Что сказать?! Италия не меняется! – коротко сделал вывод Василий Валерьевич и глотнул немного виски из стакана.
– Итальянская сторона уведомила нас о том, что в сопровождение нам выделят тактическую группу из спецназа GIS.
– Реакция нашего президента, на мой взгляд, была слишком сдержанная в отношении нападения на кортеж, – с недовольством заметил Дмитриев.
– А, вы ждали, что он подобно Никите Сергеевичу ботинок снимет, чтобы по трибуне постучать или кукурузиной угрожать?! – саркастически улыбнувшись, добавил Андрей.
– Нет, конечно! Но, стоило хотя бы пригрозить какими-либо санкциями…
– Василий Валерьевич, вам всё-таки стоит почаще покидать здание ООН, – допив виски в стакане, произнёс Романов.
– Это совет или укор? – с доброй улыбкой на лице спросил Дмитриев.
– Не то и не другое! – встав со стула-кресла и пройдя к рабочему столу, ответил Андрей.
– Знаешь, твой отец однажды мне сказал: «Не путай красивую обёртку и конфету внутри! Чем красивее фантик, тем больше шансов попасть на лежалую мятную карамель», – вдумчиво сказал Василий Валерьевич и допил виски в стакане.
– Отец был мудрый человек! – сев на офисное кресло за рабочий стол, добавил Романов.
– Да! – коротко произнёс Дмитриев и, встав с дивана, поставил пустой стакан на стол и отдал Андрею в руки распечатку. – Завтра стоит ожидать сюрпризы?
– Сюрпризы стоит ожидать всегда, Василий Валерьевич! – откровенно ответил Романов, положив лист распечатки перед собой среди остальных бумаг. – Главное, чтобы они были приятными…
– Спасибо, Андрей Викторович, за честный ответ! Удачи! – протянув руку Романову, добавил Дмитриев.
– Спасибо, Василий Валерьевич! – пожав руку постпреда, произнёс Андрей. – Позовите, пожалуйста, капитана Грибова.
– Добро!
Дмитриев вышел из кабинета и в сопровождении охранников направился на рабочую встречу с послом.
Алексей закрыл за собой дверь и сел на стул-кресло, повернув голову в сторону Романова.
– Ну, что?! Самое время навестить президентский дворец! – встав из-за рабочего стола с офисного кресла и сняв с вешалки для костюма пиджак, произнёс Андрей, чей элегантный стиль был одной из его визитных карточек. Он поправил ядовито-синий галстук, посмотревшись в зеркало на двери распашного шкафа, одёрнул пиджак тёмно-синего костюма и выпрямил ворот голубой сорочки. – Пора!
Грибов с Романовым покинули резидентуру и сели в чёрную «Альфа-Ромео». Алексей запустил двигатель и ударил по газам, стремительно направившись к воротам…
* * *
Рим. Дворец.
Горы, сочная зелень и прозрачное озеро. Яркое солнце и лёгкое дуновение ветерка, скатывающегося с холмов. Надежда, растворяющаяся у подножия скал, из которых бьёт горный ручей источника молодости, уносящего года и десятилетия борьбы, испытаний и потерь.
Небольшие двухэтажные домики с блёкло-красными черепичными крышами, хранящие тепло родного очага, красоты зелёных лугов и бесконечный серпантин дорог, теряющийся среди ложащегося тумана.
Аделина спала, ощущая в природе спокойствие и надежду. Человек большую часть своей жизни собирает мозаику из разрозненных кусочков цветного стекла, чтобы в итоге получился витраж с неизвестным изображением. Для каждого оно станет обозначением его жизненного пути и короткой строкой вынесенного небесами приговора.
«А, что же любовь?! Где она?!». Простота ответов порой сводила синьорину де Монтенье с ума. «Любовь начинается там, где заканчиваются собственные грехи!».
Внезапный осторожный стук по дверному полотну прервал короткий сон Аделины, и она открыла глаза, сидя на кресле за рабочим столом и выпрямив осанку.
– Входите!
– Добрый день, синьорина де Монтенье! – произнёс «Первый» и вошёл в кабинет, закрыв за собой дверь.
– Присаживайся! – коротко добавила Аделина и, избавившись от остатков короткого сна, приготовилась слушать суперсолдата, чьё озадаченное выражение лицо не предвещало ничего хорошего. – Что нового?
– Я долго думал над одним из пунктов завтрашней операции и считаю, что под видом флористов должны на вилле оказаться не наёмники, а двое из моих братьев, – присев на стул рядом с рабочим столом синьорины де Монтенье, произнёс «Первый».
– Разумно, конечно, но очень рискованно! – взяв в руки перьевую ручку, поделилась своим соображением Аделина.
– Я понимаю! Однако, координацию удара и точечную зачистку, я могу доверить только им.
– Ну, что ж! Ты командир, тебе и решать! – продолжая вертеть в руках перьевую ручку и размышлять, сделала вывод синьорина де Монтенье. – Что по нападавшему на кортеж постпреда РФ при ООН?
– Мы с Лорой изучили квадрат, где находится заброшенный дом с ангаром. За несколько часов наблюдения мы видели только одного человека. Идентифицировать его мы не смогли… Думаю послать оправившегося после ранения «Девятого» с небольшой группой поздним вечером. Пусть разомнётся перед завтрашней операцией!
– Делай, как считаешь нужным! Главное, чтобы без лишнего шума и форс-мажоров всё прошло, – положив перьевую ручку на распечатки на столе, спокойным и слегка уставшим голосом произнесла Аделина.
– Вам бы, неплохо отдохнуть, синьорина де Монтенье! – встав со стула, добавил суперсолдат.
– Спасибо за заботу, «Первый! Иди работай! – вздохнув, произнесла Аделина и вытащила из пачки доминиканскую сигариллу, которую тут же закурила.
– Хорошего дня! – сказал суперсолдат и удалился из кабинета, закрыв за собой дверь.
Синьорина де Монтенье выпустила изо рта табачный дым и представила в своём воображении маленький необитаемый остров посреди океана, где царило безмолвие, а тысячеголосое эхо отвечало терялась среди широких морских простор.
Аделина сделала затяжку и выпустила изо рта табачный дым, зафиксировав тлевшую сигариллу в пепельнице, лежавшей на рабочем столе…
* * *
Рим. Севернее исторического центра города.
Чёрный седан «Альфа-Ромео» плавно передвигался в уличном потоке машин, направляясь к Квириналу самому высокому из семи городских холмов «Вечного города». Его покровителем с древнейших времён являлось воинственное языческое божество – Квирин. Пусть, легенды о сабинянах давно исчезли в прошедших тысячелетиях, но люди во все времена любили красивые истории.
Романов опустил стекло передней двери и закурил кубинскую сигариллу, поднеся к ней прикуриватель. Солнечные лучи падали на лобовое стекло, играя на его поверхности в чехарду. Андрей поправил солнцезащитные очки «авиаторы» и выпустил изо рта табачный дым.
Грибов молча вёл автомобиль, пребывая в собственных раздумьях, где искал, но не находил ответы на большинство своих вопросов. Подполковник Романов был для него особым авторитетом и самым лучшим учителем, но Алексей не хотел повторить его пути. Далеко не каждый человек способен вынести столько испытаний и при этом не лишиться надежды.
Андрей сделал затяжку табачного дыма, выпустив его изо рта, и продолжил вспоминать мгновение ушедшего рассвета. Горе или счастье, беда или удача; всё это не имеет никакого значения, когда не чувствуешь на душе ничего, кроме пустоты.
Виа Квиринале вела к одноимённой площади, расположенной перед президентским дворцом, где фонтан Диоскуров молча с усталостью взирал на туристов, горожан и первых лиц государств.
Алекс сбросил скорость и подъехал к дворцу, остановив «Альфа-Ромео», плавно выжав педаль тормоза. На площади полиция и карабинеры расставляли на площади ограждения, готовясь к завтрашнему наплыву антиглобалистов, любящих агрессивный тип поведения, но при этом стараясь не давать лишнюю волю обострённому «чувству справедливости».
Романов затушил окурок в пепельнице и поднял дверное стекло. Он дёрнул на себя за ручку и вылез из машины, захлопнув за собой дверцу. Солнце припекло короткостриженую голову, и Андрей поднял голову к небу, ожидая пока Грибов припаркует машину в отведённым для этого места.
Чёрный «Кадиллак» заехал с улицы на площадь и затормозил в нескольких метрах от Романова. Он резко повернул голову, бросив на внедорожник сосредоточенный взгляд, замерший на передней дверце.
Анджелина сняла солнцезащитные очки в пластиковой оправе и посмотрела на мужчину в строгом тёмно-синем костюме, в котором узнала Андрея. Её сердце на мгновение затихло, а через секунду начало учащённо сокращаться. Она вылезла из «Кадиллака» и, стоя у передней двери неотрывно смотрела на него.
Романов увидел её и, сняв солнцезащитные очки, с улыбкой посмотрел на Анджелину, понимая, что любые раны способна исцелить лишь настоящая любовь, так редко встречающая в этом несправедливом и жестоком мире.
Она улыбнулась в ответ и, прикрыв дверцу внедорожника, сделала первый шаг навстречу.
Андрей с трудом сглотнул, внезапно образовавшийся неизвестно откуда ком в горле, и шагнул ей навстречу.
Судьба, которая так любит отбирать, иногда способна дарить мгновения счастья, чтобы человеку было ради чего жить дальше, когда ему кажется, что испытания и боль никогда не кончатся…
– Ждите меня в фойе президентского дворца! – неотрывно смотря на Романова, отдала приказ агентам Секретной Службы Анджелина и её пальцы рук сплелись воедино с его.
Ангелы бывают разные! Есть и такие, которые ходят по земле, и ангелом Андрея была Анджелина.
– Здравствуй, любимая!
– Здравствуй, любимый! – сказала она, посмотрев ему в глаза, и обняла, положив свою голову на плечо Романова.
Андрей положил руки на её талию и, уткнувшись кончиком носа в её волосы, собранные в конский хвост, коснулся их губами.
– У Замка Святого Ангела на мосту в половине девятого вечера, – тихо произнёс Романов и выпустил Анджелину из своих объятий. – Люблю тебя!
– До вечера, любимый! – тихо промолвила она и быстрым шагом направилась к президентскому дворцу.
Андрей резко обернулся, неотрывно смотря ей вслед, и через несколько мгновений перевёл свой взгляд на Грибова, который стоя у машины обескураженно едва заметно вертел головой…
* * *
Москва. Новинский бульвар.
Лёгкий ветерок сквозняком продувал салон «Хонды», где на водительском сидении сидел Решетов, чьи глаза были закрыты. Мгновения тишины и иллюзия покоя, среди невидимой войны оставляет лишь недосказанность и ощущение дежа-вю. Всё это уже было и не раз!
Прохладный ветерок обдувал его лицо, а в душе царило бессмыслие происходящего. Решетов прекрасно понимал, что в этой войне никогда не будет победителя, а все короткие триумфы будут сопровождаться такими потерями, которые принести могут лишь политиканы с их агрессивными высказываниями. Броские заявления и угрозы для политиков лишь слова, ведь, они сами не берут в руки оружие, чтобы вызвать своего оппонента хотя бы на дуэль…
Сергей открыл глаза и разблокировал цифровым кодом экран планшета, лежавшего у него на коленях. Он отмотал запись на несколько минут назад, в поисках военного-атташе посольства и услышал короткий звуковой сигнал смартфона, возвестивший о том, что в одном из мессенджеров пришло сообщение.
Его правая рука обхватила смартфон, и он открыл пришедшее сообщение от прекрасной девушки Вики, писавшей о своих увлечениях. Решетов прекрасно осознавал то, что это общение не имело никакого смысла. Она жила обычной жизнью, которой живут большинство людей: работа, домашние дела, выходные в кругу друзей, забота о родителях, увлечения… Сергею нечего было ей предложить! Его жизнь мерилась в лучшем случае во временном промежутке длинной в одни сутки. Это слишком мало для будущего и слишком много для настоящего!
Решетов незамысловато ответил прекрасной Вике скупо на выражения эмоций в тексте и коротко в плане поддержания переписки.
Сергей перевёл взгляд на видеопоток с камеры, направленной на вход в посольства, откуда бодрым прогулочным шагом вышел Рекс Торховски.
Его правая рука дотронулась ключа зажигания, и он запустил двигатель. Решетов посмотрел в какую сторону направился военный-атташе и плавно нажал на педаль газа.
Мистер Торховски направлялся в сторону отеля «Мариотт», что вызвало у Сергея лишь усмешку, которая частично относилась и к нему самому. Суть этой эмоции была в том, что бывают такие моменты, когда выгодно «закрыть глаза».
Внедорожник «Хонда» выехал на бульвар и стал набирать скорость, чтобы не упустить из вида военного-атташе, шедшего, скорее всего, на очередную явку. Капельки мелкого дождя упали на ветровое стекло, и Решетов включил стеклоочистители. Хмурое небо продолжило наливаться свинцом, словно, собираясь напомнить о себе людям раскатами грома и молнией. Грешники должны помнить о том, что где-то там среди бескрайних небесных простор есть тот, кто следит за ними, продолжая вести сухой учёт допущенных компромиссов с собственной совестью.
Рекс продолжал идти прогулочным шагом, направляясь к отелю, сунув руки в карманы чёрного плаща, одетого поверх светло-синего строгого костюма. Тёмно-серые туфли добавляли стильности его образу, добавляя к его имиджу яркости и индивидуальности. Мистер Торховски был большим профессионалом в умении оставить не у дел, практически, любое наружное наблюдение. Артистизм и умение сменить внешний вид и даже образ за предельно короткое время делало из него чистого хамелеона.
Военный-атташе свернул к парадному входу в отель и, не меняя темпа ходьбы, зашёл в центральное фойе.
Внедорожник «Хонда» резко затормозил у тротуара, обтерев резину покрышек о бордюрный камень, и остановился. Сергей выскочил из машины, нажал на кнопку «аварийной остановки» и, застёгивая на ходу молнию кожаной куртки, надел на голову бейсболку, опустив козырёк на глаза.
Небольшой дождик продолжал накрапывать, а тучи над Москвой сгущались всё сильнее. Решетов вступил на тротуар и в темпе, не переходя на лёгкий бег, направился к парадному входу в отель.
Центральное фойе «Мариотта» встретило Сергея буднично и только администратора на ресепшене создавали атмосферу радушия своими «нарисованными» улыбками.
Мистер Торховски зашёл в зал ресторана, прошёл к одному из своих любимых столиков и сел на стул в ожидании официанта.
Решетов неспешным шагом прошёл по центральному фойе и зашёл в зал ресторана. Ему нужно было занять тот столик, где находился компромисс между хорошим обзором и сохранением «легенды» рядового посетителя подобных мест, которому глубоко плевать на всех и всё.
Высокий худощавый парень лет двадцати двух с аккуратно постриженными кудрявыми волосами в костюме официанта подошёл к военному-атташе и протянул ему меню.
Сергей занял удачный столик, чтобы не мозолить глаза военному-атташе и в тоже время продолжить за ним наблюдение. Шансов, что Торховски его узнает был один из ста, поскольку Решетов уже был ничем толком не похож на себя предыдущего.
– Здравствуйте! Вот, наше меню, – протянув красиво оформленную папку, произнесла официантка, телосложением частично напоминавшая свою коллегу где-нибудь в Мюнхене.
– Добрый день! Спасибо! Мне только чашку «американо», пожалуйста, – вытащив из кармана кожаной куртки небольшую камеру, которую расположил под связкой ключей на столике, сказал Решетов.
Официантка подошла к барной стойке и попросила бариста сделать чашку «американо».
Сергей вытащил из кармана синевато-голубых джинсов свой смартфон и, установив сопряжение с камерой, начал запись.
Военный-атташе развернул вчерашний номер газеты «Вашингтон пост» и сделал небольшой глоток из стакана с двойной порцией бурбона.
Газета – это не только фасовочный материал, скатерть или замена средства гигиены, но и целый мир, где можно потеряться. Газета для разведчика – это целый мир, где можно найти необходимую информацию, зашифрованный текст, условный сигнал или просто от души повеселиться над невежеством политиков разного калибра.