По взгляду, каким её возлюбленный смотрел на Альяну, Линда всё поняла и намеренно не позволила Флинту начать. Быть сильной до конца не получилось. Она поставила кружку на стол и поднялась с кресла.
– Выздоравливайте. Я проведаю вас на следующей неделе.
– Спасибо, – чувствуя, что теряет нечто ценное, продюсер встал, чтобы самому проводить свою ассистентку. – Уже в среду вернусь на работу.
Линда ушла. Несколько секунд Флинт наблюдал, как она ожидает лифт, заходит внутрь кабины, нажимает кнопку первого этажа и исчезает за двумя серыми створками. Затем подмигнул Трэвису и закрыл дверь. Флинт понимал, что тосковать из-за принятого решения попросту глупо.
Когда он вернулся вглубь гостиной, Альяна спросила:
– Что у вас с ней?
Голос звучал мягко, неконфликтно.
– Ничего.
Флинт наивно надеялся, что щёлкнет замок, и ситуация сама себя исчерпает.
– Но тебе нравится присутствие рядом влюблённой женщины, перед которой нет никаких обязательств?
– Я не увольняю людей только из-за того, что они испытывают ко мне чувства.
Флинт злился, только не знал, на кого именно.
– Я не намекала на увольнение Линды. Я спросила о тебе.
– И что даст мой ответ?
Девушка медленно подошла к продюсеру и коснулась ладонью его груди.
– Я лишь пытаюсь понять, насколько близкой могу тебе стать.
Флинт одной рукой обнял Альяну за плечи и поцеловал в губы. Неторопливо. Нежно. Чувственно. Так, как не целовал никого уже очень давно. Наслаждаясь каждым мгновением. Он не попытался сменить некомфортную тему. Он ставил точки во всех повисших вопросах.
В пятницу вечером Флинту позвонил Донован:
– Одевайся. Заеду через полчаса. Прокатимся.
– Про выход из дома мне пока нужно забыть, – отчеканил Флинт, памятуя о данном ему три дня назад наставлении.
– Со мной можно.
– Но тут Мишель…
– Она уже сделала последнюю на сегодня инъекцию, отправляй её домой. Анализы у тебя хорошие. И на горшок сам ходишь.
Донован приехал на бронированном, полностью тонированном «Ленд Крузере» чёрного цвета с номерами штата Южная Дакота. Позади ждал ещё один точно такой же внедорожник. Когда Флинт забрался в салон, Дон с любопытством посмотрел на друга. Даже при тусклом освещении он заметил, что тот выглядит намного здоровее и бодрее, чем во вторник.
– Что?
– Чёрт, урна с твоим пеплом уже могла покоиться на полочке в моём кабинете.
– Надеюсь, ты бы не выбрал попугайскую расцветку?
– Как насчёт розовой?
Дон нажал на педаль газа. «Ленд Крузер» сорвался с места, второй автомобиль последовал за ним.
– Кто там? – спросил Флинт, глядя в зеркало заднего вида. Водителя и пассажира на переднем сидении скрывала тонировка.
– Те, кто начнут отстреливаться, если на нас нападут. Не поднимать же Данкана с его удобного диванчика.
Донован включил музыку, сделал звук погромче и замолчал. Флинт не стал больше ни о чём расспрашивать и уставился в окно.
Прошёл месяц со дня пресс-конференции, посвящённой окончанию пятого сезона «Десяти жизней». Как всё изменилось, сколько всего произошло с тех пор. Месяц назад Флинт мог свободно разгуливать по улицам, зайти в любой магазин, в любой бар. Теперь ему приходилось разглядывать прохожих и витрины, сидя внутри бронированного автомобиля. Это уже не дополнительная предосторожность, а необходимость, новый уклад жизни. Он раздобыл счастливый билет, но в волшебную страну отправился под залпы из боевого оружия. Он превращался в «долгожителя», который вынужден прятаться. Другие «долгожители» тоже начнут отгораживаться от простых смертных. Охраны больше, стёкла толще, броня прочнее. Вот они, подводные камни мечты, симптомы глобального раскола.
Донован вывернул руль вправо и припарковал автомобиль под знаком «Стоянка запрещена». Все разрешённые места для парковки были заняты. Выключив музыку и заглушив мотор, он вновь посмотрел на Флинта и без шуток спросил:
– Ради чего ты рушишь свою жизнь?!
Формулировку Дон подобрал так, что любой ответ на вопрос автоматически терял значимость. Флинт не ответил и перевёл взгляд на зеркало заднего вида. Водитель второго «Ленд Крузера» так же наплевал на правила и припарковался в запрещённом месте.
– Думаешь, если все получат доступ к нашим лекарствам, проблемы в мире исчезнут, все заживут беззаботно и счастливо?.. Нет! Убийцы, насильники, грабители, барыги никуда не денутся. Только в фильмах герой идёт на преступление, чтобы спасти жену или ребёнка. В реале люди творят зло, потому что это часть их сущности. Потому что они такие. Нет проступков, есть только поступки. Чёрт, ты был журналистом и лучше меня всё знаешь.
– На насильников и других ублюдков мне плевать, даже если Митчелл без суда начнёт их отстреливать. Но не все готовы насиловать, убивать или грабить. Я лишь пользуюсь своим положением, чтобы дать людям то, чего сами они никогда получить не смогут.
– Положением?! Ты уже отстранён! Думаешь, Флинта Розвелла не уволят, потому что он кумир миллионов? Да хрен с ней, с работой. Твоих денег хватит лет на триста. Но без расположения Вайсмана ты столько не проживёшь! Я едва уговорил его тебя спасти. Я сам рискую всё потерять, когда завожу подобные споры. А ведь у меня есть дочь. И если мы окончательно его выбесим, нас вычеркнут из списков и не позволят лечиться в клиниках даже за собственные деньги. Ты этого добиваешься? Хочешь всё испортить?!
Флинт вздохнул и на какое-то время уставился на приборную панель. В памяти закружилась карусель из тысяч человеческих лиц.
– Ты просматривал анкеты смертельно больных детей? Тех, на чьё существование я должен закрывать глаза. Большинство из них младше твоей Кессиди, и не доживут до её возраста. Им не говорят, что они скоро умрут. А я говорю. Каждый раз, когда закрываю файл. Я жму на крестик и копаю ещё одну могилу. Я тренирую безразличие. Переключаюсь на взрослых, ведь им отказывать легче. А кому-то даже дарю надежду и беру в шоу. Но тяжесть в груди остаётся. Люди вокруг умирают, а я должен думать лишь о рейтингах? «Решение зависит не от меня» – дерьмовое оправдание. И, знаешь, Вайсман прав. Мною действительно движет страх смерти. Но ещё я боюсь, что во мне умрёт человек, и я превращусь в бездушную бессмертную мразь.
Включив режим избирательной глухоты, Донован подождал, пока слова Флинта остынут и растворятся в тишине салона, затем хрустнул костяшками пальцев и спокойно ответил:
– Глупо себя в чём-то винить. Мы ничего не отбираем, никого не ущемляем. Бессмертие – не данность, полученная при рождении, а достижение. Учёные трудились над ним годами, инвесторы вложили кучу денег. Никто не обязан делиться результатами своей работы со всеми.
– Мы с тобой не учёные, не сидели годами в лабораториях и своих денег не вкладывали. Мы такие же, как большинство. Но считаем…
– Ну, уж нет! – перебил Донован, не желая до конца слушать умозаключение Флинта. – Мы с тобой не ждали манны небесной, не надеялись на высшую справедливость. Мы знали, чего хотим, и добились своего. Это естественный отбор. Так что не сравнивай нас с ними!
Он кивнул в сторону ночного клуба «Бункер 3000», расположенного на другой стороне улицы. Под большими синими буквами названия толпилось человек сорок в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти. Они надеялись пройти фейс-контроль и исчезнуть за чёрными стальными дверьми, ведущими в мир алкоголя, экстази, транса и полуголых танцовщиц «гоу-гоу». Многие и так уже успели напиться. С куртками нараспашку, они строили добродушные, непринуждённые лица, дабы двухметровые охранники на входе пустили их внутрь. Ещё семь парней стояли у серой стены, освещённой фиолетовыми фонарями. Они дымили сигаретами, смачно плевали на тротуар и громко смеялись. Компания не прошла фейс-контроль, притворяться паиньками уже не имело смысла. Парни строили новые планы на вечер и периодически заигрывали с девушками из толпы тех, в ком ещё теплилась надежда попасть именно в «Бункер», а не искать для себя другое пристанище.
– Никчёмное стадо. Без мозгов и стремлений. Им лишь бы бухать да постить фотки своих попоек. Они гордятся таким образом жизни. Жрут гамбургеры и прочее дерьмо, превращаясь в жирных свиней и рыдая в тупых ток-шоу, что заболели раком. Трахаются с кем попало, выпив галлон текилы, и плодят себе подобных. Им плевать на себя, плевать на потомство. С какой стати давать отбросам вечную жизнь?! Или возьмём одинокую сорокалетнюю бабу. У неё вместо семьи пара кошек. Начиталась феминистского бреда, не умеет ладить с мужчинами и не воспитывает достойных членов общества. Приходит с работы, смотрит тупые сериалы и чешет своих животных. Какой от неё толк?! И подобных примеров масса. Про педерастов, лесбиянок, бомжей и прочий сброд я вообще молчу. Я с радостью закрыл бы наши клиники для всех «заднеприводных» миллионеров.
Донован умел хорошо говорить. Уверенно, напористо, мастерски. Его голос и мимика подчёркивали смысл озвученных слов, выражали отношение к сказанному. Он был прирождённым оратором. Возможно, даже лучшим, чем сам Флинт. Его речь, подача очень часто заставляли людей менять своё мнение. Но в некоторых вопросах Дон отказывался видеть картину в целом, разделять причину и следствие, понимать и прощать человеческие слабости.
– А я закрыл бы ваши клиники для производителей алкоголя, сигарет, гамбургеров и прочего дерьма, а также для тех, кто навязывает его людям.
На секунду лицо Донована исказила гримаса гнева. Челюсти сжались. Рука потянулась к замку зажигания.
– Смотри, не ляпни это кому-нибудь ещё, – холодно сказал он и выкрутил руль влево, желая отвезти Флинта домой…
Загадочный «артефакт», созданный для состязания «Космическая дуэль», искрил и играл переливами света. Большой серебристый шар работники «лунной базы» покрыли кристаллическим напылением, и сейчас, в свете мощных прожекторов разного спектра, на экранах телевизоров он походил на нейтронную звезду, заключённую в клетку. По обе стороны от антигравитационного аппарата на высоте трёх метров «парили» две гигантские OLED-панели, демонстрирующие заставку с логотипом шестого сезона шоу «Десять жизней». Рамку левой панели выкрасили в голубой цвет, рамку той, что справа, сделали оранжевой.
В десяти метрах от «артефакта» разместился пульт управления – с монитором, микрофонами, тумблерами и разноцветными кнопками. С помощью него ведущий шоу сможет руководить состязанием, отдавать команды участникам, включать и отключать гравитацию внутри шара. У переднего края стояла тридцатисантиметровая позолоченная статуэтка в виде Луны, покоящейся на четырёхгранной пирамиде со скошенной вершиной. Влево от пульта управления уходила дуга из пятнадцати голубых стульев, вправо – такая же дуга, но со стульями оранжевого цвета. За периметром места действия расположились операторы, осветители и прочие члены съёмочной группы.
К «нейтронной звезде» вышел Ноа в строгой чёрной рубашке и прямых брюках с белым ремнём. Его светлые волосы благодаря стилисту образовали на голове «естественный» беспорядок. Ноа развернулся лицом к камерам, крутанул микрофон в ладони и разминочно улыбнулся. В маленьком наушнике, спрятанном в ухе, раздался голос Лайзы Симонс. Она сообщила о завершении рекламного блока.
– Три, два, один…
Оператор также вёл обратный отсчёт пальцами, после чего сделал отмашку. В глазах Ноа вспыхнули две маленьких сверхновых звезды.
– Ну что, дорогие мои, космический сезон снова в эфире. Надеюсь, никто не опоздал к началу, ведь мы уже познакомились с участниками и их историями. Наступает время первого состязания! Вам наверняка интересно, что за загадочный шар сияет за моей спиной…
В голосе Ноа, в каждом его движении чувствовались уверенность и лёгкость. Он так умело и «вкусно» преподносил зрителям возможности аппарата и правила «Космической дуэли», что даже видавшая виды Лайза Симонс улыбнулась. Камеры поочерёдно выхватывали общий и крупный планы, наглядно демонстрируя размеры шара в сравнении с взрослым мужчиной. Когда Ноа принялся рассказывать, за что пойдёт борьба в состязании, на OLED-панелях отобразились комнаты, в которых участникам предстояло прожить следующие три месяца.
– Пятнадцати сегодняшним победителям я вручу вот эту статуэтку, – Ноа подошёл к пульту управления и взял позолоченную Луну, закреплённую на верхушке пирамиды. – Она – оберег, который в каждых командных соревнованиях будет стоять на кону. И когда придёт время кому-то покинуть «лунную базу», именно коллектив, обладающий оберегом, защитит себя от потерь.
Крупный план во всей красе демонстрировал заветный символ победы. Поверхность земного спутника покрывало множество кратеров, каналов и мелких возвышенностей, оживляя в головах зрителей загадочный, но знакомый всем образ.
Мори одёрнул ширму и вышел из примерочной комнаты в белом костюме фехтовальщика. Шпагу он держал остриём вниз, защитную маску насадил поверх зажатой в ладони рукоятки. Парнишка ещё раз проверил, надёжно ли собраны волосы в пучок на затылке. Окинул взглядом присутствующих. Молодому японцу приходилось оставаться на месте и ждать, пока соперник не выйдет из соседней примерочной. Остальные участники сидели в стороне.
Зазвучала призывная музыка. Из-за второй ширмы выскочила светлокожая итальянка. Её чёрные волосы также были собраны в пучок на затылке.
– Приглашаю первую пару участников, – объявил Ноа. – Любитель хард-рока Курамори Комацу и филолог-сноубордист Симона Винчи.
Глава съёмочной группы дал отмашку. Симона и Мори направились к Ноа, двигаясь параллельно друг другу. На общем плане они появились в кадре откуда-то из глубины павильона и подошли к ведущему с разных сторон от пульта управления.
– Курамори, что ты слушал, готовясь к дуэли?
– «Nightwish»! – громко заявил японец и показал в камеру язык вместе с рокерской «козой».
– О, да! «Wishmaster» форэва! – Ноа повернулся к девушке. – Симона, ты занималась художественной гимнастикой. Поможет ли тебе твоя гибкость в сражении?
– Непременно, – улыбнулась Симона. Она хорошо владела английским, и ей не требовался переводчик. – Скажу по секрету, до гимнастики я целый год ходила в секцию фехтования.
– Вау! – воскликнул ведущий и вновь посмотрел на Мори, сделав сочувственный взгляд. – Не завидую тебе, дружище. Хочешь что-то сказать сопернице?
– Жаль, детка, не быть нам в одной команде, – он надел маску так, чтобы защитная сетка оказалась на макушке, а воротник не закрывал обзор.
– Симона? – Ноа поднёс микрофон к ней.
– Забавный ты паренёк. Но пощады не жди.
– Обожаю такой настрой! Давайте начнём!
Участники направились к шару, поднялись по лестницам и вошли внутрь аппарата. Овальные двери за их спинами медленно закрылись.
Звёздная синева окружила двух незнакомых людей, вызвав у Симоны чувство неловкости. Молодой японец занял позицию по ту сторону от красной полосы и впился в девушку пристальным взглядом. Дабы не поддаваться давлению и отвлечься, Симона «попружинила» ногами, проверяя жёсткость обивки внутренней поверхности сферы. Мори неподвижно стоял и смотрел на соперницу.
Под ногами и над головой раздался глухой стук, после которого шар тихо загудел. Девушка заметила новые странные ощущения в теле и насторожилась. Мори стянул маску на лицо и неожиданно для всех сделал сальто назад. Впервые оказавшись в невесомости, он не рассчитал сил и врезался спиной в упругую стену. Поверхность оттолкнула парня, но тот ловко схватился за одну из выемок.
– Погнали! Погнали! Погнали! – повторял он, призывая ведущего дать команду для старта. Ноа тем временем объяснял миллиардной аудитории тонкости правил фехтования на шпагах.
– Как же ему неймётся! – с улыбкой заметил ведущий. Когда Симона тоже надела маску, он крикнул: – Вперёд!
Мори резко оттолкнулся от стены и выписал в воздухе пируэт на подобии удара ногой с разворота, одновременно с этим наотмашь махнув шпагой. Но Симона не понеслась ему навстречу. Девушка присела, с помощью выемок спустилась ближе центру и уже оттуда точным выпадом поразила Мори, неспособного изменить траекторию своего полёта.
– Я знал, будет занятно. Но не думал, что настолько! – поделился впечатлениями Ноа. – Балл в копилку Симоны. Занять позиции!
После следующей команды «Вперёд!» Мори придал себе ускорение и полетел к верхней точке сферы. Там он вцепился свободной рукой за выемку и прижал колени к груди. Инерция тела и зацеп развернули его так, что парень упёрся стопами в потолок. Мори выгнулся назад словно пловец, прыгнувший в воду спиной, и устремился к сопернице. Симона долго думала, что же ей предпринять. В итоге застыла в полупозиции, выставив вверх шпагу, но из-за более длинных рук японца всё равно пропустила укол в маску.
– Парень решил сходу покорить наши сердца! Он что, напевает? – Ноа прислушался. Сетка на лице Мори не позволяла увидеть движения губ. – На лугу греховных желаний каждый цветок совершенен… Это песня Nightwish – «She is my sin»! Потрясающе! Но яркое выступление не гарантирует победу. Уверен, Симона ещё себя покажет!
И Ноа оказался прав. Мори проиграл, заработав всего четыре балла из десяти возможных. Его бравада чаще всего была неэффективной, и совладавшая с волнением Симона раз за разом находила доступные для атаки места на защитном костюме японца.