– Хорошо, – кивнул молодой человек. – А Вы в курсе того состояния, которое возникло у мистера Дэйнтса, когда он сам, того не ведая, сел в поезд и уехал в другой город?
– Эпилептический транс? Да, – подтвердил доктор. – Я делал пометки об этом в его карте. Но сам я, разумеется, не находился в том поезде и не был непосредственным свидетелем событий. Хорошо, если бы у Вас была возможность поговорить с пассажирами – очевидцами.
– Я постараюсь так и сделать, – согласился адвокат.
– Простите, мне уже нужно скоро идти…
– Да, конечно. У меня еще один вопрос, точнее, даже несколько вопросов. Вы назначали мистеру Дэйнтсу необходимые препараты? Он их принимал? Почему лечение не давало эффекта? Как я понял, приступы продолжались, а помимо них появились вдруг еще и эти сумеречные состояния сознания.
– Видите ли, подобрать правильную терапию – это целое искусство, – осторожно начал Эндерсон. – Иногда на это уходят годы…
– Значит, Вы так и не смогли добиться нужного эффекта? – настойчиво переспросил Джонатан.
Он любил конкретику.
– Я назначал мистеру Роберту поочередно несколько разных препаратов из различных групп, но они не подходили из-за жалоб на побочные эффекты. Мистер Дэйнтс не мог их принимать из-за сонливости, заторможенности, тошноты. Наконец, мы остановились на препаратах вальпроевой кислоты. После их приема побочных действий не отмечалось, но и пока нужный эффект достигнут также не был…
– А Вы обсуждали с мистером Дэйнтсом возможность хирургического лечения?
– Нет, что Вы…Думаю, Роберт никогда бы не согласился на подобное. Он крайне негативно реагировал на то, что кто-то станет копаться у него в голове…Простите, но мне действительно необходимо идти.
– Да, извините, что отнял Ваше время.
– Ничего страшного. Я понимаю, что это необходимо. Если у Вас появятся какие-то вопросы, я постараюсь ответить на них в свое свободное время, – пообещал доктор.
– Благодарю.
Джонатан откинулся на спинку стула, обдумывая состоявшийся разговор. Пока все, вроде бы, шло неплохо, но молодому человеку хотелось заручиться какими-то просто железобетонными доказательствами, которые не сможет отвергнуть ни один прокурор. Электроэнцефалограмма с подтверждением очага и записи врача – это, конечно, очень хорошо. Оспорить такие факты невозможно. Но умудрённый опытом прокурор может напирать на то, что данное обследование и наблюдение у врача никак не подтверждают того, что в день убийства у мистера Дэйнтса было именно сумеречное помрачение сознания. Может быть, он просто болеет с приступами, которые не мешают ему жить и работать. А эпилепсия сама по себе оправдательным фактом не выступает.
Поэтому Джонатану было просто необходимо найти свидетелей, которые видели бы как его подзащитному становилось плохо, а самое важное, как он пребывал в состоянии помрачённого сознания и не мог контролировать свои действия. Лечащий врач это подтвердить не смог. Он осматривал Дэйнтса на амбулаторном приеме, куда тот приходил уже после приступов. Значит, нужно найти записи докторов скорой помощи, которые приезжали на вызов. Но самое главное, опросить тех самых пассажиров поезда. Вот только где их найти? Что это, вообще, был за поезд? Большой вагон с сидячими местами, где было много людей, возможно, запомнивших что-то необычное в поведении соседа? Или маленькое купе, где мог быть всего один попутчик, который, например, спал?
Пожалуй, большую наблюдательность могли проявить даже не пассажиры, а проводники. Они непосредственно заинтересованы в том, чтобы примечать пьяных или неадекватных пассажиров, которые могут устроить драку или какой-то другой беспорядок. Молодой человек решил, что в первую очередь эти вопросы стоит попробовать задать самому подзащитному, которому разрешалось отвечать на телефонные звонки адвоката и общаться с ним. Джонатан набрал нужный номер, но трубку долго не брали. Наконец ему ответил сонный мистер Дэйнтс. Судя по всему, он только что проснулся.
– Мистер Роберт, извините, если разбудил, я хотел задать Вам пару вопросов. Мне нужно получить больше информации для подготовки к заседанию, – объяснил адвокат.
– Ну, давайте, задавайте, – буркнул его подзащитный.
Джонатану не слишком нравилось поведение мистера Дэйнтса. Тот считал, что из-за своей болезни фактически неуязвим перед законом, и адвокату нужно лишь зачитать в суде его диагноз, и все пойдет как по маслу. Но ведь все было далеко не так гладко и просто. Прокурор наверняка будет настаивать на реальном сроке и у Дэйнтса есть все шансы его получить. А от умелой работы защиты сейчас напрямую зависит его судьба.
– Скажите, в каком поезде Вы ехали, когда с Вами впервые случилось это помрачение сознания? Я знаю, в каком городе Вы оказались, это уже обсуждалось. Меня интересуют детали. Что это был за вагон, сколько в нем было народа…
– Если Вам это все так интересно, у меня сохранился билет, – перебил Роберт. – Я могу сфотографировать Вам его и прислать, можете изучать сколько хотите.
– Это было бы здорово, но…
– Это был купейный вагон. У меня было место на нижней полке. Так написано в билете. Но сам я ничего этого не помню. Я пришел в себя, уже стоя на платформе. Так что, про детали поездки меня точно расспрашивать не стоит.
– Понимаю, еще один вопрос. Кто был свидетелем Ваших приступов? Я имею в виду не в поезде, а, вообще, по жизни. Люди, которые видели, как Вам было плохо.
– Мать. Она чаще всего вызывала скорую.
– И скорая фиксировала вызова? Остались записи?
– Да. Но, если Вы потрудитесь прочитать немного о моей болезни, то узнаете, что обычно приступы не длятся более пяти минут и проходят самостоятельно, – раздраженно заметил Дэйнтс. – Если приступ длится дольше восьми минут, то это уже опасное состояние, когда развивается эпилептический статус. Таких больных отвозят в реанимацию и спасают им жизни. Риск развития отека мозга и все такое. У меня, к счастью, до подобного не доходило. В реанимациях я не бывал, а скорая помощь не успевала доезжать за пять минут. Поэтому, когда они уже были на месте, судороги проходили и я просто лежал уставший и замученный. Потом мы и вовсе перестали их вызывать. Мать просто следила за тем, чтобы я не стукнулся обо что-нибудь головой во время приступа и не навредил сам себе.
– Вы очень хорошо осведомлены относительно своей болезни.
– Приходится. Пациенты сами больше всего заинтересованы в том, чтобы знать о своей болячке.
– А Ваши друзья? – продолжал расспрашивать Джонатан.
– Что друзья? – недовольно переспросил его подзащитный.
– Они видели Ваши приступы? Вы рассказывали им о своих проблемах со здоровьем?
– Знаете, я старался не афишировать такие вещи. Я не знакомился с людьми со словами: «Привет, меня зовут Роберт и у меня эпилепсия!». Некоторые люди до сих пор достаточно предвзято относятся к этой болезни. И считают нас чуть ли не одержимыми. Или какими-то психами.
– Да, я понимаю, но все же…
– Да, бывало, что и они тоже видели, – вздохнул Дэйнтс.
– Что ж, спасибо, что ответили на все мои вопросы.
– В пятницу я рассчитываю на Вашу победу, – довольно строго напомнил Роберт. – Дело плевое. Я не отдавал себе отчет в том, что творю. За преступления, совершенные в таком состоянии не отправляют за решетку. К тому же, моя мать мне Вас очень рекомендовала.
– Я делаю все, что от меня зависит, – сдержанно ответил адвокат. – И тоже рассчитываю на успех дела, но мне приходится учитывать все обстоятельства. Прокуроры иногда очень давят и выбирают агрессивную тактику в суде.
– Это уже Ваша забота. Вам за это платят деньги, которые нужно отрабатывать. Всего хорошего.
Дэйнтс положил трубку, а Джонатан почувствовал себя крайне неуютно. С ним разговаривали как с проституткой, которой швырнули пачку купюр и потребовали отработать. Его раздражало, что некоторые клиенты адвокатов почему-то считали нормой относиться к ним едва ли не как к обслуживающему персоналу. А ведь от работы защиты зависит очень многое.
«Я не должен испытывать симпатий или антипатий к подзащитным», – мысленно напомнил себе Джонатан. – «Неважно, какой он человек. Даже если он вредный и избалованный маменькин сынок, я обязан защищать его по закону. Если объективно он не совершал этого преступления умышленно, а не отдавал отчета в своих действиях из-за болезни, он не должен отправиться в тюрьму. И мне надо сделать все от меня зависящее».
Молодой человек также подумал, что с такой манерой общения Роберт может не вызвать симпатии у присяжных и те встанут на сторону прокурора. Если, конечно, у него не хватит ума, чтобы на суде быть паинькой и понравиться им. Джонатан задумался о том, нравится ему или нет такая полная осведомленность Дэйнтса о собственном состоянии и его юридической трактовке?
С одной стороны, его немного напрягало такое положение дел, словно Роберт знал обо всем лучше, чем его адвокат и следователи. Но, с другой стороны, в этом не было и ничего вопиющего. Джонатан не обязан быть специалистом по эпилепсии. Он адвокат, а не невролог. А вот Роберт, как лицо заинтересованное, имеет право перечитать огромное количество литературы, касающейся его болезни.
Молодой человек услышал звук входящего сообщения. Это его подзащитный прислал фотографию билета, купленного в тот день, когда у него случился транс или фуга. Адвокат до сих пор не мог уловить точной разницы между двумя этими медицинскими терминами.
«Это все, конечно, хорошо, вот только как я узнаю имена его попутчиков, чтобы отыскать их и привлечь как свидетелей? Железнодорожная компания вполне может и отказать мне в выдаче данных или вся эта бумажная волокита займет слишком много времени. До суда можно и не успеть, если только не попросить кого-то о помощи», – Джонатан задумчиво барабанил пальцами по столу.
Помощи попросить ему было у кого, вот только не очень хотелось. Молодой человек любил все делать сам, он хотел заслужить репутацию настоящего профессионала, способного самостоятельно разобраться даже в самой непростой ситуации. И поэтому самый легкий выход – позвонить родителям, которые могли бы ему посодействовать, пользуясь своими знакомствами, его не прельщал.
Но был еще один довольно интересный вариант. Так как они все проживали в одном довольно небольшом городке, так совпало, что следователь по делу Дэйнтса был бывшим одноклассником Джонатана с юридического факультета. Вот только захочет ли он делиться информацией? Нет, в том, чтобы назвать имена попутчиков, которые следователю было узнать намного проще, не было ничего противозаконного. Но в тоже время это явно перечило профессиональной этике. И бывший сокурсник мог и вполне категорично отказать. Тем не менее, Джонатан решил попробовать попытать счастья. И начать дружескую беседу издалека, а потом уже перейти к сути дела. Но его одногруппник по имени Рой Бэрри тоже не был дурачком.
– Дай угадаю, звонишь, чтобы расспросить о своем клиенте? – с ходу со смехом поинтересовался он.
– Ага, – честно признался Джонатан.
Спорить и отпираться было как-то бессмысленно.
– Ну, знаешь, я, вообще-то, вашу братию – адвокатов не особо люблю, – продолжал усмехаться Рой.
– Да и на здоровье, – пожал плечами молодой человек. – Я звонил не ради того, чтобы послушать твои признания в любви. – Скажи просто вот не как следователь, а как обычный человек со своим объективным взглядом со стороны. Что думаешь про Роберта Дэйнтса?
– Что я думаю о нем? – снова рассмеялся следователь. – Неужели наши адвокаты разучились оценивать людей с первого взгляда? А, впрочем, какая вам разница, вы же защищаете любого. Даже если это самый последний отброс общества.
– Слушай, если ты не настроен общаться по теме, я не настаиваю. Могу больше не отвлекать тебя от дел, – холодно заметил Джонатан.
В его планы не входило терпеть усмешки и подколы бывшего сокурсника.
– Да, ладно – ладно, – смягчился его собеседник. – Мы же всегда дружили в институте. Что я думаю по поводу твоего Дэйнтса? Мутный парень, вот честно. Неприятный ка личность, но его болезнь официально подтверждена. И какой-то прямой выгоды от убийства жены у него нет. Он сам ее содержал. Никакого наследства, естественно, от нее получать не планировал.
– Ну, выгода иногда бывает не только материальной, – машинально откликнулся молодой человек.
– Тебе виднее, – хмыкнул Рой.
–Слушай, я бы не хотел, чтобы невиновный человек оказался за решеткой, каким бы неприятным он не был. Если он действительно болен, пусть его лечат в специализированной клинике, и он больше не будет представлять угрозы для общества. Дэйнтс рассказал мне, что ранее у него уже были эпизоды помрачения сознания. Я хочу найти свидетелей этого. У него случилась так называемая эпилептическая фуга, когда он сел и уехал на поезде в другой город.
– И что? Ты хочешь, чтобы я подогнал тебе свидетелей? – усмехнулся бывший приятель.
– У меня есть фото билета, просто сделай запрос, кто ехал с ним в одном купе. Тебе как следователю это проще. Железнодорожная компания сразу вышлет все данные. И какая тебе разница? Ты же сам заинтересован в справедливом правосудии. И если я поговорю с этими людьми, а они подтвердят, что Дэйнтс действительно вел себя неадекватно, это поможет вынести ему заслуженный приговор.
– Хм-м…
– Ничего противоправного я не прошу.
– Ладно, скидывай свою фотку. Тем более, может, с этими свидетелями уже и беседовали…
– Серьезно?
– Тайна следствия, – важно заявил его собеседник.
– Да ну тебя. Хорошо, жду ответа.
– Я перезвоню тебе и сообщу нужную информацию.
Джонатана немного воодушевил этот разговор. Его бывший сокурсник не отказал в помощи, а значит он сможет опросить нужных людей и привлечь их как свидетелей защиты. Пока же, чтобы не терять времени даром, молодой человек решил съездить в ночной клуб, где до недавнего времени работал ди-джеем его подзащитный и поговорить с его коллегами.
В раннее дневное время клуб оказался закрыт для посетителей, но, услышав, по какому делу приехал Джонатан, охрана согласилась его пустить, чтобы он поговорил с персоналом. Попав внутрь, молодой человек задумчиво огляделся по сторонам, но не увидел ничего особенного. Данное заведение ничем не отличалось от других подобных ему. Та же барная стойка, столики, зона танцпола. Разве что, территориально клуб имел выгодное расположение в центре города недалеко от места проживания Дэйнтса.
Персонала в такое время тоже оказалось немного. Джонатану удалось поймать какую-то девицу, спешившую к выходу, которая оказалась местной танцовщицей и хорошо знала Роберта. Зевая, она нехотя согласилась уделить адвокату пару минут. Вдвоем они проследовали к барной стойке и уселись на высокие стулья.
– Кстати, – она кивнула в сторону бармена, протиравшего посуду. – Он тоже хорошо знает Роберта. Донни, это адвокат твоего друга.
– Адвокат? – заинтересовался бармен, подходя к ним. – А что случилось?
– Да какая разница, – махнула рукой девица. – Сделай мне какой-нибудь коктейль за счет заведения, раз я не могу попасть домой.
– Обойдешься, – отмахнулся от нее Донни и вопросительно взглянул на Джонатана.
– Ваш коллега подозревается в убийстве собственной супруги, – пояснил адвокат. – В пятницу будет суд и там я буду представлять его интересы.
– Обалдеть, – присвистнул юноша.
– Вы близко общались? – поинтересовался Джонатан.
– Нууу…не скажу, что мы были близкими друзьями, но нам приходилось проводить довольно много времени вместе на работе. Роб часто ставил здесь музыку по ночам, а я в это время работал в баре. Когда он подходил отдохнуть, мы болтали.
– Ой, да вы часто выпивали вместе, – встряла девица.
– Ну бывало, конечно, – смутился бармен. – Но сами знаете, обстановка то располагает…Хотите чего-нибудь выпить?
– Если только кофе, – ответил Джонатан, который не пил спиртного в рабочее время. – А Вы знали о болезни мистера Дэйнтса?
– Да, что-то слышал, – припомнил Донни.
– О какой еще болезни? – удивилась девушка, которая за неимением коктейля принялась курить. – Чем этот придурок мог болеть?
– Рози…– укоризненно заметил бармен.
– Вы были в не очень хороших отношениях? – уточнил Джонатан, которому были интересны любые детали из жизни его подзащитного, которые могли бы хоть как-то его охарактеризовать.
– Да ни в каких мы не были, – махнула рукой Рози. – Просто не люблю такой тип парней – бабников.
– Бабников? Что Вы имеете в виду? – удивленно вскинул брови молодой человек. – Насколько мне известно, мистер Дэйнтс был женат.
– Женат то он был, но это не мешало ему крутить шашни с одной нашей танцовщицей, – усмехнулась девушка. – И спать с ней последние пару месяцев.
– Роза, ну, зачем ты пересказываешь сплетни, – снова укорил ее бармен.