Андрей еще раз пробежал глазами по списку намеченных на вечер мероприятий, уточнил все до минуты, и, оставшись довольным, направился к двери.
Выходя из ресторана, Андрей столкнулся с Катей, которая стояла у окна и фотографировала бассейн.
— А ты все увлекаешься фотографией?
— А то! Веду фотолетопись семьи. — она кивнула в окно, где на краю бассейна дурачились Боб и Неля. — Тебе не кажется это подозрительным?
— Ничуть. Резвится молодежь. Они ж — как брат с сестрой.
— А, по-моему, у них что-то назревает… И это очень нехорошо, Андрей. Ты же понимаешь, — напряженно сказала Катя.
— Господь с тобой, — Андрей зевнул. — Надо поспать часок — с шести на ногах. Успокойся, Катюш. Даже если и так — Боб через пару недель уезжает. А крутить любовь через полмира затруднительно.
— Ты… — Катя задохнулась. — Ты все-таки оправляешь его заграницу? Андрей — у нас прекрасное образование. Ну… ну мы же договорились.
— Я ни о чем с тобой не договаривался. — выражение лица Глазунова тут же закаменело. — Он поедет. Всё. Точка.
— Но…
— Заткнись! О сыне думай, а не о шмотье и цацках. Что, дорогуша? Очко играет? Ничего — пойдешь работать. Ты за всю жизнь и копейки не заработала. Вот и представится случай.
Катя схватила Андрея за руку.
— Он не хочет!
— Он будет делать то, что я скажу.
Глазунов вырвал локоть из цепких пальцев Кати так резко, что она чуть не упала. Но этого он уже не видел, потому как в следующую секунду уже быстро шел по коридору, к своему номеру.
Катя прижала руки к дрожащим губам и еле сдерживая рыдания, убежала по лестнице вниз.
И никто из них не заметил Марго, которая пряталась за колонной. Она оглянулась на окно: внизу, у бассейна Боб и Неля самозабвенно целовались.
Выглянув из-за колонны, и убедившись, что её никто не видит, Марго повернулась на каблуках и пошла в сторону номеров.
И чем ближе подходила Марго к номеру Глазунова, тем явственней были слышны голоса Андрея и Алины. Марго припала к двери и вся обратилась в слух. Через минуту Марго резво отскочила от номера, и притаилась за высокой кадкой с пальмой. Алина вылетела из номера, словно пробка из бутылки.
— Ты поняла меня? — долетел разгневанный голос Андрея из глубины номера.
— Да пошел ты, сволочь! — Алина грохнула дверью, и почти побежала по коридору, потирая щеку.
Марго выпрямилась. И смотрела в спину Алины до тех пор, пока та не скрылась за поворотом.
* * *
Уютный небольшой зал ресторана разламывался от грохота рок-н-ролла. Четыре музыканта на небольшой эстраде виртуозно играли бессмертный шедевр Элвиса Пресли.
Большой круглый стол на восемь персон был уставлен свечами в тонких подсвечниках и бутоньерками из нежных цветов. Хрусталь и фарфор искрились в лучах цветных прожекторов.
Андрей встал, скинул пиджак и вынул из кармана брюк сотовый телефон. Кинул на стол и протянул руку Кате. Катя скинула туфли.
— Благословляю! — перекрестил Павел парочку. Он уже порядком набрался, но никто не обращал на это внимание — каждый веселился по-своему.
Андрей и Катя лихо отплясывали под улюлюканье Марго, Боба и Нели. Музыка кончилась.
Родион поднял руку и сделал знак. Музыкант с саксофоном кивнул и через мгновение зал наполнился первыми тактами аргентинского танго.
Родион подал Алине руку.
— Ты с ума сошел! Я уже ничего не помню.
— Мастерство не продашь, не пропьешь, подруга. А я тебе напомню.
— Родя, не надо. — одними губами произнесла Алина.
Родион с нежным усилием поднял Алину. Ее молочное платье вспыхнуло тысячью блесток. Она сделала шаг, и стройная нога оголилась в глубоком разрезе. Алина была прекрасна.
Друзья зачарованно следили за танцующими.
— Краси-и-во. — Марго сладостно вздохнула. — А чо это за танец?
— Танго. Танец страсти. Вертикальное воспроизведение горизонтальных желаний. — не отрывая взгляда от танцующих, произнес Андрей.
— Чего-чего?
Но Андрей её не слышал. Он легко поднялся и подошел к Кате, которая безуспешно пыталась отобрать бутылку виски у Павла.
Звуки танго закончились. Родион проводил Алину к столу. Боб смотрел на Алину и Родиона с восхищением.
И неожиданно погас свет.
— Так-так-так! Господа, думаю, что сейчас будет что-то интересное! — смеялся в темноте Родион. — Просьба сохранять спокойствие и не расходиться.
Все замолчали, и неожиданно в темноте требовательно затренькал звонок сотового телефона.
— Андрюха, тут кажись, твоя трубка звонит. Взять? — пробубнил в темноте голос Павла.
— Не надо. Он на автоответчике. Ита-а-ак…
Барабанная дробь и вот уже через стеклянные двери в темноте катился огромный многоярусный торт с множеством свечей.
— С днем рожденья, с днем рожденья, с днем рожде-ни-я, Боря, с днем рожденья тебя-я-я!!!
Дружный хор вытянул высокую ноту, раздались хлопки, и вспыхнул свет. Боб подошел к торту.
— Батя, а голая девица отсюда не выскочит?
— Все может быть… — загадочно произнес Андрей. — Задувай!
— Давайте все вместе. Мам, дядьки — окружайте торт. А где Алина?
— Я тут! — вынырнула из-за колонны Алина.
Компания окружила торт. Боб набрал побольше воздуха в грудь. Все дружно стали задувать свечи и…
Крышка торта отлетела в сторону и над тортом появилась молодая цыганка.
— Позолоти ручку, милый, всю правду расскажу!
Тут же в зал из всех дверей влетела группа цыган с бубнами, гитарами.
— Ну, конечно. — хохотал Боб. — Чтобы батя, да без цыган.
Андрей вернулся за стол, поднял телефон, прослушал сообщение. Павел разлил, поднял бокал.
— Давай, Андрюха, выпьем. Шоб все в ёлку у Борьки было.
— Чуть позже, дружище. — ответил Андрей, отключая телефон. — Я сейчас подойду. И, Паш — пей через раз. Голова болеть будет.
И он незаметно вышел из ресторана через боковую дверь.
А цыгане вовлекли в бешенный танец всех, даже подняли совсем разомлевшего Павла. Неля кружилась, кружилась, и перед глазами мелькали то лицо Родиона, то огромные глаза Марго, то белое платье Алины. И вот уже всё смешалось в единое разноцветное пятно… Потом были протяжные цыганские песни, веселые гадания.
Наконец Родион запросил пощады, и вместе с Алиной подошел к столу.
— Куда Андрей-то запропастился? — Родион, налил себе воды в бокал.
— А у него «важный звонок». — Неожиданно поднял голову Павел. — У него всегда важные звонки, а на друзей — плевать.
— Я пойду Андрея поищу. Уже время сюрприза для Боба. — Алина легко поднялась. — А вы тут без меня не шалите.
* * *
Алина пересекла холл и прошла мимо стойки администратора, из-за которой тут же выскочил молодой парень в красной ливрее.
— Сережа, ты Андрея Сергеевича не видел?
— Минут сорок назад прошел к лифтам.
Алина зашла в лифт, поднялась на второй этаж. Проходя мимо своего номера, резко остановилась. Дверь была приоткрыта. Алина пожала плечами и прихлопнула дверь.
Пройдя пару номеров, она остановилась перед широкой дверью номера мужа. Она подняла руку и громко постучала.
— Андрей! Все тебя ждут! Ты скоро?
Алина прислушалась. Затем нажала на ручку. Дверь с тихим шорохом приоткрылась…
Не решаясь войти, Алина крикнула в образовавшуюся щель:
— Глазунов! Имей совесть — у нас фейерверк сейчас по плану. Три минуты! Ау! Я вхожу.
Алина толкнула дверь, прошла в номер и замерла…
Все было перевернуто вверх дном. Ящики бюро раскиданы по полу, осколки парфюма блестели в высоком ворсе дорогого ковра. Варварски вскрытый портфель с кодовым замком валялся в груде деловых бумаг. Балконная дверь распахнута настежь. Белая полупрозрачная занавеска тихо шевелилась от легкого сквозняка.
Алина в ужасе оглянулась в сторону открытой двери спальни.
На пороге лежал Андрей лицом вниз, нелепо раскинув руки.
Из спины торчала рукоятка ножа, а белое ковровое покрытие алело залитой кровью.
* * *
Пронзительный женский крик прокатился по коридорам пансионата, вырвался в распахнутое окно лестничного пролета и растаял в грохоте первых залпов праздничного салюта…
ГЛАВА ВТОРАЯКОНЕЦ — ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО
В этот вечер начальник управления Протапов засиделся в кабинете допоздна — бился над отчетом для начальства. Начальство требовало выполнения плана по раскрываемости особо тяжких преступлений. Протапов снова и снова перелистывал документы, представленные сотрудниками, но, как ни крути, в реальности получалась нестыковка со спущенным сверху планом. Почти пятьдесят процентов дел оставались висяками.
Протапов матерился себе под нос в адрес начальства, которое интересует не факты, а цифры, а за этими цифрами — звездочки на погонах и прочие привилегии. Он прекрасно знал, как во многих отделениях приводят факты в соответствие с планом. Не могут поймать преступника, хватают на улице первого попавшегося, забирают в ментовку, и под пытками заставляют подписать признание в убийстве или грабеже, которое он не совершал. В отчете все выглядит гладко, сотрудники получают премии, а что парень остался калекой, и гниет в зоне — так это издержки профессии.
Еще на заре своей карьеры Протапов столкнулся воочию с подобным фактом — двое оперов в подвале избивали до полусмерти задержанного молодого мужчину, требуя признания в убийстве. Протапов, охваченный гневом, сам отметелил ретивых ментов, да так, что те и вякнуть не могли. А остыв, завел на них дело и отдал под суд. Молодого начальника отдела похвалили наверху за проявленную принципиальность, однако громкое скандальное дело постепенно замяли, и следующего повышения по службе Протапов ждал очень долго.
С тех пор Протапов, как и любой руководящий работник, научился идти на компромиссы, на многое закрывал глаза, но какие-то принципы для него остались незыблемыми. Он свято верил, что страж порядка и преступник — вещи несовместные. Что ж, придется завтра сказать сотрудникам, что премии не будет. А сотрудников своих он ценил, даже по-человечески любил. У него работали честные мужики, никогда не допускавшие ментовского беспредела, толковые бабы, четко выполняющие свои обязанности. Правда, за пять последних лет троих из его ребят не стало, двое ушли на инвалидность, а один три года назад чуть не спился. Протапов замер с зажатой ручкой в руке: как не спиться, когда любимая девушка гибнет на глазах…
— Ах, Денис, Денис…
На Протапова вдруг навалились воспоминания, он вздохнул, стал разминать в руке сигарету, хотя и бросил недавно курить.
* * *
Дежурный по управлению тем временем принимал срочные вызовы.
— Вызов принял оперативный дежурный Попов. До приезда опергруппы ничего в номерах не трогать, всем оставаться на местах. — Дежурный положил трубку и тут же снова раздался звонок.
Мимо прошла к выходу судмедэксперт Антонина, махнула рукой дежурному. Дежурный окликнул ее, не отрываясь от телефонной трубки.
— Тонь, задержись.
— Да я уже неделю ночью домой возвращаюсь! Петрович сегодня дежурит.
— Тонь, ну не может он разорваться.
— Ладно, — проворчала Антонина, развернулась и пошла обратно в отделение.
* * *
А Денис в это время разыгрывал с Тарасом шахматную партию. Сотрудники, дежурившие в эти сутки в управлении, окружили Дениса и Тараса, переживая за исход партии.
— Тарас, похоже, тебе кранты, — прокомментировал молодой опер Игорь Родченко.
— Не каркай, — огрызнулся Тарас.
— Шах, — сказал Денис, передвигая ферзя.
— Ладью выводи, — посоветовал Гоша.
— Не учи ученого, — Тарас почесал в затылке, и прикрылся ладьей.
Но тут неожиданно выпрыгнул сбоку черный конь Дениса.
— Мат, — сказал Денис.
— Не, погоди, Дэня, — расстроился Тарас. — У меня же есть еще ход.
— Мат, — повторил Денис.
— Сдавайся, Тарас, — усмехнулся Игорь Родченко. — Нет у тебя хода.
— Во, черт! Ну как же это… — сокрушался Тарас. — Третья партия. Давай последнюю, а, Денька?
В этот момент в комнату ворвался дежурный.
— Братва, быстро собирайтесь на выезд. Две группы.
— Ну все, не отыграться тебе сегодня, — Гоша сочувственно стукнул Тараса по плечу.
— Ниче, еще возьму реванш. Так куда едем? — обратился он к дежурному.
— Ты с Денисом — в пансионат Кострово, с Петровичем. Там убийство. А Родченко с группой — на взрыв в торговый центр.
Денис напрягся.
— Олег, давай наоборот. Игорь — ты не против?
— Да нет, мне без разницы.
— Не обсуждается, — строго произнес дежурный. — Собирайте группы. Машины готовы.
И вышел.
* * *
Руководитель центра психологической помощи «Здоровая душа» Марат Артурович Харитов тоже работал до позднего вечера. Сегодня у него был особый приемный день бесплатных консультаций для всех, нуждающихся в помощи. С каждым из посетителей он беседовал лично, и, в зависимости от вынесенного вердикта, назначал дальнейший курс лечения, который проводил сам, или же — направлял пациента к кому-то из своих сотрудников.
В свои шестьдесят Марат выглядел намного моложе своих лет. Жгучий брюнет с красивой проседью, проницательным взглядом черных глаз на чуть скуластом смуглом лице. Сын обрусевшего грека и крымской татарки, Марат унаследовал от родителей могучий темперамент, невероятную интуицию, красивую осанку и недюжинную физическую силу.
Юность Марата прошла в Крыму. Марат шел по жизни весело и почти бездумно. Все у него получалось, давалось легко — прыжки с высокой скалы в море, учеба в школе, дружба, любовь.
Будучи натурой страстной, увлекающейся, он пускался в буйные загулы с друзьями, пробовал курить гашиш, заводил бесчисленные романы с красивыми женщинами разных возрастов, занимался восточными единоборствами. И часто ввязывался в драки, в которых всегда одерживал победу. Он был уверен, что восстанавливает справедливость, доказывая кулаками свою правоту. Прирожденный лидер, непререкаемый авторитет среди окружающих.
Но однажды, когда восемнадцатилетний Марат гулял в ресторане с подругой, к ним подвалил какой-то подвыпивший мужик, обозвал подругу шлюхой. Марат в бешенстве бросился на обидчика. На Марата кинулись трое дружков мужика, но, не привыкший сдаваться, Марат раскидал парней. И в этот момент обидчик подруги выхватил нож. Дальше все произошло стремительно. Марат успел перехватить нож, и нанес обидчику удар, оказавшийся для того смертельным.
Подруга Марата склонилась над умирающим и прошептала.
— Это мой муж…
Марат был глубоко потрясен. Он впервые оказался перед лицом смерти, да еще произошедшей по его вине. С тех пор он не выносил вид крови, это стало его единственной слабостью.
На суде он держался достойно, а в тюрьме задумался о смысле жизни. Вскоре адвокат добился пересмотра дела. Марата освободили досрочно.
После тюрьмы Марат изменился, из гуляки, прожигателя жизни и искателя приключений он превратился в замкнутого, мрачного волка-одиночку, отбившегося от своей стаи, где был вожаком. Он стал сторониться женщин, порвал все дружеские связи. Но этот волк не был хищником, он затаился, и дал себе клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не пойдет на убийство, и не допустит, чтобы убивали другие.
Марат начал путешествовать, он в одиночку забирался в подземные катакомбы, на неприступные горы, посещал службу в мечетях и христианских храмах. А однажды побывал у знаменитых Афонских старцев. И с этого момента в жизни Марата произошел новый крутой поворот. Он стал много читать, интересоваться медициной, изучать философию, историю религий. И уехал в Москву, где поступил в медицинский институт, и экстерном прошел курс психиатрии.
Вскоре Марат создал свой центр психологический помощи. К тому моменту он превратился в сдержанного мудреца, строго контролирующего свои инстинкты силой воли, люди потянулись к нему за советами и помощью. И неожиданно пришла любовь. К Марату обратилась за советом статная красавица Евдокия Смолянская. Увидев ее, Марат понял сразу, что это — его женщина, его космическая пара. Будучи человеком решительным, Марат вскоре сделал предложение и женился. Они с Евдокией зажили — душа в душу, так бы и жили, если бы ни пришла беда…
Марат вытащился из нагрудного кармана фотографию жены, которую всегда носил с собой, посмотрел на молодое, красивое, и такое любимое лицо.
— Я с тобой. А ты не оставляй меня, никогда… Мне так нужна твоя поддержка…
Воспоминания Марата прервал телефонный звонок Алины. Она произнесла коротко и сдержанно: «Андрея убили». И зашлась в рыданиях.
— Помощь нужна? — спросил Марат.
Алина взяла себя в руки, ответила — нет, полицию уже вызвали.
— Я еще на работе, скоро закончу, — Марат нервно постучал пальцами по столу. — Будем на связи.
В этот момент в кабинет заглянула секретарша и сообщила, что Марата дожидается молодая девушка, очень просит принять.