–Вам не понравилась книга?– спросил Стрельников, когда они вошли в кабинет редакторши.
Фаина Родионовна посмотрела в излучающие энергию и какое-то невероятное, почти гипнотическое обаяние, глаза.
–Вы хорошо пишите. Живо, образно, простым и понятным читателю языком. Книга читается легко и не возникает желания отложить ее из-за того, что становится скучно. Умение увлечь читателя – это один из признаков писательского таланта.– Редакторша откинулась на спинку кресла и скрестила пальцы рук. – Задача любого автора – дать пищу для ума, подтолкнуть к размышлениям, заставить мозг работать, делать выводы. Хороший писатель делает это ненавязчиво, таким образом, что читатель получает наслаждение и одновременно черпает и впитывает что-то новое для себя. С этой точки зрения Ваша книга написана прекрасно. Но то, чему Вы учите, переворачивает с ног на голову общепринятые представления о морали и нравственности. Главная идея Вашей книги – цель оправдывает средства. На примере собственной жизни Вы показываете читателю «путь», как преуспеть в современном жестоком мире. Вы известны, успешны, богаты. И Вы достигли всего этого сами. Учитывая Вашу популярность, Ваша книга будет иметь успех. Ее будут покупать, так как людям всегда интересно узнать того, кто им нравится, кем они восхищаются, с новой, ранее неизвестной стороны. И Ваша книга, написанная, как я уже сказала, живо, доходчиво и вполне увлекательно, будет восприниматься, как пособие, инструкция, как именно нужно действовать, чтобы добиться успеха. И с этой точки зрения Ваша книга – яд, отрава для ума. Наш мир и так полон равнодушия, вранья, подлости, грязи и жестокости. Если писатели и прочие публичные люди, начнут утверждать, что вполне нормально, хорошо и правильно ради собственных интересов поступаться интересами всех остальных, общество, в скором времени, окончательно деградирует и превратится в сборище подонков и негодяев. Отпадут все моральные запреты, не позволяющие совершать совсем уж недостойные или даже преступные действия. Граница между «хорошо» и «плохо исчезнет», она и так уже размыта и едва заметна. Я выросла в другое время и воспитывалась на совсем иных ценностях, нежели у нынешних молодых людей. Поэтому я четко вижу насколько изменились представления о том, что допустимо, насколько люди становятся беспринципны, ради выгоды готовы на все. Мы сами себя уничтожаем. То, что происходит, действует разрушительно. Человек превращается в лишенное совести, а возможно, и самой души, существо.
Редакторша немного помолчала. Радиоведущий стоял с серьезным лицом, не пытаясь перебить или начать возражать.
–Если бы все зависело только от меня, Ваша книга не была бы напечатана.– Фаина Родионовна невесело усмехнулась. – Я прекрасно понимаю, что если книгу не выпустим мы, другие издатели, в любом случае, не упустят такую возможность. Беспроигрышный вариант. Автор – известная личность, вызывающая симпатию у публики. Успех обеспечен. – Фаина Родионовна покачала головой. – Но сама я не хочу быть причастна к этому. К сожалению, Арсений в данном вопросе настроен решительно и не прислушивается к моим словам.
–Фаина Родионовна, мне жаль, что моя книга послужила причиной Ваших разногласий с Арсением и то, что она Вас огорчила, мне тоже искренне жаль.– Макс Стрельников приложил руку к груди. – Я много слышал о Вас и отношусь с искренним уважением и восхищением к Вам, как к человеку и как к истинному профессионалу своего дела. Не буду рассуждать о том, насколько губительны произошедшие в обществе изменения. Во все времена человек стремился к лучшей жизни, к благам и не слишком считался, при достижении желаемого, со своими собратьями. Мы существа крайне эгоистичные, да к тому же и ненасытные. Нам всегда мало, всегда хочется чего-то еще. Я, например, ни разу не встречал человека, который сказал бы: «У меня есть все. Больше мне ничего не нужно». Желания возникают в нас быстрее, чем мы успеваем насладиться уже полученным.– Он пожал широкими плечами. – Так уж мы устроены. Любим брать, при этом стараясь отдавать взамен, как можно меньше, а желательно и вовсе ничего. На самом деле, я не ставил, разумеется, себе целью, отравлять умы или как-то вредно влиять на них. Я просто хотел показать, опираясь на собственный пример, что в нашем, и впрямь жестоком мире, вполне можно преуспеть. Главное верить в себя и идти к своей цели твердо, не отступая, не поддаваясь сомнениям.
–Думаю, этот разговор не имеет смысла,– потирая уставшие глаза, сказала Фаина Родионовна. – Каждый из нас останется при своем мнении. Вы задали мне вопрос, я на него ответила. Мне нужно вернуться к работе.
Радиоведущий почти с нежностью посмотрел на нее.
–Поверьте, я бы, как и Вы, искренне желал, чтобы мир был лучше и чище. Но он таков, какой есть. И, чтобы выжить, нужно приспосабливаться к существующим условиям. Я просто продукт своего времени. Как и все мы. И все мы живем, подчиняясь законам этого самого времени.
Радиоведущий направился к двери. Уже на пороге он обернулся.
–Прошу прощения, что задержал и отнял времени больше, чем обещал.
Фаина Родионовна ничего не ответила.
––
–Я тебя убью,– со смехом сказала Маша, когда они вышли из кабинета издателя. Кира хмыкнула.
–Ох, Морозова, тебе Мамонтиха, как добрая фея, буквально подарила сказочный шанс. Но зная тебя, уверена, ты даже не попытаешься им воспользоваться. Какая несправедливость! Уж я-то бы точно не упустила представившейся возможности.
Маша покачала головой. Кира неисправима.
–О, смотри-ка, а вон и твой шизоид нарисовался,– красивые губы изогнулись в насмешливой улыбке. –Сегодня прямо твой день, Машка!
Маша повернула голову и застыла. Возле ее стола, на стуле «для посетителей» сидел мужчина, одетый явно не по погоде в легкий светлый плащ и широкополую фетровую шляпу. Напряженная, неестественно прямая спина и находившееся в непрерывном движении колено, подскакивающее вверх и вниз, выбивая каблуком ботинка дробь, свидетельствовало о крайней степени нервозности и нетерпения посетителя.
–Черт!– Маша страдальчески сморщилась. Мелькнула даже мысль спрятаться и переждать, пока нервный гость уйдет. По опыту Маша знала, что, к сожалению, переждать не удастся. Тот, кто ее ждал, так и будет сидеть, тряся коленкой, хоть до вечера и не двинется с места, пока не переговорит с ней.
–Пошли его на …– Посоветовала Кира, которая, Маша даже не сомневалась, на ее месте, именно так бы и поступила.
–Возможно, в конце концов, я так и сделаю,– обреченно пробормотала Маша и пошла к своему столу.
–Здравствуйте, Лев Николаевич.
Посетитель вскочил и впился в Машу сердитым взглядом блеклых серо-водянистых глазок.
–Маша! Ну, где Вы ходите?! Я жду полчаса, не меньше.
–У нас было совещание,– прикидывая, не воспользоваться ли и впрямь Кириным советом, ответила Маша.
–Совещание, – проворчал тезка великого классика, снова усаживаясь на стул. Наклонившись, он извлек из-под него потертый портфель и зашуршал его содержимым.
–Вот,– тощая лапка плюхнула перед Машей, перевязанную веревочкой, картонную папку. – Хоть ваше издательство и недооценивает мое творчество, я все же решил дать вам еще один шанс и не обращаться пока в другие. Это моя новая книга.
Он постучал пальцем с обгрызенным ногтем по папке.
–Вы должны прочесть,– тоном, не терпящим возражений, сказал писатель.
Судя по толщине папки, новая книга была страниц на триста, не меньше. Маша вздохнула.
–Лев Николаевич, Вы же знаете наши требования. Мы не принимаем рукописные тексты. Пришлите нам свою книгу…
–Роман.
–… роман в электронном виде…
–Это все она! Она!…– вскочив с места, Лев Николаевич заходил перед Машиным столом, грозя пальцем в сторону кабинета главного редактора. –Она строит козни против меня! Устанавливает идиотские правила. Строит препоны, лишь бы не дать моему таланту пробиться. Читатель должен иметь возможность познакомиться с истинным творчеством, а такие как она, не дают им этой возможности, ограничивают…
–Лев Николаевич! Не нужно кричать. Присядьте,– попыталась успокоить, разошедшегося писаку, Маша. Лев Николаевич покосился на стул, посмотрел на Машу, и, после некоторого раздумья, все же сел.
–Вы, Маша, не такая как «она»,– он снова погрозил пальцем в сторону двери редакторши. – Я знаю, вижу по Вашим глазам, что Вы не станете лгать и зарывать чужой талант. Вы должны прочитать и повлиять…– Бесцветные глазки указали в сторону «ее» кабинета.
–Я никак не могу повлиять… – попыталась прервать, надоевшего ей до чертиков, посетителя Маша.
–Вы можете дать понять, что Ваша руководительница,– последние слова были произнесены нарочито презрительно, – должна, наконец, внять голосу разума и отбросить свои амбиции и предвзятость по отношению ко мне. Пусть она ненавидит меня, но почему читатель должен страдать из-за того, что госпожа Мамонтова, видите ли, не может признать собственных ошибок, согласиться, что была неправа, недооценив мои произведения.
–Ну что за ерунда! Никто Вас не ненавидит,– начиная уже всерьез раздражаться, сказала Маша.
Глаза писателя сузились и губы изогнулись в насмешливой улыбке.
–Вы, Маша, очень наивны, что простительно в силу Вашего юного возраста. В ваши годы я тоже был полон доверия к людям, питал надежды. Мое сердце было распахнуто для всех…
–Лев Николаевич,– на этот раз, Маша постучала пальцем по папке с шедевральным творением. – Наше издательство, как и большинство издательств в наши дни, принимает рукописи в электронном виде. И это не прихоть главного редактора или еще кого-то. Просто, это удобно. Это облегчает работу над рукописью и экономит огромное количество времени, как сотрудникам издательства, так и автору.
–А чем плох машинописный текст? Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Пастернак, Шолохов, Шукшин они как-то справлялись без компьютера и их редакторы, корректоры и все прочие тоже!
Лев Николаевич нервно дернул головой.
–И вообще я не доверяю компьютерам. Все эти хакеры или как их там… Словом, любой, кто мало-мальски разбирается в технике, может перехватить, присвоить себе право обладания.
Лев Николаевич придвинул папку ближе к Маше.
– Вы прочтете?
– Да. Прочту,– в знак доказательства, Маша взяла папку и засунула ее в свою сумку. Вот – папка в сумке, а теперь не пора ли господину писателю и честь знать? Из кабинета редакторши вышел радиоведущий. Он дружески кивнул Маше и завернул за угол, в сторону кабинета Арсения. Маша тоскливым взглядом проводила атлетически сложенную фигуру.
–Когда? Когда Вы прочтете?– блеклые глазки впивались в Машино лицо двумя буравчиками.
–Позвоните в конце следующей недели. А лучше, я сама Вам позвоню…
–В конце следующей недели?! Маша! Сегодня четверг. Впереди выходные, полно времени… Я приеду, скажем, во вторник.
Страшно хотелось воспользоваться Кириным советом. Но видимо, точка кипения еще не дошла до предела, и победили врожденная интеллигентность и приобретенная позже воспитанность, так и не дав осуществится желаемому.
–Во вторник,– повторил автор и поднялся, подхватив портфель.
–Вы можете позвонить, незачем приезжать,– твердо сказала Маша, желая избавить себя хотя бы от еще одной личной встречи.– Хотите я сама позвоню.
Лев Николаевич с сомнением посмотрел на нее.
–Хорошо, во вторник я Вам позвоню,– он энергично мотнул головой и зашагал к выходу, как и прежде, держа спину настолько прямо, что создавалось впечатление, что мышцы свело судорогой и от этого его слегка выгибает назад.
––
Незадолго до обеда позвонил Влад.
–Привет, я почти соскучился,– промурлыкал мобильник приятным баритоном.
Маша улыбнулась. Судя по голосу и игривому настроению, сегодня у приятеля был удачный день, который не был омрачен ни какими очередными неприятностями и происшествиями.
–Ну что, на завтра планы не поменялись? Все остается в силе?
Маша слегка нахмурилась. Они договаривались встретиться в пятницу вечером. Бывший муж должен был забрать детей на выходные, и Маша могла распоряжаться своим временем по своему усмотрению и предаться «безумствам и разгулу». Но накануне муж позвонил и сообщил, что у него приехать в пятницу не получается, что-то там с работой не складывается, и перенес свой приезд на утро субботы.
–Ну, в субботу, так в субботу,– выслушав Машу, с легкостью согласился Влад. Очевидно, день и впрямь удался.
Положив телефон, Маша некоторое время смотрела в раздумье на погасший экран. Отлично, в субботу они встретятся, проведут вместе вечер и, естественно, ночь. Конечно, это приятно, но… Ну, почему каждый раз возникает это самое «но». Что не так? Чего ей не хватает?
Роман длился уже четыре месяца. Они познакомились на одном мероприятии, связанном с развитием бизнеса, куда ее затащил Арсений. Сам издатель, кстати сказать, быстренько упорхнул с очередной блондинкой. Маша, какое-то время, общалась с несколькими другими приглашенными, с которыми была знакома до этого, а потом, когда она начала подумывать о том, чтобы уйти, появился он, Влад. После вечера он довез ее до дома. Потом был ужин в ресторане, потом еще один. Как-то незаметно все перешло в более близкие, чем просто дружеские, отношения. Встречи, в основном, происходили по выходным. Иногда встречались в будние дни, но редко, так как Маша могла задержаться с возвращением домой часа на два, не больше, а взрослым, работающим людям, живущим в разных концах большого города, подобный вариант не слишком удобен. Когда Маша пыталась размышлять, что же именно не позволяет ей наслаждаться их отношениями, ничего путного, объясняющего какую-то внутреннюю неудовлетворенность, в голову не приходило. Одна ерунда, даже скорее глупость. Все попытки разобраться в себе, своих мыслях и чувствах сводились к тому, что ей не хватает легкости, какого-то ощущения, что мир вокруг наполнен новыми, яркими красками, волшебством. А сердце трепещет в груди и кажется, что за спиной крылья и ты вот-вот взлетишь от переполняющих тебя чувств. Ну, какие крылья, скажите на милость, когда тебе за тридцать и за плечами уже целый багаж разочарований, забот, тревог и обязательств? Сердце трепещет и крылья вырастают, а мир прекрасный и яркий лет в восемнадцать, когда ты еще ничего не знаешь о жизни, когда ты наивный идеалист, пребывающий в полной уверенности, что у тебя все будет не так как у всех остальных, а замечательно и прекрасно. Твоя жизнь будет безоблачна, и будет напоминать волшебную сказку. Всегда. Маша понимала, что мысли эти глупые, и ее недовольство тоже. Но сердце отчаянно просило полета. Маша раздражалась сама на себя. «Ты сама себя накручиваешь, вот тебе и кажется, что чего-то не хватает и что-то не так. Все так. Все прекрасно». На время это срабатывало, а потом опять накатывало непонятное тревожащее, бередящее душу чувство.
–Ну, может тебе страсти в отношениях не хватает?– предположила Кира, когда Маша как-то, во время доверительного разговора, сообщила ей о своих сомнениях. – Он в постели как? Секс тебя устраивает?
Маша сердито посмотрела на подругу. Никакого отношения к постели, ну или почти никакого, ее душевные метания не имели.
–Устраивает,– буркнула она. – Дело не в этом. Я про другое…
Кира махнула рукой.
–Дело всегда в этом. Уж поверь. Ну, а если тебе какой-то там романтики хочется, ну намекни. Вообще, все мужики, примерно, одинаковые, так, что если в постели все нормально, то и не изводи себя.
–Да я сама не знаю, чего мне хочется, чего не хватает,– вздохнула Маша.
–Вот именно,– Кира разлила по бокалам остатки красного вина, которое они пили во время своей беседы по душам.
–Знаешь, просто бывает, что ты чувствуешь, что ты с человеком на одной волне. А я не знаю. Мне кажется, я не чувствую.
Кира покачала головой.
–Любишь ты заморачиваться, Машка.– Она пожала плечами. – Ну, найди себе другого мужика, в конце концов, если этот не устраивает.
–У тебя все так просто. Он мне нравится. Мне с ним хорошо. Просто мне-бы хотелось, чтобы наши отношения, как-то, чуть-чуть изменились, что ли. Стали более, не знаю, непринужденными, радостными… Между нами, то и дело какой-то напряг.– Маша слегка смутилась.
– Ой, не могу. Радостными и непринужденными. Какой-то напряг. Да устройте какое-то безумство. Не знаю, какие-то ролевые игры. Вот тебе и непринужденность и радости хоть отбавляй и никакого напряга, одно сплошное удовольствие.
–Господи, ну почему ты все сводишь к этому. Жизнь состоит не только из процесса спаривания. Отношения между людьми строятся, в первую очередь, не на этом.
–Да, а жаль,– ухмыльнулась Кира. – Все было бы намного проще и гораздо приятнее.
Маша засмеялась.
–Ты просто ужасная!
–Я, просто реалистка. Чем больше усложняешь, тем труднее живется.
––
– Ну что ты идешь? Надеюсь, старая карга тебя работой не завалила, так, что ты даже пообедать не сможешь пойти? – подходя к Машиному столу, ухмыльнулась Кира.