Настя удивленно взглянула на Витольда.
Эта подробность была ей неизвестна!
– Выгнала?! – воскликнула мать. – Ой, ну надо же, родного внука прогнать! Злобная старуха!
– Да нет, – пожал плечами Витольд. – Она хорошая. Просто боялась меня, вот и выгнала.
– Боялась? Но почему?
– Да кто ее, старую, поймет, – беззаботно махнул он рукой. – Маразм у нее, видать, появился. Мерещиться что-то стало… Слава Фавну, хоть просто выгнала, а то и что похуже могла сделать. Ее же ведьмой местные звали, она ведуньей была… да и сейчас есть. Просто со мной не общается, боится.
Настя изумленно вздернула брови.
А что еще она не знает о Витольде? У него нет родителей, его выгнала из дома бабка-маразматичка, которая, к тому же, еще и колдунья!
Настя отрезала кусок пирога и медленно подала его Витольду.
– Ой, а доча такие пироги вкусные печет! – умело сменила тему мать. – Вот попробуй, Витенька, покушай! Объедение, все хвалят!
Витольд благодарно взглянул на Настю, кивнул, взял пирог и деликатно откусил его.
Если отец смотрел на него чуть ли не с ненавистью, то мать буквально задыхалась от восторга. Ее желание выдать Настю замуж подпитывалось, очевидно, еще и симпатией к ее новому молодому человеку, если Витольда можно было так назвать.
Витольд вдруг изменился в лице. Пирог выпал из его рук. Он побледнел, зашелся в кашле, стал задыхаться. Вскочив с места, бросился к умывальнику, припал к крану и жадно начал хлебать воду. Давился, захлебывался, но судорожно пил, дрожа, как щенок на морозе.
– Что случилось?! – взвизгнула Настя. – Ты подавился?!
Он не слушал, жадно глотая воду, которая стекала по его шее, мочила рубашку, волосы.
– Витя! – чуть не плача, воскликнула Настя.
Отец взирал на картину снисходительно, зато мать выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.
Витольд наконец отпрянул от крана, обессиленно сполз на пол и устало запрокинул голову назад.
Настя бросилась к нему, упала перед ним на колени и обняла за плечи.
– Что случилось? – прошептала она.
Витольд горько посмотрел Насте в глаза, помотал головой и выдавил:
– Я… я не ем мяса.
Настя поперхнулась.
Что?! Но как это?! Мужчина – и не ест мяса? А как же ее фирменное блюдо?
– Совсем никакое? – на всякий случай уточнила она.
– Практически. Я… не переношу его. Даже к врачу обращался, мне сказали, что это у меня такое отклонение в психике. Я не могу есть мясо, зная, что это внутренности какого-либо животного. Раньше меня вообще выворачивало… Сейчас хоть немного себя контролирую.
Настя нахмурилась:
– Так ты… вегетарианец?
– Практически, – повторил Витольд, поднялся с места и невозмутимо снова сел за стол.
Впрочем, вежливый семейный обед был уже нарушен. Мать всячески старалась поддержать прежнюю атмосферу, но почему-то инцидент поселил тревогу на лица присутствующих.
Появление Евгения стало так называемым разряжением обстановки.
Настя радостно вскочила с места и кинулась к двери.
Евгений был мужчиной довольно красивым для своего возраста, но уж очень изрезанным морщинами. Хоть и выдавил он добродушную вежливую улыбку, глаза смотрели грустно и подавленно.
Сразу видно в нем человека, у которого приключилось горе.
– Ну, и где наш Блинчик? – с печальной улыбкой спросил он.
– Идемте на кухню, – кивнула Настя.
Появление Евгения вызвало у Витольда невероятную реакцию – он побледнел, привстал с места и пораженно вздернул брови. Его взгляд стал даже не испуганным, а скорее шокированным.
– Здравствуйте, Евгений Федорович… – пролепетал Витольд и вежливо кивнул.
Что? Евгений знаком с ним?!
– Витольд? – поразился тот. – Вот это встреча! Рад видеть тебя.
– Вы знакомы? – удивилась Настя.
Евгений кивнул:
– Да, Витольд долгое время был парнем Луизы, моей дочери.
Луизы? Это та, что пропала?..
Выходит, Блинчик раньше принадлежал бывшей девушке Витольда? Невероятное совпадение…
Витольд вновь понимающе кивнул и присел на стул.
– Как она? – тихо спросил он. – Не нашли?
– Увы, – вздохнул Евгений и тоже сел за стол. – Не верю я, что она умерла, нисколько не верю. Жива, сердцем чувствую, кровью ощущаю – жива. Вот только где… У каких бандитов?
Отец молча наплескал Евгению чай, подвинул кружку и осторожно спросил:
– Почему ты решил, что именно у бандитов? Может, в какой город уехала, на тебя обидевшись?
Евгений залпом опрокинул в себя чай, поморщился, словно это был алкоголь, и пожал плечами:
– Да зашуганная она была в последнее время. Дрожала, паниковала… трубку, бывало, не брала. Я еще тогда заподозрил, что с мафией какой-нибудь связалась. Пытался у нее выпытать, а Луиза все отрицала, мол, нормально, не переживай… Я думаю, может, на работе что не ладится? А через некоторое время синяки на ее теле стал замечать. Спрашиваю: откуда? А она: упала. Верно, с бандитами что-то не поделили! Я уже тогда все хотел разобраться… А как с Витольдом рассталась, так и пропала. Видать, боялись преступники его, а после его ухода из жизни Луизы смелость почуяли.
Отец вдруг стрельнул гневным взглядом в сторону Витольда. Сжал салфетку и злобно произнес:
– А… полиция случайно не подозревала Витольда? Вроде как… синяки и пропажа сразу после расставания… достаточно оснований, не так ли?
Витольд вздрогнул, чуть нахмурился, но промолчал.
Евгений махнул рукой:
– Так они и меня подозревали, и жену мою, Злату. У Витольда алиби было, он весь день в каком-то заведении находился, человек пятнадцать присутствие подтвердили, да и камеры тоже. К тому же, отношения у Луизы с Витольдом были очень теплые. Даже после расставания доча хорошо о нем отзывалась. Просто не мой человек, говорит, и все.
Витольд хмуро вытер губы салфеткой, поднялся и тихо сказал:
– Я… пойду, наверное. У меня собаки уже наверняка голодные. Котам утром только молока плеснул, да и паука не кормил. Я еще раз… хочу выразить вам, Евгений Федорович, соболезнования по поводу дочери… Она была очень хорошим человеком, и я… скорблю вместе с вами. Но вы верно сказали – не следует отчаиваться, она, возможно, еще жива.
Витольд сейчас чувствовал себя очень некомфортно – это говорил весь его внешний вид. Настя, чтобы не заставлять Витольда больше мучиться, подхватила его под руку и повела к двери.
– Спасибо тебе, Насть… – неуверенно произнес он, положив ладонь на дверную ручку. – За обед, за знакомство с родителями. Ты очень хорошая.
Настя вздохнула.
– Не обращай внимания на отца. Он со всеми незнакомцами так строг, излишне придирчив и подозрителен. Просто боится за меня…
Витольд кивнул, осторожно коснулся губами ее лба и покинул квартиру.
Глава 8
– Ты вообще хоть слушаешь, что я тебе говорю?! Оглохла, да?! Слухом ослабла?! Я русским языком сказал – чтобы больше я тебя рядом с этим человеком не видел!
Настя озлобленно топнула ногой.
– Папа! Это моя жизнь, моя, понимаешь? Чем ты объяснишь свою неприязнь к Вите?!
Отец побагровел и вскочил с места.
– Я не обязан ничего тебе объяснять! Просто не нравится мне этот человек. Я ничего о нем не знаю! Более того: он имеет отношение к Луизе – девушке, которая исчезла.
Настя махнула рукой, подошла к зеркалу и начала подкрашивать губы.
– Евгений тоже имеет, – пожала она плечами. – Но ты же его не подозреваешь. Пап, я понимаю, позавчера ты увидел Витю первый раз в своей жизни. Но я ведь не первый!
– Ага, целый четвертый. Насть, я… я сам не понимаю, что именно, но что-то мне в нем не нравится, что-то отталкивает. А у меня интуиция отличная! Не связывайся с этим человеком, я тебя прошу!
Настя поправила летнее зеленое платьице, подумав, вынула из букета Витольда одну розу и вставила ее в прическу.
– Не разговаривай с мальчиком, он бяка, – язвительно передразнила Настя.
– Доча!
– Не общайся с ним, Настюшенька, он плохой. Почему плохой? А не знаю я, мне интуиция подсказывает… Папа, да, быть может, он и есть тот самый, к кому я испытываю настоящую любовь! Он просто потрясающий человек! Ни с кем на свете мне не было так хорошо, как с ним! Я ведь… думала, что так не бывает, а оказалось… Да мне даже бомж Пылесос сказал, что глаза у меня светятся, что влюбилась я…
– Боже! Ты с бомжом разговаривала?!
– Да, но он пропал куда-то, уже какой день его не вижу. Хитрый жук – деньги занял и исчез.
– Ты еще и деньги ему давала?! Вот мать не знает, она б тебя прибила! Ну, с магазина воротится, так я все ей расскажу! Ишь чего удумала, с бомжами разговаривать…
Настя закатила глаза, влезла в красивые босоножки и подхватила сумочку.
Отец подбежал к Насте.
– Стоять! Ты куда?! – гаркнул он.
Настя поджала губы.
– К Саньке пойду, – хмыкнула она. – Прогуляюсь.
– К Саньке? Не верю! Санька – баба мужикастая, она тебя в спортзал сразу попрет. И ты в спортзал в такой одежде потащишься? За дурака меня держишь?!
Настя торопливо открыла дверь и вынырнула из квартиры.
– Да точно к ней, – заверила Настя. – Успокойся, все будет хорошо… Мы с ней это… имидж решили изменить, вот. И вообще, чего я как маленькая перед тобой отчитываюсь?! Мне уже двадцать один год, я самостоятельная личность!
Настя захлопнула дверь прямо перед носом отца.
Эгоист! Не понравился ему, значит, Витольд, так и все – не пересекайся с ним, доча, больше! А об ее чувствах он подумал? Быть может, она первый раз в жизни по-настоящему влюбилась! Иначе почему ей не спалось всю ночь, а в голову лезли прекрасные мысли о возможной совместной жизни с Витольдом? Почему она с содроганием сердца вспоминает его волшебные глаза? Почему судорожно представляет восхитительный запах его прекрасных черных волос? Почему все внутри сладостно сжимается лишь при одном произнесении его потрясающего редкого имени?
Настя вышла из подъезда и беззаботно рассмеялась.
Так почему, черт возьми, при одном его появлении у нее напрочь отшибает мозг, и ей хочется вести себя как глупое дитя?
– Привет, Настя.
Он послушался. Не зашел прямо в дом, а ждал ее около подъезда, чтобы не волновать отца. С каждым днем он был все прекраснее, все изумительнее…
Настя, не совладав с чувствами, страстно обняла его и жарко поцеловала в щеку.
Витольд неожиданно сильно смутился. Вздрогнул, отошел на шаг и чуть испуганно стал пытаться стереть с щеки помаду.
Настя прижала ладони к губам.
– Ой, Вить… Извини, я, кажется, поспешила… Но я просто думала, что… раз мы вместе, то я могу себе позволить… То есть, мы же вместе, так?
Или она что-то неправильно поняла? Почему он так странно на нее смотрит? Может, он просто маленький робкий мальчик? Но это нелогично, ведь у него уже было три девушки…
– Насть, я… – сбивчиво начал он. – Я не привык, чтобы так… открыто… То есть, я думал, что…
Витольд осекся, жалобно посмотрел в ее глаза и обнял себя руками.
Какой же милый! Какой несчастный! Бескорыстный, совершенно не способный на злые дела… Как, как этот черненький котеночек может сотворить что-то плохое? Насколько же отец потерял веру в людей…
– Витя…
– Ты не дашь мне свой номер телефона? – вдруг встряхнулся он и изобразил доброжелательную улыбку. – Я не переписал его с ошейника Блинчика… Напиши на бумажке, а то я мобильник не взял.
Настя кивнула и полезла в сумочку.
Где ж она возьмет, бумажку-то? Блокнотов и тетрадок в сумке отродясь не носила, только нужные всем девушкам вещи – косметичку, пару запасных колготок, резинки для волос…
– Есть карандаш! – воодушевленно произнесла Настя, не уточняя, что это карандаш для бровей. – А вот бумага…
Витольд вдруг улыбнулся, сунул руку в карман черной ветровки и вынул оттуда пачку белых салфеток.
– Всегда их ношу, – поделился он. – Мало ли… руки вытереть. С лица… грязь.
Настя рассмеялась, в очередной раз подивившись предусмотрительности и хозяйственности Витольда. Послушно накарябала на салфетке свой номер телефона.
– Спасибо, – кивнул Витольд, положил салфетку в нагрудный карман и застегнул его. – Я дома в блокнот перепишу. У меня все номера там хранятся, а то мобильникам этим веры нет – сломаются и все, пропадут все контакты. Ну что, пойдем? Прогуляемся?