«Что за человек распилил другого человека? Была ли женщина мертва, когда он начал, или он просто вырубил ее и включил бензопилу? Неужели она очнулась, когда он пилил ее талию? Может быть, она посмотрела вниз и увидела, что нижняя часть ее тела отрезана?» Венди громко выдохнула, зная, что ее никто не слышит. Она понятия не имела, почему эта история так заинтересовала ее, но чувствовала какую-то связь с мертвой женщиной, чье тело нашли в реке.
«Парфюм. Грасс. Шанель».
Венди выдавила еще немного сыворотки для рук в ладони и растерла излишки по шее, которой определенно не повредил бы уход. Почему она не может сосредоточиться? Почему она так зациклилась на этой работе и переезде в Нью-Йорк, хотя теперь ей совершенно очевидно, что это совсем не то, чего она хотела?
Тогда все это имело смысл. Рой топтался на месте. Он уже много лет ничего не публиковал. Старшие девочки уже почти закончили Оксфорд, а Шай год как перешла в старшую школу. Венди устраивала одни и те же званые ужины и тематические вечера для родителей одноклассников ее девочек; готовила одни и те же блюда; жаловалась на английские зимы; писала одни и те же скучные модные статьи для таких же скучных модных журналов, которые уже давно никто не читал. Агент, долгое время работавший с Роем, умер. Две пары, с которыми они были наиболее дружны, переехали из пригорода Лондона в Южную Африку и Австралию. И Венди решила, что им тоже нужно начать все заново в Нью-Йорке, где она выросла. Как только она приняла решение, то сосредоточилась на этом полностью. Теперь она проводила все свое время в интернете в поисках недвижимости, работы в журналах и школы для дочери. Венди собиралась вернуться в родной город, где ей было комфортно. Здесь никто не говорил «раки» и «авос», имея в виду креветки и авокадо, практически никто не пил растворимый кофе и не нужно было ехать через полгорода, чтобы купить свежий бейгл. Переезд, организация и планирование полностью поглотили ее и потребовали всех сил и навыков. В новом доме было пять ванных комнат! Но теперь, когда они действительно переехали и прожили в городе целый год, Венди чувствовала такое беспокойство и раздражение, как никогда раньше. Рой так ничего и не написал. Шай плохо училась в школе и не завела друзей. Не было никаких званых ужинов или вечеров, которые нужно было планировать и проводить. А работа у Венди, несмотря на должность, зарплату и личный кабинет с прекрасной отделкой, была невероятно скучная. В течение года все трое, казалось, все в большей степени испытывали дискомфорт. Каждый чувствовал себя все более замкнутым и одиноким. Венди всегда демонстрировала напускную храбрость. Она была Венди Кларк. Редактор школьной газеты для девочек в Верхнем Ист-Сайде, где она когда-то училась, и газеты Нью-Йоркского университета Washington Square News. Редактор статей Brexit Suppers. Миссис Рой Кларк. Именно ее бравада привела их сюда. И теперь, когда Венди была здесь, она больше не знала, кто она такая.
Раздался тихий стук, и в кабинет Венди заглянул Манфред:
– Как дела?
Манфред был новичком, одним из нескольких помощников редактора – неопределенной гендерной принадлежности, но, безусловно, самым красивым. Невероятные ноги, идеально выбритая голова, смуглая кожа и чудесные зеленовато-золотистые глаза. Глаза у него были чрезвычайно проницательными. Срок сдачи статьи об истории парфюма был сегодня.
– Все в порядке, спасибо.
– Я пойду пить кофе. Думаю, ты тоже захочешь выпить чашечку-другую, – сказал Манфред. – Люси вернется из Италии только завтра.
Не то чтобы кто-то действительно видел Люси, когда она была в офисе, но пока все знали, что она на рабочем месте, в кабинетах было тихо. В остальное время, когда оставались только сотрудники, в офисе разносился аромат лапши пад-тай и все перекрикивались в голос.
– Конечно, – согласилась Венди, – кофе был бы очень кстати, спасибо.
– С молоком и сладкий, как ты любишь. – Манфред взглянул на гигантский компьютерный экран Венди, разделенный пополам двумя окошками: одно – с историей о мертвой женщине на сайте газеты The Brookliner с фотографиями, другое – с ее статьей о парфюме, которая представляла собой один длинный скучный абзац. – О боже, ты читала про эту женщину?
Венди кивнула, смущенная тем, что ее застали не за работой.
– Это так ужасно, – произнес он.
– Да, разрезать тело на столько кусков… – согласилась Венди и нахмурилась, вспомнив, что она должна себя вести как начальница Манфреда.
– Это ее жуткий бойфренд. Он, наверное, думал, что ведет себя очень тихо и осторожно. Тупица.
Венди все еще не привыкла работать в офисе. Здесь странным образом перемешано было официальное и неформальное. Выдать Манфреду ценные указания? Пригласить его на ланч? Венди повернулась к экрану компьютера, взяла мышку и закрыла вкладку The Brookliner. Заметив, что Манфред собирается уходить, она снова обернулась:
– Это интересная история. Я все еще хочу знать, найдут ли они голову.
Блестящие черные брови Манфреда взметнулись вверх.
– Мы живем совсем рядом с тем местом, где нашли тело, – продолжала Венди. – Как она могла прожить с этим человеком столько лет и даже не подозревать, на что он способен?
– Ты не похожа на жителя Ред-Хука, – заметил Манфред. – Не могу сказать, что я знаю их всех. Я просто хожу на работу, а потом возвращаюсь в Уильямсбург. Люблю это место.
Все ассистенты жили в Уильямсбурге. Они встречались за тако и текилой, или ходили заниматься на велотренажерах, или покупали аромалампы для своих рабочих столов в магазине Muji, который также находился в Уильямсбурге.
– Я живу в Коббл-Хилл, – пояснила Венди. – Там очень безопасно.
– Надеюсь, – Манфред прикусил верхнюю губу. – Все говорили, что тебя стоит бояться. Но я вижу, что это совсем не так.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– Иногда я создаю у людей неверное впечатление, – призналась Венди. Когда ее что-то беспокоило, она часто держалась высокомерно, как на недавней встрече с учителями. Но Венди не могла вести себя так по отношению к Манфреду. Он был совершенством.
– Ходят слухи, что ты взяла пару кроссовок от Gucci восьмого размера из модного шкафа, – продолжал дразнить ее Манфред. – Только ассистенты могут это делать, и только если размер невостребованный, например, пять или одиннадцать.
Венди пришла в ужас. Кроссовки пролежали там почти месяц, собирая пыль, прежде чем она спасла их и отдала Шай.
– А я и не знала.
Манфред рассмеялся:
– Предполагается, что ты можешь купить их на свою зарплату, но не беспокойся об этом.
Венди казалось, что Манфред хотел бы похвалить ее наряд, но не знает, что сказать. Когда она начала работать в компании Fleurt, то выбрала стильную и универсальную форму – черные брюки и черную блузку. Сегодняшний костюм также нельзя было назвать примечательным.
– У тебя очень красивые руки, – наконец сказал Манфред.
Венди посмотрела на свои руки. Руки у нее были изящные.
– Спасибо, – она подняла глаза, – а мне нравятся твои серьги.
Манфред носил крошечные классические жемчужные гвоздики.
– Вернусь через пару минут с кофе, – пообещал он.
Венди посмотрела, как закрылась дверь, и потянулась за телефоном. Когда Венди было очень одиноко или неуютно, она писала Рою или Шай, как бы по делу, но на самом деле ей просто хотелось получить ответ. Может, стоит поговорить с Шай о встрече с учителями? Венди повела себя чуть более требовательно, резко и агрессивно, чем хотела. Ну а как она должна реагировать на этого самодовольного и грязного учителя латыни, который ел во время встречи буррито и к тому же весь был покрыт татуировками? Венди лишь хотела, чтобы Шай достигла успеха не как ученица, а как личность. И она начала длинное материнское письмо, которое не терпело отлагательств.
Я знаю, что ты любишь латынь и ненавидишь, когда я вмешиваюсь в твои дела, но ты совсем не уделяешь время другим занятиям. Директриса сказала, что кто-то из одноклассников мог бы подтянуть тебя по алгебре и физике, но это звучит как отговорка. Мы можем найти тебе хорошего репетитора. Это нормально – просить о помощи, когда она тебе нужна.
Венди перечитала сообщение и удалила его. Шай действительно ненавидела, когда ее мать вмешивалась. Хуже всего было с переездом: Венди переживала на этот счет, а вот ее дочь эта суета только раздражала. «В каких тонах мы оформим твою новую комнату?» – спросила как-то Венди. «Честно говоря, мне все равно, мам», – ответила Шай. «Может быть, нам отдать всю старую одежду и просто купить новую, когда будем на новом месте?» – радостно спросила Венди. «Зачем нам это делать?» – задала встречный вопрос Шай. «Может, нам поставить еще один кран прямо у плиты в новой кухне, чтобы наливать воду сразу в кастрюлю?» Шай даже не потрудилась ответить на это. Может, ей написать Рою? А вдруг они просто выбрали для Шай не ту школу? Но Рой, возможно, пишет книгу. Венди не хотела его беспокоить.
Она снова повернулась к компьютеру и переключилась со статьи о парфюмерии на поисковую систему. Может быть, если найти загородный дом, они будут всей семьей выбираться туда на выходные, собирать яблоки или заниматься антиквариатом. Рой будет писать в отреставрированном амбаре с видом на журчащий ручей, а Шай, возможно, заведет лошадь.
Венди щелкнула по карте долины Гудзона: Миллбрук, Райнбек, Милан, Гудзон. В каждом городе имелись конторы по продаже недвижимости с веб-сайтами. О, вот это прелестный домик в местечке под названием Анкрам. К тому же там есть бассейн!
– Есть кто дома? Папа? – крикнула Шай, запирая на ключ входную дверь. Дом был четырехэтажный. Гостиная представляла собой огромный зал со стеклянными дверями во французском стиле, которые вели на террасу с видом на сад. Особняк из бурого песчаника был построен в начале девятнадцатого века, его много раз перестраивали и вносили современные детали, но он сохранил очарование старого Нью-Йорка. Наверху находились четыре огромные спальни. Все остальное располагалось на первом этаже.
– Мы могли бы выставить дом на Airbnb, – предложил однажды отец Шай. – Будем сдавать комнату-другую путешественникам.
– Чтобы кучка незнакомцев бродила тут повсюду, воровала вещи и засоряла туалеты? Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Венди, закрыв эту тему.
– Я дома, – снова крикнула Шай. – Ты тут?
– Я здесь, – отозвался Рой Кларк из библиотеки, которая на самом деле была частью гигантской гостиной открытой планировки.
Каким-то образом Венди убедила их называть эту часть дома библиотекой, потому что именно там, в дальнем правом углу, находилось большинство книжных полок. «У всех писателей есть библиотеки», – заявила она, и так оно и было.
Рой Кларк в купальном халате поверх одежды развалился в своем любимом кресле с книгой на коленях. Телевизор был включен, но в режиме «Без звука»; показывали кулинарное шоу.
– Я принял душ, оделся и вышел сегодня утром, взял с собой ноутбук и все остальное, – объявил он, когда Шай вошла в комнату. – Мне даже удалось написать несколько слов за чашкой хорошего чая в чудесном старом баре. Я так рад, что нашел его. Я написал начало главы или, во всяком случае, начало чего-то. Потом понял, что изрядно проголодался ото всей этой писанины, и пошел в супермаркет, а затем вернулся домой.
– Я не мама, – сказала Шай, – мне все равно. – Она учуяла в воздухе приятный запах выпечки. Пахло корицей. – Ты что-то испек? Аромат потрясающий!
Лицо отца с седыми бакенбардами порозовело.
– Знаешь эти булочки с корицей, которые продаются уже в формочках? Достаточно открыть их и запечь в духовке, а затем полить сладким кремом.
Шай кивнула.
– Я никогда раньше их не пробовал, – продолжал отец. – Я пошел в Key Food за хлебом и сыром, а вернулся с ними. Я их испек, а потом съел их все. Они были просто чудесны.
– А как насчет кота нашего соседа, которого так никто и не видел?
– Уже накормил его.
Шай расстегнула молнию на толстовке и скинула кроссовки.
– Я умираю с голоду.
В доме было холодно. Она плюхнулась на диван и укрыла ноги кашемировым пледом. Притворяясь заболевшей, Шай почувствовала, как ее охватывает настоящий озноб.
– Ты сделаешь мне тостик с сыром?
Отец называл это жареным сыром. Она всегда просила это приготовить, когда у нее была простуда или месячные.
– Тебе плохо, моя дорогая? – спросил ее отец, усиливая английский акцент.
Шай скучала по Англии. Там было гораздо меньше стресса. Люди сидели в своих гостиных, смотрели телевизор, ели тосты и пили сладкий чай с молоком. И там не надо было так много ходить. Но ее мать была родом с Манхэттена, и она была убеждена, что Нью-Йорк – единственный стоящий город в мире и что им просто необходимо туда переехать. Они выбрали Бруклин, потому что на этом настоял отец – эта часть города казалась ему более самобытной. Манхэттен был просто гигантской туристической достопримечательностью. Мать сначала сопротивлялась. «Бруклин – это не совсем Нью-Йорк», – говорила она. Но когда выяснилось, что теперь жить в Бруклине модно и что они могут не тесниться в квартире, а купить целый дом с садом, Венди сдалась. При условии, что Шай будет ходить в частную школу.
Рой Кларк прошел в просторную кухню, нашел электрический пресс для сэндвичей и поставил его на разделочный стол в центре кухни.
– Я сделаю тебе сырный тост, если ты расскажешь мне, почему так рано вернулась домой.
Шай надеялась, что отец этого не заметит.
– Не знаю, – честно призналась она. – Мама была в школе, разговаривала с моими учителями. Я вышла пообедать, а потом пошла дальше. Я просто захотела домой. Сегодня утром у меня была латынь.
Рой понимал, что это неправильно, но ему нравилось, что дочь наслаждается его обществом и охотно ест вместе с ним, но не с Венди. Он сделал два тоста, и они съели их прямо с кухонного стола, проглотив так быстро, что у них не оказалось времени на разговоры. Потом он приготовил еще два тоста.
«Золото». Каждый раз, закрывая глаза, он представлял на экране это название, написанное жирным курсивом 28-го размера. С «Черным и Белым» такого не случалось. Это был хороший знак. Его американские поклонники будут в восторге, если кто-нибудь из них доживет до того времени, когда он закончит писать эту книгу. Если он сам будет еще жив. Или, быть может, «Черный, Белый и Золотой»? Нет, это походило на название юридической фирмы. За подобную литературу он тоже не брался. Никаких судебных драм или чего-то узкоспециализированного. Слишком многое пришлось бы изучать. Слишком высока вероятность допустить много ошибок. «Черный и Золотой» или «Золотой и Белый». «Белое на Белом с Черным или Золотым». Черт возьми!
Шай никогда не спрашивала отца о творчестве. Либо ей было неинтересно, либо она просто не хотела доставать его.
– Эй, пап, хочешь сходить в кино? – спросила она.
– Я думал, ты заболела.
Он достал тряпку из раковины и вытер крошки от сэндвичей со стола.
– Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы посмотреть фильм.
Шай вытащила из школьной сумки банку кока-колы и открыла ее. Венди не разрешала держать газировку в доме. Чем, по ее мнению, Шай питается – воздухом?
– Я собирался позвонить и узнать, как там поживают твои сестры, но уверен, что они предпочли бы, чтобы я этого не делал.
Старшие сестры Шай – двадцатидвухлетняя Хлоя и Анна, которой исполнился двадцать один, – жили в Оксфорде, где они окончили университет и теперь работали в лаборатории. Они были помешаны на науке и крайне пренебрежительно относились к отцу, матери и младшей сестре. Особенно они не одобряли переезд в Нью-Йорк.
– Я схожу с тобой на фильм, только если мы пойдем в тот небольшой кинотеатр и купим те крошечные шоколадные конфеты в белой глазури.
– Подожди минутку… – Шай посмотрела расписание сеансов в телефоне. – Есть один фильм в час дня. Кажется, мы на него еще успеваем. Он начался всего три минуты назад. Потом уберешь крошки, оставь их. Давай, папа, пойдем скорее.
– И вот внезапно мы уже опаздываем, – проворчал Рой, но в глубине души он был благодарен. Если бы Шай оставила его одного, Рой бы посчитал, что обязан сделать еще одну попытку, хоть и безо всякого вдохновения.
Они поспешили в кино.
– Не съешь их все, пока трейлеры не закончатся, – прошептала Шай, когда Рой снял целлофановую обертку со своей коробки конфет.
– Тише! – Рой опустился на свое место. – Ты же должна быть в школе, помнишь?
Шай не предупредила его, что это была французская комедия о двух скучающих подростках, которые пробрались на круизный лайнер с целью потерять девственность. Трейлеры тоже были c пометкой «18+», там были голые люди, пьющие вино и бросающие друг в друга овощи. Рой затаился в своем кресле и представил себе заголовок: «Автор-извращенец похищает дочь из школы и заставляет ее смотреть французский фильм с откровенными сценами».
Шай толкнула его локтем:
– Все в порядке, папа. Здесь больше никого нет.
Фильм начинался сценой, в которой один из мальчиков нянчился со своим младшим братом. Они смотрели по телевизору странный старый фильм под названием «Красный шар». Воздушный шар покачивался из стороны в сторону и летел над одним из жилых кварталов Парижа. Его веревка зацепилась за дерево, и на фоне голубого парижского неба стал отчетливо виден ярко-красный цвет шара.