– Нет, конечно, так уж, заезжаем… Тебе бы парня завести… – протягивает она, сочувствующе кивая.
– Мне диплом нужен, а не парень. – бурчу, вставая.
Подтаскиваю свою сумку к кровати, оглядывая место пребывания. Конечно, оставляет желать лучшего, но для ночевок вполне сойдет.
– Внизу есть столовая небольшая, можно обедать не дорого. – говорит Таня, заправляя постель. – А вообще здесь нормально.
– А что это за парень был… Не Костик, конечно! – исправляюсь на ходу.
– Женя. Мировой парень. Третьекурсник.
– А-аа, ну, ладно.
– Совет хочешь? Документы и деньги с собой носи. Мы хоть тут втроем будем, – Таня кивает на третью кровать у окна. – Да только ключи от комнаты не только у нас.
Переспрашивать я уже не стала, стараясь успокоить глаза, упорно лезущие на лоб. Это я «удачно» въехала, нечего сказать… Мы бесшабашно проболтали некоторое время об успехах, предстоящей учебе. Татьяна оказалась тоже первокурсницей, но ориентировалась в преподавательских кознях, лучшем и худшем развитии событий на пересдачах и много еще чем, совершенно мне незнакомом. Немного прибрали в комнате, разложили свои вещи. До темна провозились, и в голову приходит шальная идея. Весь прошлый год я старательно гнала от себя мысль, что я покуриваю. Даже тогда, когда Лара предложила сигарету, отказалась. А на самом деле я изредка закуриваю, находя в этом успокоение и некое подобие душевного равновесия за счет легкого дурманящего головокружения. Вот и сейчас, от обилия информации и событий при «въезде» в комнату сознание требовало хоть какой-то разрядки.
– Прогуляюсь недолго. – бросаю Тане, расположившейся с книгой на кровати. – Вроде сквер за углом.
– Три жухлых липы? Да, там. – машет она мне рукой. – В одиннадцать первый этаж закрывают!
– Помню!
Я выпорхнула из этого здания с чувством нечаянной свободы, ведь сказать, что я в восторге, сущая издевка. Завернув за корпус, я оказываюсь у огромной трассы, гудящей и кишащей неоновыми огнями, и сквер этот, вовсе не сквер, а крохотный тротуар с двумя лавочкам, в аккурат вблизи этого грохочущего монстра. Я двигаюсь в сторону лавочки, нащупывая пачку сигарет в сумочке и зажигалку. Опустившись и оглянувшись, как шкодящий подросток, я подкуриваю ментоловую тонкую сигарету и пропускаю дым внутрь себя. Немного покалывает горло, но так приятно кружит голову… Расслабленно выдыхаю, приводя мысли в порядок, как вдруг рядом оказывается… Лара. Уже стемнело, но я прекрасно ее помню, потому сразу узнаю.
– Привет! – здороваюсь первой.
– Привет… Слава? – недоуменно разглядывает меня и опускается рядом. – Не думала тебя встретить, а хотя… тут же второй корпус? Ты заселилась?
– Да. Первый курс, однако. – умничаю, выпуская дым снова.
– Я тоже! Ага, куришь все-таки?
– Редко. Столько всего в первый же день, что и напиться… – осекаюсь, потому что про «напиться» это уж точно слишком.
– А я не жила никогда в общаге. – будто бы грустно говорит Лара, тоже закуривая. – У отца особняк, по этой трассе… – она машет рукой, указывая направление. – А у мамы в городе квартира.
– Твои родители в разводе?
– Нет, но как бы да. Живут отдельно. – со вздохом, опускает голову. – Они утверждают, что это такие отношения. Мне как бы пофиг, но достали своей опекой и нытьем! – зло бросает, мотая головой.
– А моих уже нет, меня тетя воспитала, – не знаю, зачем, я решила ей это сказать.
– Совсем нет? Ну, я не то имела ввиду…
– Мама умерла, когда мне десять было, а отец сам по себе где-то. Наверное, и не помнит, что есть я. Так что твой вариант далеко не плох, знаешь? Если они долго женаты, то и обидок у них совместных море.
– Ты права, но так бесит иногда! – она мечтательно рассматривает верхушки желтеющих лип, шумящих кронами в темном небе где-то над нами.
Внезапно приятная мелодия Лариного мобильника разрывает наш междусобойчик.
– Да, пап. – она прикладывает телефон к виску так, что мне не видно ее лицо. – Но я… Да отстань ты от меня со своими нравоучениями! Я живой человек, а не твоя кукла! – бросает она в итоге, грубо отключая гаджет. – Достал! Считает, что я обязательно должна стать наркоманкой и потаскухой, если прихожу домой затемно!
– О, это их любимое! Моя тетя тоже имеет целый арсенал поговорок на этот счет! И все как один, гаденькие и противненькие! – хихикаю, разряжая обстановку.
Мы рассмеялись. Впервые, будучи в столице, так бесконечно мною заочно обожаемой, я рассмеялась. И происшествие сегодня в общаге отодвинулось куда-то далеко, и трудности с учебой, а я точно знаю, что они будут… Может, мне удастся с ней подружиться? Мы еще болтаем, когда за нашими спинами с визгом покрышек притормаживает машина. Я оборачиваюсь и вижу мужскую фигуру, уверенно шагающую по небольшому склону к нам.
– Ну, бля*, сейчас начнется! – вздыхает Лара, вставая с лавочки.
Она разворачивается навстречу мужчине, а я лишь открываю рот и тоже поднимаюсь. Мужчина останавливается напротив Лары, молча, убрав руки в карманы. Высокий, широкоплечий, в дорогих позолоченных очках. В отблеске фонаря его лицо кажется высеченным из камня. С высокими скулами и серьезными пронзительными глазами, прямым крупным носом и широкой шеей, которую подчеркивает расстегнутый ворот белоснежной сорочки.
– Домой? – его низкий голос не был воинственным или агрессивным.
В нем слышались нотки примирения, тревоги, и… мужской заботы. Отеческой! До меня не сразу доходит, что игра в гляделки насупленной Лары и мужчины не что иное, как показное противостояние отцу. Он примчался за ней, видимо, отследив по геолокации.
– Это моя подруга Слава. Тоже первокурсница. Мы болтали на счет завтрашнего дня. – отвечает Лара, разворачиваясь ко мне. – Пока! Увидимся.
– Пока. – тихо говорю, впитывая быстрый взгляд колючих мужских глаз. Серьезный мужик у нее отец. Мне бы такого… батьку. Проскальзывает мысль и тут же улетает, потому что не известно, как бы меня раздражала эта навязчивая забота.
– Подвезти? – мужчина обращается ко мне, а на меня нападает ступор, мешающий трезво соображать.
– Слава в общаге живет. Тут рядом, – отвечает за меня Лариса.
– И это повод шастать до ночи одним? – его бровь изгибается, собирая морщинки на лбу.
– А с кем мы должны это делать? С твоими охранниками? – язвительно и не к месту ляпает Лара.
– Не хами, а? Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду. – удрученно заключает он, кивая мне. – Давай в машину.
Повинуюсь, едва переставляя ноги, потому что совсем не хочется объясняться. С ним особенно! Странным и слишком серьезным, вовсе не моего круга и даже понимания человек. Не страх, но чувство, что должна держаться от него подальше посещает, аккуратненько постукивая по интуиции, подсказывая, что возникшее желание не с проста.
Он удерживает нам дверь, пока мы с Ларисой усаживаемся на заднее сиденье. Удобное, мягкое, и аромат кожаного салона захватывают мое провинциальное впечатление. Приходится сделать усилие над собой, чтобы не разглядывать в темноте салон. На панели горят какие-то показатели, кружочки, и авто плавно трогается с места. Спустя несколько минут мы останавливаемся у крыльца общежития, и я, бросив короткое «до свидания», пулей вылетаю из салона, скрываясь за дверью, как за щитом. Сердце колотится, а в носу стоит аромат кожаного салона. Услышав запахи еды из открытых кухонных блоков, искренне морщусь, закрывая нос и рот ладонью.
Глава 3
Слава
Жизнь в общежитии оказывается отнюдь не простой. К примеру, чтобы попасть утром в душ, надо встать до шести утра. А еще кроме кофе приготовить ничего невозможно, потому что кухонная плита все время занята. В свой первый учебный день я выскакиваю, едва успевая к началу занятий, наспех умытая, голодная и растрепанная. Толчея в метро сражает мой боевой настрой окончательно, и дни тянутся, как вереница сплошного противостояния обстоятельствам. Скучаю по тете, по дому, даже по обшарпанному подъезду и высоченной березе у подъезда.
Весь сентябрь должны были начитывать лекции, и только «набрав» некоторое понимание, предполагалось занять студентов семинарами. Дни летят один за другим, похожие друг на друга, и лишь содержание лекций представляет хоть какой-то интерес. Осень вступает в свои права, окрашивая редкую растительность в желтые и красновато-бурые тона, и лишь замечая редкие городские деревья, я понимаю, что время идет. Иногда мы вместе с Ларой пьем кофе, покуривая за учебным корпусом, а после лекций прогуливаемся, или болтаем ни о чем. Привыкаю к столице, сложной и суетливой, динамичной, совсем как Лара.
По неизвестной мне причине я все больше теряю свою восторженность мегаполисом и вообще своей новой жизнью. Вероятно, это случилось потому, что ничего кроме общежития и метро я не вижу. Выйдя из учебного корпуса, я лечу, как угорелая, обратно в подземку, чтобы успеть снова принять душ и хоть что-то перекусить, пока не вернулись все остальные обитатели общаги. Парни, расхаживающие с обнаженными торсами, хоть и живущие этажом ниже, смущают меня, одаривая похотливыми взглядами, а девчонки постоянно к ним липнут, и редко попадающие на слух разговоры поражают своим содержанием. Меня часто приглашают то выпить пивка, то сходить в какой-то клуб. На ум невольно приходит сцена в сквере, когда за Ларой прилетел ее отец. За мной прилетать некому, и если снова какой-нибудь Костик решит зажать меня в углу, то я рискую быть изнасилованной или еще чего похуже.
Не будучи ханжой и не страдая заниженной самооценкой, я не решаюсь на отношения лишь потому, что не хочу ничего в жизни делать просто так. Нужен смысл, цель, значимость, и да, бабочки, сверчки, кто угодно! Даже если отношения не заладятся, а я уверена, что люди редко встречают тех самых, за которыми на край света, то все равно не хочется вспоминать, как в подсобке, или в комнате коменданта, или еще где. Не хрустальная я, но для себя самой особенная и важная. Конечно, я мечтаю, чтобы в моей жизни появился тот настоящий и шикарный, но ведь парни все, как под копирку…
Однако, полностью избегать общения с противоположным и озабоченным полом не получается. Вот и сегодня, не успела я появиться в дверях, как тут же в нос шибанул терпкий запах сигарет. На всех трех кроватях восседают мои однокурсники, а на столе красуются бутылки с вином и пивом.
– Слава! Иди к нам! Заждались тебя! – разноголосье с хохотом, сарказмом.
– С последней пары сбежали, чтобы посиделки устроить? – уточняю для порядка.
Хотя какой тут порядок, вижу сразу. Пепел по всей комнате, крошки, чипсы и липкие пятна от пива.
– А то! Давай к нам, Слав.
Деваться особо некуда, да и Костика этого треклятого, к счастью, не вижу. Я усаживаюсь рядом с Женей, который протягивает мне бокал с вином. В тот момент я не задавалась вопросом, почему третьекурсник регулярно посещает этаж с первокурсницами. Не принужденные разговоры и пустая болтовня, а еще несколько глотков вина в моем пустом желудке. Скованность куда-то исчезает, и вот я уже позволяю по-хозяйски положить мне руку на плечо. Гогочущие парни и мягкие, вальяжные Таня с Катериной, а еще Женя, с красивыми шоколадными глазами, проникновенно рассматривающими меня.
– Откуда ты такая взялась, а? – наклоняется он ко мне.
– Что-то мне подсказывает, что раз я вижу тебя тут не впервые, то эта информация у тебя уже есть. – заключаю, отставляя бокал на стол и отправляя в рот соленый сухарик.
Подозреваю, что парень попробует меня целовать, а мне этого ужасно не хочется.
– Сла-ва, – протягивает он мое имя и нежно проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
В общем шуме компании этот жест не более, чем раздражитель, который вынуждает немного отстраниться.
– Ты недотрога, – говорит он, оставляя попытки коснуться меня. – Почему?
– Потому что не чувствую, что мне это нужно. – отвечаю с легким головокружением от вина, но пока еще уверенно.
Поскольку спиртное я не употребляю совсем, сейчас, наверное, у меня настоящее алкогольное опьянение и даже сидя, понимаю, что ноги ватные. Хочется улечься на кровать и мечтать, но куда деваться с такой толпой в комнате. Катерина уже вовсю целуется с парнишкой, позволяя ему шарить рукой по своему бедру…
– Ой, – вздрагиваю от вибрации входящего звонка. – Погоди, подружка звонит. – вытаскиваю гаджет из кармана толстовки. – Привет, Лар.
Мимолетное замечание о том, что при слове «Лара» парень хмурится, гоню от себя, как ненужное наблюдение.
– …Идем, я как раз хотела пройтись! – соглашаюсь сразу же на прогулку, чтобы освободиться от навязчивой компании, раз уж мне не суждено полежать и помечтать. – Я на воздух.
Не думая, Женя идет за мной, загадочно подхватывая мой взгляд. Не знаю, как сказать, что не рассчитываю на его компанию, поэтому просто иду в сквер, где мы виделись с Ларой последний раз и курили тайком. На улице уже темнеет, и в сумерках мне кажется, что присутствие Жени немного кстати. С чего вдруг?
– Привет! – машу Ларе, еще не дойдя на лавочки.
Она оборачивается и с интересом смотрит на меня, спрашивая интуитивно, почему я пришла с «охраной».
– Это Женя… – стараюсь быть вежливой.
– Я знаю, что это Женя. Пойдем, прогуляемся вдвоем. – Лара берет меня под локоть, одаривая парня надменным взглядом.
– Хорошего вечера! – Женя тут же отступает, уступая меня девушке и жестом показывает, что позвонит.
У него есть мой телефон? Не припомню, чтобы давала его.
– Что он делает рядом с тобой? – спрашивает девушка недовольно.
– Пришла с лекций, а в комнате сабантуй, попойка, проще говоря. Тут ты звонишь, и он увязался. – оправдываюсь.
– Знаешь, помимо того, что он старше, он слишком… как бы тебе сказать…
– Да уж как-нибудь, скажи! – смеюсь, не видя ничего предосудительного в том, что Женя вызвался меня проводить к подружке.
– Не водись с ним, Слав. Не твоего полета птица.
– А как же ты? С тобой тоже у нас пропасть? – удивляюсь, не ожидая услышать что-то подобное и совковое.
– Слав, у меня нет цели затащить тебя в койку и навешать неприятностей. – Лара качает головой как первостатейная нравоучительница.
– Да что ты! – бунтую против таких вот воспитательных моментов. – У меня нет столько предвзятости к людям! – брякаю с умным видом, закуривая. – С чего ты взяла? Он обычный парень, ну, постарше меня…
– Не обычный, глупая. Подумай, зачем он трется в общаге? – она тоже пускает неровные дрожащие колечки.
– Живет, как и я.
– Живет он в центре, а дальше думай сама! – она машет рукой на меня.
– Тогда чего он в общаге-то делает?
– Вот и спроси себя об этом. Ты вон с бокала вина не в себе. – Лариса гладит меня по руке. – Не подпускай его близко, слышишь?
– Поняла уже, – бурчу, расстроено и тыкаюсь в Ларино плечо. – Никого, кроме тебя не знаю, в душ по расписанию, еда – дрянь… – слезы сами катятся по моим щекам. – Комнату прокурили гадостью. Знаешь, так хочется воскликнуть «Хочу домой!»
Видимо, вино сделало свое черное дело. Язык мой развязывается, и все накопившееся вываливается наружу.
– Терпи, мы для этого поступили? Чтобы мучиться. – с издевкой говорит Лара, обнимая меня за плечи.
– Не хочу так! Мне интересно учиться, а эта общага…парни полураздетые. Все разглядывают меня как ископаемое!
– Просто ты нелюдимая что ли, хотя меня тоже многие бесят. Интроверт – это тяжело, ты не привыкла?
– Но я не… У меня и подружки школьные есть, и вообще…
– Слав. Ну ты чего? Не загоняйся. Пойдем лучше кофейком догонимся с коньячком?
Киваю, растирая ладонями лицо. Мы бредем по тихой осенней улице к кафе, где уже были. Нравится, вот это мне действительно по душе. Лариса и это кафе, сквер на три липы… Общага просто испытание, преодоление себя, надо просто пережить.
– Стемнело совсем. Тебя искать будут? – спрашиваю осторожно.
– Понравились наши с отцом сцены? – язвительно замечает Лара. – Водевиль, мать его!
– Нет, конечно. Он у тебя такой… серьезный и строгий.
– Вовсе нет. Когда я была маленькой, он казался лучшим человеком на свете, мы сейчас друг друга не понимаем, зато какой бы парень не полез меня целовать, папочка тут же рядом со своими амбалами!
– Так это… как неуд поставят, ты целуй сразу! – хохочу, предлагая сущую глупость.
– О, да! – подхватывает меня Лара. – И пипец дедану! Этому… Прикладному… с его дурацкой теорией маркетинга!
Смеясь, мы вваливаемся в кафе и усаживаемся у окна. За ним такая грустная шелестящая темнота, отчего внутри кажется немыслимо уютно, тепло, комфортно.
– Я угощаю, Слав! – прерывает мои попытки выудить из сумочки кошелек Лара.
– Мне уже неудобно, ты всегда…
– Нет, и не обижай меня! – уверенно, по-взрослому что ли говорит она, меряя меня полным добродушным взглядом.
Почему полным? Доброта, забота, серо-зеленые и глубокие, они словно сканируют меня, но совсем не вызывают отторжения. Такой спокойный и уверенный взгляд может достаться только человеку, которому хватило в детстве и любви, и заботы, и внимания. Невольно съеживаюсь, ощущая свою неполноценность в этом, даже взгляде. Мой-то точно, как у испуганного зверька.