– Она нам будет только мешать, – и протянул мои трусики.
– Я так не могу, – я нахмурилась. Невозможно было представить, что я способна появиться на людях в одном нижнем белье! Леон наклонился и поднял мою маску, словно она была панацей от стыда. Я закачала головой. – Нет! Без вариантов!
Леон в секунду оказался рядом и настойчиво проник своим языком в мой рот. Однако его натиск не возымел успеха, я рассмеялась, хотя про себя отметила: «Черт, что он со мной делает?! От одного его касания я становлюсь шёлковой».
– Ты до ужаса упрямая, – он крепко взял мой подбородок пальцами, не позволяя вывернуться. – Но это меня тоже заводит, Майя, – он провел языком от губ по носу, укусил мою правую бровь и зарычал.
– Фу, ты как пес, – я, смеясь, вытирала мокрые следы с лица.
– Значит, и отымею тебя по-собачьи, – Леон ловко подбросил свою сексуальную рубашку, я отвернулась, залившись краской, и победно пошла за своей юбкой.
Глава 24
– Боже, Мэй! Мэй, проснись. Твою мать, что за чертовщина?!
Я отмахнулась от голоса, который доносился как из глубокого колодца. Пульсирующее «туц-туц» в ушах держало сознание в каком-то мучительно-тошнотворном мире, я приоткрыла один глаз, комната поплыла, и я со стоном перевернулась на другой бок, к зовущему голосу.
– Это не кровь… Что за херня? – громко произносил голос. Он был напуган.
– Тони? – выдавила я из сухого с отвратительным привкусом рта.
– Посмотри на меня, Майя, – прохладные руки, как спасение, коснулись щек. Я аккуратно открыла глаза, и сфокусировалась на любимом лице напротив.
– М-м, – только и получилось сказать, после чего я растянулась в блаженной улыбке, но спустя секунду я увидела перепачканные красным руки Тони и напрочь испорченную подушку. Смутными вспышками в памяти всплывала прошедшая ночь. – Ах.
– Что это такое, Мэй? – Тони обвинительно показал алую ладонь, а его голос стал пугающе спокойным.
– Мы с Леоном были в клубе… Прости… – я понимала, что оправдываюсь не за грязные (в прямом смысле) последствия своего безумного и бездумного веселья, но за непростительное предательство, в котором только предстояло признаться.
– Сходи в душ, – Тони поднялся с кровати и на пороге комнаты бросил. – Я приготовлю завтрак.
Я откинулась на подушку, голова мучительно кружилась, хотелось кричать от ужаса и позора: «Боже, что я наделала!»
Вода розоватыми струйками стекала с волос на грудь, живот и исчезала в водовороте слива. Я еще чувствовала себя пьяной. Я закрыла глаза, задержала дыхание и встала под сильный горячий поток. Передо мной появился Леон: «Мне нравится, как ты двигаешься, так сексуально». Я вынырнула из-под душа – воздух в легких закончился. Воспоминания странным пазлом складывались в не самую логичную картину: я пью, много пью, еще больше танцую и хохочу из-за нескончаемых пошлых комментариев Леона, люди рядом извиваются, словно одержимые, и случайно касаются меня липкими горячими телами. Слова Леона хаотичным круговоротом всплывают в памяти. «Твой ответ для каждого там внизу: «Нет». Запомнила?» – сказал он, когда мы спускались по лестнице на танцпол. «Хочешь, привяжем тебя вон там?» – он указал в сторону красной бархатной стены, на фоне которой висели цепи и крюки; я только глупо захихикала, будучи уже довольно пьяной. «Ну конечно, нельзя же обойтись без мерзкой грязи!» – снова мысленно услышала я его ворчливый комментарий, когда с потолка летели капли, превращая все вокруг в подобие сцены массовой расправы маньяка; а истошные крики Черной королевы «Чувствуйте мою боль! Умойтесь моей кровью!» выдавали плохо срежиссированную сектантскую сходку.
Я опустила глаза вниз, вода стала прозрачной. Все мои движения были настолько медлительными и осторожными, чтобы не раскачать слабое похмельное равновесие. Когда я вышла в большую холодную гостиную, ноги и руки мигом покрылись гусиной кожей. С кухни доносился манящий аромат омлета или яичницы, но Тони не было ни около плиты, ни на диване. Я аккуратно приоткрыла дверь спальни, на мониторе ноутбука застыла картинка – Леон стоит около кровати, на которой в какой-то развратно-неестественной позе сплю полностью обнаженная я. Тони откинулся на спинку своего рабочего кресла и закрыл руками лицо.
– Я тебе изменила, – мой голос был тихим, едва живым, а из глаз невольно лились слезы. Я не рыдала, нет, я смиренно признавала свое предательство и не просила о прощении, и оттого вина становилась еще невыносимее.
– С кем? – прохрипел Тони.
«Что за дурацкий вопрос?» – разозлилась я, но тут же одернула себя: как я могла еще и злиться на него? И все-таки ответила:
– С Леоном.
Тони глубоко вздохнул и убрал ладони от лица. Он сидел спиной ко мне, но так было даже лучше, едва ли я выдержала бы его взгляд.
– Ты и раньше спала с ним.
– Да… Но… Нет, я не знала, что это был он, я думала, что…
– Майя, не надо, – он снова вздохнул. – Мне не нужны твои оправдания, правда.
– Тогда что? – я не понимала, почему он так спокоен и почему я все еще стою в дверном проходе, а не собираю вещи.
– Ева говорила, что такой сценарий возможен и даже… – снова вздох, – даже необходим.
Я округлила глаза, но, кажется, только мысленно произнесла: «Что-что?» Даже похмелье отступило, позволяя мозгу включиться в работу.
– Мы с ней о многом говорим, правда, еще больше мне приходится додумывать после наших сеансов. Так странно… – голос Тони был таким безжизненным, серым и холодным. – Раньше мы копали в прошлое, чтобы понять меня и истоки всего, что со мной происходит. А сейчас строим стеклянные мосты в будущее через призму моего отношения к потенциальным, часто болезненным событиям. И я уже не понимаю ничего – ни прошлого, ни будущего, ни тем более себя.
Моим первым порывом было подойти к Тони, обнять его, уткнуться в теплую сильную шею и сказать, что все будет хорошо. Но теперь я думала лишь о том, что мое появление сделало его и без того непростую жизнь еще более запутанной и мрачной. Прозрение обрушилось на меня режущим ледяным дождем.
– Я только сейчас поняла твои давние слова, что лучше бы нам было никогда не встречаться, – ноги задрожали, отражая слабость тела, но не духа: запоздалое откровение, что Тони хотел спасти не меня от себя, но свою какую-никакую целостность от вмешательства извне, придавало ясность и решимость. – Прости меня, что сломала твою жизнь.
Тони развернул кресло и с настоящим ужасом уставился на меня, будто я была призраком или монстром. В сущности, я и сама себя чувствовала также, а под его невыносимым взглядом вся съежилась.
– Так, стоп, – Тони поднялся с кресла. – Я ничего не понимаю. О чем ты, вообще, говоришь?
Я осознала, что если сейчас же не присяду, то попросту рухну на пол, поэтому я молча вышла в гостиную и на трясущихся ногах добрела до дивана. Хотелось сжаться комочком, заплакать и исчезнуть из мира.
– Мэй, – Тони появился на пороге спальни и прошел припозднившейся тенью по моим же следам, но садиться не стал, остановившись в шаге от меня.
– Я чувствую себя такой эгоисткой, – я прикрыла глаза, чтобы скрыть свой стыд от его прозрачных глаз оракула. – Я все время думала только о себе: как мне будет без тебя плохо и одиноко, как сильно я тебя люблю. Совершенно… ты даже не представляешь, какой дурой я себя теперь чувствую… Я совершенно не подумала о тебе, о том, что разрушаю твою жизнь, что тебе приходится каждый гребанный день бороться с собственными демонами, а тут еще я… Такая, – я всхлипнула и сжала ногтями новенькую обивку дивана, – такая неидеальная, рушу все на своем пути.
– Остановись, прошу, – Тони сгреб меня и повалил на диван. Я приняла его объятия как благодать и полностью растворилась в них, позволив себе не таясь расплакаться. – Не говори ничего, ты ничего не понимаешь, Мэй.
Я плакала, прижимая его к себе, обхватив руками и ногами. Как бы глупо и по-детски это ни было, но отчего-то я была уверена, что стоит мне на миг отпустить Тони, и он растворится в воздухе, как незримая далекая фантазия.
– Все так запуталось, детка. Я как осьминог вцепился в тебя всеми своими больными щупальцами. Я, Леон, Ян… я боюсь, что мы тебя просто задушим, убьем твою добрую отзывчивую душу… или превратим ее во что-то испорченное и скверное.
Слова Тони обтекали меня, подобно теплой воде, забирались внутрь, как яд или лекарство, но я не понимала их смысла. Я стала бестелесной, еще секунда и я растворюсь в Тони, пройду сквозь его оболочку и испарюсь.
«Кем ты себя возомнила? Всемогущей Черной королевой?» – раздался раздраженный голос Тони.
«Что? – я нащупала нить, ведущую к реальности. – Откуда ты знаешь про нее?»
«Лучше вообще было не заводить с тобой разговор тогда… в клубе».
«Тони, не надо».
«Ты никогда не станешь идеальной для меня, ты глупая и наивная. Я презираю таких, как ты».
«Пожалуйста, остановись», – взмолилась я.
«Ты так надеялась, что станешь повелительницей всех четверых, что живут во мне, а сама не можешь справиться и с двумя, – смех в голосе и потом внезапная ярость. – Ты просто раздвигаешь ноги перед каждым из нас! Думаешь, этим можно удержать власть? Ты просто шлюха, как все, кто был до тебя. И будет после».
Я вздрогнула и очнулась, Тони сидел на полу рядом с диваном. Скрежет вилки по тарелке и тихий звук жевания. Сон, я просто заснула.
– Ты плачешь? – доброе лицо повернулось ко мне, обеспокоенные глаза сфокусировались на моих.
– Не знаю, – я машинально подняла руки к мокрым щекам.
– Вот, – Тони поднял тарелку с пола и поставил рядом со мной, – тебе нужно поесть.
Я согласно закивала, но тут же закрыла лицо руками, стараясь остановить рвущийся наружу плач.
– Мэй, – тихий и нежный голос, совсем не как во сне минуту назад. – Мэй, послушай меня. Не знаю, как ты восприняла все случившееся. Наверное, мы мало с тобой говорим о нас и о будущем. Это моя ошибка… Мэй, – Тони коснулся моей руки и аккуратно отвел ее от лица, – не вини себя ни за что, слышишь? Я не злюсь.
– Но почему?
– Потому что ты, – он поднял глаза кверху, словно стараясь подобрать лучшие слова, – ты, как будто, можешь собрать меня воедино, превратить хаос во мне во что-то… не цельное, нет, я уже не мечтаю о таком, но хотя бы приличное.
– Так сказала Ева?
– Возможно, – он пожал плечами. – Может быть, она имела что-то подобное в виду или я сам принял такое эгоцентричное решения. Я же фактически использую тебя.
Я нахмурилась, что-то смутно знакомое промелькнуло в его словах, во фразе «использую тебя» я так и слышала Еву. Мы никогда не обсуждали на сеансах наши отношения в подобном ключе. Мы говорили о каких-то ненужных вещах: о страхах Тони, что Леон причинит мне боль, о том, что я не знаю, как вести себя с Яном или Купером, если он появится однажды. Я верила в то, что способна была помочь Тони, однако, эта высшая цель не довлела над нами, я просто любила его и каждый день жила с пониманием, что завтра Тони может не «проснуться», но разбираться с новой личностью я буду только завтра, а сегодня – просто радоваться Тони.
– Звучит как-то… не очень нормально, – констатировала я. Тони рассмеялся.
– Ты только сейчас поняла?
– Нет, – я прикусила губу, раздумывая. – Наверное, мы и правда мало все обсуждаем, доверившись случаю.
– Хочешь, сходим сегодня к Еве?
– Не хочу, – я поднялась и села, голова кружилась чуть меньше прежнего. – Я вообще думаю, что лучше бы нам самим разобраться во всем, без посредников.
– Она тебе не нравится, Мэй, я знаю, но она ведет меня, я не могу просто взять и перестать ходить на сеансы.
– Я и не прошу…
– Хорошо, – Тони недвусмысленно пододвинул тарелку, я зацепила кусочек омлета. – Ешь и спрашивай все, что хочешь.
– Угу, – я поставила тарелку на согнутые колени, а Тони перебрался ко мне на диван. Прожевав, я на свой страх спросила. – Тебе не больно от того, что я призналась, что мы с Леоном…
– Мучительно больно, – перебил Тони. Я в испуге замерла, но он несколько обмяк и улыбнулся. – Ешь, пожалуйста, я буду говорить. Да, мне все, как бы сказать помягче, неприятно. Но и ситуация у нас не самая тривиальная. Если я хочу быть с тобой, а я, даже не сомневайся, хочу этого больше всего на свете, то я обязан идти на некоторые компромиссы.
– У меня даже слов нет, – честно призналась я. – Так… великодушно.
– Ты меня еще назови «святым»? – Тони засмеялся, я смутилась, но не перестала жевать вкуснейший спасительный омлет. – Мэй, я разграничиваю свои идентичности, и ты знаешь и видишь, что все мы – разные люди. Но я не имею морального права требовать от тебя быть верной мне. Мы же оба понимаем, что, если… Ох, черт… Ну и тема. Если ты не дашь Леону то, что ему нужно, то он будет табуном водить в наш дом непонятно кого. И ты не станешь терпеть такое! Хоть я – не Леон, но он сидит во мне, в этом теле, в этой голове. И позволить ему трогать этими руками, – Тони посмотрел на свои большие руки, я проследовала за его взглядом, – целовать этими губами (я посмотрела на губы) других женщин – слишком непростительно, слишком грязно. Пусть мое тело касается только тебя. А с головой я разберусь сам.
– Я бы так… не смогла, – я опустила руки, признавая свое провальное малодушие.
– И не нужно, – Тони взял мою руку и прошептал так, как умеет только он, низко, откуда-то из глубины, из самого нутра. – Хоть эта ноша непосильно тяжела, но она того стоит. Быть с тобой – высшая награда несмотря на любые страдания.
Глава 25
– Она меня убьет, да?
– А ты как думаешь, почему я так долго откладывала вашу встречу? – Я красила глаза и разглядывала спину Тони в отражении своего косметического зеркальца. Он уже десять минут выбирал рубашку.
– Я перед встречей с твоим отцом так не трясся.
– Ха! Зато после встречи с ним ты решил сбежать!
– Куда? – Тони развернулся от раскрытого шкафа и посмотрел через мое маленькое зеркальце мне прямо в глаза.
– Из тела! – захихикала я.
– А… – Тони нахмурился. – Как тебе удается еще и шутить о таком?
Я картинно захлопнула зеркало, повернулась, чтобы сказать что-то колкое, но увидев его чистые беззлобные глаза, лишь улыбнулась и скромно пожала плечами.
Спустя час мы парковались у «Зазеркалья».
– Посиди здесь минут пять, хорошо? Я просто подготовлю почву, – я поцеловала Тони в щеку, он безропотно кивнул. – И потом заходи. Будет… весело.
– Угу, – только и сказал Тони, когда я выскочила из машины, на ходу запахивая куртку.
– Ты меня просто поражаешь, Мэй! – Марго поднялась из-за столика, чтобы обнять меня.
– Я сорвала тебя с примерки платья, прости. Но ты же могла отказаться.
– Ага, конечно! – она уперла кулаки в узкую талию. – Чтобы прошло еще полгода, прежде чем ты меня с ним познакомишь. Где там твой таинственный незнакомец?
Она по-детски заглянула мне через плечо.
– Вообще-то, «знакомец», – я поняла, что заливаюсь краской. Марго приподняла бровь.
– Я так и знала! – прошипела она. – С чего бы иначе тебе скрывать своего парня. Паша да? Ты к нему решила вернуться?
– Что? – я будто получила удар под дых и испустила с остатками воздуха краткое. – Нет.
– Тогда кто? – Марго удивленно захлопала глазами, а затем замерла, уставившись мертвенным взглядом мне за спину.
– Привет, – услышала я приветливый голос Тони.
– Просто жесть! – кратко описала ситуацию и свое к ней отношение Марго.
– Мне уже не терпится попробовать ваш любимый облепиховый чай, – как ни в чем не бывало заявил Тони.
Вечер проходил отвратительно. Марго напряженно молчала и бросала на меня свирепые взгляды, Тони пытался вести себя непринужденно, но спустя полчаса ему надоело играть в пустые ворота, и он тоже затих.
– Плохая была идея так встретиться, да? – спросил Тони, когда Марго отлучилась.
– Другого варианта не было, – я вытерла губы салфеткой. Мне стало грустно, что два моих близких человека не могут найти общий язык, и я сомневалась, получится ли когда-либо воскресить их нейтральное общение.
– Мне кажется, вам лучше остаться наедине, обсудить все спокойно.
– Она будет меня ругать, – я опустила глаза.
– Правда на твоей стороне, – Тони чмокнул меня в лоб и тихо добавил. – Марго просто всего не знает.
– Я не скажу ей! – я с испугом взглянула ему в глаза.
– Я знаю, – Тони легонько коснулся моей щеки и погладил большим пальцем. – Я не стану просить тебя об этом, ты вправе сама распорядиться информацией обо мне.
Я покачала головой, немыслимо было представить, что я кому-то открою тайну Тони, особенно чтобы получить преференции в отношениях с подругой. Тони со словами «Отдыхай, малышка, я буду неподалеку, если буду нужен» поцеловал меня и скрылся в холле. Пока я смотрела ему вслед, в одном из многочисленных зеркал, развешенных по стенам, промелькнуло лицо Марго. Оно перетекло из круглого позолоченного отражения в совсем крошечное «окошко» в массивной раме, из него – по тонкой зеркальной дорожке-мозаике прямо к нашему столику.