– Перестань, – я бросила на него взгляд. Казалось, что за прошлую неделю он постарел еще сильнее. Мне было больно видеть его потухший взгляд и длинную неухоженную седую бороду. – Тебе вовсе необязательно было надевать костюм, мы же не в оперу идем.
– Нет, что ты! – возмутился он, словно я сказала какую-то глупость, нарушив все правила неведомого мне этикета.
Я была рада, что папа не расспрашивал меня о том, что случилось, равно как и не накрыл меня хрустальным колпаком. Я видела, в каком запустении находилась наша квартира, что на папу было совсем не похоже. Он, конечно, не во всем был аккуратным, но никогда прежде не доводил дом до состояния близкого к хаосу, а холодильник до столь ужасающей пустоты. Поэтому весь субботний день мы занимались домашними делами, простые знакомые действия приводили меня в чувства. Ощущение собственной нужности, хотя бы в таких мелочах, приятно согревало.
Войдя в небольшой концертный зал, папа выдохнул с облегчением. Не знаю, что он ожидал увидеть, помпезный бал или светскую тусовку, но атмосфера была очень простой и дружелюбной. Однако окончательно его настроение улучшилось, когда он, сев на свободное место, все-таки стащил галстук и сунул его в карман пиджака. После чего растянулся в блаженной улыбке.
В зале было много молодежи, видимо, друзья танцоров, но большую часть присутствующих составляли родители, вот уж кто переживал за своих юных талантливых детей. Марго нигде не было видно, вероятно, она пропадала за кулисами, как и подобало хореографу. Прозвенели два длинных звонка, мгновенно перенеся мое сознание в странные давно забытые времена, когда преподаватель из кружка по актерскому мастерству водил нас в театр, чтобы напитать нас искусством. Однако вместо теплой ностальгии я ощутила укол боли и жалости к себе: из-за того, что Тони тоже ходил на те спектакли, из-за того, что я так ошиблась, впустив его в свою жизнь. Я прикусила губу, чтобы не расплакаться.
– Мэй, привет! – раздался голосок с первых рядов. Я увидела машущую мне Дану, рядом с ней сидел Макс и тоже озадаченно махал куда-то в мою сторону, видимо, так и не отыскав меня взглядом в переполненном зале. Я помахала подруге и шепнула папе, что Дана тоже здесь.
– Вон та рыженькая – Дана? – удивился отец.
– Да, – я рассмеялась. Едва ли кто-то в мире так часто менял имидж, как Дана. Пожалуй, папа мог помнить ее блондинкой… Прозвенели три длинных звонка, и я порадовалась, что осталась в реальности, а не поплыла по зыбким пескам вслед за затягивающими воспоминаниями. Вот-вот начнется концерт.
– Тебе очень идет… – я поймала смущенный взгляд папы, он прокашлялся и показал рукой на меня. – Твое платье. Оно очень красивое. Я еще дома хотел сказать.
– Спасибо, пап, – я дотронулась до его руки. Он был самым неловким человеком, если дело касалось выражения чувств, но от этого каждое его слово похвалы имело невообразимый вес. Я растаяла, на душе стало очень тепло.
Грянули первые аккорды музыки, приковывая внимание каждого зрителя к сцене, и раскрылся занавес. Тоненькая фигурка, кажущаяся полностью обнаженной, появилась из-за темных декораций, изображающих фантасмагоричный лес: обычные деревья превращались в черные дьявольские шипы и острые стальные иглы наверху. Невинная, хрупкая девушка пробиралась сквозь враждебный мир, ее ломаные быстрые движения делали ее похожей на загнанную птицу, хватающуюся за утекающую через множественные раны жизнь. Я не могла оторваться от завораживающего и пугающего действа, будто меня приколотили огромным колом к месту. В самое сердце. Громкая музыка вдруг стихла, и в абсолютной тишине фигура рухнула на пол. Казалось, в то мгновение все зрители испуганно ахнули. Мелодия, сначала очень тихая, подсознательно знакомая, начала заполнять зал откуда-то сзади, медленно пробираясь через ряды прямо к рампе. Когда она раскатом наполнила все пространство, на сцене появились четыре абсолютно черные фигуры, лица скрыты за непроницаемыми масками, на руках – перчатки. Они кружили будто вороны над умирающей красавицей, бездыханно лежавшей в центре. В какой-то миг одна черная фигура подняла девушку, оставив на ее незаметном телесном костюме черный отпечаток. Все четверо, будто всадники апокалипсиса, закружили ее в немыслимом плавном танце, граничащем с эротикой и святотатством. Каждый оживлял ее, но в то же время, пачкал черной краской ее прекрасное тело. Я почти со стоном вспомнила залитые черным стены в квартире Тони. Девушка на сцене была снова живой, грязной, дикой, но живой. Музыка достигла кульминации, героиня подняла руки к небу, и на последнем аккорде четверо рухнули к ее ногам.
Зал взорвался овациями, я не заметила, как вскочила с места, аплодируя, как сумасшедшая. По щекам текли слезы, я переживала настоящий катарсис. Совершенно обессиленная и в то же время, как никогда наполненная, я рухнула в кресло. Боковым зрением я видела папу, он хлопал, смотря на сцену: «Хорошо, да, хорошо, что он не видит меня такой». Я быстро смахнула слезы и облизала пересохшие губы. Каким бы странным и непостижимым это ни казалось, но я снова почувствовала себя живой, подобно «воскресшей» девушке на сцене.
– Марго! – я крепко обняла подругу, когда она положила на диван в гримёрной огромную охапку букетов. – Все было сказочно, просто невероятно!
– Я так переживала, до сих пор трясусь, – она прижала меня и ласково погладила по волосам. – Я очень рада, что ты пришла, Мэй.
– И я рада, – честно призналась я. Как бы все внутри меня ни противилось идее выползти из скорлупы в приличное общество спустя неделю добровольного заточения, но те незабываемые эмоции, которые я пережила за последние полтора часа, несомненно, стоили того!
– Вот она, наша звезда! – два других хореографа вошли в гримерную. Марго коротко познакомила меня с ними. Я знала, что они были парой. – Ребята уже собираются в кафе, мы выходим через десять минут.
– Отлично, я вас догоню, только переоденусь, – они быстро обнялись и еще раз поздравили друг друга с успехом шоу. Когда ребята вышли, Марго обратилась ко мне. – Пойдем с нами? Мы собираемся немного посидеть всем коллективом.
– Это же ваш праздник! Да и я там никого не знаю, кроме тебя, – я присела на край стола пока Марго быстро переодевалась из чудесного золотого вечернего платья в более скромное бордовое.
– Прекрати! – она подошла и повернулась ко мне спиной, чтобы я помогла ей застегнуть молнию. – Можешь и папу взять. Почему он, кстати, не зашел сюда?
– Он и так жутко смущался, – я захихикала. – А ты тут еще и переодеваешься.
– Бог ты мой! – она закатила глаза и цокнула языком. – В общем, вы – всегда мои желанные гости, так что пойдемте.
– Я спрошу у него, – я умоляюще посмотрела на подругу. Мне, правда, не хотелось идти на торжество. Я и без того сделала над собой немыслимое усилие, выбравшись на концерт. Оставалось надеяться, что папа сможет найти более веские причины для отказа.
Увы, он не сумел. Даже наоборот, обрадовался приглашению. Добравшись до кафе, мы зашли в переполненный зал: дети-танцоры и их родители, подростки-танцоры и их друзья. Все артисты были густо накрашены, причем как девочки, так и парни. Я быстро отыскала взглядом девушку из первого номера, так поразившего меня. Она выглядела иначе – другой макияж и прическа, поскольку она не раз выступала в разных номерах концертной программы. Сейчас она не показалась мне напуганной и невинной подобно ее героине, бойкая и яркая она вовсю заигрывала с высоким темноволосым парнем. Возможно, он даже был одним из тех «черных демонов».
– Эй, ты как? – Марго любопытно выглянула из-за моей спины. – Виктор, проходите вон туда, садитесь. Там… Э-м… Должна быть моя мама, но она куда-то убежала.
Мы пробрались с папой на указанные места, и, действительно, через несколько минут подошла Анна, статная и красивая, как всегда.
– Девочка моя! – она сделала страшные глаза, пристально осматривая меня скорее, как врач, нежели друг семьи или почти-моя-вторая мама. – Как же исхудала, разве можно так?
Я лишь жалобно улыбнулась. К счастью, выяснять причины она не стала, не знаю, рассказала ли ей что-то Марго или врожденной чувство такта и врачебная этика не позволили ей начать подробный расспрос. В конце вечера она лишь безобидно намекнула мне, что неплохо бы зайти к ней на прием.
Ночью, лёжа в своей кровати, я ощутила внутри бурлящий водоворот чувств, словно забитый клапан, наконец, прорвался, и вся накопившаяся черная грусть и печаль начали вытекать из меня. На освободившееся место бурным потоком заструились добрые и светлые эмоции: благодарность Марго за все, что она для меня делала, восхищение ее талантом, радость от невероятного танцевального шоу, подарившего мне нечто большее, чем визуальное наслаждение. Очищение…
Декабрь
Глава 10
Дни пролетали незаметно. Я заполняла все свободное время работой, а когда работа кончалась, спешила в спортзал. Всю свою жизнь я ненавидела бег, но теперь беговая дорожка стала моим лучшим другом. Только по средам я нарушала незаметно ставшую традиционной полуторачасовую пробежку и заходила в танцевальный зал, где меня встречала улыбчивая Марго. Кроме меня на ее занятиях появился еще один постоянный посетитель – Саша. Она также приветливо улыбалась симпатичному парню, не позволяя уделять ему больше внимания в классе, чем прочим. А после часового урока современного танца они спешили усесться каждый в свою машину, чтобы поскорее встретиться у него дома. Точнее, у них дома. Я даже не знала, как давно Марго появлялась в своей квартире.
Саша понравился мне сразу. Когда он пришел на первое занятие, единственный парень в женском непостоянном коллективе, девочки стали стараться изо всех сил. Даже я, от природы лишенная гибкости, с особым усердием повторяла за Марго сложные танцевальные связки, требующие неплохой растяжки. На удивление всех, Саша явился и через неделю, удостоившись пристального любопытного взгляда Марго: ни один парень еще не возвращался на ее занятия в фитнес-клубе. Да он и не был «обычным парнем», как я узнала позже, в детстве и юности Саша занимался эстрадными танцами, но позже бросил, о чем жалел до сих пор. Поэтому часовое занятие стало для него идеальным компромиссом с совестью.
– Тебя не подбросить? – спросила вдруг Марго в раздевалке.
– А разве… – я оглянулась, рядом переодевались все девочки с танцев, значит, не стоило упоминать Сашу. Я лишь уставилась на Марго в надежде, что она без слов поймет мой незаданный вопрос. Она рассмеялась.
– У его друга день рождения. В сауне, – она фыркнула и сняла спортивный лифчик через голову. – Что за дурацкая традиция…
Я хмыкнула, но не стала уточнять, что именно разозлило Марго: то, что Саша направляется в сауну или что ее саму не пригласили на день рождения.
– Вообще, хорошая идея, – отозвалась я. Мы давненько не оставались с Марго наедине. Встретив неодобрительный взгляд подруги, я быстро уточнила. – В смысле, подбросить меня!
У Марго был новый автомобиль – белоснежный красавец Вольво. Я отметила, что она еще не совсем привыкла к управлению. Она и раньше была довольно импульсивным водителем, но теперь ругалась чаще, чем прежде, не только на других водителей, но и на собственную машину.
– Может где-то посидим? – Марго бросила на меня быстрый неуверенный взгляд. – Я скучаю по нашим посиделкам.
– С радостью, – я видела, что она улыбнулась. Последнее время между нами словно появилась прозрачная стена. Мы продолжали общаться, но незримый барьер все равно отчетливо чувствовался. Поначалу меня сильно печалило, что Марго отдалилась и стала проводить все свободное время с Сашей. Но чем больше я по-идиотски обижалась на нее, тем сильнее становились доводы разума: «У Марго есть своя жизнь, в которой она должна быть счастливой! Она не твой персональный антидепрессант». И все-таки полностью перебороть резкую перемену я не смогла, сначала замкнулась в себе, затем нашла новое хобби. Но отрицать того, что я до сих пор отчаянно нуждалась в Марго, было бессмысленно.
– Зазеркалье? – она чуть дольше задержала на мне взгляд. Я покачала головой, мы не были там с конца лета. Моего счастливого лета. – Черт, прости, дурацкая идея. Тогда я приглашаю тебя в «Пикассо», они уже украсили все к новому году. Там так красиво!
Когда мы вошли в небольшой ресторан, в котором я не бывала прежде, меня поразило не столько обилие живописи – можно было догадаться из названия, что репродукций картин Пикассо будет много – сколько ее масштаб: на стенах, потолке, текстиле. Причем, современная интерпретация некоторых произведений мастера превосходила все мыслимые границы. На стене напротив входа посетителей встречало огромное провокационное изображение голого мужчины, нарисованного в стиле Пикассо, в тусклом свете очертания фигуры были слабо различимы, однако, гениталии героя были «замазаны» толстой цветной полосой, написанной люминесцентными красками. Отдав свою куртку гардеробщику, я вплотную подошла к потрясающему граффити, рассматривая его ближе. На удивление, яркая полоса оказалась не чем иным, как плотным леттерингом, скрывающим «облагороженные» звездочками, хэшами и «долларами» ругательства: f#ck, a$$hole, b*tch и прочее. Я хмыкнула и резко обернулась на яркий свет вспышки. Марго громко расхохоталась.
– Иди сюда, Мэй, – она не могла сдержать смех, я подошла, смотря на протянутый мне телефон. Фото получилось еще более вызывающим, чем сама картина на стене: моя голова оказалась на уровне половых органов нарисованного мужчины, обрамленная светящимся нимбом отраженного от люминофора света. Я без смущения усмехнулась, отметив неоспоримый художественный вкус Марго.
Нельзя было назвать интерьер ресторана не модным при всей его эклектичности и чрезмерной нагромождённости. Пока мы ожидали заказ, болтая о разных мелочах, я поймала себя на мысли, что в подобном месте лучше не устраивать первое свидание, так как собеседники даже не услышат друг друга из-за противоречивого внутреннего диалога: «Нет, как-то слишком пошло, голая грудь прямо над барменом!» или «Это точно Пикассо? Больше похоже на детский рисунок. Огромные. Детские. Каракули».
Я усилием воли заставила себя прислушаться к словам Марго:
– Мы решили отметить новый год в Австрии, несколько дней проведем в Вене, а потом отправимся кататься на лыжах.
– Здорово, – без лишнего восторга отметила я. – Когда вы улетаете?
– Тридцатого. Билеты, правда, жутко дорогие, но Саша до лета вряд ли сможет вырваться в отпуск, поэтому или сейчас, или никогда, – она развела руками.
– Здорово, – снова тупо повторила я. Что со мной такое было? Я никак не могла сосредоточиться на беседе.
Нам принесли заказанные блюда: теплый салат с ростбифом для Марго и тыквенный крем-суп для меня. Мы принялись за еду.
– А ты, Мэй? Никуда не хочешь поехать в праздники? – жуя, поинтересовалась Марго.
– Я, вообще-то, не думала, еще целый месяц, – я пожала плечами. Идея куда-то поехать не приходила мне в голову. Обычно мы отдыхали с Марго, или Даной, или Эммой. Иногда все вместе, в периоды, когда никто из нас не был в отношениях.
– Три недели! Уже пора бронировать билеты! – она отхлебнула свежевыжатый апельсиновый сок и вдруг спросила. – Поехали с нами?
Я лишь скептически подняла бровь.
– Нет, правда! Будет здорово! Вы же с Сашей отлично ладите, – не успокаивалась подруга, за что удостоилась еще более красноречивого взгляда от меня.
– Это ваш первый совместный отпуск. Я совершенно точно не хочу стать вам помехой.
– Ты не… – начала было Марго.
– Детка, ты не должна чувствовать ответственность за меня, – прервала ее я. – Позволь себе наслаждаться жизнью, рождественскими базарами, лыжами, Сашей, в конце концов.
– Мы просто так давно не болтали с тобой по душам, – искренне призналась Марго.
– Я в порядке, – я широко улыбнулась в подтверждение своих слов.
В тот же вечер, сидя в уютном полумраке своей комнаты, я смотрела на листок, который не брала в руки несколько месяцев – номер телефона, оставленный мне Тони. Сердце бешено стучало в груди.
Глава 11
– Алло, – голос женщины был спокойным в ожидании моего ответа. Я же дрожала всем телом, не в состоянии вымолвить хоть слово. Она чуть строже добавила, – я вас слушаю.
– Здравствуйте… э-э, мне дал ваш номер… – я замялась и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Я целые сутки убеждала себя, что это дурацкая затея, что не стоит ворошить то, в чем я не хотела, да и не могла разобраться. Мне следовало просто все забыть и двигаться дальше. Но вот я сидела в своей машине, все стекла которой были полностью засыпаны снегом. Я даже не потрудилась очистить хотя бы лобовое. В таком импровизированном сугробе я ощущала себя заживо похороненной, безвыходность, в которую я себя загнала своими же руками, не могла быть исправлена простым нажатием кнопки «Отбой». – Тони. Номер дал Тони…